Война драконов. Рождение легенды

– А что же делать со мной? Я даже не знаю, откуда взялась в этой проклятой больнице. Я всю жизнь до сегодняшнего дня провела в палате, мне делали уколы. Клава рассказала что-нибудь обо мне?

– К сожалению, почти ничего. Только лишь то, что вы бежали вместе. О твоей болезни я ничего не знаю, но мы еще с ней разберемся. Она сказала, что теперь кроме меня у тебя никого нет, и только я смогу подарить тебе нормальную жизнь.

– Как же это возможно, у меня даже имени нет.

– Я буду называть тебя Соней, как мою дочь. Ее больше нет, – она грустно посмотрела на меня, – ты сможешь стать ею.

– Как это? – мне сложно было представить то, как можно превратиться в другого человека и жить его жизнью.

– Ты станешь моей пропавшей без вести дочерью. Конечно, это будет звучать дико, что ты нашлась. У нас в деревне все тебя будут считать пропащей душой, тебе нужно будет к этому приготовиться. Репутация у моей дочери была не очень. Ну, о мертвых плохо не говорят. Господь послал мне тебя, видимо, дает мне второй шанс. Поверь, я буду хорошей мамой. А ты обретешь семью.

– Семью? Вот это да, – от чувства нечаянной радости у меня заблестели глаза, я готова была заплакать в тот момент.

– Мы изменим тебе прическу, приоденем, никто и не догадается, что ты не моя дочь. А завтра утром я пойду и сообщу, что ты нашлась. Теперь все будет хорошо.

– Жить чужой жизнью? – спросила я.

– Нет, это твоя жизнь, просто я тебя удочеряю, – успокоила меня Дарья Матвеевна. – У тебя же нет мамы, а у меня нет дочки.

– Что ж, если нет другого выбора, я согласна. Все равно я о себе ничего не знаю. Да и здесь лучше, чем в больнице.

– Ты можешь звать меня мамой, – сказала Дарья Матвеевна и ласково улыбнулась.

– Мне трудно, я раньше так никого не называла, – что-то защемило внутри от мыслей о том, что теперь у меня будет мама.

– Хорошо, я подожду. Посмотри-ка, уже совсем стемнело, а мы с тобой все разговариваем.

Я посмотрела в окно. Там действительно было темно, только редкие фонари тоскливо освещали небольшие участки дороги. От всего того, что случилось в моей жизни за последнее время, голова шла кругом, а еще эта слабость от ночного побега давала о себе знать, поэтому Дарья Матвеевна проводила меня до кровати, накрыла одеялом и поцеловала. Это было так странно, мне раньше не доводилось чувствовать подобного. Неужели теперь я как все? Мягкая постель окутывала мое тело со всех сторон и дурманила сонливой негой. Еще чуть-чуть и я снова засну. Если все, что сейчас со мной происходит – волшебный сон, то я не хочу просыпаться…

Глава 9. «Обман»

Тень, странная тень заслоняет солнце. Я пытаюсь разглядеть происходящее вокруг, но не могу. Сделав пару шагов навстречу свету, мне удалось разглядеть небесное светило. Оно светило холодным лунным светом. Что за чудеса? Может сейчас ночь, не смотря на то, что вокруг абсолютно светло? Неясное солнце-луна смотрело на меня с небес, будто посмеиваясь над моим удивлением. Я сделала еще пару шагов и почувствовала у себя под ногой нечто твердое – это была клубничная грядка. О, что за чудо: каждая ягодка переливалась росой, играющей в лучах псевдосолнца, источала невероятный аромат и то и дело напрашивалась, чтобы ее съели. Я не удержалась и сорвала одну. Каково же было мое удивление, когда вместо сочной ягоды я ощутила горький отвратительный привкус. Второе разочарование, как же обманчиво бывает первое впечатление.

Все вокруг не похоже само на себя, чувствуешь себя обманутой, а теперь еще эта горечь во рту. Я продолжила свой путь. Мое окружение было восхитительным: все вокруг благоухало, блестело, цвело. Зеленые кроны деревьев шелестели над головой, но, почему-то мне не хватало воздуха. Среди обилия зеленой массы выделялся вековой дуб. Многочисленные резные ветви густо переплетались между собой так сильно, что сквозь листву не было видно фальшивого солнца. Я дотронулась до его ствола и почувствовала теплоту. Бархатистая кора ровными чешуйками покрывала могущественный дубовый стан. Мне страшно захотелось обнять его. Наверно, в тот момент я совершенно забыла и о лживом солнце, и о горькой клубнике. Ветерок колыхал мои распущенные волосы, словно пытался меня отогнать от дерева, но я стояла как приклеенная.

Вдруг раздался резкий треск, и кора под моими руками начала расходиться, все то, что успокаивало меня до этого момента, рассыпалось у меня в ладонях. Я пыталась что-нибудь сделать, удерживала трещины, но они становились все шире. От безуспешности своих стараний мое обессиленное тело рухнуло на колючую траву. Я лежала и смотрела на то, как последние остатки могучего дерева рассыпаются у меня на глазах. Душу разъедало чувство бешеной тоски. То единственное настоящее в этом мире обмана разлетелось на тысячи кусочков, осталось лишь одиночество и ложь… Такая прямолинейная ложь, без увиливаний и изощренной фантазии. Мне вроде все понятно, но почему-то, я продолжаю в это верить. Я снова иду дальше, смотрю на солнце, пробую горькую клубнику и все – это словно замкнутый круг.

Когда в очередной раз пронзительная горечь обожгла мой язык, я решила бежать и сорвалась с места, зажмурив глаза. Мир с закрытыми глазами был уродлив: солнце, на самом деле, было неоновой лампой, клубника – колючим сорняком, только лишь дерево, разлетевшееся на тысячи маленьких хрустальных слезинок, как и раньше, источало теплоту и нежный свет. Осколки стали еще прекраснее, чем были раньше. Я взяла один из них в руку и прижала к груди. От маленького хрустального камушка теперь исходило не просто тепло, а согревающее пламя, пламя всеобъемлющей любви. Каждая слезинка, попадая на землю, прорастала в удивительный цветок, который за считанные секунды выпускал свои бутоны и, распуская свои потрясающей красоты лепестки, источал невообразимый аромат.

Спустя несколько минут вся колючая трава вокруг меня покрылась великолепными цветами. Это было потрясающе, будто меня окружил океан любви. Мне стало спокойно и невероятно легко. Я то и дело поглаживала нежные лепестки, упиваясь их ароматом, но фальшивое солнце по-прежнему продолжало светить с небес, а вкус горькой клубники все чаще стал напоминать о себе. Как все это странно. Как может быть так хорошо и невыносимо плохо одновременно?

Я поднялась и пошла прочь. Внутри боролось два начала: спокойствие и тревога. Их борьба сводила с ума. Одно влекло меня и убаюкивало, другое – раздражало и будоражило рассудок. Надо бежать из этого мира обмана и лжи.

Перескакивая через коряги и колючий репейник, я бросилась неизвестно куда. Извилистые ветви обезображенных кустарников цеплялись за мою одежду, теперь они не прятались за маской пышной зеленой кроны, а демонстрировали мне свои обезображенные лица. В тот момент мне казалось, что этот кошмар никогда не кончится.

Неожиданно для меня я споткнулась и упала. Со всех сторон на меня полезли колючие ветки. Они обвивали мои ноги и руки, мне стало по-настоящему страшно. Я начала кричать, а неведомая темная сила приподняла мое неподвижное тело и начала трясти.

– Сонюшка! Сонюшка, проснись! – надо мной стояла Дарья Матвеевна и из последних сил трясла меня. – Милая моя, проснись!

– Я спала? Опять сон? – отряхивая сон с ресниц, спросила я.

– Девочка моя, это был просто плохой сон.

Она обняла меня и вздохнула с облегчением. В ее объятиях я поняла, что все это закончилось. От пережитого слезы потекли по щекам, я плакала и не могла остановиться.

– А я думала – это конец, понимаете? Совсем конец!

– Нет, солнышко. Ты дома, мама рядом, тебе никто не причинит вреда.

Она вытерла мои слезы и поцеловала, сначала в одну щеку, потом в другую. Это было потрясающе. Раньше меня целовала только Клавдия, но это было совсем иначе. Эти поцелуи будто свет, который через щеки попадает прямо в сердце, согревают душу, и все вокруг становится хорошо, словно и ничего не было.

– Сонечка, ты успокоилась?

– Да, теперь мне намного лучше.

– Как говорила, моя бабушка: куда ночь – туда и сон.

– Как здорово она говорила, наверно она все на свете знала.

– Да, хорошая она была. А мудрая… Бывало, придешь к ней со своей бедой, расскажешь, наплачешься, а она скажет тебе пару слов. Смотришь – а беды уж и след простыл. Эх, жаль, что нет ее. Да ничего, жизнь идет, и мы мудреем. Да, ты не раскисай, пойдем лучше вареники кушать, нам еще с тобой сегодня куча дел предстоит.

– Каких дел? – удивилась я.

– Пойдем к Лариске, она тебе прическу делать будет, документы в милиции оформим, и в школу вечернюю тебя пристроим.

– Настоящую школу!?

– Конечно, не будешь же ты у меня неученая. Человека из тебя сделаем. Отучишься, освоишься, на ноги встанешь, вот увидишь, все наладится, забудешь свои кошмары.

От ее слов становилось как-то спокойнее на душе. Я уже рисовала себе то, как пойду в школу с портфелем и тетрадками. Об этом раньше я только читала, Клава мне многое рассказывала, а теперь все это становится реальностью.

– А у меня будут тетрадки?

– Да.

– А учебники?

– Да.

– И я буду делать настоящее домашнее задание?

– Ну, конечно, будешь, только давай с тобой договоримся, чтобы никто не заподозрил о тебе неладное, ты не должна говорить, как ты попала ко мне, и о том, что знаешь Клаву. У тебя пропала память, и ты начинаешь заново свою жизнь. Всем по деревне мы растрезвоним о том, что тебя нашли в бессознательном состоянии, а когда ты очнулась, то оказалось, что ничего из своей прошлой жизни ты не помнишь. Это будет почти правдой, ведь ты и правда ничего не помнишь о себе?

– Да, совсем ничего, – согласилась я.

– А сделать так, чтобы об этом все узнали, совсем несложно, достаточно рассказать эту историю Лариске. Да ты не бойся, стрижет она отменно, пожалуй, это единственное, что она умеет делать в свои тридцать пять. Так что давай, мы должны успеть до обеда, а то наш участковый после обеда в город вечно уезжает, а документы надо оформлять. Если бы ты знала, сколько сил нужно для этого.

Она продолжала ворчать что-то под нос, то и дело взмахивала руками. Но было видно, что ее жизнь наполнилась каким-то смыслом с момента нашей первой встречи. Она часами пропадала на кухне, каждый раз изобретая для меня разные кушанья. Такой еды я с роду никогда не пробовала, и каждое блюдо было лучше предыдущего. Дарья Матвеевна за эти два дня стала для меня невероятно заботливой мамой, даже подарила мне новое красивое платье. Раньше я никогда не носила платьев, поэтому, когда Дарья Матвеевна его дала мне, я даже не сразу поняла, как его надеть, но оно было великолепно. Сшитое из нежно голубой легкой ткани, оно так и струилось в моих руках. Кокетливый короткий рукавчик замечательно подчеркивал мои страшно худые плечи и руки, что они не казались теперь такими изможденными. Аккуратный белый горошек игриво украшал голубую ткань, а подол клешеной юбочки был украшен нежным белым кружевом.

После того как мне все же удалось надеть платье, я вышла в гостиную. Дарья Матвеевна посмотрела на меня и охнула.

– Прямо как моя Сонечка. Какая ты хорошенькая.

– Правда? Это платье носила раньше ваша дочь?

– Это платье я подарила ей на последний ее день рождения до побега. Но она его даже не померила.

– Почему, оно же такое красивое? – спросила я.

– Она сказала, что эти тряпки совсем не модные и швырнула платье мне в лицо. А мне так хотелось подарить ей что-нибудь по-настоящему женственное. Она у меня вечно в штаны нарядится и носится с мальчишками, по деревне ее не найдешь. Придет под вечер, схватит со стола что попало и спать завалится. Что она делает весь день, что ест, я не знала. Пыталась я с ней разговаривать, да все без толку. Сонька считала меня темной, думала, что я ничего не понимаю, а я ведь все прекрасно понимала. Росла она сама по себе, я все за ее папашей бегала, а она на улице, вот и выросла себе на погибель.

Было видно, что эти разговоры о дочери глубоко ранят Дарью Матвеевну. Каждое воспоминание давалось ей чрезвычайно тяжело. Она старалась говорить легко, как бы непринужденно, но я замечала, какую невообразимую рану теребят эти воспоминания. Наверно, это так тяжело видеть во мне свою дочь, но, с другой стороны, у нее теперь новые хлопоты, она ухаживает за мной, радуется, улыбается. Может, для нее еще не все потеряно в этой жизни, и я к ней попала, чтобы спасти ее от горя. Клава спасла меня, а я спасу Дарью Матвеевну. От этой мысли у меня зарделись щеки, я представила себя рыцарем на белом коне, оберегающим униженных и оскорбленных. Вспомнилась моя победа над смертью, силы вновь вернулись ко мне. Мы вышли во двор с прекрасными цветами. Для себя в тот момент я понимала, что вот она настоящая жизнь. Моя жизнь без всякого обмана.

Глава 10. «Тихая гавань»

Жизнь шла своим чередом. День за днем одни события сменяли другие. Когда все хорошо, дни летят незаметно. Школу я закончила с отличием, потому что мне нравилось получать новые знания, и все пробелы, остававшиеся в голове, наполнялись и преобразовывались во что-то осознанное и потрясающее. Учителя хвалили меня, поражались моей жизненной перемене. Бабушки в деревне при виде меня начинали креститься и говорили, что «все молитвами Дарьи Матвеевны». Забавные они, как только наступало утро, бабушки выползали на скамейку перед кирпичным домом и начинали свои длинные разговоры. Что только они не обсуждали, для них каждая мелочь – событие вселенского масштаба. Самая замечательная из них – Зинаида Дмитриевна. Эта милая женщина не раз рассказывала мне что-нибудь интересное. Выглядела она всегда аккуратно, точно собиралась на свидание. Ее морщинистое лицо всегда было покрыто румянцем, а длинные седые волосы изящно закручены в пучок. Зинаида Дмитриевна носила очки, но частенько снимала их и клала рядом на скамейку. Она всякий раз возмущенно говорила о том, как ей не нравится носить очки, но когда возникала острая необходимость надеть их, очки волшебным образом исчезали, и бедная старушка суетливо начинала ощупывать пальцами все вокруг. Однажды проходя мимо той самой лавочки, я увидела несчастную Зинаиду Дмитриевну в поисках своих очков и решила подойти и помочь ей.

– Баба Зина, опять вы потеряли свои очки?

– Окаянные, опять куда-то запропали, – она сердито хлопнула себя по коленке и продолжила свои поиски.

– Так вот же они, – я заметила их на голове старушки, видимо, Зинаида Дмитриевна надела очки на голову, но совершенно забыла об этом.

– Где? – удивленно возмутилась старушка.

– У вас на голове, – бабушка смущенно потянулась рукой к голове и, наконец, нашла пропажу.

– Вот спасибо тебе, Соня. Совсем уж я старая стала, собственные очки на голове найти не могу, – она мило улыбнулась мне, и мы дружно посмеялись над нелепостью ситуации. Оправив подол юбки, она продолжила, как ни в чем не бывало. – Как там твоя мама поживает?

– Хорошо, все работает. Дома у нас козленок родился, маленький такой, Снежком назвали.

– Ох, еще одна морока. Ты у матери в магазине работаешь?

– Да так, помогаю ей немного. Она говорит, что нам пока денег хватает, не разрешает мне работать где-то еще. А мне бы хотелось чем-то себя занять кроме домашнего хозяйства и магазина.

– Дома тоже работы хватает, вон сколько у вас скотины.

– Что верно, то верно, – я взглянула на часы, до прихода Дарьи Матвеевны оставалось не так много времени.

– Ты спешишь? – поинтересовалась бабушка.

– Да так не очень, – соврала ей я, мне было жаль оставлять ее одну.

– Присядь со мной, подруги мои сегодня по огородам сидят, никого не дозовешься.

– Ну, хорошо, составлю вам компанию, – согласилась я.

Солнышко грело сегодня как никогда. Скамейка находилась под кроной высокого дерева, поэтому в жаркие дни, похожие на этот, здесь было прохладно и хорошо. Я присела рядом с Зинаидой Дмитриевной.

– Ты наверно думаешь, что со мной тебе и поговорить будет не о чем? – прищурив правый глаз, сказала старушка.

В деревне многое говорили о Зинаиде Дмитриевне. И то, что она сумасшедшая колдунья, что по ночам бродит одна, даже побаивались с ней общаться. У нее был совсем маленький круг общения, и им она очень дорожила.

– Ну что вы, баба Зина, это неправда, – сказала я, устраиваясь поудобнее.

– Да ладно, не оправдывайся. Вид у тебя измотанный, видимо всю ночь путешествовала? – я удивленно посмотрела на нее.

– Да чего мне только не приснится. Мама говорит: «куда ночь – туда и сон», – Зинаида Дмитриевна загадочно посмотрела на меня.

– А куда, по-твоему, уходит ночь? – старушка сняла очки и положила их рядом на лавочке.

– Ну, так луна сменяется солнцем и наоборот.

Только я начала размышлять над этим вопросом, как мой рассказ прервал черный кот. Он долго высматривал сидящего на заборе воробья, и как только птица замерла, кот бросился на нее. Забор оказался не совсем прочным и не выдержал напора, с треском накренившись в нашу сторону. Было видно, что старушка была рассержена, она гневно прошептала себе что-то под нос и придвинулась ближе ко мне. Забор замер под странным углом, но не упал.

– Ничего себе, как повезло, сейчас пришлось бы выбираться из-под старого забора, – удивленно произнесла я и увидела, как баба Зина с досадой достает очки, на которые только что присела.

– А вот это уже неприятно, – мне искренне хотелось помочь ей. – Хотите, я отнесу ваши очки в ремонт?

– Не стоит, я починю их сама, – уверенно произнесла старушка.

– Но у вас треснуло стекло, здесь без нового не обойтись.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – Зинаида Дмитриевна поднялась с лавочки и хотела пойти в дом. Но как только она сделала шаг, лавочка перекосилась, и я рухнула на землю. Деревянное сиденье свободным краем поднялось вверх и зацепило накренившийся и без того забор. Поэтому в один миг деревянная громадина полетела на меня вместе с несчастным забором. Да, это было очень больно. Старушка поспешила мне на помощь. Она без конца что-то шептала. Сначала она самостоятельно подняла забор. Это было весьма необычно. Как такая хилая старушка смогла это сделать одна? Я недооценивала хрупкую бабу Зину. Я сильно поцарапала себе колено, даже порвала свое любимое платье, а ведь это был подарок от мамы. Кровь тоненькой струйкой стекала вниз по ноге. Зинаида Дмитриевна пригласила меня в дом и любезно предложила промыть мне рану.

– Ох, что-то сегодня все наперекосяк, – продолжала вздыхать баба Зина. Она все время что-то шептала, разводила руками. Видно было, что женщина уже выжила из ума, ее действия и странный шепот казались сумасшествием. Но потом она взяла мокрую тряпочку и протерла мою ногу. Я не могла поверить, у меня не было на ноге даже ссадины.

– А где кровь? – удивленно спросила я. Старушка мило улыбнулась мне и помогла встать.

– Иди домой, – сказала она, – ты слишком долго была на солнце сегодня.

Попрощавшись со старушкой, я пошла к выходу. Баба Зина опять начала искать свои очки, но в этот раз она справилась сама и, как ни в чем не бывало, надела их на нос и пошла. Я, похоже, схожу с ума вместе с Зинаидой Дмитриевной или она действительно ведьма.

В странных чувствах мне удалось дойти до дома без приключений. Ночные кошмары донимали меня все меньше. Жизнь обретала более ровные очертания. Я все меньше и меньше вспоминала о тех ужасах, которые мне удалось пережить в детстве. Вначале было трудно общаться с односельчанами, они воспринимали меня как прокаженную. «Непутевая» говорили они. Дарья Матвеевна утешала меня каждый вечер, но, по большому счету, все это не так сильно тревожило меня, ведь раньше я мечтала о том, что можно будет выходить из дома, общаться с людьми. Да, я знаю, люди бывают и плохие, и хорошие, но если подумать, что есть хороший человек, а что плохой? И кто эти рамки задает? Сам человек. Получается, мы сами приклеиваем на человека звание плохого или хорошего. Взять хотя бы дочь Дарьи Матвеевны. У нее было непростое детство. Я знаю, каково это потерять отца и мать. Пусть даже она не теряла ее, но они практически не общались. Они потеряли себя друг для друга, что куда хуже. Может, ей было тяжело, она пыталась найти для себя что-то такое, что помогло бы ей справиться с горечью утраты. Общество только указывало на проблемы, чем еще сильней ухудшало ситуацию. Мне жаль ее, у нее не хватило сил бороться со всем этим. Но я смогла пережить неприятности и найти здесь близких людей, пусть даже таких странных, как баба Зина.

– О чем задумалась? – неожиданно прервала мои размышления Дарья Матвеевна.

– Да так, думала о том, как мне с тобой хорошо, – Дарья Матвеевна подошла ко мне и обняла.

– Милая моя, все будет хорошо. Иди спать, у тебя очень усталый вид.

Я из последних сил поплелась в свою комнату и рухнула на кровать.

Глава 11. «Подарок»

Утром я проснулась в отличном настроении. Лето как всегда радовало ясными теплыми деньками. Солнечные лучи пробивались в мою комнату сквозь цветные занавески и тихонько расстилались по дощатому полу. Позавтракав, я отправилась к маме в магазин. Настроение было на высоте. В такую жару хочется пойти на речку, окунуться в прохладную воду и забыть обо всех делах на сегодня, но, к сожалению, мне нужно было идти на работу.

Дарья Матвеевна работала в магазине совсем одна, а дел у нее было много: прием и учет товара, продажа и многое другое. Я страстно хотела помочь ей, поэтому мама доверила мне склад. Каждый раз, проходя мимо загруженных коробками полок, я размышляла о том, как изменилась моя жизнь. Раньше у меня ничего не было, и кроме рисования заняться было нечем, а здесь я как императрица обходила свои владения и расставляла все по местам. Всякий раз, когда в процессе торговли тот или иной продукт покидал свое место, мой придирчивый взор находил его и возвращал обратно.

Моя новая мама очень гордилась мной. Однажды ей нужно было отойти ненадолго, и она доверила мне прилавок. Так было интересно наблюдать за реакцией покупателей в тот момент. Репутация у меня была, прямо скажем, не очень, поэтому все кто заходил в магазин вели себя очень осторожно. Некоторые вовсе уходили прочь, а те, кто посмелее, осторожно делали заказ и ждали от меня какого-то подвоха или грубости. Но каково было их удивление, когда я максимально вежливо обслуживала их, быстро собирала все необходимое и верно высчитывала стоимость покупки. Слухи обо мне поползли по всей деревне, в тот день я стала королевой магазина. Со мной начали здороваться люди, и я перестала чувствовать себя изгоем. Жизнь пошла на лад.

Но, не смотря на мою любовь к работе, сегодня идти никуда не хотелось. Я медленно плелась по улице и отвлекалась на все, что встречалось по пути. Солнышко припекало, пели птицы, а внезапно налетавший ветерок дарил столь желанную прохладу. Так, ни о чем не думая, я прошла половину своего пути, и вдали показался кирпичный дом Зинаиды Дмитриевны. После вчерашнего происшествия несчастная деревянная лавочка валялась на земле. Бедные бабушки наверно очень огорчились по этому поводу, ведь это было их излюбленное место. Но повернув голову на противоположную сторону улицы, я увидела все тех же бабушек, но уже на лавочке около дома Лариски. Бедная Зинаида Дмитриевна, из-за моей неосторожности она лишилась своих собеседниц. Самостоятельно к ним она не приходила, а бабули-сплетницы нашли себе новое место для досужих разговоров.

С грустными мыслями я добрела до калитки бабы Зины. Старушка как всегда что-то шептала и разводила руками, наверно, снова потеряла очки. Как только я поравнялась с ее калиткой, бабушка подняла на меня голову, а у нее на носу были надеты очки, те самые, на которые она вчера села. И все бы хорошо, но очки у нее были целые. Це-лы-е!!! Каким образом Зинаида Дмитриевна смогла их полностью починить всего лишь за ночь? Видимо, я схожу с ума.

– А ведь очень хорошо, что я тебя встретила.

У старушки появилась таинственная улыбка, казалось, что она знает что-то, чего не знаю я. Это выражение лица немного настораживало и пугало. Зинаида Дмитриевна всегда была немного не в себе, но сейчас этот факт заставлял думать о том, как поскорее от нее убежать. Старушка, чувствуя мою встревоженность, не подала никакого вида и продолжила наш разговор.

– Сегодня у тебя день рождения, поздравляю. Тебе исполнилось двадцать два, какой чудесный возраст, – старушка продолжала загадочно улыбаться, наблюдая за моим удивленным взглядом.

За те годы, что я прожила в этой деревне, я научилась быть Софьей Котовой, я праздновала свой день рождения зимой, а сейчас на дворе было лето, да к тому же мне было уже двадцать два. Мне стало жаль старушку, казалось, она уже совсем умом ослабла.

– Ну что вы, баба Зина, день рождения у меня уже был зимой, и мне уже двадцать два, – я снисходительно посмотрела на старушку, но она была непреклонна. Ее лицо снова озарила таинственная улыбка.

– Ты же не знаешь когда твой день рождения, – старушка наклонилась к моему уху и тихонько прошептала, – настоящий…

Я остолбенела от услышанного. Никто в деревне не знал о том, что я не Соня. Зинаида Дмитриевна странная, соседи смеются над ней, а общение со мной всегда вносило в ее жизнь разнообразие. Если бы она знала, что я всех обманываю, то давно об этом знали все. Сначала бабушки на лавочке, потом вся деревня. В конце концов, она могла просто угадать, мало ли что ей сегодня пришло в голову. Успокаивая себя этими мыслями, я продолжила прояснять ситуацию.