Следующий день

Как только гиены приблизились на расстояние атаки, Лост поднялся во весь рост и повернулся мордой к Анисе. Глядя на стаю, не составило труда догадаться кто в ней альфа. Плана убить вожака, а остальные сами разбегутся, он не имел. Скорее присутствовал здоровый интерес потягаться силами с ней и ее сородичами. Он не скалил зубов, не рычал, а спокойно и мерно наблюдал за их поведением. Льва искренне интересовало, как поступят эти наглецы теперь, разглядев его, так сказать, во всей красе. Хватит ли у них смелости продолжить атаку. Про размеры Лоста говорилось ранее, однако про то не слышали гиены. Идя в нападение, они понимали, что идут на льва. Ну лев и лев, в их генеалогическом коде присутствовала справка про этого хищника, в общем, ничего не обычного. Но стоило Лосту подняться и показаться им в реальном размере, желанья сразу поубавилось. Это оказался какой-то необычный лев. Очень большой и скорее всего, от этого, очень сильный. Взоры собак устремились на Анису. Надо заметить ее тоже впечатлил размер соперника, но не на столько, чтобы передумать. Обернувшись, она щелкнула зубами, как бы намекая стае, что планы остались неизменны, что они идут в бой, однако, пришлось обратить внимание и на то, что не все решели её поддерживать. Задние ряды вообще остановились, в каком-то недоумении разглядывая льва. Будучи действительно доминантном, Аниса в этот же момент пресекла бунт, кинувшись на одного из особо впечатлительных псов, и распластав его с диким ревом по песку. В мгновенье ока стая собралась в кулак, как и ранее. Страх перед Анисой возобладал. Псы снова готовились бросится на кого угодно, лишь бы не занять место распластанного на песке.

Зрители на трибунах оживились еще сильнее. Одно дело казнь, а совсем другое Лост против Анисы. Самые любопытные повскакивали с мест, помчавшись к краям арены, чтобы лучше разглядеть баталию. Свист и подбадривание полетели со всех сторон. Каждый хвалил своего фаворита, и подсказывал, как тому атаковать, совершенно не обращая внимания на тот факт, что лев и гиены не очень понимали по-человечьи. Про виновницу торжества совсем позабыли. Надо отметить, что от страха, та сползла по стене на песок, и как хамелеон, практически слилась с этой стеною. Авелия сидела, закрыв лицо руками, и держалась из последних сил, чтобы не потерять сознание, или не умереть от страха. Что действительно с ней происходило в эту минуту, она и сама объяснить не смогла бы.

Луций Пизон, совершенно ничего не понимая, хлопал глазами, и крутя головой в разные стороны, пытался понять зачем выпустили гиен. Его недоумение невозможно было передать словами. Он отчетливо видел перед собой Флавиана, видел, что тот не отдавал приказа выпускать хищников, однако они вышли на арену, значит, кто-то же все-таки распорядился. Но кто?? Подобное решение могли принять только они вдвоем. По поведению своего друга, нетрудно было догадаться, что именно он, каким-то боком, причастен к происходящему. Но каким??!! Этого Луций Пизон, решительно, понять не мог. В этаком замешательстве, с непередаваемой глупостью на лице, стоял патриций посредине ложа и не мог сообразить, что ему делать дальше. Но недоумение не являлось визитной карточкой этого человека. Действие, вот его второе имя. Придя в себя, уже через мгновение, он рванул к Буру, который увидев продирающегося к нему хозяина, бросился навстречу и предстал перед хозяином еще более озадаченный, чем сам Луций Пизон. Старый, опытный вилик успел разглядеть недовольство хозяина, однако решительно не понимал, чем оно вызвано. Точнее, то что причина его возмущения кроится в нем, то есть в Буру, он сообразил, но чем он сумел вызвать ее, додуматься не получалось. Тем не менее, разобраться в причинах случившегося, было не суждено. Брань и ругань, всё это отскочило на второй план. Причиной тому стал появившийся на противоположной трибуне Луций. Юноша предстал загнанный, изможденный, бледный, словно полотно с ошалевшими глазами на выкат.

Рабы, завидев молодого господина, рассыпались кто куда. Юноша выглядел совершенно измотанным, взмыленным, будто только что из бани. Он казался настолько уставшим, что еле держался на ногах, однако бросив взгляд на песок, и не увидев там никого, то есть Авелии, помчался вперед, к перилам, дабы рассмотреть арену целиком. Добравшись до края и практически перекинувшись через него, юноша облегченно вздохнул. Его Авелия жива, и с ней ничего не успело случиться. Точнее, что она жива юноша догадался, ибо девушка, словно маленький камушек, сидела у стенки, но признаков существования не подавала. Единственным положительным моментом Луций счел то, что песок возле нее, оставался таким же белым, что и обычно, без следов крови или борьбы. Однако сомнения!!! Они присущи всем и каждому, и маленький Луций не являлся исключением. Его девочка, его нежный кусочек жизни не двигался. А вдруг она умерла от страха?? Вдруг она не смогла перенести ужаса участия в казни. Ведь она такая ….

– Авелия, – гаркнул он так громко, что трибуны задрожали.

Ответа не последовало. Камушек так и сидел, не разгибаясь, и не реагируя на призывы Луция.

– Авелия, – прокричал Луций тише, чем в первый раз, и уже с каким-то обреченным надрывом.

Однако, второй его крик, оказался лучше слышен, чем первый. Причиною являлись зрители, слишком хорошо знающие это роман, растившие эту роман у себя на руках, и наконец, любящие этот роман, больше себя и жизни своих близких. Если в первый раз, кто-то болтал во время его крика, то во второй, стояла такая гробовая тишина, что казалось голос Луция, будет услышан не только здесь, но и в Остии.

И все равно, девочка не шевелилась. Тишина была ему ответом. Она так и сидела, казалось, в замерзшем положении, и не обращала внимания ни на льва, ни на гиен, ни на звук ее любимого голоса. А ведь всё вокруг ждало ее отклика. Ждал и Луций Пизон нервно переводящий взгляд с Авелии на Луция, ждал Флавиан, ждали зрители и даже звери замерли в каком-то ожидании и нерешительности. От тишины трибун остановилась и Аниса, сообразившая что что-то происходит не так. Лост тоже перевел свой, уже успевший налиться кровью взгляд, с Анисы на юношу. Тишина. Ничто не смело нарушить её, а та что имела на это право, безмолвствовала. Луций, словно сраженный вражеской стрелой, брякнулся на пол трибун. По пути сюда, верхом на самой дряхлой кобыле в мире, он понял, насколько эта девушка важна для него. Он больше не сомневался, что Авелия не причастна к краже, и трясясь на худощавой лошадиной спине, наконец-то понял, как кольцо оказалось у нее. Хотя, правильнее сказать не понял, как оно у нее оказалось, это и сейчас оставалось загадкой, он просто почувствовал, что она к этому не причастна. Каким-то непостижным, неподдающимся объяснению чувством, он преисполнился веры в нее, веры в то, что она не виновна. Вопреки фактам, которые были, которые есть сейчас и, возможно, появятся в будущем, он знал, что она не виновна. Не виновна и всё!! А даже если и виновна, то не виновна. Его любовь победила сомнения. Он не хотел и не мог больше сомневаться в ней. Откуда эта уверенность??! Он не знал, и знать не хотел. Теперь перед ним стояла всего одна задача – успеть предотвратить казнь, ведь он не хотел!! не мог жить, без своей девочки. И пускай все суды мира сказали бы про нее – виновна!! теперь он пошел бы за ней и на плаху, не думая, не оглядываясь, и не сомневаясь. Скача сюда на полудохлой кляче, он молил богов лишь об одном – не опоздать. И вот сейчас, глянув всего один раз на застывшую фигурку, так обожаемую и такую любимую, но теперь не подвижную, в нем что-то надломилось. То ожидание, разогревшее кровь, те слова, которые он хотел прокричать во всеуслышание, те действия и поступки, что хотел совершить для нее, всё это стало не важным. Без нее нет и его. Цветной, до этого мир, начал тускнеть, чувства переполнявшие молодое сердце, словно последние капли, выливающиеся из осушенного сосуда, иссякали. Он смотрел на окружавших его рабов, смотрел на белые скамейки трибун, но не видел их. Он слышал гам вокруг себя, чувствовал движение рядом, но все это его не интересовало. Он находился как будто рядом со совсем этим, но не являлся его участником. Происходящее было как-то по боку. Не понимая, как такое может быть, он увидел перед собой небо. Темное, раскрашенное звездами, только вылезшими на его свод, и разбросанными по всей его глади. Но главным украшением и несомненно чем-то магнетическим на небе блистала луна. Яркая, желтая добрая и ласковая, смотрящая на него с какой-то нежною теплотой. Но подождите!! Ведь это лицо… Боже мой!! Ведь это ее лицо. Это она смотрит на него и будто бы улыбается. Ее глаза, ее черные как ночь глаза, смотрят беззлобно и даже с какою-то теплотой. Она, как будто бы, завет его к ней, туда, высоко на небо. Луций почувствовал, что его тело стало легким словно пух. Нет!! Даже легче, потому что пух все-таки стремится к земле. Его что-то увлекало наверх, туда, где сейчас была она и звезды. Сознание растаяло. Люди, окружавшие его стали растворяться в воздухе и превращаться в какую-то размытую размазню. Луций чувствовал, что больше не принадлежит им, а они ему. Он ощущал себе как бы над ними.

– Лу-ци-й, – услышал он, как Авелия зовет его по имени. Захотелось мчаться к ней еще быстрее, однако, что-то смущало в ее голосе. Он не звучал мягким и умиротворенным, в нем не слышалось той теплоты и спокойствия, на зов которого, он уже полетел сквозь пространства. Голос звучал с точностью до наоборот. Словно камень, спущенный с горы, юноша с небес полетел вниз. Глубокий вдох!! Откуда-то снова появились рабы, взялись трибуны, крик, гам. Видимо Луций потерял сознание, потому что очнулся на руках у огромных размеров галла, почему-то изрядно заплаканного. Луций крутил головой, не понимая, что происходит. Выходит, это был всего лишь сон или иллюзия. Однако суета вокруг говорила, что что-то произошло. Все в буквальном смысле кипело.

– Жива!! – прокричал ему галл прямо в лицо.

Сознание и понимание, с разбегу, вернулось обратно в тело. Силы, которые пропали всего мгновенье назад, возвратились. Причем возвратились в утроенном размере. Луций буквально вскочил на ноги и уцепившись за край трибун, вперся взглядом в происходящее. Авелия сидела так же, неподвижно, единственным изменением оказались убранные от лица руки и поднятый вверх взгляд, шарящий по трибунам, в поисках кого-то. Всего один миг понадобился обоим, чтобы их глаза встретились. Завидев его Авелия улыбнулась, нежной измотанной улыбкой. Она ни о чем больше не мечтала, ничего больше не просила. Луций являлся для нее всем, и теперь, на смертном одре, всем и оставался. Девочка откинула голову назад, как-то передернула плечами и в безмолвии завалилась на песок. От радости и горя, от счастья и беды, свалившихся в это одно и тоже время, у девушки закружилась голова. Авелия, не смогла справилась с чувствами, переполняющими ее, и потеряла сознание. Луций же не успел порадоваться это секундной встрече.

Всеобщее ликование трибун услышали и звери, точнее первыми среагировали гиены. Это стало как бы сигналом к действию. Животные привыкли убивать под оглушительные аплодисменты и рев осатаневших людей. Этот вздох радости они восприняли именно так. Несколько собак похитрее сообразили, что со львом тягаться нет смысла, да и зачем, когда позади него валяется слабая, бесчувственная жертва. Плутоватые собаки, придумали фортель, как идти в атаку не пострадать от льва. Большее того, они б еще и сытыми остались!!! Причиной побудивший их так поступить оказалась близость Авелии и Лоста. Лев, немного отступающий от гиен, придвинулся к девушке почти вплотную. Их близость и вызвала ту неразбериху, которую задумали хитрецы. Атакуя Авелию, они как бы учувствуют в нападении, наравне со всеми, однако шансы подольше пожить, выше. А может быть, они просто хотели окружить льва, кто теперь разберется. Для Авелии и то и другое, выглядело одинаково плохо. Осмотрев поле будущего боя, несколько гиен отклеились от основной стаи, наступающей на Лоста, и пошли вдоль борта арены, делая полукруг, ведущий к Авелии. Луций тоже это заметил. Обведя взглядом охрану трибун, юноша убедился, что лучников среди них нет, и помочь его девочке никто не может. В глазах помутилось от того, что может произойти дальше. Картины ее будущей потери оказались не выносимы не только для глаз, но и для робкого сердца, которое так сильно колотилось, что казалось, выпрыгнет наружу. Потерять ее второй раз за сегодня или вообще просто потерять, было делом невозможным. Жизни впереди, без своей девочки он не представлял, да и не хотел представлять. Не отдавая себе отчета, не думая о том, что будет дальше, он схватил дубинку, оставленную кем-то их надсмотрщиков, и перемахнув край трибуны, спрыгнул на песок арены. Лететь оказалось прилично, ибо борта возводили специально высокими, дабы зверь не перепрыгнул через них. Общий «ах!!» пронесся по трибунам и ложе. Зрители и родственники, в напряжении уставились на происходящее. Сказать, что к такому они были не готовы, значит не сказать ничего. Пикантности в ситуацию подбросило приземление Луция. Оно получилось не удачным, потому что поднявшись после прыжка, он взвыл от боли и поскакал к Авелии на одной ноге. Увидев это девушка, бросилась навстречу любимому. Разобраться сейчас, кто к кому спешил на помощь, было невозможно. Ибо совсем не похоже на правду, когда хромой скачет выручать из беды ходячего, однако, без сомнения, происходило именно так. Удачно совпало то, что гиены заходя в тыл к Лосту или к Авелии, предприняли маневр с одной стороны и тем самым оказались как бы на дальнем краю от молодых. Тем самым выигрались секунды. Оказавшись в объятиях друг друга, молодые не могли насладиться этим торжественным мигом. Вокруг стало слишком опасно. Но все-равно, стоило ее хрупкой ладошке, оказаться в его напряжённой крупной кисти, огонь любовного сумасшествия прошиб насквозь обоих. Они не могли видеть друг друга, рассматривая приближающихся хищников, но могли чувствовать. Находясь в объятиях друг друга, они успевали наслаждаться этим мгновеньем. Этим секундным мгновеньем!!! Любовь била словно гейзер, взорванный и земных недр. И всё это в одном лишь мгновение.

Разумеется, появление Луция на песке заметили не только на трибуне. Звери тоже обратили внимание на сей любопытный факт, и первым на это отреагировал лев. Увлеченный наблюдением за гиенами обходящими его со фланга, он переключал внимание с одной собаки на другую. Внезапное возникновение еще одно участника, выше габаритами, чем вожак стаи, вызывало обеспокоенность. И не столько взволновало само по себе появление этого кого-то нового, сколько взволновало его местоположение, ведь Авелия находилась у него за спиной, следовательно, и Луций оказался примерно там же. Вот это тревожило!!! Возможно размеры Луция, возможно, то, что за спиной стало слишком насыщено, а может быть и всё вместе сразу, заставили льва решать задачу. На кого нападать, и от кого защищаться!! Разумеется, теперь единственно верным вердиктом для этой парочки считалась бы смерть, дабы не отвлекали внимания от «занимательных» гиен. Лост, с бешеным рыком рванулся в сторону молодых, и уже приготовился перешибить Луция своей огромной лапой, как вдруг остановился прямо против него и замер. Гиены, сдуру решившие, что царь зверей бросился наутек, помчались за львом, однако, стоило тому остановиться, предпочли последовать его примеру, не нападая, крутя мордами в разные стороны и вообще не понимая, что происходит сегодня на арене. Лост подошел еще ближе к Луцию, так близко, что его косматая голова практически уперлась в грудь юноши. Он ничего не делал, просто грузно вдыхал его запах. Причем делал это так сильно, что туника юноши покрылась испариной от его дыхания с передней стороны, и холодным потом от ужаса, с обратной. Как описать чувства Луция. Страх, ужас, предвкушение смерти, ожидание ее, все это перемешалось, однако особняком, среди этих пугающих и разрывающих душу чувств, стояла Авелия. Точнее ее безопасность, насколько это сейчас было возможно. Поэтому теперь, находясь во власти льва, и может быть в секунде от смерти, он двигал свое маленькое сокровище себе за спину, дабы закрыть ее собой от нападения. Перепуганная Авелия, бледная как полотно, уже стоявшая за спиной Луция, держала того за руку так сильно, что освободиться от неё не представлялось возможности, хотя он и пытался. Ее хватка не была обусловлена страхом, хотя того и присутствовало в избытке. Прочувствовав своего мужчину душой, поняв на что он решился ради нее, осознав этот момент от самого начала и до самого конца, она не могла позволить Луцию умереть первым. Теперь, и на всю, пускай и совсем кратковременную жизнь, для них все будет вместе!!! Жить вместе, умереть вместе!! Всё вместе!!! Тем временем, лев не нападал. Лост продолжал обнюхивать и фыркать на Луция, но дальнейших действий не предпринимал. Складывалось впечатление, что животное толи чего-то выжидает, толи своими действиями хочет чего-то сказать. Одно оставалось совершенно точным, убивать он их не планирует. Луций, стоя прямо против него, силился собраться с духом и пытаться угадать мысли животного. Однако, это не так легко это делается, особенно когда в тебя уперлась морда, наверное, самого огромного, и уж точно хитроумного хищника на свете. Да, не самая легкая задача. Лост перевел взгляд с груди молодого человека на палку, которую тот зачем-то сжимал в руке. Луций, соображая интуитивно, выронил ее из пальцев. Наверное, против льва, она вряд ли пригодилась бы. Неожиданно, крупная голова хищника, как бы поднырнула под разжатую руку Луция. Получилось так, что его ладонь оказалась сверху, на густой и темно-рыжей гриве льва. Как-то само собой, не отдавая себе отчета, юноша повел по ней сверху вниз. Это исходило изнутри, делалось автоматически, было заложено в него на генном уровне. Это происходило так же естественно, как если бы пришел котенок, ласкаясь, погладиться, а ты, сколько бы в душе не протестовал, не можешь с собой ничего поделать и начинаешь движение по хитрой маленькой шкурке. Рука не знает, как надо гладить, сверху вниз или снизу вверх, а может надо почесать за ухом. Рука просто делает, а хитрый котенок, повертывается нужным ему боком, чтобы гладилось именно там, где он подставился. Так получилось и с Лостом. Он ответил на ласку, лишь стоило руке Луция начать свое скольжение. Словно тот самый котенок, молодой и нетерпеливый, начал он в такт руке Луция, почесываться об нее, выкручивая огромную морду, и подставляя остальные участки тела для почесываний. Юноша не верил своим глазам, рукам и Авелии, которая находилась за его спиной, так же удивлялась, происходящему. Однако, всё происходило наяву. Лев почему-то терся о Луция и откровенно заигрывал с ним. Диво дивное!! Тот, чье прикосновенье к кому угодно означало смерть, сейчас ласкался к Луцию. Авелии показалось, что лев даже замурлыкал словно кот, по крайней мере, что-то похожее действительно исходило из животного. Тем временем, обезумевший от страха Флавиан, Луций Пизон, да и все остальные, замерли на трибунах в каком-то исступлении. Молодой Луций оказался внутри арены так стремительно, что никто не успел и глазом повести. Мгновение, и он уже на смертельном песке. Увидев его там, опешили буквально все!! То есть, все как бы знали, что надо его оттуда доставать, спасать и вызволять, но быстрота, с которой разворачивались события, ввела людей в некое оцепенение. Не успев ахнуть и как следует распереживаться, от того что Луций оказался на арене, приходилось переживать с новой силой или вообще сойти с ума от того, что рядом с юношей оказался лев. Время растянулось так сильно, что секунды показались часами. Эта пауза, это бездействие, всё это сводило с ума. Перепуганные лучники и солдаты, вместо того, чтобы занять свои оборонительно-спасительные посты, с чувством непреодолимого страха и трепета, глазели на песок, где разворачивалось действо. Еще секунда, еще миг и вот лев, вместо убийства, трется о Луция, будто щенок о хозяина. Что делать зрителям?? Радоваться?? Переживать?? Ликовать или горевать???!! Господа и челядь, в полном недоумении, крутили головами вокруг себя, силясь хоть в ком-нибудь разглядеть правильный ответ. Однако ответа не было. Вместо ответа они ловили на себе, точно такой же взгляд, наполненный непониманием и растерянностью. Особой изюминкой являлась тишина, словно вода, разливающаяся вокруг. Не только Луцию и Авелии казалось, что Лост мурчит, это слышали и на трибунах. Что происходит?? Как сие объяснить? Ответа не было, казалось, не у кого.

Однако, эти сюсюканья, быстро надоели Анисе. Животное, с самого измальства приучили убивать на арене, драться на ней, и такого рода романтика, ей оказалась совершенно чужда. Издав дикий вопль, она как-бы вдохнула в песок и в трибуны новую жизнь. В мгновенье ока все зажужжало, и присутствующие, казалось, очнулись от стопорного сна. Лучники, в след за Анисой тоже проснулись. Однако по-прежнему не знали, что нужно делать, ведь стрелять в льва, в лучшего льва на свете, тоже не есть хорошо и после может обернуться серьезным, для них, наказанием. Поэтому, вместо каких-либо действий охрана уставилась на Луция Пизона и Флавиана в каком-то нервическом беспорядке. Они в буквальном смысле тряслись от страха и своей безысходности. Разумом стражники понимали, что нужно что-то делать, но чего конкретно, не понимали.

Тем временем, Аниса рычала уже не для публики. Этот грозный рык предназначался ее сородичам, чтобы те воодушевились и приготовились, возможно, к самому главному бою их жизни. И надо отметить – они не подвели хозяйку. Как по мановенью волшебной палочки, только что испуганные и растерянные гиены, собрались и бросились в атаку. Страшный вой поднялся в воздух, а песок, выбрасываемый из-под их лап, казалось, раскалился от скорости, с которой они мчались на врага. Но не на пир спешили гиены. Впереди их ждал более чем достойный и искушенный соперник. Почуяв опасность, Лост развернулся к ним мордой и издал такой бешенный рык, что стены арены заходили ходуном. Вид его во истину смотрелся страшенным: шерсть стояла дыбом, пасть оскалена, когти, казалось, впились в песок, для будущего прыжка, а хвост с такой силой колотил о землю, что Луцию пришлось отодвинуться чуть-чуть назад, чтобы не получить им по макушке. Тем не менее, этот страшный образ не смутил гиен. Псов теперь было не остановить. Как поток лавы навалились они на льва, окружив его с трех сторон и решив, видимо, свалить того с наскоку. Однако, маневр не удался. Лост, словно ураган, с такой силой врезал двум передним псам, что те отлетели за последний ряд нападающих и, не смогли более подняться, издав на песке свой последний вздох. Спустя мгновение, они уже никого не интересовали. Первых, мгновенно сменили вторые ряды, причем эти вторые заходили уже не с фронта, а с флангов, так чтобы Лосту их оказалось не видно. Льва подобная тактика не смущала, он и не думал сдаваться. Удары страшных лап, раз за разом проряжали сплочённые шеренги гиен, клыки вырывали куски плоти из тех, кто опрометчиво попадался пред пастью. Хотя, надо отметить, и они в ответ наносили урон Лосту. Один из псов так плотно вцепился в заднюю лапу, что лев никак не мог ее сбросить, при этом одновременно воюя с другими. Вот еще одна вцепилась в шею, пока Лост чинил расправу над порванной в клочья Анисой. Луций, стоявший рядом, онемевший от ужаса, неожиданно сообразил страшную истину – когда они закончат со львом, всё их внимание сконцентрируется на них с Авелией. Собрав храбрость в кулак, он ринулся на подмогу. Со всего размаху толстая дубинка, та что он успел прихватить еще на трибуне, опустилась на голову гиены, висевшей на ноге Лоста. Он не смог пробить ей череп, однако дикая боль, причинённая этой дубинкой, заставила разжать мощные челюсти и освободить львиную лапу. Взбесившаяся собака, вначале отскочила, но узрев своего обидчика, бросилась на него с бешеной яростью, и без сомнения разорвала бы, если бы не меткая стрела, выпущенная в нее, кем-то из лучников. Выстрел оказался настолько точен, что прекратил жизнь охотника, пока тот находился в прыжке. Словно мешок, тело гиены, распласталось по арене, заливая ее сочно-красной кровью. Вне себя от ужаса и гордости, осознавая, что это всего лишь начало боя Луций бросился на следующую собаку, на ту, что находилась между Авелией и Лостом, на ту, что собиралась атаковать льва с тыла. Хитрый пес, словно затаившийся гепард, подползал к царю зверей, снизу сбоку. Целью, несомненно являлась шея льва, точнее её нижняя часть, не так сильна замотанная гривой. Времени у юноши совсем не оставалось. Гиена уже выбрала момент и готовилась к смертоносному прыжку. Оскал проредил окровавленную морду, видимо ей досталось от Лоста, но каким-то чудом, она сумела выжить. Юноша, не успевал ко льву на помощь, и решение пришло само собой. Он, что есть силы, запустил в гиену, своим единственным оружием – дубинкой. Но не попал. Тем не менее, просвистевшая палка, отвлекла внимание убийцы, и смертельного маневра не произошло. Пока не произошло!! Гиена снова переключилась на пульсирующую шею, находящуюся совсем рядом. Только укуси и исход боя решится. Но следующего действа, она предпринять не успела. Острые стрелы, сразу несколько штук, впились в пятнистой тело, придав вечному сну, только что убивающего душегуба. Луций вновь бросился в бой, но уже вооруженный ничем. Он просто побежал вперед и готовился сражаться с собаками на кулаках, однако, битве не суждено было продолжиться. Гиены, потерявшие своего вожака, отступили. С визгом и с поджатыми хвостами, кто прыжками, а кто и хромая ползком, забились они в противоположный угол, и даже начали подрывать ворота, из которых их выпустили, только чтобы поскорее унести ноги. Лост не преследовал, ему серьезно досталось в схватке. Лев лишь горделиво стоял, наблюдая за страданиями и ужасом побежденных соперников. Луций стоял подле льва, совершенно забыв, что рядом с ним, бок о бок, стоит самый опасный хищник в мире. Ведь в данный момент, именно сейчас, это таковым не являлось. Сегодня, сейчас, рядом находился его компаньон, его брат и напарник, друг и соратник. Вместе они горделиво смотрели, как гиены пытались спрятаться, как они боролись за место ближе к стене, чтобы расстояние, отделяющее их от победителей, оставалось бы как можно большим. Наблюдая за ними Луций, какую-то часть славы за победу, присуждал и себе. И наверное, это решение можно считать справедливым. Ведь принимал же он участие в бое, ведь не спрятался за широкую спину льва или за стрелы, метко выпущенные, быстрыми лучниками. Нет!! Он наравне с великим Лостом бился в бою. Чувства переполняли юношу. В груди происходило что-то невообразимое, там бурлило, кипело и искрилось. Там внутри, подобно вулкану бродила тягучая и огненная лава, созревшая и готовая к выходу. Кровь вокруг их на песке, кровь на его руках, кровь на теле льва, разбросанные тела гиен, ликование и трепет на трибунах, вся эта победная неразбериха закрутила его сознание. Нужен был выплеск, иначе Луция разорвало бы от переживаний. Не отдавая себе отчет, словно пьяный, он сделал несколько шагов вперед. Мир вокруг вращался и крутился. Арена переворачивалась вверх тормашки и вставала обратно. Луций осознавал, медленно осознавал, что в этой суматохе, он все-таки остался жив. Как так получилось?? До сих пор не понятно как!!! Но запах крови, запах победы, запах горести и боли, более и более разгоняли кровь по жилам. Еще несколько шагов вперед, собрав в кулак остатки силы, напрягая жилы и мышцы, молодой воин закричал. Что есть мочи закричал!! Точнее, наверное, заорал. Крик победителя направленный куда-то вверх, неадресованный кому-то конкретно, но охватывающий всех и сразу. Крик не имеющий слов, но смысл которого понимали все и каждый. Неистовая толпа, с таким же сумасшествием, а может даже и с большим, поддержала его неистовым ревом. Она вторила его крику, отвечала ему, понимала его призыв. Луций закричал еще раз. И снова беснующаяся толпа с ликованием встретила этот зов. Юноша собрался кричать в третий раз, наверное, уже в заключительный. Набрав побольше воздуха в раскаленную грудь, он выпустил его, однако, результат превзошел все его ожидания. Крик получился не криком, а рыком. Рыком диким, необузданным, всесильным. Луций обернулся, и сразу догадался, почему так произошло. В этот раз, в унисон ему и трибунам, вторил Лост. Распрямившись во весь рост, так же как и Луций, напрягая каждую мышцу, лев рычал бешено и дико, угрожающе и победно. Ведь победа эта действительно ихняя, и он тоже являлся полноправным участником победы. Общее безумие охватило всё вокруг. Публика принимала эту пару гладиаторов и приветствовала их. Причем приветствовала сумасшедшим трепетным воем, да так громко, что казалось вот-вот обрушаться трибуны. Сегодняшнее ликование толпы смотрелось самым честным, беспристрастным, и настоящим. Люди любили Авелию, любили Луция выбравшего ее себе, и немыслимо обожали Лоста. О такой концовке как сегодня, можно было только мечтать. О такой любви, о такой дружбе, о такой битве будут грезить сотни и тысячи мальчишек и девчонок, мужчин и женщин, рабов и рабынь. Присутствующим сегодня, посчастливилось стать участниками этого всего. Неизвестно сколько бы продолжалось ликование, но звякнули ворота, те самые через которые выпускали Лоста на арену, именно те, у которых, словно полоумные, завывали гиены. Перепуганные собаки, перепрыгивая и давя друг друга, устремились в глубь арены. Из соседних ворот, практически им навстречу, высыпала целая шеренга солдат, в полном боевом обмундировании. Следом загонщики, с длинными палками, заостренными на концах. Войны не трогали гиен. Псы и так выполняли не озвученный приказ, занять клетки. Войны мчались к паре победителей, повернув щиты в сторону Лоста и Луция. То как они приближались, как они двигались нога в ногу, как позвякивали их короткие мечи на бедрах, всё это, вернуло юношу в реальность. Казалось, что этого всего с ним не происходило. Или происходило, но когда-то давно, и возможно не с ним. Эйфория отпустила молодое тело и ей на смену пришло осознание содеянного и того, в каком положении он сейчас. Вспомнилась Авелия, что он вообще-то ради нее прыгнул на арену и воевал тут. Но где же она?? Луций закрутил головой, словно только что разбуженный филин. Найти ее не составила труда. Она находилась ровно там же где он ее и оставил, то есть за его спиной, возле стены. За время битвы с ней ничего не произошло, ни одна из гиен не причинила ей зла. Девушка, стояла прекрасная словно богиня, буравя его своими огромными черными глазами. Однако не страх он прочел в ее взгляде. Не ужас сражения одолевал ее. Нет!! В них читалась гордость и любовь. Она торжествовала!! Ведь только ради нее он бросился вниз, бился вместе со львом, и победил. Всё это только ради нее, и больше не для кого. Вряд ли есть на земле еще один такой же безумный, кто кинется вниз, жертвуя собой, во имя любви. Однако, бежать к спасителю Авелия не спешила. Все-таки, рядом с ним находился не кто-нибудь, а Лост. Она невольно перевела свой восторженный взгляд на льва и замерла в бездействии. Отрезвевший Луций наконец-то осознал, так сказать в полном объеме, где и главное с кем, выигран бой. Бравада, словно дождевая вода под действием жгучего солнца, начала испаряться. Страх вернулся к нему троекратно, а по спине пробежал холодок. Он наконец-то увидел трезвыми глазами, с кем бок о бок выигрывалась война. Как и почему лев так поступил, его не интересовало, по крайней мере, пока. Сейчас тревожил вопрос другой, а не передумает ли он. Луций кинул, теперь уже трусливый взгляд на приближающихся солдат. В них он видел некоторое спасение, ведь ежили что, они смогли бы защитить его от лютого хищника. Какое-то жутко-противное чувство трусости, малодушной робости, сковало его, как зимой лед заключает в свои объятия реки и озера. Но только в отличие от зимы, где природе и положено морозить, Луций чувствовал себя не правым и еще виноватым. Ему стало стыдно перед самим собой, за этот страх и за эту робость. Как-то по предательски получалось. Юноша знал, что никто не осудит его, если они с Авелией сейчас же убегут от сюда. Что потом зрители перескажут эту историю друг другу, и в любой вариации этого пересказа, он будет герой и победитель, но дело было не в этом. Луций, помимо всего остального, понимал и другое. Юноша осознавал то, что если бы не Лост, лежать сейчас ему на окровавленном песке, мертвому. Возможно, рядом бы лежала растерзанная Авелия. Он прекрасно знал, что у него против гиен шансов не имелось, как таковых. Даже не пол и не четверть шанса. Его жизнь спасена Лостом. Именно потому совесть не разрешала ему рвануть наутек. Ну не мог он так сделать и всё. А страх!!?? Его куда деть?? Луций еще раз посмотрел на Лоста. Лев молча стоял рядышком, отвернувшись от него и наблюдая за солдатами. Какой же он огромный и сильный. Какой же страшный, но теперь еще и родной. Лост теперь мой, а я его. Сбежать от того, кто рискнул для тебя жизнью?? Юноша уставился на окровавленную лапу и разодранный бок животного. Кровь прекратила течь и сейчас сочилась, еле заметными струйками по шерсти льва. Он не испугался гиен!! – так подумал Луций и сделал шаг навстречу Лосту и солдатам, уже почти подошедшим к ним. Неожиданно, лев находившийся немного за спиной юноши выступил вперед, прямо против солдат, причем сделал это так, что Луций оказался за ним. Сомнений больше не могло быть. Он защитил его от гиен, а теперь защищает от приближающихся воинов. Именно так трактовал молодой патриций поведение хищника. Да и сколько можно сомневаться??! Лост мог дважды убить его. Тогда в клетке с Митрасом и теперь на арене. Но не сделал того!!! Победив сомнения, переборов переполняющий его страх, Луций подошел ко льву и встал рядом. Лост повернул голову в его сторону, посмотрел, будто бы желая что-то сказать, и сел на задние лапы, около ног молодого человека. Юноша со страхом, но и с любопытством осматривал своего нового друга. Ему очень хотелось, чтобы мысли гуляющие в голове про дружбу со львом, подтвердились. И не потому что, каждый, буквально каждый, станет завидовать ему. А потому что он, каким-то непередаваемым чутьем ощущал льва, понимал его!! По крайней мере так ему казалось, и Луцию очень хотелось, чтобы это казалось – сбылось. Он чувствовал непреодолимое желание дотронуться до зверя, причем сделать это, непременно сейчас. Юноше хотелось почувствовать его мощь, но некоторое опасение, что это может быть последним ощущением в его жизни, мешали дотронуться. Все-таки это Лост!! Однако нерешительность и внутренние переживания разрушил лев. Сидя на задних лапах, он казался практически такого же роста, что и Луций стоящий на двух ногах. Повернув свою косматую голову в сторону юноши, он лизнул того прямо в лицо, своим длинным шершавым языком. Причем сделал это неторопливо, где-то даже лениво, таким образом, чтобы каждый смог это заметить и не пропустить. Что он демонстрировал этим – можно только догадываться, и каждый останется при своем мнении, но Луций расценил это как проявление дружбы. Последние дни его жизни, столь наполненные недоверием и переживаниями, вконец измотали молодое сознание. Эти сомнения в будущей жене, в правильности наказания, как бы он поступил на месте отца, или на месте Луций Пизона, всё это в конец доканало его. Посмотрев назад, юноша не хотел больше сомневаться. Единственным его желанием, являлась вера в себя, вера в то, что он все-таки понимает эту жизнь, слышит ее подсказки и видит ее знаки. Хотел бы сожрать – давно б сожрал, подумал он и грузно выдохнул. На мгновенье ему почудилось, что огромная невидимая гора упала с плеч. Стало легко и весело. Он прав!! Он тысячу раз прав!! Луций перестал бояться. Щелк!! И страха нет. Рука, сама собой потянулась к его гриве и сразу же застряла в взлохмаченных окровавленных вихрах. Юноша продолжал. В этот раз он не хотел просто гладить льва, этого теперь казалось мало. Он обнял хищника за шею и притянул к себе. Лост ответил на касание, подавая голову чуть-чуть вперед, прислонясь косматой мордой к голове нового друга. Арена, с замиранием сердца, наблюдала за этим новым и доселе невиданным союзом. Флавиан, который за это время успел посидеть от происходящего, не верил глазам. Луций гладил Лоста, трепал его за шкуру, разговаривая с ним, а тот отвечал на эти ласки громким тарахтением, и трением об сына.