По дороге домой

– …начал меня уверять, что это бесценка, что лучше купить классическую подвеска из золота с бриллиантами, например.

– Наверно, потому, что твоя стекляшка стоила дороже бриллиантов.

– Одинаково. Они стоили одинаково. Но стекляшка, как ты ее называл, была красивее.

– И в моде? – скрывая боль, выжимает улыбку Макс.

Лиза что-то отвечает. У Макса мутнеет, а затем темнеет в глазах. Он перестает понимать, дышит или нет. Собрав последние силы он пытается посмотреть в глаза Сони. Думает о скорой встречи с Лизой. Слеза выкатывается из его глаз.

– Говори, твой голос словно колыбель. я немного посплю…

Это были последние слова, которые Макс произносит на этой Земле.

Соня засыпает на плече Макса через пару минут.

Утром в палату заходит профессор. Он застает влюбленных в том же положении, в котором они заснули. Он бесшумно подходит к ним. Берет руку Макса. На его лице появляется страх. Трогает руку девушку, опускает.

– Соня, София, просыпайся.

Девушка поднимается.

– Он тебе что-нибудь сказал?

– Что хочет поспать, а что с ним?

Соня прикладывает руки к холодным щека Макса. Смотрит на него. Потом на профессора.

– Это ведь неправда, да?

Поворачивается к Максу.

– Эй, просыпайся! Пришел Виктор Викторович! Ну же, Максим!

Никакой реакции.

– Нет. нет… Ты не можешь так поступить второй-то уже раз.

У девушки потекли слезы.

Она начинает бить его по груди, затем падает на нее.

– Все-таки ты ушел к ней. Это правильно. Она тебя ждет. Ты заслужил это.

Профессор уходит из палаты. Заходит в свой кабинет, достает бутылку виски и пьет с горла.

– Все пропало. Все пропало, – повторяет он, – Все пропало!

И сносит папки, журналы, планшеты со стола. Делает еще пару глотков и бросает бутылку в стену.

– Умер, а с тобой и все человечество, – произносит профессор.

Затем он слышит голос медсестры в коридоре:

– Подождите, я Вас приглашу, мужчина!

В кабинет врывается руководитель общества покоя.

– Виктор, здравствуй, – беспардонно произносит вошедший.

– Что тебе здесь нужно?

– Ты ставишь какие-то опыты. Мне стало интересно.

– Я уже на тебя не работаю, так что это не твое дело.

руководитель общества покоя расхаживает по кабинету.

– Ты многого добился благодаря мне.

– Теперь это уже никому не поможет.

– А я думал, ты стал бесполезен как только погиб Максим.

– Да…

– Тогда чем ты занимаешься здесь? – руководитель общества покоя садится напротив профессора.

– У нас был еще один шанс, но и его мы сегодня упустили.

– О чем ты?

– Можешь сам взглянуть, он в палате напротив, – профессор указывает глазами.

Руководитель общества покоя заходит в палату Максима. Не верит своим глазам. За ним заходит медсестра. Обнимает Соню.

– Возьмите анализ – он не мог уйти, не освободив нас, – произносит Соня.

Медсестра берет анализ. Руководитель общества покоя смотрит на всех по очереди.

– И Вы тут? Преследуете его даже после смерти, – Соня обращается к мужчине.

– А что он тут делает. Его же похоронили?

– Такие, как он, имеют права на чудо.

Медсестра уходит проверить анализы. К ней в лабораторию заходит профессор.

– Хотел тебя отправить взять анализ.

– Уже взяла.

– И как?

Медсестра отрицательно покачала головой.

На следующий день профессор вместе с руководителем общества покоя сидят в баре уже подвыпившие. Между ними две бутылки виски.

– Что теперь будем делать?

– Вначале надо выспаться. Отойти от всего. А потом уже думать, – говорит профессор.

Руководитель общества покоя выпивает еще горячительного напитка и произносит:

– Впервые буду на похоронах одного и того же человека дважды.

– Не верится мне до сих пор.

– Что это был Макс?

– Что это был Макс, вернувшийся с того света, и у него не получилось вернуть нам обычную жизнь.

– Может в этом виноват не он, а мы? Ему наверняка не дали там четких инструкций.

– Чудо не приходит в одиночку.

Профессор выпивает еще виски.

– Так обычно говорят про горе, – улыбается руководитель общества покоя, – не мучай себя. Я уже давно отчаялся и понял, что теперь нас ничто не спасет, если только глобальная эпидемия какая-нибудь.

– С каких пор ты стал таким? Раньше так быстро ты никогда не сдавался, – произносит профессор.

– А сейчас разве быстро? – руководитель общества покоя сделал паузу, указал профессору на телевизор, в котором показывали разъяренную толпу, – они сожгли мою штаб-квартиру. Скоро они перебьют всех, а потом и себя. Тогда и Макс не нужен будет.

– Значит так ты видишь апокалипсис?

– Почему бы и нет, – вновь с улыбкой произносит руководитель общества покоя.

У профессора звонит телефон.

– Да. Да, я слушаю Вас. (пауза) Хорошо.

Он завершает разговор по телефону и обращается к руководителю общества покоя:

– Очень может быть, что твой апокалипсис отменяется.

Встает и уходит. Правда все не так – после целой бутылки виски на двоих обоих слегка штормит, но они благополучно ловят попутку и добираются до медицинского центра.

Профессору в баре позвонила медсестра и сообщила, что при вскрытии Макса его органы были обнаружены в состоянии, в котором они должны быть у восьмидесятилетнего старика.

Профессор и руководитель общества покоя входят в морг.

– Посмотрите. Я такого еще не видел (работник морга еще ни разу не созерцал потрепанных временем органов, так как был рожден после "революции вечной жизни").

Профессор поближе смотрит, а затем берет в руки желудок Макса.

– Что вы там нашли? – спрашивает руководитель общества покоя.

– Его органы постарели, это говорит о том, что клетки прожили естественной жизнью. Правда за два дня, – отвечает профессор.

Он берет материал на анализы. Идет в лабораторию и смотрит в микроскоп. Проводит структурные анализы – ничего. Антигена нет.

– Он должен быть! Почему его нет…

В лаборатории в это время проводит уборку спецперсонал. Грохочут разными приборами, разговаривают. Что-то уносят (видимо, устаревшие приборы и инструменты).

– Вы может не шуметь, или вообще убраться отсюда на время. Это очень важно! Мне надо сосредоточиться, а при Вашей деятельности это невозможно! – не выдерживает профессор.

Один из ребят ставит на стол старый оптический микроскоп (который, по всей видимости, хотел выкинуть), обиженно смотрит на Виктора Викторовича, и удаляется вместе с остальными.

– Где же он! Почему его нет…

Профессор рвет на себе волосы. Садится в кресло. Закрывает глаза.

– Все пропало, если я не пойму своей ошибки…

Засыпает.

Лучи солнца будят профессора.

– Ну, скажи, что тебе приснилось решение, – произносит руководитель общества покоя.

– Нет, ничего не приснилось.

– Помню, когда мы еще были одной командой, ты всегда мне говорил: "решение где-то совсем рядом, что с такого близкого расстояния его просто трудно разглядеть…". Меня бесила эта фраза, но в тоже время она вселяла надежду.

Профессор наконец улыбнулся.

Его взгляд падает на надпись на плакате: "цени, помни и уважай тех, кто тебя вырастил тебя!". На плакате изображен маленький мальчик у надгробия с бумажным (воздушным) змеем в руках. Прям под плакатом стоит оптический микроскоп.

Профессор закрывает глаза и торжественно улыбается. Руководитель общества покоя с непониманием смотрит на своего собеседника.

– Ты чего?

– Сиди здесь, я сейчас.

Виктор Викторович прибегает в морг, берет пробу крови Макса и бежит обратно. Находит в куче хлама две стеклянные пластинки. Капает несколько капель крови на одну из пластинок и прижимает второй. Помещает под объектив микроскопа.

Перед его глазами из нефокуса появляется четкая картинка, на которой наконец фигурирует антиген!

– Да! Да! Дааа! – профессор от радости сжимает кулаки и обнимает руководителя общества покоя.

– Мы чуть не похоронили самую дорогую идею человечества вместе с телом Макса.

Профессор сжимает глаза, слезы радости на глазах.

– А почему ты раньше его не заметил? – спрашивает слегка удивленный поворотом событий руководитель общества покоя.

– Потому что мы не учли, что цифровой приборы и микроскоп не видят некоторые элементы, которые хорошо различимы в старых оптических микроскопах! Да. Этот день войдет в историю!

Эта новость останавливает всемирные беспорядки. Люди ликуют. Профессор зарабатывает на своем открытии целое состояние. Многие задаются вопросом, как ему удалось получить антиген без Макса. В народе появляются легенды о втором его рождении. Лишь немногие знают, что это никакие не вымыслы – а всего лишь чудо, которого так не хватало человечеству.

Соня продолжает жить, каждое утро глядя на портрет своего мужа. Лена и Тоша женятся – целуются на фоне памятника Максу, одному из сотен, установленных по всему миру. Несколько семей детей, внуков и правнуков Макса и Лизы стоят и молятся над их надгробиями. Маленькая девочка, праправнучка нашего героя кладет по цветку Максу и Лизе. Последние же, вместе с судьей Ллайваном, в свою очередь, наблюдают с улыбкой на устах и слезами на глазах за ней с высоты райских садов.

"Я умер от болезни, так и не побывав стариком. Не посидев с маленькими внучатами у теплого камина или у только что скошенного стога сена. Да и насладиться красотой долины цветущей вишни мне так и не удалось в полной мере. Ее, как и все прочие отменили. Всех отправили в Рай. Веселая выдалась у меня все-таки жизнь. Кто-то строит ее по кирпичику, поднимается к вершине по ступенькам – мне же повезло, я оказался в нужный момент в нужном месте, так и не познав, что такое карьерный рост и дорога к счастью. Если бы я не решился в тот день придти в лабораторию – кем бы я был – таким же, как миллионы других. И в этом нет ничего плохого, ведь не могут же все живущие быть героями своего времени – плохими или хорошими. Если только во время войны – когда у миллионов союзников есть миллионы врагов. Люди сплачиваются – и побеждают. Но это была война не с врагом – это была война каждого с самим собой – и люди ее проиграли. Как и я. Такую неразбериху оставил после себя на Земле. Политикам будет чем заняться."

Судья Ллайван хлопает по плечу Макса. Тот поворачивается к нему и видит перед собой старика, которого он когда-то встретил в бассейне.