Странствующие сердца

Йози Висмар

Странствующие сердца

Посвящается сообществу BookTok и всему книжному комьюнити.

Спасибо за пространство, где я могу быть собой.

Josi Wismar

Wandering Hearts

© 2024 by Heyne Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, München, Germany

Cover Design by bürosüd (buerosued.de), Munich

Перевод с немецкого Маргариты Ключак и Юлии Колпенко

Иллюстрации на клапанах Марии Кузьмич

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© Omeris, Minoti Rani / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Ключак М., Колпенко Ю., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. «ООО Издательство «Эксмо», 2025

Дорогие читатели,

некоторые эпизоды в книге могут сработать как триггеры, а именно: онкологические заболевания, потеря члена семьи, невротическое царапание кожи, жестокое обращение с животными и семейные конфликты.

Желаем вам приятного чтения.

Йози Висмар и издательство

Глава 1

Тара

Мне всегда нравилось собирать вещи в поездку.

Но сейчас я стояла перед чемоданом почти с меня ростом и таращилась на пустые компрессионные мешки. Понятия не имела, что меня ждет и сколько дней я пробуду вдали от дома.

– Ты серьезно? – донесся голос Милы из телефона, который я отложила на письменный стол, прямо рядом с календарем, где нежно-голубым маркером было выделено слово «КАНАДА».

– Вроде да, – пробубнила я, в очередной раз пересчитав девять компрессионных мешков, которые обещали помочь сэкономить место в чемодане.

Сомневаюсь, что горы шмоток, возвышающиеся аккуратными стопочками, действительно туда влезут. Я помнила, что их девять, потому что сама распределила одежду по категориям, а потом достала из подвала темно-зеленые мешочки.

– Так и слышу: «Завтра я сажусь в самолет и улетаю в Канаду неизвестно насколько, и мне ни капли не страшно».

По язвительному тону я живо представила, как лучшая подруга качает головой, хотя мы всего лишь болтали по телефону.

– Я уезжаю на вполне определенный срок, – попыталась я убедить саму себя. – И пробуду там максимум до летнего семестра.

Что, кстати, ровно семь месяцев, но вслух я этого не сказала. На первом этаже открылась входная дверь, и сердце заколотилось.

– Ты уже забронировала обратный билет? На конкретную дату и все такое?

– Нет, – покачала я головой и смиренно улеглась на светлый ковер посреди комнаты.

Мила промолчала, не став в очередной раз напоминать, что она была права. Какое-то время срок пребывания в Канаде будет неопределенным.

В дверь постучали, а я все смотрела на пустой чемодан. В любую другую поездку я бы закончила укладывать вещи еще вчера.

– Входи.

– Ты еще не собралась? – выпучил глаза брат.

– Это Мэтти? – спросила Мила как бы невзначай.

– Нет, потрясный друг-красавчик, о котором она тебе не успела рассказать, – ответил брат, ухмыльнувшись.

– Что за чушь. Я знаю о Таре все. Даже то, о чем она сама не догадывается. Например, что трусов ей хватит на две недели, а потом придется искать стиральную машинку среди вершин и медведей.

– Почему у меня такое ощущение, будто я влез в разговор, в котором вообще не хочу участвовать? – засмеялся Мэтти, а я лишь раздраженно закатила глаза.

– Нанаймо – это не такая уж и глушь, как может показаться, – скрестила я руки на груди.

Нанаймо – второй по величине город на острове Ванкувер. И стиральных машин там предостаточно. Разве не так?

– А что за название такое «Центр помощи диким животным»? Там, где есть дикие животные, наверняка творится дичь? – захихикала Мила над своей шуткой, а мне вот смеяться совсем не хотелось.

– Ты чего так хвост поджала? – Брат уселся рядом на ковер. – Ты же буквально выросла в горах, похожих на канадские.

Я улыбнулась и стала вспоминать множество совместных моментов в Альпах. Мы постоянно ездили из Мюнхена в горы на все лето.

– С животными ты уж точно справишься.

Я подняла голову и посмотрела в глаза брату-близнецу, у которого были такие же темно-русые волосы, как и у меня.

– Ты же понимаешь, что подстригать когти кроликам или делать УЗИ домашним кошкам – это не то же самое, что выхаживать раненых рысят и детенышей пумы, оставшихся без мамы?

Мэтти пожал плечами.

– С каких пор тебя пугают новые сложности?

– Тара, твой брат иногда говорит довольно мудрые вещи.

Пусть Милы здесь не было, мне помогало осознание того, что она в курсе происходящего, и ее комментарии меня успокаивали.

– Маттиас? Тара?

С лестничной клетки донесся резкий голос матери.

– Идете ужинать?

Я хмыкнула с неохотой и просто захлопнула пустой чемодан.

– Лучше не заставлять их ждать, – ласково погладил меня по спине Мэтти.

– Да, Маттиас. Не испытывайте терпение родителей, Маттиас.

– Я кладу трубку, Мила, – ответил он раздраженно, но Мила, разразившись громким смехом, кажется, даже не услышала его.

Я поднялась к телефону. Бросив короткое «До завтра, Мила», я попрощалась с лучшей подругой и осталась один на один с братом в неприятной тишине.

– Уверен, все пройдет не так уж плохо.

Вот она, фишка близнецов. Они умеют читать мысли друг друга, даже если крепко уверены в том, что прокачали навыки держать покерфейс.

– Да уж. Сто процентов будем обсуждать прекрасную летнюю погоду, а не мою стажировку за границей. Поговорим о делах в клинике или же о том, как я всех разочаровала из-за отъезда?

– Меня не разочаровала.

От слов брата было больно.

– Извини.

Мне не хотелось его втягивать. Он был на моей стороне, и без него я бы не пережила последние недели, но в битве с родителями я была обречена на поражение еще до ее начала.

– Просто ума не приложу, Мэтти…

Я уже сбилась со счета, сколько раз эта фраза звучала из моих уст на протяжении последних нескольких недель. Почему поездка в Канаду вызывала такие проблемы, хотя все члены семьи провели за границей как минимум семестр во время учебы ветеринарному делу.

– Вы же знаете, я вернусь. Мы оба возьмем на себя клинику, в этом плане ничего не изменилось.

Я всплеснула руками и раздраженно цокнула языком:

– Даже не знаю, что сказать.

Мэтти понимал, как тяжело дались мне последние несколько дней. Он положил руку на мое плечо и посмотрел с сочувствием. Каждодневные ссоры с родителями вселяли неуверенность, но я твердо знала, что хочу в Канаду.

Сочувственный взгляд Мэтти сменила лукавая ухмылка.

– На твоем месте я бы не стал сообщать им, что ты не получила место для стажировки и пока не знаешь, чем заниматься после поездки к Бет в центр помощи.

– Спасибо, Мэтти. Ценный совет.

Я закатила глаза, и так хотелось толкнуть его в плечо, но он был прав. Я огорчилась, получив отказ от известной клиники в Калгари, но мне просто не удалось подобрать подходящий момент между «Ты нас разочаровала» и «Ты лишаешь себя будущего».

– Если так сделать, меня вычеркнут из завещания прямо за столом.

Мы засмеялись, хоть и знали, что это не шутка. В последние недели ожидать можно было чего угодно.

– Сначала ты погостишь у Бет, а потом посмотрим.

Я переложила компрессионный мешок с одной стороны чемодана на другую. Вот бы мне такой же оптимизм, как у Мэтти.

– Надеюсь. Не представляю, какая она теперь.

Я вращала головой, чтобы снять напряжение в шее.

– Все-таки прошло больше десяти лет.

На мгновение мы оба замолчали, но я почувствовала, что Мэтти хочет что-то добавить.

– Знаешь… – начал он, и я перевела взгляд на брата. – Иногда люди творят глупости. Думая, что поступают правильно.

– Под «людьми» ты случайно не наших родителей имеешь в виду?

Я скептически хмыкнула и переложила еще несколько вещей с места на место. Брат посмотрел на меня, и от его сочувствующего взгляда у меня защемило в груди.

– Ты не обязана это терпеть, Тара.

– Ага, – только и сказала я.

Это непосильная задача. Не обязана терпеть? Как он себе это представляет?

– Я с тобой, Тара. Вот что я хочу этим сказать.

Я тяжело вздохнула и обняла брата.

– Спасибо, – прижалась я к его плечу, надеясь, что это хоть как-то скрасит сложившуюся ситуацию.

Неловкую тишину прерывал лишь звон столовых приборов, царапающих белоснежные фарфоровые тарелки. Мы с Мэтти спустились в столовую и ужинали с родителями молча. Было неловко, и внезапно все привычное воспринималось так, будто любой твой поступок оценивают с особым пристрастием. Что Тара будет делать дальше? Кого еще она разочарует своими сумасбродными идеями?

– Еще бобов?

Мама протянула небольшую миску, и я кивнула, хотя на тарелке все еще лежали овощи. Не сказала бы, что у меня плохие отношения с родителями. Вообще-то, они всегда были прекрасными. Просто в данный момент все было… сложно.

– Кстати, я забронировал для нас столик на завтра.

Низкий голос отца прорезал тишину. Я устремила растерянный взгляд на Мэтти, который, очевидно, и сам не знал, что сказать. В горле образовался ком, а родители невозмутимо наматывали спагетти на вилки.

– Тогда сразу из аэропорта поедем в ресторан? – попытался помочь Мэтти.

Отец замер, и я тоже.

– Зачем мне с утра в аэропорт?

Вытеснение. В этом отцу не было равных.

Если зажмуриться, то как будто и проблемы нет.

– Со мной попрощаться?..

Я так сильно сжала рукоятку ножа, что костяшки побелели. Спокойный тон полностью противоречил тому, что творилось внутри. Пульс участился, потому что было очевидно, куда неизбежно катился этот разговор. В очередной раз.

– Тара, ты же не…

– Александр!

Мама с лязгом швырнула приборы на тарелку и пристально посмотрела на отца. Прищурившись, она дала всем понять, что не желает вести эту беседу.

– А я бы его послушала.

Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Тара!

Мама уставилась на меня в шоке. Я никогда не общалась с ними так резко. Особенно с отцом. Впрочем, выражение ее лица тут же снова стало невозмутимым. Видимо, вспомнила о хороших манерах за столом, которые и нам прививала с детства. Я лишь пожала плечами, чувствуя адреналин в ногах.

– Я… – запнулась я и сделала глубокий вдох.

Отвечая, надо сохранять спокойствие. Вести себя по-взрослому, в отличие от двух взрослых, что сидели напротив.

– …еду на стажировку за границей и не понимаю, почему вы меня не поддерживаете.

Спокойствие в голосе удивило даже меня. Ковыряя заусенцы, я пристально смотрела на маму, ожидая ответа. Уже несколько недель.

– Тара, милая…

Мама протянула мне руку через стол, но я уперлась ладонями в колени. Мне не хотелось держаться с ней за руки и позволять сюсюкаться со мной, как с маленьким ребенком. Точно не сейчас, когда уже по интонации понятно, что она попытается отвлечь меня. Или будет взывать к разуму.

– …будь благоразумной.

Я закатила глаза. Началось.

– Хоть кто-то в этом доме может мне ответить?

На последней фразе голос дрогнул. Один простой вопрос сделал последние недели невыносимыми. Глаза горели недоверием, а сердце колотилось в грудной клетке. Я взглянула на родителей, они казались такими спокойными в отличие от меня. За что они наказывали меня молчанием, если мой единственный проступок – принятие собственных решений? Мэтти нащупал под столом мою ладонь и взял за руку. Ничего страшного, что он не бросался ради меня на амбразуру, хоть мне этого и хотелось. Спустя вечность молчаливых переглядов отец снова принялся елозить приборами по бежевой фарфоровой тарелке, расправляясь с едой. Он отрезал кусок жаркого, положил его в рот и начал жевать.

– Ты что, шутишь?

Грудь вздымалась, и я растерянно уставилась на него. Зато теперь не придется выбирать – грустить или злиться.

– Тара, – поднял он глаза, раздраженно вздохнув. – Я подумал…

– Никаких «я подумал»!

Я с силой стукнула круглым кончиком ножа по столу и краем глаза заметила, как вздрогнула мама.

– Никаких «я подумал», никаких «мы этого не хотим», никаких «ты нас разочаровала». С меня хватит!

Вся злость последних недель нашла выход, и у меня просто не осталось сил ее сдерживать. Я посмотрела отцу в глаза и стойко выдержала его суровый взгляд. Гнетущая тишина расползалась все дальше. Что теперь делать? В фильмах после драматичного эмоционального взрыва люди обычно встают и в гневе уходят, чтобы придать словам важности. Похоже, я упустила момент.

– Тара, дорогая…

Спокойный голос мамы звучал так, будто она уже договорила. Однако за последние недели я прекрасно поняла, что это еще не все.

– Мы хотим как лучше.

– Знаю, вы разочарованы, хоть я этого и не понимаю. Как и того, что со мной никто не разговаривает.

Я себя одернула, удивившись, как четко прозвучали мои слова.

– Также я знаю, что вы не в восторге и не поддерживаете мое решение. Не переживайте, я уже несколько недель это замечаю.

Я в последний раз глубоко вздохнула, набирая вместе с воздухом порцию смелости.

– Завтра я улетаю.

Глава 2

Джейми

– Доброе утро, Расти!

Я открыл небольшой вольер и направился к маленькой скопе. Птица заметила меня, дважды пронзительно свистнула и взволнованно подскочила.

– Ну что, как ты сегодня?

Я протянул левую руку в плотной темно-коричневой перчатке, чтобы Расти не расцарапал меня до крови, но при этом все равно чувствовал его когти. Расправив несколько перьев, я осмотрел крыло, которое после столкновения с машиной криво свисало вбок. Я доставил его к Бет в Центр помощи диким животным, и хоть спасти его удалось, к сожалению, снова летать и вернуться в дикую природу этой крохе было не суждено. Он будет жить в вольере с газоном и охапкой веток, по которым можно лазить. Птица не стояла на месте, а вместо этого пощипывала меня за бедро и расхаживала по руке.

– Похоже, ты заигрываешь со мной не просто так?

Я с упреком взглянул на бело-коричневую птицу, будто она действительно была в состоянии ответить на вопрос.

– Признайся, ты просто почуял завтрак?!

Расти лишь проскрипел в ответ, и я покорно покачал головой.

– Ну, ладно-ладно, – смирился я и достал из поясной сумки первый маленький кусочек рыбы, кропотливо разделанной мной утром.

Между тем я прослушал половину еженедельного подкаста Зоуи о событиях недели. У Бет были и другие коллеги, но лишь Зоуи я не сторонился. По крайней мере, она больше не задавала неловких вопросов о том, что я, собственно, здесь делаю. Неловких, потому что у меня не было ответа. Во всяком случае, я в этом себя убедил. Я положил последний кусок рыбы на приподнятый насест Расти и усадил его рядом. Выбравшись из вольера, я навалился всем телом на металлическую решетку, которая выполняла функцию двери, и вздохнул с облегчением, услышав щелчок ржавого замка. Еще пару секунд я наблюдал за Расти, вспоминая тот день, когда подобрал его на дороге возле Нанаймо. Официальных организаций, обеспечивающих долгосрочный уход за ранеными животными, было слишком мало. Просто не хватало ресурсов. Я прислонился к прохладному металлу и боролся с гневом, который нахлынул на меня при мысли о безрассудном водителе, гонявшем по закрытой территории заповедника. Злиться не было смысла. Чаще всего люди обращались в ветеринарную клинику или в центр помощи, а потом Бет, которая и так каждый день зашивалась на работе, обычно звонила мне. Так вышло, что всего за несколько лет я привез сюда почти треть постояльцев.

Достав мобильный телефон, я пролистал галерею до того самого дня, когда подобрал Расти. По лицу пробежала легкая улыбка: на всех снимках изображены животные или природа. Или все вместе. За исключением селфи, которое сделала Зоуи, когда я отвлекся от телефона на две минуты.

– Ты занят?

Я вздрогнул и повернулся в сторону, откуда доносился голос Бет.

– Нет, – ответил я коротко.

– Отлично. Тогда мы это исправим.

Она кивнула и пошла в сторону вольера с медведями. Про себя я посмеялся над неизменной манерой Бет и отправился следом, не задавая лишних вопросов. Мы приблизились к вольеру, и Бет поприветствовала Доусона незатейливым «Доброе утро, здоровяк». Кроме него на улице никого не было: Доусон рыл яму в углу. Мы прошли мимо двух других загонов, которые еще недавно пустовали, а теперь там поселились лисы и рыси. Дойдя до развилки, Бет остановилась и посмотрела налево, потом направо. Она достала мобильный телефон из черных походных штанов и несколько раз коснулась пальцами экрана.

– А что мы вообще делаем?

Я подошел и взглянул на женщину, которая управляла здесь всем.

– Ищем кое-кого, – ответила она поспешно, не отрываясь от смартфона.

По привычке набирая текст двумя пальцами, она нажимала на отдельные буквы с интервалом в несколько секунд. Такими темпами дотемна стоять можно.

– И что мы ищем?

Из нее по слову клещами нужно вытягивать?

– Луи и Честера.

Тихо фыркнув, она убрала мобильный телефон в карман, где поместились бы еще три таких кирпича. Бет решительно повернула направо, и я последовал за ней с довольной улыбкой. Луи и Честер часто попадали в неприятности и другие ситуации, которые никак не давали нам расправиться с бесконечным списком дел. Эти двое – не самые важные сотрудники. Луи и Честер – еноты.

– Мы же отремонтировали замок на прошлой неделе.

Я пробежал несколько метров, чтобы догнать Бет, озиравшуюся на каждом шагу по сторонам.

– Все так, но они увлеклись раскопками.

Фыркнув, Бет наклонилась к раскидистым кустам у светлой дорожки из щебенки. К сожалению, еноты – слишком умные животные, они учились всему на свете, а потом передавали полученные знания друг другу. Я стоял рядом с Бет и осматривал кусты в паре метров слева, хотя беглецы уже давно бы скрылись, окажись мы в пределах их слышимости.

– Ты сегодня надолго?

Бет встала, потянулась и несколько секунд разминала шею.

– После обеда у меня встреча с научным руководителем по выпускному проекту.

Я сознательно старался дышать спокойно, скрывая тяжесть в груди от этой темы. Исследовательская работа занимала меня уже больше года. От нее зависело все.

– Мы встречаемся в кампусе, – добавил я, чтобы Бет поняла, что сегодня я еду в Ванкуверский университет.

Бет лишь кивнула, и я обрадовался, что она не стала спрашивать о других планах. Моя жизнь состояла из учебы, волонтерства и попыток держаться как можно дальше от людей. Мы шли и осматривали дорожку. Вот показалась семейная ферма с крошечной живностью, которую разрешали гладить даже самым юным посетителям, и я очень надеялся, что беглецы не отыскали себе укромное место в контактном зоопарке. Не хотелось гоняться за ними среди коз и овец. В очередной раз.

Глава 3

Тара

Слегка дрогнув, самолет коснулся земли, и я уставилась в иллюминатор на аэропорт. Все получилось. Всего девять часов дискомфорта – и я на месте. Глаза предательски увлажнились, но не хотелось, чтобы эмоции взяли верх. Я чертовски гордилась собой, но лысому мужчине лет сорока, развлекавшему меня весь полет, не обязательно об этом знать. Хотелось оставить чувства при себе, пусть даже они предательски бурлили внутри.

Я взволнованно плелась за пассажирами по трапу и примкнула к толпе в поисках указателей паспортного контроля и выдачи багажа. От остальной части здания меня отделяли большие матовые стекла, и можно было лишь догадываться, что там за ними. Хотелось запомнить все, хотя я сразу поняла, что этот аэропорт ничем не отличался от остальных. Благодаря кондиционеру я не вспотела в темных дорожных легинсах, а от серо-голубого напольного покрытия рябило в глазах, и все же здесь было спокойно и уютно. Я боялась заблудиться, хотя свернуть не туда было практически невозможно. Наконец показалась лестница, откуда открывался вид на гигантский зал.

Я спустилась по ступеням в большое помещение, где многочисленные ленты разделяли очереди из пассажиров. Взгляд остановился на двух больших тотемных столбах по обе стороны лестницы. Размеры поражали воображение, они пестрили мелкими деталями, и я потеряла голову от этого зрелища. Только когда незнакомец чуть не сбил меня, задев плечом, я опомнилась и решила полюбоваться достопримечательностями Ванкувера позднее. Я сползла на две ступеньки, ухватилась за перила и почувствовала, как тяжелый рюкзак тянет меня за собой. Нащупав мобильный телефон, болтавшийся на шее, я быстро сделала пару фото, а затем подключилась к бесплатному интернету.

Приземлилась. Надеюсь, получу багаж без приключений. Напишу позже.

Я вытерла вспотевшие ладони о лосины и стала ждать ответа Милы, хотя у нее было уже за полночь.

Надеюсь, у тебя в ручной клади не обнаружат контрабанду и наличку.

Разумеется, лучшая подруга просто шутила, тем не менее я выпучила глаза от необъяснимого страха, надеясь, что никто из людей в форме не заметил сообщения.

Да, Тара. Именно это сообщение. У тебя в телефоне. На немецком. Я прошла к автоматическому терминалу, отсканировала паспорт и сделала фото как перед арестом, а затем встала в следующую и, хотелось верить, последнюю очередь. Потолок над головой уходил в высоту метров на сорок. Это всего лишь аэропорт, но я убеждала себя, что здесь все особенное. Ощущение в животе, тотемные столбы на каждом углу и люди в очереди рядом – все это как по волшебству вызывало улыбку. Очередь двигалась быстро, и лишь когда оставался один человек, до меня дошло, что предстояло дальше. Паспортный контроль. Совсем не как в Мюнхенском аэропорту, где безразличный сотрудник в стеклянной будке бросил ленивый взгляд на паспорт. Нет. Здесь женщина в темно-зеленой форме задавала вопросы. Сердце неприятно колотилось, и я крепко сжимала в руках документы. Подбадривала себя. Канадцы дружелюбные. Все канадцы невероятно дружелюбные. Ты же сама в интернете читала, Тара. Боже. Я протянула паспорт и прокрутила в голове все, о чем меня могли спросить. Учебная виза, время прибытия, прививки, девичья фамилия матери – я помнила все.

– Цель поездки?

Я сглотнула, потому что внезапно все навыки английского, полученные за тринадцать лет в школе и благодаря регулярному просмотру сериала «Друзья», куда-то улетучились.

– Эмм… – вырвалось сперва. – Learning, – промямлила я, потому что перевести «повышение квалификации по разным специальностям и стажировка для выяснения собственных целей в жизни» мне не удалось.

– Работа. В Центре помощи диким животным, – собирала я ответ из словарного запаса пятиклашки. – В Нанаймо, остров Ванкувер, – добавила я поспешно, запинаясь на словах, которые звучали непривычно.

Блондинка кивнула, невозможно было не заметить легкую ухмылку. Она бегло изучила разрешение на пребывание и протянула документы, а затем пожелала мне хорошо провести время в Канаде. Хотелось ответить, но я решила скромно кивнуть. К чему лишний раз открывать рот и говорить на ломаном английском, мне и так хотелось провалиться сквозь землю.

Пережив минуту позора, я подошла к ленте выдачи багажа моего рейса и стала ждать чемодан.

Наверное, если бы я говорила по-английски еще хуже, меня бы арестовали.

Я надеялась, что Мила уже спит, и была уверена, что завтра она поднимет меня на смех. Абсолютно заслуженно. Я была готова к любым трудностям, даже собрала ручную кладь так, чтобы можно было прожить ровно три дня без остального багажа, но вопрос о цели визита совершенно выбил меня из колеи. Может, потому что ответа не было. Я гоняла одни и те же мысли по кругу, вспоминая слова родителей, когда меня спрашивали, что я здесь делаю. После отказа в стажировке я почти каждую ночь перед сном пыталась найти ответы на все эти вопросы, но тщетно.

И все же мне хотелось быть здесь. Подальше от бесконечных упреков родителей, от будущего, похожего на кошмар. Главное – я далеко, впереди новая жизнь и неопределенность. Неприятное чувство, и все же именно ради этого я целых девять часов терпела тесное сиденье в экономе, где даже ноги нельзя вытянуть. Разве можно одновременно хотеть и не хотеть чего-то? Я забрала багаж, села в такси, и не прошло и часа, как я с радостью завалилась в кровать в отеле.

18:37

Дома, в Мюнхене, будильник поднял бы меня почти через три часа в университет, и день можно было бы пережить только благодаря литрам кофе. Здесь настало время ужина. Я разулась и вздохнула с облегчением. Еда. А это вариант. Хотя после долгого перелета и напряжения куда более привлекательной альтернативой было бы лечь спать. Прямо здесь и сейчас. Я натянула одеяло до плеч и закрыла глаза. О разнице во времени можно было подумать потом.