Запретная любовь княжича

Яна Епринцева

Запретная любовь княжича

Пролог

– Ведьма! – раздались из толпы злые голоса.

– Забить колдовку камнями! – крикнул кто-то, и в тот же миг крупный булыжник полетел в сторону девушки, задев её по плечу.

Ива вскрикнула от боли и прижалась к шершавой стене, возле которой стояла. Бежать было некуда. Злобные селяне окружили её со всех сторон, выставив вперёд вилы и лопаты, как будто желая пронзить насквозь или разрубить хрупкое тело на части.

– Так и есть, ведьма! Это же дочка старой Ганы, они потравили наш скот! Из-за ведьм окаянных, корова сдохла у Вакулы, а у Зорины все куры окочурились! – визгливый женский голос подлил масла в огонь.

Крестьяне зароптали и стали подходить ближе, выставив вперёд острые вилы. Юркие подростки, которых родители не пускали вперёд, галдели за их спинами. Они принялись брать с дороги камни и швырять их в беззащитную девушку, стараясь попасть прямо в голову. Несколько из них угодили в цель.

– За что вы так со мной? Я ведь ничего плохого вам не сделала… – дрожащим голосом проговорила бедняжка.

По щекам Ивы побежали слёзы, застилая глаза пеленой. Боль затмила сознание, сдавила грудь, не давая дышать. Она не понимала, чем вызвана подобная жестокость.

– Это точно она! Ведьма!

– Сожжём её!

– Утопим!

– Просто камнями забьём, да и дело с концом!

Злобные выкрики неслись со всех сторон.

Ива с трудом понимала, что происходит. Она чувствовала, что один из камней рассёк ей кожу на лице возле уха, и сейчас оттуда тонкой струйкой текла кровь. Другой попал прямо в грудь, выбив оттуда воздух и заставив согнуться в три погибели.

«Что я им сделала? Что плохого я им сделала?» – снова и снова повторяла она про себя, не в силах найти ответ.

– А ну, разошлись! – грозный мужской голос раздался откуда-то сверху. – Что здесь происходит?

Селяне живо обернулись и с поклонами стянули с вихрастых голов шапки. Они сразу узнали этот голос, ведь он принадлежал сыну правителя здешних земель – княжичу Ярополку.

Молодой человек подъехал на огромном боевом скакуне, с недоумением разглядывая разношёрстную толпу, вооружённую, чем попало.

Парень возвращался из соседнего княжества, куда ездил по поручению отца и, проезжая мимо этой деревушки, услышал громкие крики.

Ярополк был в пути уже несколько дней, ночевал в чистом поле, питался скудно и в данный момент мечтал лишь о доброй порции жареного мяса, да чистой постели. Но всё же любопытство взяло верх над усталостью, и он свернул с дороги, чтобы посмотреть, что там происходит.

– Да вот, ведьму поймали, – ответил плешивый мужичонка. – Скот давеча гибнуть начал, знамо дело, это их бесовской породы проделки. А тут и сама пожаловала. Это не кто иная, как дочка старой Ганы, которую по весне утопили в пруду, за такие же прегрешения.

Ива, услышав слова мужика, едва не лишилась чувств. Ведь Гана действительно была ей матерью, которая ушла из дома и не вернулась несколько месяцев назад. А теперь, девушку ждала та же лютая участь.

– Ну и где ваша ведьма? – голос княжича звучал насмешливо.

Парень ловко соскочил с коня, поправил меч в деревянных ножнах, что висел у него на поясе, и шагнул навстречу толпе крестьян.

Те живо расступились, давая дорогу, но вилы и палки свои не бросили, готовые в любую минуту растерзать беззащитную девушку, в недобрый час попавшую в их деревню.

Глава 1

Ива потянулась и выглянула в маленькое оконце, возле своей постели. Тёплый лучик осеннего солнышка, ласково коснулся её щёки и, скользнув вниз, заставив засиять резные стеклянные бусы, на шее у девушки.

Она улыбнулась и встала с постели. В комнате разливалась утренняя прохлада, но печь топить, ещё было рано, ведь уже через пару часов лесной домок нагреется под солнечными лучами и вновь станет уютным и тёплым.

В комнате пахло чабрецом и полынью, охапки этих и других, менее ароматных трав, в изобилии висели на бревенчатых стенах. Этот запах был родным и привычным, потому что на протяжении всей своей жизни Ива видела, да и сама собирала, множество лечебных растений.

Травы сушились в сенях, а потом заботливо хранились на полках, развешивались на стенах, пучками или в полотняных мешочках, а затем добавлялись в отвары и снадобья по мере необходимости.

Ива накинула понёву, повязав её пояском на тонкой талии, заплела длинную светло-русую косу и как была, босая, вышла на крыльцо. Она с улыбкой поздоровалась с большим лесом, поклонилась солнышку, сиявшему сквозь желтеющую листву, пожелала доброго утра всему этому светлому, звенящему и блестящему яркими красками миру.

Девушка выросла в тишине дремучего леса, в радости и спокойствии. Рядом с ней была лишь матушка, которая окружила её любовью и заботой. Женщина вырастила дочку сама, вдали от людей. Лишь изредка, пару раз в год она брала её с собой на ярмарку, где покупала для Ивы скромные украшения и незамысловатые сладости вроде печатного пряника или пастилы.

С ранних лет малышка приучилась любить всё живое, бережно относиться к лесным обитателям, будь то зверь, птица или даже самый маленький жук, поселившийся в цветочном бутоне. Ива жила в гармонии с природой, остро чувствовала своё единение с ней и даже умела видеть неуловимых лесных духов, которые не жаловали людей и редко кому показывались.

Матушка учила дочку грамоте, объясняя, как писать острой палочкой на кусочке бересты, а ещё обучала изготавливать целебные снадобья и изгонять с помощью заговоров различные болезни.

Хорошо и привольно было Иве в лесу, в этой милой сердцу, уютной избушке. Она обожала любимую матушку, и всего год назад, не нашлось бы на всём свете девушки счастливее её.

Гана, так звали мать Ивы, каждый месяц уходила на несколько дней из дома. Она отправлялась по деревням, продавать целебные снадобья, а на вырученные деньги покупала предметы, необходимые в быту, ткани на платья и гостиницы для любимой дочки.

Так и жили они вдвоём. Но однажды мать начала заводить разговоры о том, что пора подумать о переменах.

– Совсем скоро ты справишься совершеннолетие. Тогда я научу тебя, что нужно сделать, чтобы наша семья стала больше, и счастья прибавилось, – сказала Гана дочери в конце зимы.

Ива с удивлением посмотрела на матушку. Она не знала, как можно стать счастливее, ведь всё, что нужно у них было: свежая родниковая вода, спелые фрукты и ягоды, которых в лесу в изобилии, овощи с маленького огородика. Синее небо над головой, зелёный лес вокруг, чего ещё можно пожелать? А главное, они с матушкой были друг у друга, это ли не счастье?

– Это как же? – выдохнула она, и большие глаза её засветились от любопытства.

– А вот ежели у тебя появится маленькая дочка, милая, смешливая девчушка, разве не прибавит это радости нашему дому? – с улыбкой спросила мать.

Ива так и встрепенулась от изумления и радости. Конечно, она хотела бы, чтобы в их доме появилась малышка! Девушка живо представила, как будет гулять с ней по лесу, петь песенки, которым научила её мать, летом кормить сладкой малиной, а осенью делать алые бусы из яркой рябины.

– Конечно же, хочу! Очень-очень! – с восторгом захлопала в ладоши Ива. – Только как это сделать?

Гана рассказала, что в их роду есть одна очень давняя традиция. Все они: и её мать, и бабка, и прабабка, уже не первый век жили в этом самом лесу вдали от людей. Духи природы берегут покой обитательниц этой избушки, не позволяя злу проникнуть сюда. Здесь безопасно, но одиноко, потому что другим людям ходу в эту часть леса нет.

Но чтобы род не прервался, каждая его представительница заводила ребёночка, когда приходил срок. Когда лесная ведунья справляет совершеннолетие, она находила себе суженого, проводила с ним несколько дней, а порой и недель, после же возвращалась в избушку, где через время рожала маленькую девочку, продолжательницу рода лесных ведуний.

– Ты пойдёшь к любой из ближайших деревень и познакомишься с красивым парнем. Отыщешь пастушка, что охраняет скот на лугу, или охотника, бродящего с луком и стрелами, а может, повстречаешь косаря, что будет готовить сено на опушке леса, взмахивая острой косой, – говорила мать, с улыбкой глядя на юную, статную красавицу, в которую выросла её весёлая и шустрая, как стрекоза, дочь.

– А зачем мне встречаться с парнем? – продолжала расспросы Ива.

Она видела молодцев на ярмарках. Те часто провожали её долгими заинтересованными взглядами, порой пытаясь заговорить. Девушка каждый раз краснела и опускала глаза, ведь не привыкла к людскому обществу и уж тем более к мужскому вниманию.

– Если добр и ласков будет парень, не убегай от него. Улыбнись, позволь к себе прикоснуться. Вы сами поймёте, что нужно делать, можешь не беспокоиться. А познав всю боль и сладость мужской любви, возвращайся в нашу добрую избушку, и тогда появится в нашем доме маленькая девочка.

Глава 2

Ива хорошо помнила наказы матушки, и особенно запали ей в память её слова о том, кем не должен быть избранник лесной ведуньи.

– Только смотри, дочка, чтобы суженый твой оказался простым парнем, деревенским. Это обязательно. Нельзя, ни коем разе, нельзя, связаться с оборотнем, – много раз наставляла Иву заботливая Гана.

– Почему же, матушка?

Когда девушка услышала это условие в первый раз, она очень удивилась, ведь раньше мать никогда не выказывала плохого отношения к этим существам. Напротив, оборотни как раз, в отличие от людей, время от времени появлялись на пороге избушки, если им требовалась помощь целительницы, и Гана никогда им не отказывала.

– У оборотней кровь с нашей плохо совместима. Не родить тебе от него девочку. Коли и сможешь понести, то на свет появится мальчишка, который, повинуясь зову крови отца, навсегда покинет тебя. Не связывайся с оборотнем, этим ты прервёшь наш род навсегда, – настаивала матушка.

Девушка обещала внимательно выбирать суженого, хотя всё же сомневалась, что сможет отличить обычного парня от оборотня.

– А как мне не прогадать? В человечьем образе, они ведь на людей больно похожи, – беспокоилась она.

– Есть способ определить. У оборотней две макушки, или же волос на теле больно много, а у некоторых сросшиеся брови. Коли увидишь, какую-либо из этих примет, обходи стороной. Но бывает, что внешне вроде и обычный человек, да стоит лишь поднести к его лицу зеркальце, так он в нём волком или медведем отразится, в зависимости от того, в кого оборачивается, – учила Гана.

Ива кивала, обещая всё хорошенько запомнить, и с нетерпением ждала своего совершеннолетия, чтобы отправиться на поиски суженого.

День рождения девушки настал ранней весной. Но мать не отпустила её бродить по округе, прося дождаться жаркого лета.

– Для этого дела есть особое время. Ты поймёшь когда, а пока пора не пришла, – уговаривала она дочь.

А та, привыкшая во всём доверять любимой матушке, послушалась и на время притихла.

Как только сошёл снег, и весенняя грязь на разбитых дорогах, что вели в местные деревеньки, немного просохла, Гана начала собираться в путь.

– Пойду, снадобья продам, а то крупа на исходе, да и масло кончается. А там, глядишь, коли выручу хорошо, то куплю тебе новый сарафан и ленточку в косу, – сказала женщина дочке как-то поутру.

Ива каким-то внутренним чутьём сразу ощутила тревогу. Очень ей не хотелось в этот раз расставаться с любимой матушкой.

– Можно я с тобою пойду? – стала проситься она, но женщина была непреклонна.

– Нет, тебе ещё рано выходить в люди. Жди до лета, а там успеешь походить, погулять возле деревенек, – отрезала Гана.

Сердце материнское чуяло, что нельзя брать дочку с собой. Она и сама не пошла бы, да запасы еды поистощились, им двоим не дожить до лета, покуда пойдут овощи на огороде, грибы да ягоды в лесу. Хоть и муторно было на душе, но всё же собралась ведунья в дорогу.

Сложила Гана в корзинку порошки да снадобья, а на рассвете отправилась в путь.

Ива провожала матушку до границы их владений. Она вновь попросилась идти вместе с ней, но женщина отказала.

– И ещё, дитятко. Коли не вернусь, не ищи, поняла? Я тебе делать это строго-настрого запрещаю. И когда лето настанет, в деревню не ходи! На лугу и в лесу ищи парня, а к людскому жилью не суйся. Запомнила? – сказала Гана, прощаясь с дочкой.

– Не пугай меня, матушка. Может, ну её, эту крупу? Скоро сныть в лесу прорастёт, звездчатка да лебеда повылазят из земли, проживём как-нибудь? – беспокойство всё сильнее сжимало сердце девушки.

Но мать отмахнулась от её страхов и всё же отправилась в путь.

В избушку она больше так и не вернулась.

Сколько слёз пролила Ива, сколько ночей не спала, ожидая единственного родного человека, но так и не дождалась. Весна прошла, лето наступило, а Ганы всё нет.

Девушка искала её в лесу, выходила и на опушку, но к людскому жилью приближаться боялась, помня наказ матушки.

От горя она забыла обо всём на свете и даже не вышла приглядывать суженого, потому как не до любви, не до радости стало девушке. Чёрная тоска и злая печаль затопили её душу, камнем легли на сердце. Ждала она матушку, звала, криком кричала. Духов лесных просила подсобить, отыскать Гану, но те не могли помочь девушке в её горе. Потому как не в их власти возвращать мёртвых с того света.

Лишь ближе к осени, поняла Ива, что осталась одна на белом свете, и что не вернётся матушка. А поняв, оплакала её да мало-помалу успокоилась.

А однажды ночью приснился ей сон. Видела молодая ведунья свою милую матушку. Та была большая, как сосна. Стояла она возле их избушки, возвышаясь над крышей, и прикрывала своё бывшее жилище огромными руками, как будто охраняя от бед.

Поняла Ива, что Гана рядом, что она будет беречь покой в маленьком домике и следить с материнской любовью за своею милою дочкою.

И лишь тогда вспомнила девушка, что должна была отправиться на поиски суженого. Ведь их древний род не должен прерваться ни в коем случае.

Глава 3

Ясным осенним утром Ива начала собираться в дорогу. Она вымылась в хрустальной воде ручейка, что бил неподалёку от дома, хорошенько высушила и причесала длинные светлые волосы. Надела белоснежную рубашку, да новый сарафан, что шила долгими летними вечерами, а на голову, поперёк лба повязала тонкую перевязочку, купленную когда-то матушкой на базаре.

Возле избы стояла большая липа. За долгие годы дерево это выросла до огромных размеров, её разросшаяся крона давала обильную тень, не позволяя другим росткам подниматься к солнцу поблизости от жилища юной ведуньи. Липа укрывала своими ветвями домик от летнего зноя, берегла от порывов осеннего ветра. Это дерево, казалось, было здесь всегда, ведь с самого раннего детства Ива помнила его уже старым и поросшим мхом.

Девушка воспринимала это старое величественное растение, как одушевлённое существо и частенько усаживалась у шершавого ствола и принималась рассказывать о своих мыслях и чувствах. Да и с кем ещё ей было делиться? В детстве Ива частенько встречала во время прогулок по лесу различную живность, а порой – лесовиков или других тайных обитателей леса.

Будучи ребёнком, она с удовольствием играла с ними, пела лесному народу незамысловатые песенки и беспечно танцевала вместе с ними на зелёных полянках. Но чем старше становилась девушка, тем реже мелькали в траве светящиеся изумрудами глазки лесных духов, и всё неохотнее они желали идти на контакт со взрослеющей ведуньей.

А вот липа всегда была рядом. Рядом с ней становилось теплее, даже в самый промозглый день, а душа наполнялась спокойствием, стоило лишь пожаловаться ей на невзгоды.

В этот день Ива подошла к большому дереву с замирающим сердцем. Она обняла шершавый ствол и, прижавшись к нему щекой, заговорила:

– Ухожу я, тётушка Старая Липа. Пришла пора найти суженого и провести с ним несколько дней и ночей, как велела матушка. Ты не грусти и не скучай обо мне, я вернусь совсем скоро. И тогда как зима да весна минуют, появится в нашем доме маленькая радость, маленькая девочка, – заговорила девушка.

Попрощалась Ива с деревом, с милым маленьким домиком, а у самой слёзы на глаза наворачиваются, и не знает она – почему. Но грустить и сокрушаться девушка не стала. Перекусив свежим яблоком да хлебом, что пекла она из семян лебеды, так как простая мука уж давно в избе закончилась и, запив родниковой водицей, отправилась в путь.

Долго шла Ива по нехоженым лесным тропкам. Они густо заросли муравой и кислицей. Потому как кроме зверей лесных никто по ним уж давно не бродил. Сердечко её замирало от волнения и жадного предвкушения, ведь коли всё получится, то совсем скоро появится в маленькой избушке чудо чудное, диво дивное – маленькое счастье, и не будет девушка больше одинока.

Ближе к вечеру вышла Ива на лесной лужок. Здесь высились стога скошенной травы, а значит, неподалёку находилось людское жильё.

Пошла дальше, и правда – вдали избы показались, послышал лай собак да гогот гусей, что плескались в небольшом пруду возле деревни.

Почему-то зашлось сердце девушки в бешеной скачке, страшно идти к жилью, да и матушка не велела в поселения входить, учила искать молодца подальше от домов.

Развернулась девушка и прочь от деревни бросилась. Долго бежала по узкой тропинке, как вдруг привела она её к небольшой грубо сколоченной хижине, на вроде сторожки лесника.

Покосившаяся избушка эта, накрыта была соломою, вместо крыльца – две ступени из толстого дерева, вместо окон – узкие бойницы без стёкол. Стоит она посреди полянки, а вокруг густая трава, да только вся сплошь примятая, как будто кто-то катался да валялся на ней, и все тонкие стебли повалил на землю.

Остановилась Ива, с любопытством уставившись на одинокий домик.

«Кто же его построил так далеко от остального жилья? Ведь до деревни несколько вёрст пути», – подумала девушка, обходя избу вокруг.

Внутрь заходить она не решилась, мало ли что. Ведь неясно кто здесь живёт: добрый ли человек или злой.

В этот миг девушка услышала лёгкие шаги у себя за спиной. Она встрепенулась и на всякий случай отбежала в сторонку, схоронившись за толстым стволом старого вяза, что рос на краю полянки.

– Куда же ты, красавица? Не убегай, я тебя не обижу! – раздался низкий бархатистый голос.

Ива осторожно выглянула из своего укрытия, желая посмотреть, кому он принадлежит.

На тропинке стоял высокий парень. Даже на расстоянии девушка почувствовала огромную силу, которую невозможно было скрыть. Хотя незнакомец и не пытался. Наоборот, он приосанился, расправляя мощные плечи.

Его статная фигура занимала собой всё пространство между двумя деревьями. Он был красив и огромен: гордая посадка головы, косая сажень в плечах, стройные длинные ноги и крепкие руки с большими ладонями. На загорелом резко очерченном лице выделялся застарелый след от шрама, а на плечи падали русые волосы, гладкие, как дорогой шёлк.

Грудь парня облегала простая льняная рубаха, ноги прикрывали широкие штаны. Обуви на нём не было, так же как и пояса, что немного смутило Иву. Но в тот момент, потрясённая внушительной внешностью незнакомца, она не придала этому значения.

Глава 4

Сын князя Ярополк мерил шагами светлицу, время от времени останавливаясь и с беспокойством выглядывая в узкое оконце. Он ждал отца, а тот всё никак не возвращался.

Князь Светогор вздумал объехать свои владения и посмотреть всё ли в порядке на дальних границах княжества, а сына оставил в стольном граде, передав дела, до своего возвращения.

Ярополку не в новинку замещать отца, но этот раз дался ему тяжелее обычного. Всё потому, что приближался день осеннего равноденствия и тайные силы молодого человека, кипучая молодая кровь его требовали выхода на свободу. В это время он желал лишь одного – и бежать что есть сил по полям и лесам навстречу луне.

Парень злился, заливал звериную тоску брагой, но облегчения это не приносило. Душа Ярополка рвалась к вольным просторам вдали от людского жилья, и унять томление никак не получалось.

Слуги сторонились молодого княжича, боясь крутого нрава и чувствуя его недобрый настрой. Они не смели даже судачить о нём, опасаясь лютой расправы, лишь только глядя в сияющие диким блеском глаза мощного и огромного, как медведь, парня.

А между тем Ярополк продолжал хранить свою страшную тайну, о которой знал лишь его отец. Старый князь любил сына, но и сам временами побаивался, стараясь как можно меньше времени проводить рядом, коли привычная осенняя тоска накрывала его своенравного отпрыска.

Светогор не винил парня, ведь понимал, что тот не в силах справиться со своею природой. Знал, что оставаться в людском поселении, когда приходит осеннее равноденствие, для того равносильно мучительной пытке.

Вот только поделать князь ничего не мог. Эх, коли ведал бы он по молодости, к чему приведёт его своенравие и любвеобильность, никогда бы не стал Светогор кичиться своей силушкой да красотой и склонять к сожительству всех приглянувшихся ему девок.

Сколько молодок сгубила его страсть, князь и сам уже не помнил. Но пришла и ему пора расплатиться. Мать своего будущего сына – Забаву, увидал Светогор в одной из деревень. Та была красива, стройна и величава, как лебёдушка. Синие глаза смотрели ласково, а гладкие, словно дорогой заморский шёлк волосы струились до самых колен, вдоль ладного молодого тела.

Тут же, ни минуты не раздумывая, схватил её князь, посадил на коня и увёз в свой терем. Зажил с красавицей, как с законной женой, и через девять месяцев родила она ему сына-богатыря. Вот только не пережила Забава роды, умерла на следующий день.

И лишь через год, когда мальчик стал подрастать и вести себя иначе, чем остальные дети его возраста, князь заволновался. Кинулся искать родню Забавы и отыскал в той самой деревушке. Там всё ещё жила мать умершей любовницы Светогора, она-то и рассказала ему правду. Оказалось, что род их был давно проклят, предки не чурались колдовства, умели оборачиваться, и теперь нечистый дар этот перешёл к единственному сыну и наследнику князя.

 Мать Забавы Светогор взял с собой в терем. Та смогла на время усмирить младенца-княжича и даже сумела воспитать и обучить того так, что никто и не догадывался о его страшных способностях. Каждый год по осени она забирала мальчика в лес, где тот носился в полном одиночестве, учился оборачиваться и выливать скопившуюся в нём ярость во время долгой охоты.

Кроме того, бабка обучала юного княжича всем тайным знаниям своего рода. Ученье её было тёмным, с нечистыми духами и злым колдовством связано. Постигая его, мальчик пробовал управлять древними чарами, подвластными лишь сильным колдунам.

Зато к удовольствию князя, Ярополк вырос бесстрашным и непобедимым воином. Во время оборонительных войн или набегов тот рвался в бой впереди всех, не боясь ни ран, ни смерти. Ярополк крушил всё и всех на своём пути, чем вселял в сердца врагов сверхъестественный ужас. И чем старше становился княжич, тем реже случались стычки с соседями, никто уже не решался приближаться к их владениям, зная, что это – верная смерть.

И вот теперь молодой человек маялся в ожидании отца, потому как до равноденствия осталось всего три дня. Ему нужно было уйти в лес, а Светогор, как назло, задерживался.

Ночь спускалась на владения князя, серые сумерки окутали город, лишь кое-где разрываемые светлыми пятнами сигнальных костров и жертвенными огнями редких капищ.

Ярополк сорвал с себя пояс, сбросил сапоги. Он рад был бы избавиться и от одежды, да нельзя, иначе сила выйдет из-под контроля.

– Гордей! – закричал он, приоткрыв дверь и выглянув из своей опочивальни.

Слуга вмиг появился на пороге, испугано мигая круглыми глазами. На минуту парню стало жаль его. Он знал, что слуги боялись и не любили сына хозяина именно за несдержанный и грубый нрав в периоды, когда просыпался его внутренний зверь.

– Послал бы кого поглядеть, не едет ли батюшка, – спокойнее сказал Ярополк.

Слуга закивал и поспешил выполнять указание. Все в тереме привыкли, что каждую осень княжич уезжает на осеннюю охоту в полном одиночестве, а через пару недель возвращается успокоенный и весёлый. Вот только в этот раз он не мог покинуть дом отца, пока того не было на месте.

Для княжича уже подготовили коня, запасы продовольствия, тугой лук и лёгкие стрелы. Оставалось лишь дождаться Светогора. К счастью, тот приехал ближе к полуночи. Он и сам был не рад задержке, да случилось так, что мост через реку обвалился, пришлось искать другую переправу, потому и замешкались.

В ту же ночь Ярополк умчался прочь из дома. Далеко в глухом лесу, специально для него была построена бревенчатая избушка, в которой он жил каждую осень, занимаясь тёмными и лишь одному ему известными делами. Никто не бывал там, кроме ныне покойной бабки, даже сам князь не приближался к проклятой лачуге. Но только там молодой княжич чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым.