скачать книгу бесплатно
– А вдруг там отказ… – не особо веря в свои слова, все же предположила Милания. Папа учил, что нельзя быть слишком самонадеянной.
– Вот и узнаем! Скорее, а то мне еще полдеревни обойти надо! – вторил Малакинии уже заждавшийся почтальон.
Милания сломала печать и достала сложенный вчетверо пурпурный лист. На нем, черными с золотым отливом буквами, сообщалось, что Дочь Хранителя деревни лисоборотней, Милания, набрала высший проходной балл на вступительных тестах и зачислена на факультет врачевания Высшего Университета Магии и Наук Фрикайленда с присвоением стипендии.
Лиски запрыгали от радости, и даже старый почтальон хлопнул себя по ноге:
– Ишь какая! Дочь своих родителей! Ну, сомнений не было! Теперь настроение на весь день, понесу эту новость с почтой от дома к дому. Молодец! – широко улыбаясь, ежник поправил шапку и отправился выполнять работу дальше.
Милания бережно сложила лист обратно в конверт, и лисенки побежали домой.
******
В доме полным ходом шли приготовления к Новохиту. Светлую, кухню, лестницу, спальни, кладовую и даже чердак Лакония обильно украсила еловыми ветками, шишками, орешками, сушеными травеньями и ароматическими свечами. Запах хвои, сандала и кардамона насытил воздух, смешиваясь с вкусным ароматом праздничной выпечки.
За окном была глубокая ночь, но Хранитель не спал. Каждый Новохитный День Мудрый Лис радовал своих домочадцев роскошным праздничным ужином, особой частью которого была его фирменная выпечка: булочки с корицей, тыквенный пирог, духовые пирожки с капустой (любимое лакомство Малакинии) и гвоздь программы – праздничный торт из воздушного слоеного теста с заварным кремом. Новохит отмечал окончание зимы, наступление весеннего времени. Териантропы по всей Долине устраивали празднование этого важного события, момента пробуждения Натуры от зимнего сна. Отмечался он в первый весенний рассвет.Каждый териантроп выходил из своего дома и приветствовал восходящее солнце, потом весь день вся Долина, от столицы Цкенода до самого дальнего уголка и самой маленькой деревушки, устраивали празднования, пиршества, танцы, пели песни и радовались жизни.
Ночью на кухне, освещенной теплым свечением приплясывающих огоньков от свечей, Хранитель самозабвенно замешивал тесто для любимых Малакининых пирожков. Свой драгоценный халат он аккуратно уложил на диван в светлой. Закатанные рукава черной рубахи обнажили крепкие предплечья, покрытые густой порослью серебристых волос. Когда дело касалось выпечки, Мудрый Лис творил искренне и вдохновенно, как художник или скульптор, и мука обычно разлеталась в разные стороны, щедро сдабривая его одежду и все поверхности вокруг. Красивый полосатый фартук, тоже сшитый ему Лаконией, был сплошь в муке, как и добрая половина стола и пола. Мукой обильно была осыпана и борода Мудрого Лиса. Временами, убирая мешающую прядь серебристых волос, падающую на глаза, он оставлял забавные белые мучные полосы на лбу. Хранитель тихо напевал под нос веселую песенку и ухмылялся своим мыслям. Он очень любил готовить и особенно – выпекать, это занятие всегда поднимало ему настроение.
– Так-так, – Хранитель осмотрел тесто в деревянной круглой миске, – ну что ж, неплохо, неплохо.
Довольный результатом, он бережно накрыл миску цветным полотенцем и поставил на полку над печью. Обтерев руки о фартук, Мудрый Лис поставил на печку сверкающий медным боком чайник и потянулся за любимой кружкой.
– Как говорится: сделал дело – можно и по чайку!
Пока он возился, засыпая в кружку заварку и сахар, в кухню тихонько прокралась Малакиния.
– А можно и мне? – тихий голос лисенки прозвучал неожиданно громко в тишине, нарушаемой только треском огня в печи. Хранитель подпрыгнул от неожиданности, но, обернувшись через плечо, расхохотался.
– Малакиния, ты меня прям напугала. Старого Мудрого Лиса. Хе-хе. Ты чего не спишь, постреленышка?
Малакиния, которая было посмеялась вместе с отцом, снова сделала серьезное и грустное лицо.
– Чайку захотелось, —произнесла она, а в глазах читались слова: «Напои меня чаем и поговори со мной о моем глубоком страдании, отец». Хранитель знал этот взгляд. И всегда был готов поддержать и помочь. Потому достал вторую кружку и заварник – заваривать чай сразу в кружке в семье нравилось только ему.
– Как тесто? – поинтересовалась Малакиния, втягивая носом воздух, наполненный ароматом выпечки, и поглядывая то на миску под полотенцем, то на дверцу духового шкафа.
– Отменное. Пироги с капустой будут лучшие за все хиты. Я превзошел себя. Видишь ли, я решил попробовать добавить в пшеничную муку немного овсяной, и от этого сдоба пушистится в два раза сильнее и просто тает во рту! Вот, попробуй! – Мудрый Лис, понимая, что именно ищет Малакиния, открыл кухонный шкафчик и достал корзинку, наполненную булочками с корицей. Булочки и правда получились в два раза объемнее, чем раньше.
– Пшш-иии-уууииить…– тихо, как сдувающийся воздушный шарик, засвистел медный чайник.
Усевшись с чаем и булочками поближе к Малакинии, Хранитель мягко сказал:
– Ну, рассказывай, что за мысли тебе не дают покоя?
Малакиния взяла булочку и долго молча выковыривала кусочки корицы с сахаром, отправляя себе в рот. Лис неторопливо попивал чай. Когда дочь наконец подняла глаза, по лицу ее катились огромные беззвучные слезы.
– Я, наверное, плохая сестра и страшная эгоистка, – выпалила Малакиния.
– Это еще почему? – Мудрый Лис удивленно поднял брови.
Первые слова стоили ей немалых усилий. Но так всегда, самое сложное – это начать. Дальше говорить стало легче.
– Ну вот у Милании скоро столько радостных и интересных событий, и она к ним так готовится и так ждет… А я … Нет бы разделять радость сестры… Ее восторг… Помогать ей … Я только чувствую, как с каждым днем, чем ближе к ее Донитию, тем больше я то злюсь, то грущу… И все, что меня заботит, это как она уедет, далеко в университет, а я тут буду… Одна, без нее, без любви, без друзей, без совместных игр и дурачества и уроков вместе … В школу сама ходить… Дома сама сидеть… И мне стыдно, что я думаю только о себе, и грустно, потому что я так люблю Миланию и не могу просто порадоваться за нее, потому что я хочу, чтобы мы всегда были вместе и все, – на этих словах Малакиния бросилась обнимать отца, не в силах сдерживать рыдания. Она уткнула лицо в его измазанный мукой фартук, продолжая плакать. Мука тут же оказалась на лице и волосах лисенки. Мудрый Лис обнял дочку, ласково похлопывая по спине. Иногда слезам надо просто дать выход, потому какое-то время они так и просидели. Наконец, отметив, что постепенно всхлипы затихают, Хранитель одной рукой потянулся за кружкой.
– Малакиния, ты никогда не будешь одинокой. Вокруг тебя много тех, кто тебя любит. И даже если какое-то время Милания будет далеко, это не изменит того факта, что вы сестры и очень близкие подруги. – Мудрый Лис краем фартука заботливо вытер с лица дочери мокрые полосы от слез, оставив вместо них мучные разводы. – Конечно, ты радуешься достижениям сестры, и совершенно нормально испытывать страх и злость из-за расставания с тем, кого любишь. Нам всем будет очень не хватать Милании дома, мы будем скучать и грустить. Но, знаешь, лучшее лекарство от грусти и скуки – это занятие. Важное или интересное, а лучше, и важное, и интересное одновременно. – Прочистив горло, Мудрый Лис поднес к губам кружку с чаем и как бы между делом добавил, искоса наблюдая за дочерью: – Например, размышления и подготовка к собственной жизни после Донития. – Он допил остатки чая. Малакиния, лицо которой просветлело было, снова стала похожа на мрачную тучку. – Ты уже думала о том, что хотела бы делать после Донития? Университет Фрикайленда был бы отличной базой для будущей Хранительницы лисоборотней…
– Я не думала… Мне казалось, еще столько времени… Я не знаю… Я не знаю, чего хочу, не знаю, что мне интересно. – Малакиния опустила глаза, ощущая, что своими словами сейчас сильно разочарует отца. – Я не особо прилежно учусь в школе, не уверена, что меня примут в Университет… И, если честно… В классных комнатах мне душно. От алгебры и геометрии веет скукой. На экономике я засыпаю. Ботаника и живнология меня занимают больше, но нельзя сказать, что прямо захватывают. Я хорошо рисую и шью, мне нравится сочинять и записывать истории. Но ни одно из этих занятий не поглощает меня настолько, чтобы мне хотелось посвятить ему хиты скрупулезного изучения. – В конце Малакиния даже разозлилась на себя и резко откусила булку, агрессивно пережевывая ее, не желая больше ничего добавлять. Но Хранитель не мог не начать важную для него тему:
– Это занимает время, не все могут сразу определиться со своими интересами… Тебе повезло, одно уже известно наверняка: как Младшая из рода, ты, наверное, станешь Хранительницей лисоборотней, когда мое время закончится. Это твое предназначение, и на пути к нему ты можешь пробовать все, что тебе интересно, вместе с обучением необходимым Хранительнице навыкам и умениям.
– Но твои обязанности сплошная рутина и бюрократические процедуры. Ты ведешь учет продуктам и детенышам, умножаешь и вычитаешь и бесконечно заполняешь стопки разных формуляров, которые отвозишь в Цкенод, а взамен привозишь новые пустые бланки, и так по кругу… У тебя нет даже времени поучить родную дочь плавать! – Злость на саму себя за беспечность и неопределенность вдруг превратились вдруг в Малакинии в не особо обоснованный и совсем не контролируемый праведный гнев на всех и вся вокруг. – А меня никто даже не спросил, хочу ли я быть Хранительницей! А я, может, и не хочу!
– Административные навыки, умение управлять деревней – как своим маленьким королевством… Они очень важны. И хочешь ты или нет, твоя судьба такова, и ты должна это знать и уметь…
Мудрый Лис понимал, что происходит внутри у лиски, но ровным счетом не знал, как ей помочь. «Она и так напугана переменами. Грустит об отъезде сестры. А ты придумал средство – давай заставим ее сейчас думать о своем будущем, о предстоящей учебе и глобальной ответственности за благополучие целого Клана в роли Хранительницы. Вот дурень!» Он растерянно долил чаю из заварника в пустую кружку дочери:
– А чего же ты хочешь?
– Да не знаю я! – в сердцах крикнула девочка. И добавила потише: – Я не знаю! Я еще слишком мала, чтобы принимать такие решения и определяться с целой жизнью… Нельзя же заранее решить на всю жизнь вперед. И за другого решать на счет его жизни нельзя… Я не должна быть Хранительницей только потому, что я как-то и где-то родилась… Я должна быть тем, кем хочу… А я не знаю, кем хочу быть… – Слезы снова капали из глаз девочки, редкие и горькие. Отец обнял ее так крепко, как только мог.
– В таком случае, пока Милания будет учиться вдалеке, ты можешь постараться узнать, кем хочешь быть. По крайней мере, кем хочешь попробовать быть. Понимаешь, быть Хранителем – это гораздо больше, чем бухгалтерский учет, навыки кладовщика и заполнение бланков, лисеныш. Я с радостью начну обучать тебя, показывать, что я делаю для нашей деревни и нашего клана. И, обещаю, этим летом я научу тебя плавать.
Малакиния усмехнулась, она очень хотела больше времени проводить с отцом. Тем более теперь, когда Милания уедет, это точно поможет пережить разлуку с ней. Но мысль, которая посетила ее мельком, слова, выпаленные ею резко и неожиданно в приливе эмоций, остались в голове и, казалось, теперь будут только разворачиваться и прорастать в ее сознании. «Кто решил, что я должна быть Хранительницей… А вдруг я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хочу быть Хранительницей?..»
*********
Настал день Донития Милании. Для обряда посвящения териантропа из детеныша в особу взрослую сложили высокий костер из веток вишневых дерев. Рядом выстроили помост для разбега и Прыжка. По традиции на помосте стояла семья Милании, даря ей свою поддержку в момент Прыжка и самого первого единения детеныша с его Живным Духом. В Прыжке, под влиянием Магий Натуры, пламени и момента взросления, лисоборотень становился Лисом присущей ему масти. Все всегда с нетерпением ждали новых единений с Духом, чтобы узнать, какая стихия, металл или камень соответствуют Духу лисоборотня, подпитывают его Силу, а иногда даже определяют род его занятий. Например, Хранитель, Мудрый Лис, был редким Серебряным Лисом, и он был расположен к Магиям благодаря своей масти, подверженной влиянию одного из сильнейших магических металлов Долины. Лакония, его жена, была Редкой Особо Длиннохвостой Рыжей Лисой, Магии у нее проявлялись гораздо меньше; по сути, она только имела сверхнормальную устойчивость к жару и огню. Но ее практические навыки длиннохвостой лисы пригодились по части заметения следов – в смысле, наведения порядка, а также ведения хозяйства.
Ранним утром, в час своего рождения, пятнадцатихитная Милания стояла на высоком помосте, торжественно выстроенном в центре деревни, на торговой площади. Ветер трепал ее распущенные серебристые волосы, украшенные веточками лаванды. На помосте с ней стояли Мудрый Лис, Лакония и Малакиния. Жители деревни собрались внизу. Уже приготовили все для большого праздника с танцами. Столы, устроенные тут же на площади, ломились от угощений, музыканты настраивали инструменты. Милания же сразу после Прыжка должна будет отправиться в Университет. Девочка была совершенно спокойна и весела. Она подошла по очереди к отцу, матери и сестре. Хранитель и Лакония улыбались. Мудрый Лис положил руку на плечо дочери:
– Вот ты и выросла, наша маленькая лиска, и настал момент твоего взросления. Впереди тебя ждет непростая, но интересная жизнь. Твое первое приключение – обучение в Университарии, вдалеке от дома и родных. Пусть же оно будет радостным и принесет тебе много новых знаний и новых друзей.
– Спасибо, папа. – Милания обняла родителей и подошла к сестре.
– Тебе не страшно? – тихо спросила Малакиния.
– Нет. Это же так захватывающе. Я совсем не боюсь. И ты никогда ничего не бойся, я всегда с тобой! – Милания поцеловала сестру в щеку и изо всех сил и прижала к себе.
Собравшиеся лисоборотни затянули Песнь Донития:
Острый нос, пушистый хвост,
Вот детеныш и дорос —
Чудо единения свершится.
Прыгай в пламя, прыгай в жар.
Лисий Дух – волшебный дар,
Вам настал момент соединиться.
Хеп-хей, прыгай веселей,
Лиса всех хитрей!
Лиса всех шустрей!
Хеп-хей, прыгай смелей,
Навстречу судьбе и силе своей.
Обретай свой новый вид,
Наш обычай так велит,
Принимай свой Дух, яви нам зверя.
Покажи нам свою масть,
Обретая лисью власть,
Дух тебе откроет в зрелость двери.
Хеп-хей, прыгай веселей,
Лиса всех хитрей!
Лиса всех шустрей!
Хеп-хей, прыгай смелей,
Навстречу судьбе и силе своей.
Девочка обернулась. Костер пылал, обдавая лицо волнами теплого воздуха. Пламя вишневых дерев горело ярким оранжево-красным цветом, и сладко пахло. Родня расступилась, и Милания начала пятиться, чтобы взять разбег. Момент приближался, пламя манило ее, притягивало. Она испытывала острую необходимость разогнаться и прыгнуть в самое его сердце. Пульс девочки замедлился, зрачки расширились, полностью заполнив прозрачно-льдистую радужку своей темнотой, она не отрывала взгляда от танцующих языков огня, поднимающихся высоко-высоко и облизывающих само небо. Резко сорвавшись с места, Милания побежала. Длинная, до самых пяток, свободная рубашка развевалась, и, казалось, стоит огню коснуться тонкой ткани – она тут же вспыхнет и сгорит дотла. Но, Прыгнув в пламя, Милания не ощутила жара. Ни одежда, ни волосы ее не были тронуты огнем. Время остановилось в моменте, когда лисенка очутилась в центре костра. Ласковыми лепестками огонь сомкнулся вокруг, скрывая ее от глаз родных и жителей деревни. Она чувствовала кожей золотистое сияние, во рту появился вкус майского меда, вязкого и прозрачного. Милания ощутила, как вся начала расти и расширяться. Казалось, волосы стали длиннее, одежда исчезла, мышцы наполнила небывалая сила, а сознание вдруг озарила небывалая ясность. Огромным бутоном раскрылся огненный цветок, и из него выпрыгнула большая Длиннохвостая Янтарная Лиса. Лапы, уши и кончик хвоста у нее были серебристо-белыми. Она гордо и твердо стояла на земле, осматривая лисоборотней. Те изумленно смотрели на нее. Кто-то начал аплодировать, остальные подхватили. Вот уже шум аплодисментов и одобрительных восклицаний разносился по всей площади. Смущенная Янтарная Лиса склонила голову в знак благодарности своим сородичам. Только в этот момент Милания удивленно осмотрела свои передние лапы и сделала круг вокруг своей оси, изучая хвост. Новое тело просило движения. Янтарная Лиса кивнула стоящим на помосте, схватила в зубы поджидающий ее узел с вещами и медленно двинулась к воротам.
– Удачи, Милания! – крикнула ей вслед сестра, сдерживая слезы радости и гордости.
Янтарная Лиса устремила взгляд за ворота, присела и с места рванула в сторону Университария.
*******
Сердце Мудрого Лиса разрывалось, наблюдая, как тоскует по сестре его младшая дочь.
Малакиния же день ото дня становилась все мрачнее. И не только из-за разлуки с сестрой. Она подолгу просиживала дома за книгами, стараясь убежать из реальности в описанные в них истории. Все реже и реже гуляла она в Чащном Лесу. Однажды Себас догнал ее на тропинке:
– Тебя не часто увидишь в последнее время, Малакиния. Как закончился учебный хит?
– Привет, Себас. – Привычным жестом Малакиния почесала мягкую оленью шею. – Что-то я совсем рассеянная в последнее время, отметки вышли такими плохими, что родителям было стыдно показать… А тут еще отец снова и снова твердит про Университет… Начал меня с собой в Цкенод возить на отчетные собрания… Склады проверять с ним зовет, показывает, как бланки рождения заполнять. Вчера вечером позвал меня в светлую и до глубокой ночи показывал бухгалтерские книги за последние семнадцать хитов! У него глаза так блестели, хвастался, как у него все отлажено и хорошо, какой он добросовестный Хранитель! Готовит меня… – Лиска поморщилась.
– Ты так об этом говоришь, словно что-то плохое происходит, – недоумевал Себас. Он был очень простой олень, не понимал и не использовал ни иронии, ни сарказма.
– Происходит. Мне не хочется ничего, только читать и спать, спать и читать. А мир вокруг, он хочет, чтобы я делала кучу других вещей: училась, определялась с тем, кем мне быть, радовала родителей, становилась Хранительницей лисоборотней. – Малакиния чеканила шаг в такт своим словам, все резче ставя ножку и повышая голос. Внутри у нее кипела злоба. – Чтобы я умирала от скуки за стопками бумажной рутины и несла ответственность за кров и пищу целой деревни… А я даже в Университет поступить не могу! А может, я и не хочу становиться Хранительницей вообще! У меня никто не спрашивает! А если и спрашивают и я отвечаю, что не хочу быть Хранительницей, – все снисходительно так улыбаются, думают, что я шучу, или что это временный каприз. Конечно, все хотят быть Хранителями, но не всем это дано. А я отказываюсь от такой чести. А что дано? Среди териантропов уже давно никто Магии толком не изучает и пользуется ими, в лучшем случае, в полсилы! Быть Хранителем – значит только вести бухгалтерские книги!
– Ну это же хорошо – нет опасностей для жизни териантропов, нет необходимости в Магиях…
– А у меня, может, есть необходимость… Но кто же меня обучит? В Университет меня с таким средним баллом никогда не примут. А отец знает только бухучет…
*******
Мудрый Лис задумчиво измерял светлую широкими шагами, и его серебристый халат мягко шелестел при каждом движении. В светлую вошла Лакония с букетом ароматной сирени. Она поставила вазу на стол, и запах свежесрезанных цветов наполнил комнату, смешиваясь с льющимся из распахнутых окон сладким ароматом акации. В доме было тихо, с улицы доносилось веселое щебетание птиц. Малакиния минуту назад убежала в свою комнату, снова поспорив с отцом, хлопнула дверью, и засела за книги.
– Кажется, она совсем не заинтересована в том, чтобы обучаться дальше, Лакония. Я знакомлю ее с деятельностью Хранителя, а у нее только скучающая мина на лице да вопрос, когда можно будет уже домой. Я переживаю… И ее отметки в школе… Так еще, чего доброго, лисоборотни останутся без Хранительницы…
– Но ведь твоей преемницей может стать и Милания…
– Конечно, может! – резко оборвал Вознеженную Мудрый Лис. – Может… Хоть у нее и нет врожденного таланта к Магиям. Но Малакиния не может избежать своей судьбы, и она должна быть к ней готова! – Хранитель оборвал свою пылкую речь, словно хотел еще что-то добавить, но передумал. Немного помолчав, он добавил, тщательно выбирая слова: – Ведь быть Хранителем – это не только бумажная и административная работа. Это гораздо больше и важнее. Хранитель обладает Силами Магии, он способен защитить свой клан в случае опасности, помогать и спасать. Он обязан оберегать… Как бы я ни старался и какими бы талантами не обладал, я все-равно остаюсь чужеземцем и не могу научить необходимому своих дочерей. Не могу подготовить Малакинию к роли… Хранительницы… Думаю, ей надо искать наставника за пределами деревни. Раз в Университет она не стремится, напишу письма Хранителям других кланов, может Львостая или Жапки возьмут ее на обучение. Я не могу. Я сам не знаю и половины необходимого… Я могу только навевать на нее смертельную тоску
Лакония обняла Супруга:
– Ну, еще ты можешь все-таки научить ее плавать. – Улыбка окрасила ее голос теплым ореховым цветом.
– Этим я и займусь, – Лис вздохнул, положив руку на обнимающие его руки Лаконии. Нежно погладил ее пальцы. – У меня нехорошее предчувствие, Вознеженная… Надо как можно лучше подготовить наших лисят к жизни, вот и все, о чем я могу думать…
******
В этот раз с наступлением летнего времени Мудрый Лис заранее позаботился о том, чтобы выделить свободное время для занятий плаванием с Малакинией. Долги Цкеноду были выплачены, и Хранитель мог позволить себе расслабиться. Он собирался отправиться на озера вдвоем с дочерью на пять дней. На пути через Чащный Лес к ним присоединились Себас и Зизи с Аливией. Дорога заняла больше времени, чем с кузнецом и его группой, потому что Малакиния и Мудрый Лис шли не торопясь. Они резвились, играя то в прятки, то в салки с ее лесными друзьями. Лес дышал зеленью и свежестью. Под покровом густых крон высоких дерев сохранялась прохлада. Мудрый Лис оставил дома свой расшитый серебром халат. В рубахе и простых льняных штанах, разводя костер, носясь между дерев за дочкой, ,рассматривая с ней чернильно-синее небо, украшенное россыпью миллиардов звезд, он снова чувствовал себя мальчишкой, счастливым и беспечным. Малакиния была рада отдохнуть от нравоучений отца, участившихся в последнее время. У нее было еще полно времени, чтобы думать о будущем. А на озерах она хотела только жить в настоящем.
В первый же день занятий с Хранителем в Малкинии что-то переменилось. Зайдя в воду за руку с отцом, лисенка не чувствовала прежнего страха. Безграничное доверие, которое девочка испытывала к отцу, помогло преодолеть панику, так долго мучившую ее. И уже к вечеру Малакиния спокойно ныряла под воду и радостно хохотала, снова появляясь на поверхности.
– Ну! В честь такого великого события и большого твоего достижения, постреленка, вот тебе подарок, – сказал Мудрый Лис за ужином, протягивая дочери небольшой сверток. – Я был уверен, что все у тебя получится, и потому заранее подготовил его.
В руке у Малакинии оказался чудесный карманный складной ножичек. Тонкий и изящный. Изогнутая рукоять его была выполнена из кедра и украшена металлической мухой.
– Мой первый нож! – Глаза лисы блестели от радости. Она несколько раз сложила и разложила нож, наслаждаясь тем, как ладно он щелкает, и бросилась обнимать отца. – Спасибо, папа!
– Твой первый нож. Будь осторожна, он хоть и невелик, но острый. И завтра я научу тебя эту его остроту поддерживать.
Время летело с невероятной скоростью, никогда еще отцу и дочери не было так легко и хорошо. Днем они плавали и загорали, рассматривали живных и насекомых, Малакиния пересказывала отцу их истории. Вечерами, попивая чай у костра, слушая пение сверчков и рассматривая звезды, они разговаривали обо всем на свете. Мудрый Лис рассказывал лиске о Мире Технологий, в котором он родился, рассказывал о том, как очутился в Долине Териантропов и понял, что это его дом, как встретил Лаконию… Он рассказывал Малакинии о временах, опасных для териатропов, о Темном Маге и ликантропах… О том, что Хранители призваны оберегать свои кланы так же, как правители Долины должны оберегать всю свою землю и всех ее жителей. Рассказывал о государственном устройстве Долины, о Столе Правления и трех главных кланах… И только одну, очень важную, тему Мудрый Лис все никак не мог затронуть. Не получалось найти момент… А когда момент казался подходящим, вдруг все слова куда-то срочно убегали из его головы. Стоило же словам найтись – не хотелось нарушать чудесную идиллию молчания… Так Мудрый Лис промучился пять дней и решил оставить этот разговор на обратный путь. Зато Малакиния возвращалась домой, став довольно хорошей пловчихой. Уроки кузнеца не прошли даром, и сейчас, поборов страх перед водной стихией, лиса активно использовала полученные ранее теоретические знания, поражая и радуя отца скоростью своего прогресса.
*******
Хранитель шел немного позади, раздумывая, как подступиться к важной беседе. Он опирался на длинную кривую и толстую палку, почти посох, которую он нашел у пруда. Малакиния в хорошем расположении духа шла припрыгивая и напевала считалку, сочиняя на ходу:
Белка шла, нашла орешек,
Он печаль ее утешит.
