скачать книгу бесплатно
Потом случалось.
Благодаря все тому же Даниэлю.
Но в тот, первый раз…
Я его помню до сих пор, хотя, конечно, надо бы забыть… Как постоянно приходящий в дурманных снах кошмар.
Но не получается.
Потому что это – самое яркое переживание…
Ярче даже первого выхода на сцену в составе труппы русских.
Даниэль все время меня трогал, так, словно поверить не мог, что я – настоящая, живая.
Целовал, не слушая моих возражений, не обращая внимания на тихие всхлипы.
Сжимал, грубо и жестоко, подчиняя себе.
Заставляя делать то, что ему хотелось.
Я не сопротивлялась больше, напуганная и обескураженная. Он делал больно, но от его железных пальцев по телу расползались мучительные волны удовольствия. И стыда. Из-за того, что мне в какой-то момент стало нравиться это безумие.
Даниэль никуда не торопился, отслеживал выражение моего лица и , кажется, тоже понимал, что происходит со мной. Усиливал напор.
И шептал постоянно, бормотал, что я – бабочка… Слишком красивая… Слишком. Что такая бабочка не должна танцевать в таких местах, что на такую , как я, не должны смотреть все эти люди…
Его горячий шепот еще больше пугал и одновременно завораживал…
Мне никогда не было настолько страшно и одновременно горячо.
Время тянулось и тянулось, то, что он со мной делал, казалось бесконечным душным кошмаром…
Безумным огненным сном… Диким смерчем, в конце концов поглотившим нас обоих…
А затем все закончилось.
Даниэль молча встал, поправил на мне одежду, не обращая внимания, как я вздрагиваю от этой жуткой заботы…
И вывел за руку из комнаты.
Я шла, полностью подавленная, деморализованная, сгорая от стыда, потому что понимала, что все, кто был в этом злополучном кафешантане, видели мой позор. И знали, что со мной делал этот человек.
На улице мы сели в автомобиль с изображением скалящегося льва на носу, и , дико взревев мотором, поехали прочь от места моего бесконечного позора.
Я была в таком ужасе, что толком не осознавала происходящее.
На автомобиле я до этого ездила всего один раз, и , наверно, это должно было быть незабываемо… Но то, что произошло со мной, перекрыло все.
Я лишь сидела, забившись в угол, ближе в дверце, и придерживала шляпку, норовившую улететь от ветра. По лицу текли слезы, и никак не удавалось их унять.
Даниэль, что-то повелительно скомандовав водителю, сидел рядом со мной, сжимал мою руку своими холодными жесткими пальцами, и от этого пробирал еще больший озноб.
С другой стороны сидели какие-то страшные мужчины, все, как один, в костюмах, ярких шейных платках и кепках. Типичные апаши, бандиты, терроризирующие Париж уже много лет.
До меня постепенно стал доходить весь ужас произошедшего… Я одна, среди бандитов, их предводитель… Дева Мария, помоги…
И везут меня неизвестно куда! Но вполне известно, зачем…
И Жан… Что они сделали с Жаном?
Эти мысли мелькали в голове, скакали, сталкивались друг с другом, добавляя еще большего ужаса.
Я решила набраться смелости и спросить у своего мучителя, что со мной будет, но тут мы приехали.
Куда-то на окраину Парижа, в небольшой особняк, с воротами, увитыми жухлым с осени плющом.
Весело смеясь, мужчины вывалились из автомобиля и пошли к дому, затем их предводитель обошел машину и открыл мне дверь.
– Куда вы меня?.. – не хватало голоса, чтоб спросить, только шепот получался, – зачем?..
– Выходи, бабочка, – повелительно сказал он и подал мне руку.
Машинально я ее приняла, вышла из автомобиля. Зябко поежилась на зимнем ветру.
– Где мы?
– Дома.
Я хотела еще спросить, но он молча увлек меня за собой…
Тогда я не представляла, что проведу здесь, в этом особняке, целых два месяца…
– Нена… – Пабло опять подошел ко мне, приобнял за талию, привлек на грудь, – я просто за тебя переживаю, понимаешь? Ты приехала, испуганная, озирающаяся… И не даешь мне тебе толком помочь…
Я оперлась о его грудь затылком, с горечью думая, как бы просто все было… Не будь Даниэля и его безумного помешательства на мне.
Конечно, Пабло – не помощник.
Как может помочь парень, зарабатывающий на жизнь Бог знает, чем?
Вернее, я знаю, чем, и соседи его наверняка знают… И, скорее всего, полицейские тоже знают. Такие, как Пабло, у них на учете. Тем более, что здесь не Париж, а сонный Шербур…
– Я похлопочу, – шептал он, поглаживая меня за талию, – тебя возьмут в то заведение, где я… Понимаешь, деньги не очень большие, но постоянные… И затем… Здесь много богатых людей, мужчин… Не столько, сколько в Париже, но и таких девочек красивых, как ты, здесь нет… Перестань искать неизвестно что… Найди богатого любовника, или, если повезет, мужа… Родишь детей, заживешь хорошо и спокойно… Ну что ты все время рвешься куда-то, Нена?
– Пабло… – я развернулась в его руках, задрала подбородок, посмотрела в темные, невероятно добрые глаза. Пабло был прекрасным человеком и очень хорошим партнером… Но совершенно не умел видеть хоть какую-то перспективу, всегда довольствовался малым.
И сюда, в Шербур, он уехал, поверив очередной своей женщине, жене богатого буржуа, владельца местного заводика по производству тканей. Она обещала ему сольную карьеру в Шербурской театральной труппе…
В итоге он прозябал здесь, в тесной душной квартирке под самой крышей, подрабатывал в убогом кафешантане тапером ( пианистом, прим. автора) и, похоже, чем-то еще постыдным…
Меня он пустил к себе пожить без лишних вопросов, помог с покупкой билета на корабль…
И вот теперь никак не хотел отпускать, отговаривал, бубнил что-то про плохое предчувствие.
Но я пропускала его слова мимо ушей.
Никакого плохого предчувствия.
Не может быть ничего хуже того, что со мной уже случилось.
Нет уж. Хватит с меня ужасов бандитского Парижа, грубости и жадных рук Дикого Даниэля, и ощущения полной беспомощности перед случившимся.
Нет, теперь я сама буду своей судьбой управлять.
Я вздохнула, еще раз оглядела убогую комнатку, посмотрела на часы. Скоро все это завершится.
Подумала и все же сняла с пальца тяжелое кольцо с крупным красным камнем, отдала его Пабло.
– Вот, возьми…
Пабло вскинулся, отталкивая мою ладонь и бормоча, что я его обижаю, что я ему как сестренка, родная, какое вознаграждение…
Но я настойчиво вложила кольцо в его руку:
– Возьми. Оно дорогое. Но продавай не здесь, лучше подальше. И там, где тебя не знают. Наверняка, на нем кровь… Больше, к сожалению, ничего нет, милый…
– Что с тобой случилось, Нена?.. – бормотал Пабло, обнимая меня и вздыхая, – послушай… Ну хватит… Я найду тебе богатого любовника…
– Нет, Пабло. Меня ждет Новый Свет. И слава. Я уверена.
– Ох, Нена… Ну ладно, – Пабло отстранил меня от себя, вытер с моих щек слезы, непонятно, когда выступившие, – конечно, у тебя все будет хорошо… Новый Свет, слава, деньги… А, если вдруг что-то пойдет не так, всегда знай, что твой старый добрый Пабло будет рад твоему возвращению… Давай помогу собраться… Как там называется корыто, на котором ты плывешь?
Я благодарно вытерла слезы, длинно , с всхлипом, вздохнула и ответила:
– «Титаник».
Душные сны
– Я знаю, что тебе надо… Свобода, безумие, убийства… – я приподнялась на локте и посмотрела на Даниэля, лежащего на спине и мирно пускающего кольца дыма в потолок, – во всем этом нет меня. Зачем я тебе? Отпусти.
Даниэль не пошевелился даже, только угол рта дернулся, и сразу даже непонятно было, то ли презрительно, то ли зло.
И то и другое для меня чревато, но… После двух недель нашей совместной, если ее можно так назвать, жизни, я научилась быть храброй.
Или просто потеряла рассудок. Заразилась безумием от своего жестокого любовника.
По крайней мере, сейчас мне не было страшно. И даже не особенно волнительно. В глубине души я знала ответ… Но… Попробовать стоило. Пытаться всегда стоит. Падать и затем опять упрямо подниматься, раз за разом повторяя неподдающуюся связку в танце, или сложный элемент.
Я по опыту знала, что , при упорном труде, ломаются самые крепкие стены и завоевываются самые неприступные замки.
– Мне страшно здесь… Одной.
– Ты не одна.
Голос его, сухой и малоэмоциональный, звучал в темноте нашей спальни глухо. Как далекие раскаты грома. Еще не гроза. Но близко, так близко!
– Одна.
Я выдохнула, решаясь, и мягко провела ладонью по широкой груди, легко обрисовывая сухие мускулы, следы от ударов ножом… На плече – шрам от пули… Тело Даниэля, словно открытая книга, говорило за него. И , кстати, больше , чем он сам…
– Этот дом – самое безопасное место в городе. Тебе нечего бояться здесь, бабочка… – он немного приподнялся на руках, устраиваясь полусидя и наблюдая за моими пальцами, гладящими уже живот, напряженный и твердый.
– Кроме тебя… – шепотом завершила я его фразу, и так горько стало, так тяжело, что захотелось плакать. Попытка не удалась.
За две недели, что я жила в этом мрачном доме, выходить из него довелось всего несколько раз. По вечерам. В жуткие заведения, казино и бары, переполненные похожими на Даниэля мужчинами и непохожими на меня женщинами. Это было ужасное времяпрепровождение!
Я чувствовала, что умираю постепенно, без воздуха и свободы, привычных для меня ранее настолько, что и не замечалось их присутствие в жизни. Не ценилось. Зато теперь…
– Кроме меня, – повторил Даниэль, поймал мою ладонь, попробовавшую пугливо соскользнуть с его живота и прижал обратно, – продолжай. Ниже.
– Но… – я всегда терялась от его непомерных аппетитов и жадности до меня, – мы же только что…
– Черт, – выругался он, не повышая голос, но леденея тоном, – продолжай, я сказал!
Я послушно провела ладонью по напряженным мышцам живота, сглотнула. Горячий. Такой горячий всегда. Обжигающий.
– Ниже, – он откинулся опять на подушки, прикрыл веки, чутко прислушиваясь к моим движениям, – вот так… Еще ниже… Молодец, бабочка…
Где-то совсем рядом заорал ребенок, и я, вскрикнув, проснулась, садясь на кровати.
Еще пару мгновений приходила в себя, растерянно терла лицо ладонями, никак не умея вынырнуть из горячего душного сна.
Сна, который два месяца моей жизни был реальностью.
Ребенок плакал, его мать что-то громко говорила на итальянском… По-моему, ругалась. Но это не точно.
Итальянский язык такой экспрессивный… Никогда не поймешь, ругаются они, веселятся или просто разговаривают…
В конце концов, душный сон отпустил меня, реальность проявилась все более отчетливо. И вместе с ней нахлынуло привычное облегчение.
Я далеко. Посреди океана.
Дикий Даниэль не достанет меня, никогда. Ни при каких условиях.
И это хорошо. Одно это обстоятельство перевешивало все минусы моего нынешнего положения.
А их немало.
