скачать книгу бесплатно
– Матч?!
– Ну, как хочешь назови.
– Это никакой не матч, понимаете! Это жизнь могла бы быть! А мы только скачем с этими картинками, скачем… – Майя зашлась в рыданиях.
– Ма, ну ты не права, – пробормотал Лешка, – ничего такого же, мы тоже… За Илюху… и дальше…
– В плен никто не сдается! – нарочито весело объявил Витька.
– Как будто вас кто-то возьмет, – сказала Майя и зарылась лицом в подушку.
ГОЛОСОВОЙ ЧАТ CHERDAK. ВОСЕМЬ УЧАСТНИКОВ, ЧЕТВЕРО В СЕТИ.
gROOT: Так, это Корень. Всем чмоки в этом чате. Без явок-паролей, по имени никто никого, ок?
Gad_sibirskiy: Как скажешь, Витя.
gROOT: Ну вот хули, а? Детсад что ли?
Anjey: Мне 27, меня зовут Андрей и я – алкоголик. Здорово, Витя.
gROOT: Всё у вас КВН в заднице играет.
Gad_sibirskiy: 1488.
Anjey: Топ кек.
Slava KPSS: Салют, чмошники.
gROOT: И тебя в жопу, Леня. Ладно, где Черный? Только у меня он в инвизе или никто не отображает?
Slava KPSS: Нету.
Anjey: Та же фигня.
gROOT: Вот гадство, я же всех просил… и Четверга нет?
Slava KPSS: Четверг чуть опоздает, но будет, не пысайтесь.
gROOT: Ладно, давайте пока на четверых. Трубача так и нет. Заперли не в ментовке – похоже, где-то у цензоров.
Anjey: Нашли, где его стопорнули?
gROOT: На Патриках последний знак. Выходит, где-то после.
Gad_sibirskiy: Слушайте, Монстрацию надо выводить – вот как раз в тот район.
gROOT: Какая Монстрация в такую погоду? Не соберем никого.
Mirkwood: Вечер в хату, арестанты.
Gad_sibirskiy: О, салют, Черный!
Anjey: Дарова.
Slava KPSS: Йеп-йеп.
gROOT: Тебя одного ждем. По поводу Трубача, и чего с этим делать…
Mirkwood: Да я слышал. Монстрация – туфта, конечно, никто не выйдет после апрельского месива с цензорами. И да, еще погода скотская.
gROOT: Была еще мысль расписать Патрики подчистую. На каждом доме.
Mirkwood: Тоже не то. Трубачу не поможет.
Slava KPSS: Сам-то что в подоле принес?
Mirkwood: Есть идея – есть икея. Значит так, мальчики и девочки. Если вы хотите не мазать цензоров соплями, а начать всамделишный джихад, то надо делать то, что взбесит их «старших».
Anjey: Без бэ. И что это, командир?
Mirkwood: Ксерокс Хиропрактика. Общий копир прежних граффити, и день в день каждой новой. Сутки – 100 штук. Или 200 – это как сможем. Но не меньше. И сразу по всей географии.
Slava KPSS: О, за такое ноги повыдергивают каждому.
Gad_sibirskiy: Классная мысль!
gROOT: Надо еще ребятишек подтянуть. Я в доле.
Slava KPSS: Какие вы гордые и смелые! Подите нахуй!
gROOT: Леня, да все поняли, можешь отключаться.
Gad_sibirskiy: А трафареты есть у кого?
Mirkwood: У меня три набора. Первая и две последних. Корень, ссылка у тебя. Перезальешь и раскидаешь пацанам?
gROOT: Понял, Черный.
Anjey: А какую сначала? Или без разницы?
Mirkwood: Седьмую.
gROOT: Ну всё, значит, решили. Завтра в три-четыре по Москве, лады? А через двое – снова связь.
ChadVerсh: Граждане дорогие, я всё пропустил, да?
Gad_sibirskiy: Да, Четверг, опоздал. Пусть тебя теперь по морзянке посвятят. Скинет ему кто морзянку?
Anjey: Сделаю.
ChadVerсh: Вы, кстати, слышали, что у Практика еще одна бомбанула?
брат-солдат
Арчи доехал до «Динамо» и долго стоял у выхода: курил и разглядывал заборы строек века. Контур «Арены» уже четкий, может, на этот раз даже и доделают, а не только деньги попилят.
Он жил тут – ближе к «Аэропорту», правда, – лет десять назад. И всё с тех пор осталось на своих местах: та же тромбозная вена Ленинградки, готовая вот-вот лопнуть, те же буквы ВТБ на заборах, народ похожий. Только станция метро и добавилась – отпочковалась от «Динамо». Арчи почему-то не нравилась эта новая кольцевая линия. Да и никакая она пока не кольцевая – так, обрубок на пять станций.
Набрал Серюньку – ухо надорвал слушать фоновую музычку, но всё без толку, не отвечает, гаденыш. Валька его настраивает против отца – это железяка.
Ну давай тогда так. Набрал Вальку. Двенадцать гудков, тринадцать… думал, не возьмет, но нет, сдалась, сучка.
– Чего тебе? – говорит.
– Сыну трубку дай, – сказал, облизнув пересохшие губы, Арчи.
– Деньги на сына сначала переведи.
– Никаких денег у тебя не будет. Какие деньги, когда ты его от меня прячешь?
– Тогда никакого сына не получишь, – спокойно сказала Валька, – давай до свидания.
– Доиграетесь со своим папочкой, – пообещал Арчи.
– Что, – презрительно поинтересовалась Валька, – тоже молоточком, как этих своих, отделаешь?
– Вы зря со мной связываетесь, – предупредил Арчи. – В этом городе есть не последние люди…
– Передавай им привет, – сказала Валька и бросила трубку.
Надо будет сына у нее всё же отбить. Пацану такая мать – как рак легкого. Сейчас доделаем всё с этими худопидорами и займемся.
До редакции пошел пешком; в прошлый-то раз с форсом подкатил – с водителем и фсошными номерами. Но сейчас незачем. Нет повода, чувачки.
В коридорах когда-то родной для него «Комиссарской правды» толклись всё незнакомые люди. Арчи даже почувствовал ревность. Раньше меня тут каждая собака знала, подумал он, а теперь глазами раз-раз мимо, как будто и смотреть не на кого.
– Уроды, – с улыбкой сообщил Арчи какому-то хмырю на входе в фотослужбу и приветливо помахал рукой знакомому бильду.
– Что, Женя, из какой-нибудь горящей жопы опять привез репортажик? – спросил Игорек, с которым они однажды стрингерили на Второй чеченской.
– Да не, – отмахнулся Арчи, – денежки пришел подчистить, накапали, поди, а, дядя Игорь?
– Само собой, брат-солдат.
Арчи ухмыльнулся. Ему было по вкусу, когда его так звали в редакции. Это после Ливии началось. Натаха придумала.
– А Натаха у этих, в правительстве? – спросил он, разглядывая настенный календарь с атомной подлодкой «Анна Иоанновна».
– Сейчас с вторым дитем сидит, но вообще у вицика по транспорту, да. Хорошо устроилась девка, да?
– Не знаю, – сморщил нос Арчи, – я не люблю этих пидорач.
Они еще поболтали с Гогой, уйдя в одну из переговорок. Арчи залез с ногами на стол и сел по-турецки. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь из проходящих мимо стеклянной стены шикнул на него. Тогда бы Арчи в ответ вскинулся, оскалил зубы и говорил бы, специально разбрасывая на такого дурачка слюни. А Игорь бы закатил глаза и заголосил: да вы хоть знаете, кто это?! Это же Жека, наш лучший репортер 2007-го, 2008-го и 2014-го, три ордена, пять горячих точек, с самим Батей на «ты», наш брат-солдат.
Но все чужие люди скакали мимо, уткнув взгляд в пол. Правда, уроды.
Сходил в бухгалтерию и расписался в ворохе ведомостей. Он всегда брал налом. Их учили брать только налом.
– Сейчас в Сирию или, может, в Африку? – спросил Игорь на прощание.
– Не, братка, сейчас с внутренней гондомафией зарежемся, – подмигнул Арчи.
Снова постоял-покурил, разглядывая прохожих.
– Эй, – окрикнул он проходящего мимо юного задрота, – помоги ветерану освобождения Донбасса!
Он протянул в сторону парня руку в перчатке без пальцев, а тот в ужасе захлопал глазами, делая шаг назад.
– Я истекал кровью под Иловайском! – С нажимом объявил Арчи.
Парень развернулся и быстро пошел в обратном направлении.
Арчи мрачно хохотнул. «Мы были на Болотной и придем еще». Надо гвоздь в голову таким забивать и забирать, что на кармане, подумал он. Расплодились, кротокрысы. Это слово хорошо подпрыгивало на языке.
Он посмотрел на часы – дорогущие, наградные, – был еще час времени. Пока шел к метро, придумывал, куда его деть, но так и не сообразил.
Добравшись до МЦК, сел в первый же поезд – по часовой – и ехал минут двадцать, потом – в обратную. За окном был туман. И даже не туман, а такая ноздристая желтоватая пена, которую, казалось, распирало изнутри, отчего она лезла всё ближе и ближе. В какой-то момент Арчи даже показалось, что от этой штуки не защититься без противогаза, и что надо вскакивать и бежать искать пункт выдачи военного мерча. Слава святым, быстро попустило.
Когда подошло время, Арчи прилег на кресло так, чтобы его не было видно из-за передних спинок, и стал дожидаться, пока связной объявится в вагоне.
Ну, здравствуй, милая жопа. Чувак нелепо озирался по сторонам, тоскливо смотрел сквозь вагонную дверь, потом, качая головой, сел, приготовился долго и бессмысленно кататься – так полагается, если контакт не состоялся. Вот тут-то Арчи и выпрыгнул из своей засады, подлетел и с размаху хлопнул связного по ушам.
– Ап! – вскрикнул связной, а Арчи захохотал, усаживаясь рядом с ним и сдвигая его к окну.
– Пиздец ты мутант! – прошипел связной.
Арчи только довольно оскалился.
– Всё идиотничаешь, – зло сказал Овечкин, потирая ухо.
– Ну не плачь, не плачь, – подбодрил его Арчи, – сопли уже отвисают.
Овечкин сжал кулаки.
Арчи это понравилось. Если бы еще этот цыпа в самом деле вскинулся в ответ, а не только сверкал глазами, можно было бы с удовольствием замесить его лицо в кашку. Эти мудачата в своих пиджачатах всё думают, что могут приказывать. Указания раздавать. Ценные. Что они на равных, а может, и за главного. А от такого надо отучать.
– Ладно, – позволил Арчи, – выкладывай.
