Чертовка для безопасника

скачать книгу бесплатно

Пот… Со лба! Ни хрена себе, как меня от уважения вштырило. А его можно и нужно уважать. Пожалуй, это единственный человек на земле, которому я готов в ноги кланяться.

– Я в Москве. Встретиться с тобой хочу.

– У меня выходной, подъеду, куда скажете, – с готовностью отвечаю я.

– Но только, Кирилл Михайлович, сам понимаешь, я бы тебя беспокоить попросту не стал. С просьбой к тебе.

Голова лихорадочно соображает, что может человек с такими связями и такого уровня у меня попросить. У меня. Деньгами запредельными я не располагаю, да и, пожалуй, не стал бы у меня Николай Николаевич в долг просить, есть люди, которые ему без процентов безвозмездно золотые горы готовы отдать. Многих людей спас этот человек. И людей влиятельных.

А он звонит именно мне. Вопросы, вопросы…

– Буду рад помочь. Всё что в моих силах, как говорится.

– Я вышлю сейчас тебе адрес, встретимся через два часа. Хорошо, очень хорошо, что ты откликнулся, – он кладёт трубку, и через минуту на мой телефон приходит сообщение с адресом неизвестного мне кафе где-то за Третьим транспортным.

Расклад не очень.

Ушаков не хочет, чтобы нас видели вместе.

Интересно, почему?

Просыпается предчувствие, как у матёрого волка. Только вот оно не совсем дурное, скорее наоборот я ощущаю азарт и прилив крови в голову, как у того самого волка перед охотой.

Любопытный спектр эмоций.

Я смотрю на котёнка, тот не доел сосиску и отрубился лапками кверху в шапке-ушанке, и сейчас смотрится так, словно проглотил мячик, так ровно и кругло торчит полосатое брюшко.

Забавный.

Подумав, пренебрегаю костюмом, отдав предпочтение джинсам. Рубаха чёрная и чёрный джемпер. Приглаживаю изрядно отросшие светлые волосы, смотрю в зеркало.

Отлично. Внешность среднестатистическая, похож на задрота.

Можно было бы служить в разведке, настолько непримечательно смотрюсь, что затеряться в толпе нет проблем.

У меня даже очочки имеются с простыми стёклами, в них я выгляжу, как преподаватель университета. Для полного «фарша» этого образа, беру с собой небольшой старый дипломат и, переступив, робот-пылесос, выхожу в прихожую. Как раз вовремя, потому что на пороге появляется Никита.

Мокрый насквозь, с улыбкой до ушей.

Да, наверно, не стоило ребенка гнать в дождь за глистогонными и наполнителем для кота. Какой-то я неправильный отец…

– Она спит, поэтому вначале прими горячий душ, волосы высуши, одежду новую надень, эту кинь стирать, пальто на плечики и над батареей, кроссовки, – я смотрю на его обувь.

Крепкие, заразы. Правильно, нужно парням хорошие вещи покупать. Кит без приказа в кроссы суёт сушилку для обуви, и белая ткань тут же начинает светиться голубым светом.

– А ты куда в таком виде?

– На деловую встречу, – копаясь в гардеробе, неохотно отвечаю я.

Нахожу старое замшелое пальто и накидываю на плечи. Авось, не треснет. Его еще дед мой таскал.

К этому убогому наряду идёт мрачно-дегтярное кашне тоже родом из прошлого века. – Позвоню, если задержусь. Действуй с ней по инструкции. Она сытая, так что не корми. Если пережрет, может стошнить. Убирать сам будешь.

– Бать, она же кот, – смеется Кит и, не удержавшись, трогает аккуратно, пальцем, пушистое брюшко сыто сопящего котенка.

Я замираю. Действительно… Чего это я? Старею, наверно. Растерялся, не уловил, не сосредоточился. Видимо, Ушаков привёз мне нечто действительно серьёзное, раз голову забивает предчувствием настолько, что кота кошкой обзываю в задумчивости.

– Но это мы ещё посмотрим, когда он вырастет, может, он по характеру – баба, – перевожу всё в шутку, хлопаю своего парня по плечу и спешно выхожу из квартиры.

В ебеня Москвы добираться приходится как раз два с половиной часа, ещё я боюсь опоздать, поэтому выпендриваюсь с проездом через дворы. Но дело это неблагодарное. Наставили, суки, шлагбаумов там, где их быть не должно.

Добираюсь к вечеру.

Дождь неожиданно заряжает, видимо, на всю ночь, и я, кутаясь в высокий ворот пальто и кашне, остро пахнущее отцовским одеколоном, бегу по мрачным улочкам в сторону кафе. В шатрах света, что падают с высоких фонарей, отлично видно, что к ночи подморозило, и дождь уже идёт со снегом.

От непогоды – ярким контрастом тепло внутри уютного кафе. Приятно пахнет кофе, играет живая музыка. За вход приходится заплатить. Неожиданно, местечко оказывается элитным. Мордоворот на входе внимательно меня рассматривает, просит провести дипломат через металлоискатель. Я не сопротивляюсь, улыбаюсь неловко, как и положено ботану-профессору из непрестижного ВУЗа.

Стараясь не выделяться широкоплечей фигурой, немного сутулюсь и прохожу в зал, прекрасно оформленный в стиле американских 60-х годов прошлого столетия. И сразу вижу старика в невзрачном сером костюме, он поднимает руку и машет мне, приглашая к себе. Прохожу между столиками, на небольшой сценке под светом прожекторов сидит опухший чувак, косит под Элвиса и очень красиво поет про сейчас и никогда.

Рукопожатие оказывается крепким, хотя Николай Николаевич на голову ниже меня.

Он не изменился совсем. Все тот же сухонький, седовласый старик с большими голубыми глазами, настолько лучистыми и живыми, что чувствую себя пацаном в его присутствии и ещё больше сутулюсь. А когда он меня обнимает и целует, еле сдерживаю идиотскую растерянную улыбку.

Сажусь за столик напротив Ушакова, нас освещает приглушённый свет ночника со стенки цвета кофе. И от этого кофе хочется так сильно, что скулы сводит. Поэтому подскочившая официанточка в короткой юбке, с начёсом на волосах а-ля 60-е, жующая жвачку, сразу получает от меня заказ на чёрный сладкий кофе.

– Не изменился совсем, – улыбается Николай Николаевич, у него тоже стоит чёрный кофе чашка наполовину пуста. – Как Никита?

– Растёт, скоро с меня ростом будет.

– Хотел бы его увидеть, – на морщинистом лице старика отображается искренняя печаль, но затем он собирается, вскидывает на меня неожиданно серьезный и жесткий взгляд. – Не буду тебя задерживать. Мне нужно только «да» или «нет».

Он опускает глаза, трёт большим пальцем ручку на кофейной чашке. Делает паузу, словно слова подбирает.

Я не тороплю.

Предчувствие обостряется до предела. Не просто так меня сюда позвали, с такими церемониями.

– Моя дочь Марта стала случайно свидетельницей убийства, – наконец, начинает тихо говорить Ушаков. – Непростого… Убивал очень влиятельный бандитский авторитет, связанный напрямую с чиновниками. Оглянуться не успели, из Москвы люди пожаловали. – Он остро смотрит на меня, – сам понимаешь, какие…

Я ничего не говорю, слушаю внимательно, глядя на старика. Улыбаюсь официантке, когда она приносит кофе, и взглядом провожаю её упругую маленькую попку в юбочке по самое не балуйся. Короче говоря. Изо всех сил делаю вид, что мы – просто два коллеги, зашедшие после лекций кофейку попить.

А сам просчитываю варианты. Деталей, судя по всему, не будет. Ушаков или не в теме, знает только то, что ему успела сообщить дочь, или просто не скажет по каким-то причинам. Ставлю на первый вариант.

Против всякого инстинкта самосохранения ощущаю, как по крови расползается шипучим горячим уколом кайф от интереса к делу Ушакова. Будоражит.

– Защита свидетелей, – кидаю я на пробу и отпиваю ароматный горячий кофе.

– Да. – Кивает Ушаков, – У Марты есть подруга, та выходит замуж за местного начальника РУВД… Он попытался спрятать мою дочь. Кирилл, её чуть не убили. Она чудом спаслась. Её передвижения отслеживают. – Он сжимает неожиданно жесткие кулаки, смотрит на меня в упор. – Тут вопрос уже не в том, кто что сможет сделать для нас. Здесь вопрос доверия. Кирилл, я долго думал. Просчитывал варианты… Кроме тебя, мне не к кому обратиться. Ты – единственный человек, которому я доверяю, имеющий подготовку и достаточный опыт. Её нужно спрятать, пока служба собственной безопасности разбирается, где утечка и протечка в их рядах. Помоги мне. Две-три недели, спрячь её так, чтобы не нашли. Потом её переправят на суд уже специальные службы. О деньгах не беспокойся…

– Нет-нет-нет, – тут же прерываю я и пустой ладонью показываю, что деньги вообще не вопрос.

А вопрос в том, что у меня, мать ее, работа. И долг перед этим человеком. Я не могу отказать. Совсем не могу.

– Да, – киваю ему, и Николай Николаевич натягивает болезненную улыбку. Он не ошибся, мне можно доверять.

Глава 4

Счёт времени идёт на минуты. До квартиры я уже добираюсь с планом действий.

Девушка, дочь Ушакова вполне взрослая, дамочка за тридцать. Без проблем, одним словом. Подросток, конечно же, был бы хуже в плане подчинения, но у подростков обычно физическая форма лучше, чем у людей к четвёртому десятку, и, если придётся бежать, либо просто шустро передвигаться, то тут необходимо подготовиться. То что операция опасная, понятно сразу. Так же, как и то, что никому нельзя про нее. Даже Питеру. Даже Демону. Поэтому я возвращаюсь домой к Никите, полминуты наблюдаю его веселую возню с котенком, увлеченно гоняющимся за большим пальцем на ноге сына, и хлопаю его по плечу.

– Сбылись твои мечты, Кит, – вздыхаю я притворно, – ты две недели будешь жить один.

Сжатые кулаки от восторга летят вверх, парень кричит от радости.

Он не то, чтоб рад моему отъезду… Хотя, чего там юлить – рад, конечно! Да и кто бы был не рад в шестнадцать лет пустой квартире на целых две недели?

Улыбаюсь и направляюсь в свою комнату, чтобы быстро собрать сумку. Фрэш вымытый, проглистогоненный и довольный, выходит в коридор, чтоб познакомиться с лотком. Увлеченно копается в нем.

А я мимолетно удивляюсь: у меня настоящая семья! Теперь даже кот есть! Охренеть.

Собираясь, звоню своему заместителю, потому что отрываться от бизнеса – дело неблагодарное. Питер с семьей все еще в Голландии, его отец, мое непосредственное начальство, а теперь и старший партнер – в Ницце косточки греет. А я здесь. И надо соответствовать. И держать руку на пульсе, даже если и приходится подставлять задницу под возможные пули.

– Понимаешь, Серов, насколько мы влетим, если ты не потянешь? – нагнетаю я атмосферу, скидывая в сумку свою щётку и бритву.

– Кирилл Михайлович, я всё понимаю, не подведу.

Голос зама звучит довольно и бодро. Ну-ну.

– Серов, разработки по тому делу, о котором я тебе писал… очень серьезно отслеживай. Там патент сам знаешь, какой.

– Всё будет в порядке, не беспокойтесь.

– Смотри! Уволю, второй такой работы не найдёшь.

– Не дам повода для увольнения.

– Давай, работай, – говорю, отключаю звонок.

– Бать, глянь, он в лоток сходил.

– Увольте, Никита Кириллович, – откровенно ржу. – Сам любуйся.

Вроде всё собрал, сажусь на дорожку в прихожей на банкетку, заворожённо глядя, как мерцает сушка в кроссовках моего сына.

Насколько опасно прятать женщину от убийц? Насколько серьёзно влетел Ушаков со своей дочерью? Всё выясню, постараюсь справиться, как Серов в моё отсутствие.