скачать книгу бесплатно
Факт давнего знакомства с Антоном я тщательно скрывал. Боялся, что если об этом узнают, узнают и о деталях нашего с ним конфликта.
Но у Марины был нюх. Она тут же нашла именно то, чего не должна была находить.
– Представь, он тоже в шахматы играет. Играл. Третье место на чемпионате 2005-ого, – она углубилась в статью. – Твой кубок разве не за тот же год?
– Нет, – соврал я и встал с кресла.
– Тут написано, свой кубок он не взял.
«Чертов интернет! Всех с потрохами сдаст», – подумал я. И сказал:
– Отлично. Ты пельмени будешь?
– Я не ем это дерьмо. И ты видишь, я занята?!
Я пошел на кухню. Набрал в кастрюлю воды.
– Слышишь?! – закричала Марина из комнаты.
Поставил кастрюлю с водой на плиту и зажег конфорку.
– Ты что, не слышишь? – она вошла на кухню. Глаза лихорадочно блестели. – Я нашла.
Если бы спортивное ориентирование проводили в интернете, Марина получила бы максимальное количество очков, пришла бы к финишу первой и победила в соревновании.
– Лучше бы приготовила что-нибудь, – сказал я.
Марина обиделась, отвернулась. Подумала немного и вышла из кухни. Но не успел я залить чайные пакетики кипятком, как она вернулась. Встала в проеме двери. Сердито спросила:
– Ты хочешь знать или нет?!
Очень уж ей не терпелось поделиться информацией. Но кроме меня, было не с кем.
0.4.1. Вседоступность
– Онлайн, – сказала Марина.
Мы смотрели профиль незнакомой женщины в «Одноклассниках». Несмотря на то, что фамилия, возраст и место проживания совпадали, я сомневался. В подтверждение своих слов Марина показала мне фотографии: «Вот, смотри. Это в отпуске. А вот – на первом звонке, на линейке. Ты же сам говорил, двое детей и не замужем».
Она открыла список друзей. В основном в нем были женщины, но нашлось и несколько мужчин.
– С лисьей фамилией никого, – сказала Марина, пробежав список глазами. – Надо ей написать. Может, она знает, с кем Чагин общался.
– Вышинский просил никому ничего не говорить.
– И не надо, – согласилась жена.
– Тогда зачем?
Не дожидаясь ответа, я отошел от дивана и сел за компьютер. Ситуация меня сердила. Но я не мог запретить жене писать сообщения и при этом не привлечь к себе ее внимание. Марина начала бы спрашивать, почему я не хотел связываться со вдовой Чагина, а чтобы придумать убедительное объяснение, мне требовалось время.
– Светлана, здравствуйте, – начала Марина, тыкая пальцем в экран планшета. – Мы с вашим мужем вместе учились в институте. Антон очень многому меня научил. Он лучше всех на потоке разбирался в… В чем он мог разбираться?
– Что?
– Ну, в чем может разбираться человек, который учился на программиста? – раздраженно спросила Марина.
– Да в чем угодно!
– Ну, например. Можешь ты хоть что-нибудь назвать?!
– В решении системы дифференциальных уравнений. Или в робототехнике. Я не знаю.
– Понятно, – перебила меня Марина, – лучше всех на потоке решал дифференциальные уравнения.
– Системы уравнений, – сказал я и запустил стратегию. Надел наушники, но звук на компьютере не включил.
– …системы дифференциальных уравнений. Примите мои соболезнования. Антон был прекрасным человеком.
Марина нажала «Отправить» и довольная собой улыбнулась.
– Это отвратительно. Тебе не стыдно? – спросил я.
– Тебе не стыдно? – передразнила меня Марина. А потом серьезным голосом добавила: – А почему мне должно быть стыдно?! Я, между прочим, тебе помогаю.
У меня не было слов. Зато они были у Марины:
– Тебе не стыдно? – опять передразнила она. – Мы можем столько всего узнать! Над чем он работал, чего хотел.
Я злился и не спускал глаз с экрана.
– Она, кстати, прочла.
– Прекрасно, – недовольно сказал я. И вспомнив, что все еще голодный, открыл сайт по доставке еды.
– Печатает что-то.
– Может, ты успокоишься?
– Перестала. Нет, опять печатает.
Я выиграл битву, заказал две пиццы, а жена Чагина, к счастью, так ничего и не ответила.
– Холостой выстрел, – сказала Марина и подошла ко мне. Нагнулась и, улыбаясь, поцеловала. – Это отвратительно. Тебе не стыдно?
– Повернись. Я тебя отшлепаю.
– Тебе не стыдно?! – рассмеялась Марина.
А потом принюхалась и испуганно спросила:
– Это чем пахнет?
Я потянул носом. Из кухни несло горелым.
Забыв снять наушники, я вскочил с кресла. Провод резко натянулся, и монитор, обиженно крякнув, рухнул на стол.
Из-за разведывательной деятельности Марины я напрочь забыл о воде для пельменей. И чуть не свернул себе шею.
0.4.2. Свобода выбора
Я не хотел в этом признаваться, но спустя несколько недель бесплодной расшифровки кода идея Марины показалась мне не такой уж и плохой. Во всяком случае она навела меня на другую, более верную мысль. Я не собирался искать профиль Чагина в социальных сетях, но решил заглянуть на технические форумы и профессиональные сайты. А также в чаты и блоги айтишников. Как минимум, в LinkedIn.
Аккаунт Чагина я искал по имени и фамилии. Когда это не дало результата, попробовал подобрать его никнейм. Проверил имена chagin, achagin и antonchagin. Просмотрел списки участников, отфильтровав их по возрасту и месту жительства. Погуглил «Лисов+нейросети», «Лисицын+нейросети» и «Лисинков+нейросети». Но, как и Марина, ничего не нашел.
Подумав немного, я открыл самый популярный среди разработчиков искусственных нейронных сетей чат. Если верить Вышинскому, Антон не хотел делиться идеей спасения мира, но, наверняка, обсуждал с другими проблемы своего кода. Или наоборот. Зная Чагина, можно предположить, что время от времени он назидательно разбирал чужие задачи. А также помогал коллегам понять, что они куда хуже него разбираются в теме машинного обучения.
Я листал ленту в надежде найти сообщения Чагина потому, что не мог расшифровать его код. Вынюхивал след и бродил кругами, так как не был способен подойти вплотную. Я разобрался со смыслом отдельных строк, но не понимал написанный Антоном код в целом. Когда бы я ни открыл исходный текст программы, набранные Чагиным символы выглядели недружелюбно. Они били в глаза холодом, неприступностью и диким высокомерием. Совсем как их автор.
«Но зануда и перфекционист, он не мог написать безграмотный, бессвязный код. Или…», – я закрыл браузер и открыл редактор. С надеждой посмотрел на текст программы. Шрифт был тот же, но показалось, что он округлился, смягчился и повеселел.
У меня появилась идея.
0.5. О началах познания
0.5.0. Порочная аргументация
Я решил, что такие новости сообщают лично. И отправился в офис. Но по дороге – в тот момент, когда дежурная в будке экстренно остановила эскалатор, и пришлось, чтобы не упасть, резко схватиться за поручень, – я вернулся от мыслей, занимавших меня последнюю неделю, к настоящему мгновению и посмотрел на себя как будто со стороны.
«Только не я, – подумалось мне. – Это точно не должен быть я».
– Мне лестно твое доверие, правда, – начал я, осторожно подбирая слова. – Но, может, еще кто-нибудь код посмотрит?
Вышинского я нашел в столовой бизнес-центра. Он только взял на раздаче поднос с едой и уселся за столик. И теперь поднял вилку и оценивал, насколько она чистая.
– Зачем? – спросил Дмитрий и вытащил из держателя салфетку.
– Боюсь, я что-то упускаю. Это какая-то бессмыслица. Я, правда,… Правда, не понимаю.
Вышинский протер вилку и положил использованную салфетку на стол.
– Я же дал тебе отладчик, – сказал он и равнодушно проткнул вилкой котлету.
Я свел брови к переносице и попытался поймать его взгляд, но директор на меня не смотрел. Он сосредоточенно ловил вилкой макароны и отправлял их в рот.
Я глубоко вздохнул. Салфетка полетела на пол. Я поднял ее и положил обратно на стол.
– В программе должна быть описана модель нейронной сети. Код для работы с моделью. Может быть, код обучения. Но там ничего нет.
Вышинский положил вилку на грязный стол.
Сначала я решил, что Чагин ошибся. И вместо исходного кода программы он отправил Вышинскому какой-то другой файл. Но путаницы быть не могло: Антон заливал новые версии программного обеспечения каждый месяц в течение года. Он не мог так долго не замечать, какие выкладывает обновления.
Тогда я подумал, что файл Чагина неполный. Что в нем не хватает части кода. И решил проверить эту версию. Но это оказалось сложнее, чем можно было себе представить. Я более-менее разобрался с основами языка Leader, однако, выясняя, что делает та или иная строка кода, забывал, зачем нужна предыдущая. Я пробовал вырывать из текста программы и запускать повторяющиеся куски кода, но и здесь столкнулся с тем, что разрозненные части не складывались в единое целое.
– По-моему, это не код, – продолжил я. – Это просто набор фраз.
Директор поднял на меня глаза. Потом взял использованную, побывавшую на полу салфетку и вытер свой рот.
– Он же не успел дописать программу. Может, в этом все дело?
– Слушай, ты можешь…
Но он меня перебил.
– И потом, на исследование программного обеспечения нужно много времени.
«Гораздо больше, чем я хочу провести в твоей компании», – подумал я.
– Еще ты говорил, язык непонятный, – не сдавался Вышинский.
На языке Leader я написал программу Hello, world!, калькулятор и код для нахождения максимального элемента каждого столбца матрицы.
– Это не искусственный интеллект, не искусственные нейросети. Не просто программа, решающая какую-то отдельно взятую задачу. Это бессмысленный набор строк, – в пылу спора я сказал то, чего не хотел. Меня просто понесло. Со мной так часто бывало: я заранее решал, что и кому не буду говорить, а потом забывался и говорил.
С каждым словом я будто набирал силу, а Вышинский, наоборот, ее терял. И в конце моей речи выглядел директор пришибленным.
Он шумно втянул ноздрями воздух и выдохнул. Салфетка снова полетела на пол. Я поднял ее, скомкал и положил в карман.
Директор прокашлялся.
– И что? По-твоему Чагин меня обманул? – спросил он.
Я удивленно поднял брови. Если Вышинский настолько близко знал Чагина, что стал его партнером по бизнесу, как он мог предполагать, что тот был мошенником?!
– Может, у него просто не получилось, а признаться не смог?
Я никогда бы не поверил, что Чагин организовал аферу. Но успокаивая Вышинского, сам чувствовал себя обманутым. Антон мог создать гениальное изобретение, но вместо настоящего прорыва обеспечил нам с директором фальшивые надежды.
– Как я и думал, – директор со звоном отодвинул от себя тарелку с недоеденной котлетой. – Сначала все заводные, сердца горят… а заканчивается все очередным лохотроном.
– Слушай, Чагин не из тех людей, что…
И тут он что-то услышал. Уловил в моей интонации. Непонимание? Растерянность?
В конце концов, мое мнение могло быть ошибочным. Я и сам в нем сомневался. Боялся упустить важное. Стоило мне отойти от компьютера с открытым на нем кодом, я снова к нему возвращался. Сам себе не верил, и все время спешил удостовериться, не упустил ли я что-нибудь из виду.
Может, я плохо проверил? Может, просмотрел какие-то строки в коде? Не обнаружил между ними взаимосвязь?
