МКД

Досье Х

Собственница Х названа «Х» потому, что в доме о ней известно было очень мало.

Х была женщиной среднего возраста. Жила она в пятом подъезде вдвоем с матерью- пенсионеркой, с соседями общалась мало. Немного больше, чем с другими соседями, она общалась с Жоржеттой,– но вовсе не из-за симпатии к Жоржетте, а из-за того, что она ходила в гости к ее матери. Обе они,– и мать Х, и Жоржетта,– относились к «нулевой категории» населения, а потому постоянно общались, и постоянно находили какие-то темы для разговоров.

Сама Х относилась к «низшей категории 4», и стала ли бы Жоржетта общаться с ней без матери- неизвестно (о категориях см. главу «Приведение массы к общему знаменателю»). Думается, что Х это чувствовала, и держалась в стороне от Жоржетты и от других соседей потому, что слышала от Жоржетты про других соседей злые сплетни. Наверное, Х частично этим сплетням верила, а частично боялась и сама стать предметом жоржеттиных сплетен.

Х сильно не любила СД2 и платить ему зарплату не хотела, а платила она ее только потому, что платеж этот был принудительным, и потому что она не знала, как от него избавиться.

Х некоторое время состояла в мартином чате, но, в числе прочих, была Мартой из него изгнана, и после этого невзлюбила СД2 еще больше.

Досье Лизы

Лизу называли в доме по-разному. Некоторые называли ее Лизой Борисовной, а некоторые- просто Лизой. Чтобы не заниматься подсчетами и не выяснять, кого из них было больше,– первых или вторых,– назову ее просто Лизой,– независимо от того, понравится ли это самой Лизе, или не понравится.

Лиза была, надо сказать, не совсем «нашей», но поскольку таких больших неприятностей, как «ненаши» и «враги», она людям все-таки не доставляла, и поскольку промежуточной категории между «нашими» и «ненашими» в МКД не было, то я отнесла ее к категорию «наших».

Лиза жила в МКД с момента его заселения- то есть, около сорока лет. Почти сразу же после заселения ее выбрали «старшей по подъезду», и она оставалась «старшей» вплоть до выборов СД1.

Жители других подъездов утверждали, что Лиза навела в пятом подъезде хороший порядок и часто ее хвалили, в то время как жители самого пятого подъезда относились и к таким утверждениям, и к лизиному «порядку» весьма и весьма сдержанно. Они считали, что, вообще-то, с уверенностью, чего от лизиного «порядка» было больше: пользы или вреда,– сказать нельзя.

Правда, Лиза действительно часто мыла пол на первом этаже (там, где она жила), потому что уборщицы делали это плохо и редко. Но жители пятого подъезда считали странным, что порой Лиза заставляла мыть пол на первом этаже и других соседей. Они могли бы еще понять, если бы она заставляла делать это всех соседей. Но ведь она же заставляла делать это не всех, а только самых безответных соседей,– таких, которые не могли ее «послать»! Бойких же соседей она никогда делать этого не заставляла!

К тому же, за другими этажами Лиза вообще не следила. Как другие этажи убирались, и мыл ли их вообще кто или не мыл- ей было видимо безразлично.

Некоторые соседи считали Лизу непорядочным человеком, и Герда и ее мама были в их числе.

Как только Герда с мамой заехали в этот подъезд, так Лиза тут же заставила маму вымыть в подъезде пол. Конечно, когда они вносили вещи, то натаскали много грязи. Но другие соседи ведь тоже в подъезд постоянно что-нибудь заносили, но их Лиза мыть пол не заставляла! Не заставляла она мыть пол и Семена с его соседом, которые постоянно забрасывали второй этаж своими окурками. Не заставляла она мыть пол и их жен, и семенову мать («заслуженного врача»). А ведь Семен со своим соседом развели с*** прямо на соседнем с ней этаже!

Затем лизин муж начал выкладывать вдоль лестницы первого этажа кладку кирпичей (шириной в полкирпича). Объяснял он это соседям тем, что ему необходимо было «утеплить квартиру». То, что эта кладка уменьшила общественное пространство, и то, что заносить мебель после этого в подъезд стало намного труднее, Лизу и ее мужа нисколько не взволновало. Однако же, перечить Лизе никто не осмелился, и кладка эта была выложена, и общественно пространство таким образом уменьшилось..

Работала Лиза операционной сестрой в краевой больнице. Соответственно своей работе она занимала в категорийности МКД высшее место. Ее командирские замашки, проявлявшиеся на работе, соответственно проявлялись и в доме. От ее «тяжелой» ( и зачастую несправедливой) руки пострадал не один житель подъезда. Однако же, сама себя Лиза считала чрезвычайно чутким, справедливым и заботливым человеком. Это мнение о себе она подпитывала еще и за счет жителей других подъездов.

Что лизина «заботливость» представляла собой на практике, Герда узнала в то время, когда ее соседка сломала руку. Герда пошла к ней варить суп, а в квартиру зашла в это время еще и Лиза. Лиза принесла соседке две зефирки и апельсин, и пожелала ей «скорейшего выздоровления».

После ухода Лизы соседка протянула Герде ее приношения и попросила: «возьми это себе, я такое не ем».

– Я тоже не ем, -ответила Герда, и подумала, что Лиза, при всем-при-том, осталась в полном убеждении, что она «помогла больной женщине в тяжелой ситуации».

С Гердой Лиза часто пыталась наладить отношения, но Герда ее сторонилась. И только после смерти гердиной мамы они вдруг начали общаться. Начали общаться они по поводу комунальных дел, но затем стали общаться и просто так.

Лиза все коммунальные проблемы в подъезде хорошо знала, но в УК и в КК никогда не ходила, и коммунальщиков ничего делать не заставляла (ну разве что в редких случаях). А Герда ходила в КК постоянно. Когда они с Лизой стали общаться, то Герда начала докладывать ей результаты своих походов, считая, что Лиза, как «старшая», должна быть в курсе.

С Семеном у Лизы были всегда очень хорошие отношения. Она знала его еще «с горшка», и чуть ли не «с горшка» с ним дружила. Замечаний по поводу окурков Лиза Семену никогда не делала, видимо, потому, что считала, что «добрососедские отношения» намного важнее «незначительных» нарушений порядка в подъезде.

Когда как-то вечером к ней в картиру позвонила Герда и со слезами начала рассказывать ей что-то про Семена,– будто бы он грозился ее убить, и будто бы он подкарауливал ее во дворе и хотел с ней что-то сделать,– Лиза испытала досаду. Она никак не ожидала, что у Герды начнется вдруг помутнение рассудка, и не захотела ее «бред» слушать. Чтобы дать Герде понять, что ее «занесло», Лиза начала непрерывно оглядываться на свою дверь. Но Герда все никак не уходила, и Лиза в конце концов сказала, что ей некогда, что у нее на плите перекипает суп.

Герда все-таки сразу не ушла, а начала узнавать, когда она может поговорить с ней поподробнее . Тогда Лиза назначила ей на завтра после 18-ти часов (как раз в это время ее не должно было быть дома).

В последующие дни Лиза сделала так, что по вечерам ее никогда не было дома. Но в подъезде Лиза продолжала Герду все-таки встречать. При встречах она коротко с ней здоровалась и с озабоченным видом начинала рыться у себя в карманах. Выхватив из кармана какую-нибудь бумажку, она, хмуря брови, на нее взглядывала, а затем, будто бы найдя в ней что-то срочное, рысью неслась в свою квартиру.

Ее стратегия, как она заметила, принесла успех. Через некоторое время психоз у Герды видимо прошел, и из возбужденного состояния она перешла в нормальное. Тогда Лиза начала при встречах с ней в подъезде свой шаг замедлять. Кстати, ей как раз потребовалось обсудить с Гердой и кое-какие коммунальные дела. Но Герда начала свой шаг, напротив, почему-то ускорять.

Лиза продолжала показывать Герде свое намерение возобновить общение, но Герда всякий раз здоровалсь с ней сквозь зубы и быстро уходила.

Однажды, накануне религиозного праздника, Лиза мыла пол на первом этаже, и увидев спускающуюся по лестнице Герду, опустила тряпку, поздоровалась, и доброжелательно на нее посмотрела (ведь в такой «знаменательный» день Герда должна была, наконец, прекратить дуться, и проявить, наконец, какие-то добрые чувства).

Но Герда, ни с того-ни с сего, вдруг сказала:

– Я тебе здоровья не желаю, а желаю, чтобы все мои болезни перешли на тебя!

Лиза строго ответила:

– Так говорить нельзя!

Но Герда отчужденно отвернулась и прошла мимо. После этого она перестала здороваться с Лизой вообще,– несмотря на то, что Лиза иногда здоровалась с ней первой.

– Ну не зря же Семен говорит, что она упертая, да еще и с «приветом»!– подумала Лиза.

Досье Несбыточной Мечты

Несбыточная Мечта (давайте будем для сокращения называть ее «НМ») у каждого жителя МКД была, конечно же, своя, но, по большому счету, она была, все-таки, у всех одинаковая. По большому счету, НМ жителей МКД была желанием иметь рядом с собой человека (или,– если получится,– людей), который их понимает, который относится к ним доброжелательно, и который поддерживает их в трудных обстоятельствах…

… вы конечно же, задались вопросом о том, как подобная Мечта в таком доме вообще могла появиться…но Мечта,– сбыточная ли, несбыточная ли,– она ведь такая…она появляется по своему собственному желанию…даже если обстановка ее появлению и не способствует… а потому она просто появилась, да и все…

Хотя многие жители МКД, будучи (или бывши) работниками «самой гуманной в мире профессии», были совершенно искренне уверены в том, что все то, что я назвала НМ- это никакая не НМ, а простая повседневность МКД, но они были все-таки не правы…хотя они и считали, что окружающих людей они ПРЕКРАСНО понимают, что относятся они к ним ВСЕГДА доброжелательно, и что они ВСЕГДА поддерживают их в трудных обстоятельствах, но это было все-таки не так…

Помните, Систерон как-то сказал одной своей сотруднице: «мы здесь-не семья, и никогда ею не будем!». Так вот, жители МКД , в отличие от Систерона, таких слов никогда не говорили, а говорили они совершенно противоположные слова: «наш дом- это крепкая, сплоченная, и дружная семья! Все жители нашего дома- это душевные, внимательные (и очаровательные) люди»! Наши люди никого без помощи не оставляют!». Но на самом деле такие слова показывали только то, что они были нечестны с самими собой и не хотели замечать того, что они все время говорили о Несбыточной Мечте!

Слова «про семью» Герде приходилось слышать и от Марии Жановны, и от Лизы, и от Жанны Анисимовны, и от Жоржетты Алексеевны,– и это при том, что сами они постоянно совершали поступки, которые их словам кардинально противоречили! Да к тому же, многие объекты их «семейной заботы», – даже те из них, с которыми они обращались получше, чем с Гердой, – тоже старались держаться от их «семейства» подальше,– видимо, как-то подсознательно чувствуя, что близко к нему им держаться опасно.– И это еще раз подтверждало то, что провозглашаемые в доме красивые слова были на самом деле Недостижимой Мечтой.

У самой Герды НМ тоже была, и была она у нее даже скромнее, чем у остальных жителей дома. Многим читателям ее НМ может показаться даже смешной, потому что для большинства читателей такого рода Мечта Мечтой не является, а является она для них простой обыденностью…но у всех все бывает по-разному… к тому же все живут в разных домах….

…Мечта Герды состояла в том, чтобы наладить добрососедскую обстановку. Но когда Герда много раз ее наладить попыталась, и когда у нее много раз это не получилось, и когда она поняла, что ее Мечта является все-таки НМ, то она подумала: «ну раз в этом доме даже такие простые вещи являются НМ, то можно помечтать о том, чтобы переехать из этого дома в какое-нибудь другое место!». Но такая Мечта стала для Герды еще недостижимее, чем первая. Ведь для реализации этой Мечты у нее не было вообще ничего: ни средств, ни жизненных сил! Если бы она с нехваткой таких средств и жизненных сил попыталась бы эту Мечту реализовать, то просто еще раз попала бы в лапы мошенников, и лишилась бы и последнего, что у нее было…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.