Никто, кроме тебя

Мысленно послав всех к чёрту, направилась к морю. Перешагнула через низкое ограждение, даже не думая, что за мной наблюдают охранники, рассредоточившиеся вокруг дома. Шум и свет вечеринки остались позади. Я шла вперёд, пока под ногами не зашуршал прохладный песок. В лицо ударил солёный ветер, принося с собой глухой рокот прибоя, и грудь вдруг потянуло навстречу этой свободе.

– Вам туда нельзя! – кричал вслед Лоан, – Дон Марко распорядился проводить вас в комнату.

Шла дальше, не пытаясь остановиться.

Плевать я хотела, чем он там распорядился.

– Синьорина, пожалуйста! Если вы не пройдёте со мной, меня уволят.

Я резко остановилась и обернулась на голос телохранителя.

Морской ветер подхватывал волосы, швыряя лёгкие пряди на лицо. Раздражённо отбросила их за плечо, чувствуя, как щиплет глаза – не только от ветра, но и от подступающих слёз. Я не позволю им пролиться. В груди расползалось мерзкое, вязкое чувство – они видели во мне виновную. И никому даже в голову не пришло поверить моим словам.

– Вы стояли там, Лоан! – выдох сорвался на крик, рвущий горло. – Почему ничего не сделали? Он ведь приставал ко мне!

Мужчина опустил глаза. Его голос, тихий и виноватый, резанул сильнее удара:

– Ваш отец приказал не мешать.

К горлу подступило жгучее отвращение. На губах дрогнула ироничная, почти горькая усмешка. Ну а что я ожидала? Разве это удивительно?

– Просто не иди за мной дальше, – выдохнула я, уже отворачиваясь. – Я всё равно буду в пределах твоих глаз.

– Ваш отец…, – начал он, но я перебила, обрывая любую власть этих слов:

– Мне плевать. У всего этого, так или иначе, один исход. Тогда в чём смысл сидеть в комнате?

И я ушла. Медленно зашагала к морю, сжимая кулаки до боли и не давая слезам сорваться. Ветер усиливался, щекотал щеки ледяными прикосновениями, вынуждая глаза слезиться ещё сильнее.

У самой воды было темно. Лишь луна серебрила тихие волны и освещала узкую полоску берега, где стоял силуэт мужчины. Того самого.

– Кто вы? – почти беззвучно выдохнула в прохладный воздух.

Он обернулся. На его лице всё ещё была маска. Свою я выкинула по дороге сюда. И это было странно – понимание, что он впервые видит меня без неё, заставило сердце отбить беспощадную дробь. Его взгляд задержался на моём лице, брови сдвинулись в удивлении. И вдруг он подался вперёд – собирался уйти.

– Я не поблагодарила тебя, – торопливо произнесла я, сделав шаг навстречу, – Спасибо, что вступился, – Руки коснулись ключиц, потом затылка. Я медленно сняла золотой кулон – подарок мамы. Маленький бумажный кораблик, застывший в металле. – Прими это в знак благодарности, – слова рождались сами, не спрашивая разрешения у разума. – Возможно, оно тебе не нужно.

Он явно не был бедным. Но так я хотя бы не буду чувствовать себя в долгу.

– Мама говорила, что приносит счастье, – добавила чуть тише.

Незнакомец на секунду замер, потом всё же протянул руку. Его пальцы коснулись цепочки, и кулон исчез в его ладони.

– Счастье мне пригодится, – кивнул он и снова направился прочь.

– Эй… Я хочу знать, кто ты! – выкрикнула ему в спину, хватаясь за последнюю ниточку.

Незнакомец обернулся. Его губы дрогнули в улыбке. Грустной, будто уже прощальной.

– Тот, кого ты возненавидишь.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем его силуэт растворился в тенях ночи, и всё вокруг разорвал глухой, чудовищный взрыв.

В стороне нашего дома на мгновение вспыхнуло пламя, ослепив глаза. Я вскрикнула и рухнула на колени, прикрывая голову руками. Лоан, оказавшийся в нескольких шагах, рывком заслонил меня собой. В воздух взметнулся столб огня и густого дыма. С каждой секундой они росли, разрывая небо.

До слуха донеслись крики, паника – и в груди поднялось то же самое чувство.

Я бежала к дому, чувствуя, как ноги предательски спотыкаются о собственный страх. Горячий воздух пах гарью и металлом, обжигая горло. Перед глазами плясали красные блики пламени, а в ушах стоял оглушающий рев огня, перемешанный с криками людей.

И среди этого ада – Тина.

Она стояла на коленях, волосы прилипли к заплаканному лицу, а губы были в крови, потому что она кусала их до мяса. Моро Романо обхватил её за плечи, отчаянно пытаясь поднять, но она вырывалась, царапала его, била кулаками по его груди, крича так, что голос ломался:

– Мама там! Мама! – слова рвались наружу, будто ножи, режущие воздух. – Спасите маму! Она там!

Её крик был не просто громким – он был пронизывающим, звериным, и от него у меня внутри всё сжималось в ледяной ком. Я видела, как языки пламени пожирают стены, слышала треск крыши, и понимала – времени нет. Половина дома уже была чёрным, дымящимся пеплом.

Я хотела броситься вперёд, но ноги словно приросли к земле. В груди что-то разорвалось – смесь ужаса, боли и бессилия. Мой мир рушился прямо на глазах.

А потом тьма накрыла меня, обрывая всё.

Незнакомец оказался прав. Я его возненавидела.

Глава 1

В двадцать я окончательно перестала верить в чудо. Хотя, если быть честной, это произошло задолго до этого.

Я больше не верила, что кулон с корабликом принесет счастье, а красная нить на запястье убережет от неудач. И не верила, что в мире существует справедливость или что добро побеждает зло. Все это – розовые очки. Розовый туман, застилающий глаза слишком многим.

Люди жестоки.

Зло часто побеждает.

Справедливости не было. И не будет.

Деньги решают все.

Вот и вся правда.

Я все еще помнила ту глухую боль, которую испытала – и продолжаю испытывать – со дня смерти мамы.

Она была там. Там, где взорвалась половина нашего дома. От него ничего не осталось.

Она умерла. Моей мамы больше не было.

Самое обидное – отец даже не захотел выяснить, кто был к этому причастен. А зачем? Главное, он остался жив. А может, все это просто несчастный случай?

Но я знала правду.

– Куда?

Я сжала кулаки, услышав грозный голос Марко. Подняла взгляд, застыла перед столом и медленно растянула губы в улыбке, показывая, как сильно его ненавижу.

– Пойду гулять, с твоего позволения.

– Ты никуда не идешь, Андреа, – спокойно покачал головой отец. – Я сказал: пока нет телохранителя – нет свободы.

– Разве не легче, если я сдохну? – язвительно бросила в его сторону.

Господи, подавился бы он едой, которую сейчас глотал.

Марко отвел взгляд от тарелки и с грохотом ударил кулаком по столу. Как и следовало ожидать.

Вивьен – его нынешняя жена, а по факту моя мачеха – вздрогнула от испуга. Она всего на пять лет старше меня. Молодая и красивая. Девушка из нашего клана. Когда-то она была сиротой и работала в одном из клубов отца. Пока он не заметил ее. Марко был ею одержим, но это оказалось совсем не взаимно. Глядя на нее, я с каждым днем все явственнее видела, как тускнеют ее голубые глаза. Так же, как когда-то у мамы.

– Андреа! – Марко попытался остановить меня криком.

Но это было бесполезно.

Я его не боялась. Не боялась, что он поднимет на меня руку. Все это стало настолько привычным, что я давно забыла, как ощущается страх.

Поэтому нагло вышла из дома, прихватив ключи от машины.

Отец был уже не тем, что прежде. Он больше не мог растрачивать силы впустую. Особенно на такую, как я. Год назад он получил пулевое ранение, и с тех пор его здоровье пошатнулось. К тому же, у него появились новые враги – семья Конселло. Хотя и раньше у них были далеко не дружеские отношения.

Семья Конселло владела половиной Италии, как и мы. Постоянная конкуренция, борьба за влияние, за порты и товары. Марко жаждал расширения. И в прошлом году, во время сделки, открыл по ним огонь. Тогда он убил единственного сына Лоренцо Конселло – Диего. Я знала: месть не заставит себя долго ждать.

Но могла ли я подумать, что все произойдет так быстро?

С моря тянуло холодным ветром, пахло дождем. Несколько капель упали на лицо. Начинался дождь, что редкостью для Италии, особенно в июне. Обычно в наших краях ярко светит солнце, испепеляя все палящими лучами.

Я завела машину и выехала так быстро, что шавки отца не успели меня остановить. Ворота автоматически открылись, и я дала по газам навстречу ветру.

Дождь набирал силу вместе со скоростью. Я приоткрыла окно и высунула руку. Пусть холодные капли пробьют онемевшую кожу. Нужно ощутить что-то реальное, отвлечься от того, что рвало изнутри. Ветер, сырость земли и тепло салона переплелись в странный коктейль. Радио выдало случайную песню, но я ее почти не слышала.

Я жала на газ сильнее, прекрасно понимая, что охрана Марко больше не догонит. Бунтарство всегда было моей чертой. И хотя оно бесило отца, втайне он уважал это.

Наша ненависть к друг другу росла с каждым годом. Но Марко понимал, что я ему нужна. Хотя бы для того, чтобы переписать один из ключевых банков на мое имя. Если что— то пойдет не так – моя голова полетит первой.

Тина не успела стать пешкой в его играх. Удачно выйдя замуж, она нашла свое место. И как оказалось, не за каждым грозным лицом скрывался монстр. Хотя сначала ей тоже было нелегко. Но теперь счастливее сестры не было никого на свете.

Я радовалась за нее. Хоть кто—то из нас обрел счастье.

Мама умерла. Возможно, так было правильно. Может, только так она нашла покой.

А я… мне было нечего терять. Я просто плыла по течению.

Сбавив скорость, свернула к побережью и ухмыльнулась. Они точно потеряли мой след.

Дождь усилился, а я припарковалась и вышла из машины, наслаждаясь тем, как капли летнего дождя остужали пылающий изнутри огонь.

Волны у берега бушевали. Вокруг не было ни души. Я подошла к самому краю и уставилась вдаль, на огни яхт.

Глубоко вдохнула, задержала дыхание. Легкие приятно закололо. Закрыла глаза, выдохнула, и на губах появилась легкая улыбка. Простое дыхание вернуло ощущение, что я все еще жива.

Но она исчезла в ту же секунду, как чья-то рука закрыла мне рот, а к бедру прижалось холодное дуло пистолета.

Паника.

Я рванулась, вспоминая хотя бы один прием из спортзала, но безуспешно. Мужчина был сильнее. Он сжал меня в тисках и резко приказал молчать.

Я не сдавалась. Пиналась, пыталась ударить – все напрасно. Кислорода становилось катастрофически мало, а легкие больше не болели приятно. Они горели.

Слышались голоса, но в панике я не могла разобрать их слова.

– Быстрее!

– Мы не должны ей навредить.

– Делай, как сказано.

Их было трое. На каждом капюшон. Перед глазами помутнело, лица расплывались. Я из последних сил ухватилась за капюшон одного, когда он пытался затолкать меня в машину. Единственное, что я успела заметить – татуировка ворона на его шее. Символ клана «Corvi».

Конселло настигли нас. И начали с меня.

Я боролась, но сил было слишком мало.

Мне не спастись.

Так я думала, пока не услышала звуки ударов и боя. Все произошло слишком быстро. Мужчина расправился с двумя справа, а затем добрался до парня, который вцепился в меня мертвой хваткой. Мой спаситель одним рывком отдернул от меня ублюдка, заехав тому по морде.

Я начала дышать с новой силой, когда мой рот больше не зажимали потные руки. Голова закружилась от резкого вдоха, а тело бросило в дрожь от страха.

Меня впервые пытались похитить. Так резко и неожиданно.

Ноги стали ватными, когда я выбралась из машины и почувствовала землю под кроссовками. Подняла взгляд и встретилась глазами с моим спасителем. Такие черные, подобны кромешной тьме. Они вызвали мурашки по телу. Словно бездна – тянули на дно.

– Эй, – он сделал шаг в мою сторону и поймал за руку, когда почти потеряла равновесие. – Нам нужно сматываться, ты же понимаешь? – мужчина приподнял бровь, явно проверяя, слышу ли я его. А я слышала. Да так, что внутри поднялась волна дрожи.

Кивнула, сглотнув слюну и ощущая боль в мышцах шеи. Черт, надеюсь, что обошлось без серьезных повреждений.

– Моя машина… она там, – одним кивком головы указала на «Ferrari» желтого цвета.

Спаситель кивнул и повел меня к ней. Я без колебаний отдала ему ключи, позволив сесть за руль.

– Я не в состоянии, – подчеркнула, когда его рука забрала металл из моих пальцев.

Мужчина помог мне сесть, захлопнул дверь, после чего занял место водителя. Он завел мою малышку и нажал на газ. Автомобиль так резко развернулся, что сердце подпрыгнуло в груди. Обычно я любила скорость. Мне нравилось чувство свободы, когда стрелка доходила до двухсот или больше. Но сейчас… Сейчас я все еще чувствовала грязные лапы на своем теле. И страх, которые я познала в тот момент, вновь сжал горло. Мысль о том, что могло бы случиться, если бы не он, пугала.

Я включила печку на максимум, пытаясь не трястись от холода. Черные глаза моего спасителя заметили это. В следующую секунду он снял серое худи, оставаясь в черной футболке, и протянул мне. Молча. Даже не глядя.

Я ведь вышла из дома в одних шортах и топе с длинными рукавами, напрочь забыв о погоде. Не знаю, чем думала. Лишь знала, что хотела поскорее убежать из клетки.

Глядя на худи, я слышала тревожные предостережения в голове.

А если он маньяк? А если захочет изнасиловать меня? Или, что хуже – убить?

Хотя, даже не знаю, что из этого действительно хуже.

Но я посмотрела в его сторону и взяла вещь. Его грозный взгляд и лицо без единой эмоции без сомнения пугали. И все же в нем было нечто, что, помимо страха, вызывало чувство безопасности.

Это было странно.

– Что ты делала одна на набережной в такой час? Родители не учили тебя безопасности? – внезапно спросил спаситель, выезжая на центральную трассу.

Я пожала плечами, растянула губы в кривой ухмылке. Тело уже не трясло от холода, а его худи, что было в два раза больше меня, дарило тепло. Я уловила запах мужского парфюма с нотками чайного дерева. Удивительно, но мне понравилось.

– Зато учили, как пускать пули в лоб обидчикам, – усмехнулась как могла, даже если соврала. Я не умела толком стрелять. Хотя отец несколько раз пытался убедить меня научиться. Мне не хотелось брать в руки это грязное оружие.

Мужчина хитро изогнул губы, будто раскусил мою ложь. Его руки ловко управляли моей машиной, и под моим руководством мы двигались в нужном направлении. Конечно, говорить ему свою фамилию я не собиралась. Это было небезопасно.

А еще мне хотелось побыть просто Андреа. Девушкой, которая решила прогуляться. Не бежать из дома. Не мечтать о свободе, как птица в клетке. Не глушить эмоции болью.

Хотелось быть просто девушкой, мечтающей о парнях, экзаменах в университете, или о том, какое платье выбрать на вечеринку.

– Опасная, значит? – задумчиво бросил спаситель.

Наши взгляды пересеклись, и легкие сжались от задержки дыхания.

Его глаза словно поглощали саму ночь. Густые темные брови. Смуглая кожа от загара. Высокие скулы, аккуратная темная щетина и волевой подбородок.

Во рту пересохло, а сердце забилось с бешеной силой. Я отвела взгляд, сглотнула и попыталась вернуться в прежнее состояние. Лучше бы дрожала от холода, чем сгорала под его взглядом.

Дальше говорить не решилась. Мы ехали в тишине. Даже музыка не играла. Был слышен лишь шум дождя, стучавшего по крыше машины, и легкие постукивания указательного пальца спасителя о стекло.

Странное ощущение. От каждого удара в груди что— то сжималось.

Когда мы подъехали к нашим воротам, я ожидала поблагодарить своего спасителя. И да, узнать его имя. А потом он ушел бы в закат, а я – проклинала бы Конселло до конца своих дней. Ведь даже голову не могла нормально повернуть. Боль в шее подсказывала, что я, скорее всего, что— то растянула в попытках вырваться из лап тех чудовищ.

Но все пошло совершенно не так.

У ворот уже стояли охранники Марко. Несколько машин с включенными фарами. Ворота были закрыты. Они искали меня. Я знала. Вся эта суета поднялась из— за моего отсутствия. Я никогда не пропадала больше, чем на час, а на часах уже давно перевалило за нужную отметку.

– Черт! – выругалась под нос, заметив силуэты, спешно приближающиеся к нам.

Дверь с моей стороны открыл Вико, консильери Марко.3* Его брови сошлись на переносице, а из губ вырвался усталый вздох.

– Синьорина, вы что, решили довести отца? Он разгорячен!

– Напомни, Вико, когда он не был разгорячен? – насмехалась я, выходя из машины и с грохотом захлопывая дверь.

Мужчина покачал головой, сжав губы в раздражении, глядя хмуро и строго.

– Кто этот молодой человек в вашей машине? – Вико посмотрел в сторону «того самого» молодого человека, который вышел вслед за мной.

Все вокруг ощутимо напряглись. Словно он один мог справиться со всеми. Их, к слову, было человек пятнадцать.

– Мой друг! – нагло соврала.

Между бровями Вико пролегла глубокая складка, а глаза требовали правды. Казалось, от злости его седые волосы встали дыбом. В этот момент к нам подошел…

– Даниэль, – спаситель встал напротив Вико и серьезно продолжил: – Я нашел ее, когда трое незнакомцев пытались силой забрать синьорину.

Мой рот приоткрылся от изумления. Вот же… мразь! Зачем он это сказал? Почему не подыграл? Боже! Теперь тюремного заключения не избежать – это уж точно.

Вико почти закипал от возмущения. Последний месяц, с тех пор как Лоан ушел в отставку, вся ответственность за меня легла на плечи Вико. Он был, можно сказать, моим телохранителем. Просто не ходил за мной по пятам. Но за все мои проступки получал по полной.

– Ты вообще понимаешь, в какую опасность влипла? – о да, кто-то явно разозлился. На «ты» он переходил только в таких случаях.

– Понимаю, – закатила глаза и пошла мимо, направляясь к дому.

Grazie4**, чертов Даниэль.

– Андреа! – крикнул мне в спину Вико, но я упрямо продолжила свой путь.

– Его тоже заведите в дом, – услышала позади.

И, кажется, уже поняла, о ком шла речь.

Быстро забежала в дом и устремилась к лестнице. Вот сейчас запрусь в комнате, и будет спокойней. Но не тут— то было. Только ступила на первую ступень, как услышала злобный возглас Марко:

– Андреа!

Господи, сколько раз за день я слышала это злобное «Андреа!».

Замерла на пороге, устало закатила глаза и обернулась к отцу.

– Ты окончательно решила, чтобы я тебя убил?

Я рассмеялась. Тем самым сбила его с толку. Он недоумевал. Наверное, подумал, что я сошла с ума.

– Ого, – раскинула руки в стороны, заливаясь смехом еще громче, – ты сделаешь мне этим лишь одолжение.

Его глаза залились яростью. Но я решилась продолжить путь.

Слышали о том, что не стоит поворачиваться к хищнику спиной?

Кажется, я – нет. Потому что, обернувшись, тут же ощутила, как Марко сжал мои волосы на затылке и резко потянул вниз. Мгновенно оказалась на полу.

По пояснице прошлась боль от удара о мрамор. С губ сорвался рык. Ни всхлип, ни крик, ни жалобный писк – настоящий, отчаянный, злой рык.

Рука Марко мертвой хваткой впилась в мой подбородок, а другой он все так же держал меня за волосы. Вцепилась в его руки ногтями, отчего он зашипел и дернул меня еще сильнее. Кажется, я даже сломала один ноготь.

– Не трогай меня! – закричала в ярости. – Отпусти!

Марко наклонился ближе, обдавая лицо рыхлым дыханием. Захотелось плюнуть ему в морду, но во рту так пересохло, что не осталось даже слюны.

– Ты – жалкая сучка! Как смеешь убегать? Как смеешь ослушиваться?! – он отпустил мой подбородок, только чтобы в следующую секунду влепить звонкую пощечину. – Вся в мать. – Еще одна. – Такая же дура! – И еще одна.

– Кем ты себя возомнила? – когда его рука вновь замахнулась, я просто закрыла глаза и представила закатное небо.

Оно было таким красивым в это время суток. На нем смешивались розовые и желтые оттенки. Солнце исчезало за горизонтом, оставляя после себя ночь и пустоту. Кромешную. Холодную. Поглощающую.

Как взгляд тех самых черных глаз. Почему они так врезались в память?

Я потеряла сознание, вспоминая их. Так было легче, чем чувствовать всю боль от избиения.

– Эй, – тихий голос заставил меня сквозь боль разлепить веки.

Я вздрогнула, когда плеча коснулась рука Вивьен. Оглядевшись, поняла, что до сих пор лежу на полу в прихожей.

– Я помогу тебе подняться, – она попыталась помочь, но я, напрочь забыв о солидарности, отдернула ее руку.

– Не нужно, – бросила сухо, без чувств.

Немного приподнявшись, зашипела от боли и ощутила во рту железный привкус крови. В ее голубых глазах стояли слезы, что еще сильнее злило. Повернувшись к лестнице, я бросила напоследок:

– Эти слезы ничем не помогут. Не реви. Он их ненавидит, – и это было последнее, что сорвалось с моих губ, прежде чем я скрылась на втором этаже.

В темноте нащупала свою комнату и заперлась. Скатилась на пол и прикусила губу от боли в спине. Вскрикнула жалобно, когда задела разбитую губу.

Слезы застыли в глазах. Но я не имела права плакать. Не имела права себе это позволить.

Слезы льют только слабые. А я – воин.

Это заставило меня подняться и войти в душ.

Сняв толстовку, при тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь маленькое окно, достала лезвие, спрятанное под тюбиком бальзама.

Все тело напряглось, когда металл коснулся правого плеча. Зубы сжались до скрипа. В ту же секунду лезвие разрезало кожу. Боль пронзила всю руку. Я подняла голову и устало вздохнула, ощущая лишь физическую боль. Плакать больше не хотелось. Все, что копилось внутри, больше не давило так сильно. Боль, которую я себе нанесла, перекрыла остальное.

Боль – мой главный наркотик. Она притупляла чувства. Давала забыться и оставляла приятное послевкусие. Я могла хотя бы некоторое время провести в состоянии забвения. А все остальное… все остальное было неважно.

Позже я набрала полную ванну ледяной воды.

Рана перестала кровоточить, а вот с губы все еще сочилась кровь – пришлось заклеить пластырем.

Моя аптечка была на все случаи жизни. Я знала все как свои пять пальцев. Уже с тринадцати лет умела оказывать первую помощь, перевязывать раны, останавливать кровотечения. Знала, как отличить перелом от вывиха или растяжения.

Когда тело окутала холодная вода, возникло ощущение, будто в кожу вонзились тысячи игл. Я нырнула, чувствуя, как щемят раны и свежие синяки. Потом резко вынырнула, судорожно глотая воздух и отбрасывая пряди темных каштановых волос.

После этого, наскоро укутавшись в халат, прыгнула в кровать, чтобы уснуть. Лишь для того, чтобы вновь проснуться в холодном поту и с застывшим криком в горле.

И так каждый божий день.

Но сегодня мне снились те самые псы Конселло и… Даниэль. Только в этот раз он не довез меня домой. Он меня убил.

***

Если вы думаете, что может быть хуже моего отца – прямое доказательство этому его мама. А по совместительству моя бабушка.

С самого утра я возненавидела этот день.

Она приехала. Бог знает зачем. Это оставалось тайной.

Когда я вошла в столовую, чтобы разжиться едой и вернуться в спальню, как делала последние два дня, бабушка сидела у стола, попивая кофе. Ее карие глаза смотрели на меня с презрением.

Ну, если честно – выглядела я ужасно. Разбитая губа с засохшей кровью. Растрепанные волосы, которые даже не расчесала после душа. Бордовый синяк на скуле. Потухшие зеленые глаза.

И ни капли сожаления в ее взгляде. Только осуждение. Побил? Сама виновата.

– Что за вид, Андреа? – ужаснулась бабушка Кора. – Ты бы хоть причесалась. – Ее нос сморщился от отвращения. – И пижама на тебе… она что, из детского отдела?

Я закатила глаза, оглядывая себя. Вообще— то нормальная пижама. С авокадо, розовая, атласная. Разве не классно?

– Думаешь, если причешусь и нормально оденусь, это скроет мои побои? – резко бросила я.

Бабушка с грохотом поставила чашку и тяжело вздохнула.

– Ты его вывела.

– Началось, – схватилась за голову и закатила глаза, чтобы не свихнуться.

Достала апельсиновый сок и выпила прямо из горлышка. Я прекрасно знала, что она скажет дальше…

– Господи, что за манеры, Андреа?! – ее каблуки застучали, и вскоре бутылку вырвали из моих рук.

– Я пить хотела, – вытерла рот тыльной стороной руки и ухмыльнулась.

Бабушка уперла руки в бока и начала свою излюбленную тираду. Подготовьте тазики – вам захочется блевать. У меня всегда возникает именно такое ощущение.

– Тебе двадцать лет! Ты девушка в расцвете сил и красоты. Следи за собой! Отец не дает денег? – она оттянула ткань моей пижамы, криво усмехнувшись. – Купила бы что— нибудь подобающее нашему статусу! Ни манер, ни стыда! Когда уже поймешь, что девушки в твоем возрасте себя так не ведут?! Тебя бы замуж отдать – тогда бы поумнела. Родишь ребенка мозги на место встанут. Я в твоем возрасте уже второго родила! Эх… – с разочарованием выдохнула она. – Не учила же твоя мать тебя ничему. Дурой была, что взяла ее в жены моему сыну.