Синяя лошадь

– Если можно, – с опаской произнес Тимур. Догадка следователя оказалась верной. Есть хотят. Люди всё-таки, хотя по виду и не скажешь – терминаторы.

– Можно, если осторожно, – Теплов вскипятил чайник, сделал две чашки чая, достал конфеты и печенье, – Я к начальству, скоро буду. Из кабинета не выходить, в туалет по одному. Что в сумке знаете.

Бойцы кивнули, а Теплов, взяв дело, направился к Напрюшкину.

У начальника следственного управления собрались те же, кто и вчера. Прокурор Ильяс Асанович снова куда-то торопился, поэтому совещание было недолгим. Теплов доложил о результатах операции. Определились завтра, после допроса Карапетяна, который назначили на десять утра, идти в суд за санкцией на его арест, а в воскресенье решать вопрос о судьбе денег. Воскресенье было выбрано из соображений безопасности и спокойствия. Арест Карапетяна в субботу должен был привлечь внимание журналистов и просто создающих суету людей. А деньги суеты не любят, поэтому в воскресенье, по-тихому, когда все нормальные люди отдыхают, решать судьбу четырех миллионов гривен как-то надёжнее. Раваналиев объявил, что завтра подъедет прямо в суд, там всё подпишет, с руководством прокуратуры вопрос об аресте Карапетяна уже согласован. Следственный судья Топалова Тамара Петровна ждёт всех к четырнадцати часам, просит не опаздывать, обеспечить участие адвоката и материалы на арест подготовить качественно. За сим и откланялся.

– Куда деньги девать? – спросил Теплов, как только за прокурором закрылась дверь. – Я в кабинете еще два дня жить не хочу. Я домой хочу.

– Бойцы «Беркута» у тебя? – спросил Зиновьев.

– У меня, сидят, чай пьют, зарплату нашу оберегают.

– Вот пусть и сидят всю ночь. Они парни привыкшие. Утром их кто-нибудь сменит. Я распоряжусь.

– А завтра?

– Завтра тоже. Пусть охраняют, работа у них такая. А в воскресенье, после суда, сразу отвезем сумку в финчасть. Я договорюсь, кто-нибудь после обеда выйдет на работу, деньги примет.

Теплов, вернулся в кабинет, бросил дело в сейф, проинструктировал бойцов «Беркута», позвонил в Изолятор временного содержания, и, удостоверившись, что адвокат приехал и беседует с подозреваемым, попросил дежурного известить защитника о допросе Карапетяна завтра в десять утра, собрал в пакет несвежее бельё и рубашку и уехал.

Глава 10

В субботу Сергей приехал на работу в 8-45. Тимур и Володя сидели на своих местах в том же положении, в котором Теплов их оставил вечером, напоминая статуи около входа в древние египетские храмы, и только фантики из-под конфет и использованные пакетики чая в мусорном ведре, свидетельствовали о том, что ночью в кабинете были живые люди.

– Доброе утро. – Поздоровался Теплов. – Все в порядке? Без происшествий?

– Здравия желаю. Всё в порядке, – ответил Тимур.

– Когда вас меняют?

– В девять, – на этот раз отозвался Володя.

Теплов снял дублёнку, повесил в шкаф. Опечатанная сумка с деньгами стояла в том же положении. Сергей включил компьютер, достал из сейфа дело и разложил на столе документы. Ровно в 9-00 в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Теплов.

Дверь открылась, и в кабинет вошли два бойца «Беркута». При взгляде на них Теплову вспомнился детский мультфильм про мальчика Вовку, который путешествовал по сказкам, и в одной из сказок встретил «двоих из ларца, одинаковых с лица», настолько велики и румяны, а также похожи между собой были прибывшие. Одного роста и телосложения, в одинаковых камуфляжах, с одинаковой стрижкой ёжиком и взглядом, впрочем, взгляд у них у всех одинаковый, – подумал Теплов, разглядывая вошедших. Отличали бойцов глаза, у одного – большие, тёмные и наивные, а у другого – маленькие, светлые и злые, спрятанные за белёсыми ресницами.

– Здравия желаю, – сказал один из них, белёсый – Мы на смену.

– И вам не хворать, – отозвался Теплов. – Заходите, как звать-то.

– Сергеи мы, оба.

– Родственники? – не удержался Сергей.

– Нет, однофамильцы, – улыбнулся тот, глаза которого смотрели дружелюбно.

А парень-то с чувством юмора, – удивился про себя Теплов, искренне полагавший, что чувство юмора является препятствием для службы в «Беркуте» и кандидатов, обладающих этим чувством, бракуют еще на начальном этапе отбора.

– Меня зовут Сергей Александрович, по званию майор, по должности старший следователь. Располагайтесь, присаживайтесь. Что охраняете, знаете?

– Знаем.

– Значит так, находитесь вы даже не при мне, а при сумке. Вот она, – Сергей открыл шкаф, достал сумку и показал вновь прибывшим бойцам, – куда сумка туда и вы. Володя, Тимур, свободны, идите, отдыхайте. Сергеев завтра вы меняете?

– Ещё не знаем, но по всей видимости да, людей не хватает, почти всех в Киев отправили.

Произведя пересмену охранников ценной сумки, Сергей сел за клавиатуру и подготовил ходатайство об избрании Карапетяну Гургену Ашотовичу меры пресечения в виде заключения его под стражу, после чего снял ксерокопии документов, которые должны прилагаться к ходатайству, а также распечатал извлечение из Единого реестра досудебных расследований[8] – документ свидетельствующий, что уголовное дело возбуждено, его расследует следователь Теплов, прокурором по делу является Раваналиев, а дело имеет собственный индивидуальный номер.

Ровно в десять в кабинет Теплова был доставлен Карапетян. За минуту до появления в кабинете подозреваемого, позвонил дежурный, доложив, что подошёл адвокат Глинный Петр Яковлевич, которого Теплов попросил проводить к нему. Адвокат Глинный Теплову не понравился, высокий, худой, с большим приплюснутым носом «картошкой» и тонкими губами, одетый как попало, видимо, из бывших коллег, вышедших на пенсию. Этого человека Теплов видел впервые, поэтому разговаривать с ним ни на какие темы не собирался и сразу приступил к допросу. Допрос получился короткий. Сообщив следователю анкетные данные, место жительства и работы, семейное положение и количество имеющихся у него детей, Карапетян от дачи показаний отказался, сославшись на ст. 63 Конституции Украины[9], что и было засвидетельствовано в протоколе подписями следователя, самого Карапетяна и его защитника.

Сообщив, что сегодня в четырнадцать часов в К…ом районном суде будет рассматриваться вопрос об избрании Карапетяну меры пресечения, и вручив копии необходимых документов подозреваемому и его защитнику, Теплов распорядился увести задержанного.

– Сергей Александрович, может быть, уделите мне несколько минут Вашего времени наедине, – адвокат Глинный предпринял попытку поговорить с Тепловым без посторонних глаз.

– Извините, но нет времени, увидимся в суде в два часа, – отрезал Сергей, и адвокату ничего не оставалось, как тоже выйти из кабинета.

Теплов позвонил Раваналиеву, доложил, что Карапетян от дачи показаний отказался, документы для ареста у него готовы и договорился о встрече с прокурором в суде в 13–30.

Глава 11

Судья районного суда Топалова Тамара Петровна была женщиной слабой и впечатлительной, боясь всего, чего только может бояться женщина, и нервно вздрагивала даже при звонке телефона в кабинете. Правоохранительные органы и собственное руководство Тамара Петровна опасалась больше всего, и не принимала решений, которые бы шли вразрез с позицией прокурора или личной просьбой председателя суда, имея приработок на мелких гражданских делах, которые, как она полагала, никого не интересуют. Узнав накануне вечером, что в субботу ей, как дежурной судье, предстоит рассматривать вопрос об аресте какого-то сельского головы, получившего взятку в полмиллиона долларов, а в воскресенье принимать решение по предмету взятки, Тамара Петровна, сразу начала пить успокоительное, полночи не спала, но ровно в 14–00, как договаривались накануне, открыла судебное заседание.

Возле здания суда толпились журналисты, пишущие и снимающие, всё-таки не каждый день в Крыму задерживают чиновника такого уровня и с такой суммой. Адвокат Глинный уже дал несколько комментариев, заявив о том, что происходящее – это провокация и полный правовой беспредел со стороны милиции и прокуратуры. Прокурор Раваналиев, с холодной невозмутимостью, обусловленной национальностью и грузом прожитых лет, журналистов проигнорировал и прошёл мимо, а Сергея никто не знал, поэтому с вопросами к нему не приставали и микрофон под нос не совали.

Запретив видеосъёмку в зале, и отклонив все ходатайства адвоката, судья Топалова уже через пятьдесят минут оглашала определение об избрании Карапетяну Гургену Ашотовичу меры пресечения в виде содержания под стражей сроком на два месяца. Окончив оглашение, Тамара Петровна, быстро скрылась в собственном кабинете.

Сергей с Тамарой Петровной был знаком и даже однажды по её просьбе подвозил вечером до дома после поздно окончившегося судебного заседания. Отправив арестованного Карапетяна конвоем по месту назначения и в очередной раз отказавшись от приватного разговора с адвокатом, Сергей зашёл в кабинет судьи.

– Тамара Петровна, добрый день, – начал Сергей, – к Вам можно?

– Заходи, Серёжа, – обреченно выдохнула Топалова, – Ну и задали вы мне работы. Из-за вас все выходные насмарку.

– Извините, Тамара Петровна, так получилось. Как у Вас завтра со временем, когда приезжать и деньги привозить?

– Там реально четыре миллиона?

– Абсолютно. Спортивная сумка, весом примерно килограмм десять. Восемьдесят пачек по пятьсот гривень. Сто купюр в каждой пачке.

– Это сколько же времени мне понадобится, чтобы все это переписать? – воскликнула Топалова.

– Тамара Петровна, Вы же знаете, как я Вас люблю, поэтому я здесь и постараюсь облегчить задачу, – Сергей включил обаяние, которое, как он полагал, действует на всех женщин. – Я же их уже осматривал и переписывал, когда вручал и изымал. Вот «флэшка», файл называется «4 миллиона», список всех банкнот с номерами и сериями.

– Спасибо, очень кстати, – немного успокоилась Топалова, взяла «флэшку» и положила себе на стол. – А правда, что четыре миллиона – это зарплата милицейская на весь Крым?

– Сущая правда. Поэтому мы так торопимся. Вы завтра определение вынесете, а мы в понедельник зарплату получим. Ах, да, – спохватился Теплов, – чуть не забыл. Тамара Петровна, деньги эти, которые в сумке, они меченые все, составом специальным, ну Вы знаете. Поэтому в руки их лучше не берите, а то еще долго светиться будете.

– А что же мне делать? – не на шутку разволновалась Топалова, которая, принимая близко к сердцу народную мудрость «от тюрьмы и от сумы не зарекайся», и зная о своих грешках, жуть как боялась меченых денег. – Ну, спасибо, что хоть предупредил.

Топалова просмотрела какие-то записи в своем смартфоне.

– Давай завтра прямо с утра, в девять, а то у меня после обеда планы есть.

– В девять, так в девять. До завтра, Тамара Петровна, – сказал Теплов, улыбнулся и вышел.

Выйдя на крыльцо суда, где уже не было журналистов, да и вообще уже никого не было, суббота всё-таки, Теплов закурил. Опять моросил дождь. На перекрестке Ленина и Пролетарской, по всей видимости, сломался светофор, потому что очередь из машин, едущих по улице Воровского в сторону центра, растянулась от перекрестка до кафе «Мараканд». Сергей позвонил маме, сказал, что у него всё в порядке, он вернулся из командировки, часам к девяти вечера будет дома и попросил приготовить его любимые котлеты с пюре и солёным огурцом. Потом Сергей сделал звонок Напрюшкину, доложил обстановку и рассказал о планах на завтра. Следующий звонок был прокурору Раваналиеву. Сергей сказал, что договорился с судьей по поводу вещественных доказательств на завтра на девять утра. Ильяс Асанович, как всегда, был занят, буркнув, что понял и завтра в девять будет на месте, отключился. Ещё Теплов позвонил адвокату Глинному, всё-таки успевшему сунуть следователю свою визитку, которому сообщил, что завтра в 9-00 в суде будет рассматриваться вопрос о судьбе вещественных доказательств по делу, и в очередной раз отказался от приватной встречи с ним. Следующий звонок был Полторашко:

– Привет, Дим. Как дела? Выспался?

– Привет. Дела нормально. С утра на ногах. Отработку какую-то придумали. Ездим по заправкам, проверяем что-то. Результату ноль, народу много, в общем, весело и бестолково, как всегда. Что у тебя?

– Карапетяна арестовали. Еду на работу. Ты мне обещал понятых, у тебя там девочки какие-то были. Сегодня нужны, часам к шести.

– Девочки со мной. Вместе ездим. Так сказать, приобщаю их к оперативной работе, – в голосе Полторашко послышались довольные нотки, – в 18–00 будем у тебя. Да, и на вечер ничего не планируй. До связи, – сказал Полторашко и отключился, не дав Сергею ничего сказать в ответ.

Теплов с грустью посмотрел на дисплей телефона, где ещё поднакопилось не менее десятка неотвеченных звонков, в основном от девушек. «Перезванивать смысла не вижу, всё равно занят и ничего не получится», – сам себе сказал Сергей, сел в «BMW» «пятёрочку», 2007 года выпуска, завёл двигатель и, резко отпустив педаль тормоза, с визгом сорвался в сторону, противоположную образовавшейся пробке.

Глава 12

В 17–50 в кабинет к Теплову заглянул Полторашко.

– Разрешите, товарищ следователь, – Полторашко, как всегда, был весел и источал жизнелюбие. На этот раз он был в джинсах и тонком шерстяном обтягивающем свитере, подчеркивающем его спортивную фигуру. Широкие плечи и внушительные бицепсы смотрелись красиво. – Я не один. Знакомьтесь. – Вслед за Полторашко в кабинет зашли две молоденькие девушки, рыженькая, с длинными волосами, как и Полторашко, в джинсах и свитере, чуть повыше ростом, и тёмненькая, в скромном вязаном платье, с короткой стрижкой и в очках, чуть пониже. – Это Сергей Александрович, это Люда, а это Жанна.

Представлять девушкам «беркутов», сидевших в кабинете Теплова с самого утра, а также девушек «беркутам», никто не собирался, но бойцов, похоже, это вообще не волновало. Они внимательно посмотрели сначала на Полторашко, потом на девушек и, поняв, что вошедшие в кабинет не представляют опасности для охраняемого ими объекта, равнодушно уставились в экран телевизора, беззвучно работавшего в кабинете Теплова.

– Добрый вечер, – сухо отозвался Теплов. – Проходите. Присаживайтесь. Давайте быстрее закончим и разойдемся, вечер уже. – Флиртовать с девушками Сергей не собирался, настроения не было вообще, да и голова была занята другим. – Вот сумка, – записав в протоколе данные девушек, их адреса и телефоны, Теплов встал, подошел к шкафу и достал сумку, – она опечатана. Срываем бумажку, открываем сумку, и видим в ней пачки денег по пятьсот гривень, их ровно восемьдесят, по сто купюр в каждой пачке, а всего четыре миллиона гривень. – Теплов, надев резиновые перчатки, достал деньги из сумки и разложил пачки на приставном столе, предварительно застеленном плёнкой.

Бойцы «Беркута» оторвались от просмотра телевизионной передачи и внимательно смотрели на стол. По выражению их лиц было видно, что подобной суммы денег до этого не видел никто из них.

– А зачем плёнка и перчатки? – спросила одна из девушек, рыженькая, та, что повыше, Теплов забыл кто из них Люда, а кто Жанна.

– А это потому, моя милая, – подсев к понятой и приобняв её за талию, вкрадчивым голосом начал Полторашко, – что деньги эти вчера получены в качестве взятки одним высокопоставленным чиновником и помечены они специальным веществом, которое светится. Поэтому, – увеличивая громкость и вибрацию в голосе, продолжал он, – кто коснется этих денег, будет проклят, и ни одна баня не отмоет этого позора, – пафосно закончил Полторашко. – А Сергей Саныч, как мы видим, светиться не хочет, поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности. Но баню Сергей Александрович любит, и наверняка составит нам компанию после трудного рабочего дня.

– Так вот, – продолжал Теплов, оставив без комментариев как выступление, так и предложение Полторашко, – Серии и номера банкнот переписаны и занесены в протокол, мы с Дмитрием Николаевичем уже их осматривали. Понятые, если желаете, можете собственноручно пересчитать деньги и проверить, всё ли верно записано в протоколе.

– Не хочу, – сказала рыженькая, – Я вам верю, – и посмотрела на Полторашко снизу вверх из-под длинных ресниц.

– Вот и правда, не нужно их трогать. А то потрогаешь деньги, а потом потрогаешь ещё что-нибудь, и это что-нибудь внезапно засветится. А потом объясняй, почему оно светится, – сказал Полторашко и, улыбнувшись собственной шутке, посмотрел на рыженькую практикантку, та покраснела и отвернулась.

– А я бы посмотрела. Так нельзя, Жанна, – поучительным тоном вступила в разговор та, что пониже, значит Люда. – Четыре миллиона гривен и мы свои подписи ставим. Сергей Александрович, у Вас есть ещё перчатки?

– Да конечно, – ответил Сергей, достал из нижнего ящика стола чистую пару резиновых медицинских перчаток и протянул девушке. – Смотрите, сверяйте. – Также Сергей развернул к понятой монитор с открытым файлом, в котором на двадцати с лишним листах, в строчку, разделенные лишь запятыми, были перечислены серии и номера восьми тысяч банкнот.

Раскрыв несколько пачек и посмотрев на купюры, Люда попыталась найти их номера и серии на мониторе. Безуспешно потратив на это несколько минут, девушка фыркнула, с капризным видом стянула с себя перчатки и сказала, что убедилась в правильности всего записанного и можно подписывать документы.

Теплов сложил деньги в сумку, снял перчатки, убрал со стола плёнку, распечатал протокол осмотра вещественных доказательств, подписал документ сам и дал его на подпись понятым. Потом Сергей попросил понятых подписать бумажную ленту, которую намазал клеем и опечатал молнию сумки.

– Всем спасибо, все свободны, – заявил Теплов и обернулся к сотрудникам «Беркута», – Вас это не касается. Остаётесь до утра в кабинете. Где чайник, чай, кофе, сахар и конфеты знаете. Я буду часов в семь. В девять мы должны быть в суде, поэтому позвоните на базу, пусть вас поменяют не ровно в девять, а на полчаса пораньше, а то проторчите с нами ещё и завтра до вечера.

Пока Теплов прятал документы в сейф, выключал компьютер и надевал дублёнку, Полторашко что-то активно шептал на ухо рыженькой Жанне, а та довольно улыбалась. Выйдя на улицу, Теплов закурил и отметил про себя, что это уже третья сигарета за день. Много, пора заканчивать с никотином, а то завтра голова болеть будет. Сергей знал за своим организмом такую особенность – если много выкуришь, то на следующий день с утра голова раскалывается так, что без таблетки не обойдешься.

– Ну что, Сержио, поехали, у нас всё готово, девчата ждут, баня топится, – Полторашко был тут как тут, девушки стояли около машины Сергея, негромко переговариваясь о чём-то между собой и бросая взгляды в их сторону.

– Нет, Димася, сегодня не поеду. Устал я что-то. Две ночи нормально не спал. Поеду к маме, помоюсь, высплюсь. Завтра ведь тоже дурдом на целый день.

– Ну, как знаешь, – огорчился Полторашко. – Девчата очень способные. Зря ты так.

– В другой раз. – Теплов открыл дверцу автомобиля. – Ты мне завтра утром не нужен. В суде я сам справлюсь. Но часам к двенадцати будь готов. Напрюшкин и Зиновьев нас обязательно соберут. Давай, до завтра.

– Понял, пока, – Полторашко пожал протянутую ему руку, развернулся, обнял девушек за талии, и, не торопясь, повел их к своей машине, припаркованной с другой стороны здания. – Да ну его, нудный он какой-то, я и сам с вами двумя прекрасно справлюсь, – послышалось Теплову со стороны удаляющейся от него троицы. Сергей улыбнулся, завел двигатель и включил радио. Передвигаясь по городу, он всегда слушал радио, отдавая предпочтение «Авто-Радио» и «Ретро-FM», вставляя диски только в дороге на дальние расстояния.

В музыкальных пристрастиях Теплов был консервативен, полагая, что музыка – субстанция не бесконечная, и, как и все вещи в мире, может исчерпаться, поэтому считал, что всё хорошее уже написано, а современные песни – это жалкие потуги ныне живущих композиторов, направленные на то, чтобы выбрать хоть что-то стоящее из сочетания нот, которые ещё никто пока не складывал вместе, но поскольку практически все красивые сочетания уже были использованы при написании композиций в прошлом, слушал только музыку, написанную в предыдущем тысячелетии.

Найдя на «Ретро-FM» Александра Барыкина, «Букет» которого сменила бодрая «Felicita» Аль Бано и Рамины Пауэр, Теплов, зевая и борясь со сном, плавно ехал по ярко освещенному Симферополю к маме, ждавшей сына из командировки за уже, вероятно, накрытым столом, на котором, источая мясной аромат, дымились только что поджаренные котлеты.

Глава 13

Будильник прозвонил ровно в шесть. Сергей нехотя встал и побрёл в ванную. На кухне уже суетилась мама. Выйдя из душа проснувшимся, свежим и побритым, Теплов сразу же повернул в кухню, где его ждали любимые воскресные утренние блины.

Традицию печь блины по воскресеньям завёл в их семье отец, когда Сергей был ещё маленьким. Каждое воскресенье отец просыпался раньше всех, шёл за молоком, яйцами, сметаной и творогом, а потом сам пёк блины на большой чёрной сковороде с низенькими бортами. К тому времени, как просыпался Сергей, а в воскресенье ему позволялось спать столько, сколько хочется, блины уже были пожарены, а стол накрыт. Он, мать и отец садились за стол и завтракали. Отец ел блины с мелко нарезанными отварными яйцами, солёными и политыми растопленным сливочным маслом, мама любила блины с вареньем или мёдом, а ему больше всего нравились блины с творогом и сметаной. После завтрака они с отцом или с матерью, а иногда, если отец не дежурил, и втроём, шли гулять в Детский парк, где он мог прокатиться на двух аттракционах или пострелять в тире, а потом пили молочный коктейль в кафе напротив парка или ели мороженое шариками, посыпанными молотым шоколадом. Иногда по воскресеньям, он, мама и папа ходили в кино, а после сеанса ели пончики в «Океане». В детстве он очень любил воскресенье, и до сих пор воскресное утро для него отличалось от всех других, где бы, и с кем бы это утро его не заставало.

Вот и сегодня мама приготовила для сына его любимые блины с творогом. Сметана стояла на столе. В белой кружке с турецким флагом и изображением «Красной башни», привезенной Сергеем на память из Алании[10], был заварен крепкий чёрный чай, сладкий, с лимоном, как в детстве.

– Спасибо, мам, – Сергей поцеловал мать.

– Садись, ешь, пока не остыли, – мать села напротив уплетающего блины сына. – Ты в баню сегодня идешь?

– Иду, конечно.

Вот уже пять лет Теплов по воскресеньям ходил с друзьями в баню. Послеобеденные часы воскресенья, наверное, были единственным временем, которым Теплов мог распоряжаться по своему усмотрению. Время с понедельника по субботу включительно полностью было отдано работе, а редкие свободные вечера – попыткам устроить личную жизнь. В воскресенье Теплов старался обязательно уделить время матери, отвезти ее куда-нибудь, сходить с ней по магазинам или в кафе, в конце концов, просто провести с ней время у телевизора. Валентина Пантелеевна, продолжавшая шить на дому, клиентов в воскресенье не принимала, и тоже старалась освободить этот день для сына, которого видела не так часто, как ей бы хотелось. Но каждое воскресенье, в пять часов вечера, как у англичан чай, у Сергея была баня. Собиралось их человек шесть-восемь мужиков, и парились они крепко, по настоящему, с вениками и без баб. После бани был час плавания в бассейне, а потом все, кто хотел и мог, ехали к Вите, хозяину небольшого кафе, где играли на бильярде и пили специальный чай, заваренный на крымских травах женой хозяина, которая эти травы сама же и собирала.

Как образовалась эта компания и как установилась традиция – ходить именно в эту в баню воскресным вечером, уже никто не помнил. Их всех кто-то туда привел. Кто прижился, а кто и отвалился. Сергея привел в эту компанию его друг Лёха «Суслик», тогда еще живший в родном городе, и Теплов к традиции прикипел, за пять лет пропустив это мероприятие от силы раз десять, когда был в командировках или на дежурствах. Компания собралась разношерстная и разновозрастная, тут были и пожилой отставной военный, и врач-хирург, и директор туристической фирмы, и бывший член ОПГ, уцелевший в разборках, и держащий ныне собственный автосервис, и заместитель декана одного из факультетов университета, адвокат и помощник прокурора города. О работе и политике никто не говорил. Спорт, женщины и путешествия – вот основные темы для разговора в мужской компании. Сергею банные вечера нравились, за несколько часов проведенных там, он словно сбрасывал с себя напряжение прожитой недели и утром в понедельник был снова готов куда-то бежать, кого-то допрашивать, что-то писать и осматривать.

– Ты мне сумку в баню собрала? – спросил Сергей, жуя очередной блин.

– Собрала. Бельё и носки чистые положила. Только ни одного твоего полотенца найти не могу, – ответила Валентина Пантелеевна.

– Все полотенца у меня на работе. Я их на квартире постирал и чистые на работу отнёс. Сегодня буду – возьму.