«Свет и Тени» французских маршалов и… адмиралов (!) эпохи «корсиканского выскочки» Наполеоне ди Буонапарте (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Массена до Удино

…Между прочим, не все было гладко в полководческой биографии «Любимого дитя Победы». В июне 1800 г. после двух месяцев обороны Генуи, когда он исчерпал все мыслимые и немыслимые средства для защиты, несмотря на наличие в его обойме таких первоклассных генералов как Сульт и Сюше, Массена пришлось пойти на почетную капитуляцию перед австрийцами. До сих пор трудно понять, почему Бонапарт, переваливший тогда через Альпы, не пошел к нему на помощь, а выбрал иное направление, приведшее его к… Маренго и одной из его самых судьбоносных побед? Сегодня историки склоняются к мнению, что без осады Генуи не было бы и победы при Маренго. Если это так, то Бонапарт очень многим обязан Массена и его солдатам, героически оборонявшим Геную и отвлекавшим немалые силы австрийцев от вторгнувшегося в Италию наполеоновского воинства. Но даже спустя много времени, уже будучи на о-ве Святой Елены, Наполеон так и не признал этого неоспоримого факта. Наоборот, он продолжал с весьма недоброжелательной дотошностью разбирать все просчеты лихого контрабандиста при обороне Генуи. Впрочем, здесь нет ничего непонятного: во все времена суперзвезды очень ревниво относились к успехам… звезд, могущих ненароком затмить их на небосклоне. Среди военных, когда слава покупается морями крови и смертями «бесчисла», это соперничество во все времена и вовсе принимало дикие формы, вспомним хотя бы прославленного Александра Васильевича и его истеричные эскапады против Фридриха II Великого, Каменского-старшего и прочих «екатерининских орлов». Александра Македонского и его диадохов или Жукова с Коневым и Рокоссовским…

Известие о захвате власти в Париже осенью 1799 г. Массена воспринял без особого энтузиазма. Учитывая его непростые отношения с Бонапартом, это более чем естественно. Скорее всего, Массена опасался, что недолюбливавший его новый глава государства не даст ему все то, из-за чего только и стоит жить: славы и богатства.

Массена принимает участие в войне с Австрией в 1805 г. И хотя в силу ряда обстоятельств оказывается на второстепенных фронтах, но именно ему выпала честь с 50-тысячной (по крайней мере, такая чисенность была у нее на бумаге, а в бой смогли пойти лишь 40—41 тыс. – 77 бат. и 59 эск. с 32 пушками) армией сдерживать сильнейшую австрийскую армию эрцгерцога Карла – лучшего вражеского полководца, набравшего в свою армию лучшие полки и лучших командиров. Но в ураганной Прусской кампании 1806 г, ни в ходе очень тяжелой войны с русскими в 1807 г. «Любимое дитя победы» по воле императора не принимал участия ни в ожесточенных «ничьих» перед кровавой мясорубкой при Прейсиш-Эйлау, ни в битве под Фридляндом (ни в заметных сражениях между ними).

Следующий звездный миг в карьере Массена случился, когда она фактически уже была на излете. Пятидесятилетний, изрядно уставший от многолетних военных передряг (на войне, как известно, люди быстро стареют и для нее по словам Бонапарта «есть свой срок»), Массена проявил все грани своего недюжинного таланта летом 1809 г. Тогда Австрия решилась в одиночку «бросить перчатку» повелителю всей Европы, глупо увязшему на Пиренейском п-ве. На фоне не всегда отменно действовавших наполеоновских маршалов именно Массена отличился во время фиаско Бонапарта при Асперне и Эсcлинге. Разрушенные деревни более десятка раз переходили из рук в руки. Все вокруг было завалено трупами. Все адъютанты Массена были убиты или ранены, под ним разорвало ядром коня, а одноглазый «контрабандист» хладнокровно руководил боем. Его корпус отступил лишь по приказу, вынеся всех раненных и лишив врага трофеев. Столь же блистателен был Массена и в ходе тяжелейшей Ваграмской битвы. В той кампании он был почти неразлучен с Наполеоном. Активность, стремительность, решительность, самообладание и невероятная стойкость в вязкой обороне (именно в этом виде боя он был неповторим!) Массены не раз спасали Бонапарта от катастрофы. Недаром позднее Наполеон сказал: «Кто не видел Массена в Асперне, тот не видел ничего». Во время рекогносцировок перед судьбоносным для Бонапарта Ваграмом, указывая на герцога Риволи, он говорил: «Вот моя правая рука!»

…Кстати, Андрэ Массена побывал в десятках сражений, видел, как кругом него падают люди под пулями и ядрами, но сам оказался ранен только дважды. Причем отнюдь не в бою. Первый раз «отличился» Бонапарт – повредив ему глаз дробинкой на охоте. Во второй раз, он свалился в ров накануне Ваграма и вывихнул себе ногу. Таковы Гримасы Судьбы…

Человеческие качества Андрэ не вызывали у Наполеона особого энтузиазма: помимо денег Массена больше всего любил красивых женщин. Взяточничество и казнокрадство шли с Массеной нога в ногу. Он опускался до того, что лично вымогал трофеи у подчиненных. В приказах Наполеона по армии можно часто встретить такие фразы: «Я приказал маршалу Массена возместить похищенные им два миллиона»; «Приказываю Массена вернуть взятые им шесть миллионов» и т. п. Уже на острове Святой Елены Наполеон писал: «Массена был настоящим грабителем. Он постоянно входил в долю с армейскими поставщиками и интендантами. Я много раз говорил ему, что, если он прекратит злоупотребления, я подарю ему 800 тысяч или даже миллион франков». После того, как в 1806 г. Массена присвоил 6 млн. 400 тысяч франков, предназначавшихся на содержание вверенной ему Неаполитанской армией, Бонапарт «озверел душой» и приказал немедленно конфисковать позаимствованные Массеной деньги, которые тот предусмотрительно успел спрятать в одном из банков Ливорно. Андрэ настолько расстроился, что слег с горячкой и долго потом плакался всем окружающим: «Я сражался, служа ему, а он был настолько жесток, что отнял у меня мои весьма скромные сбережения, вложенные в банк в Ливорно!» Но он так втянулся в эти грязные денежные истории, что никак не мог из них выбраться. Со временем Наполеону так надоели донесения о казнокрадстве Массены, что он стал… закрывать на них глаза, мотивируя свое поведение весьма весомым аргументом: «Массена обладает таким военным талантом, перед которым надо преклоняться и не вспоминать о его недостатках, поскольку они есть у всех людей». Сам Массена объяснял свою «болезнь» очень просто: «Слава – прекрасная вещь. Но ведь ее не положишь в банк!» Наполеон, быстро раскусивший главный секрет своего маршала, в изобилии дал ему первое. Он получал более млн. франков в год, больше платили только Бертье: 1,5 млн. (После смерти Массена его состояние оценили в 40 миллионов франков!) Женщин Массена «добывал» себе сам… Причем, к старости ему требовалось их все больше и больше: «седина – в бороду, бес – в ребро!»… Правда, будучи человеком крайне жадным, он предпочитал на них… экономить.

…Между прочим, о том, что Массена невероятный жмот и до неприличия скареден, ходили многочисленные рассказы. В знаменитом сражения под Варгамом, повредивший до этого ногу Массена под непрерывным обстрелом врага передвигался в открытой коляске, запряженной четверкой белых лошадей. После битвы кое-кто намекнул Андрэ, что не плохо бы наградить и рисковавших наравне с ним своими жизнями форейтора и кучера. Массена внял голосу разума и даже объявил, что намерен пожаловать по 200 франков каждому из храбрецов. Но когда кто-то из его штабных офицеров высказался в том смысле, что Массена расщедрился и будет выплачивать каждому из этих своих преданных слуг ежегодную пенсию в размере 200 франков, то с маршалом чуть не случился инфаркт! Он дико заорал, что при своей бедности может себе позволить только однажды поощрить их обещанными четырьмястами франками на двоих! Но на беду новость дошла до ушей самого Бонапарта, и тот не преминул поставить жирную точку в этой некрасивой истории: маршалу было по-армейски жестко приказано платить форейтору и кучеру обозначенную ежегодную пенсию! Массена попробовал было поскулить о том, что это его непременно разорит, но Бонапарт так посмотрел на него, что скупой одноглазый маршал тут же взял под козырек! А через несколько дней судьба послала ему сигнал: в последней стычке с австрийцами под Цнаймом через мгновение после того, как он покинул карету, шальное ядро разнесло ее вдребезги! «Спеши делать добро!»…

Уже будучи командующим в Португалии, Массена настолько прикипел к своей очередной легкой скорострельной и «многоствольной» «кулеврине» (так среди французского офицерства XVIII в. галантно величали дамочек, умело снимавших на войне стресс у постоянно рисковавших жизнью господ офицеров) что возил ее с собой повсюду. На этот раз ею была сестра одного из адъютантов, приятная во всех отношениях мадам Лебертон, выглядевшая крайне соблазнительно в зеленой форме драгунского капитана с орденом Почетного легиона на высокой и очень пышной груди! Аппетитная очаровашка (военно-полевая маршальша) – грубая солдатня со смехом величала ее «курицей Массены» – уже не раз составляла ему компанию в его военных кампаниях, начиная с 1806 г. Всепонимавший штаб Массены воспринимал грудастую и крутобедрую «кулевриночку-трехстволку» как само собой разумеющееся: последняя утеха стареющего героя-воина, но у которого «есть еще порох в пороховницах», если он еще готов энергично работать своим потертым «банником» во всех трех расчудесных «вратах в рай» (на любой вкус) этой аппетитной «курочки»! Даже старший сын маршала Проспер Массена, относился к ней как чему-то само собой разумеющемуся. Зато один из главных ненавистников Массена задира маршал Ней, в ту пору служивший вместе с ним, на обеде с очаровательной «кулевриной» повел себя по-хамски: сел к ней спиной и всю трапезу задирал старшего по положению и возрасту Массену на тему… мужской состоятельности в обслуживании маневренной и скорострельной «кулевриночки-трехстволки». В конце концов, «лебертонша» не выдержала и нашла по-женски правильный выход из крайне неприятной ситуации: упала в глубокий обморок. С той поры отношения между маршалами окончательно расстроились. А «курица Массены» еще доставляла массу хлопот штабным офицерам, то падая с лошади, то забывая в оставленном биваке своего любимого попугайчика, то просто устраивая затяжные истерики в «дни женской немоготы». Массена по-стариковски суетился вокруг своей «курочки», орал на адъютантов, приказывал гренадерам нести ее на руках, но шибко не тратился на ее капризы. Несмотря на то, что его законная супруга явно перешагнула возраст активной ревности, но все его деньги (на черный день!) держала под строжайшим контролем.

Крупные неудачи в Португалии поставили жирную точку в карьере одноглазого Массены. По правде говоря, ему тогда пришлось рассчитываться за чужие ошибки: Жюно, Сульта, Журдана, Бесьера и… самого Бонапарта. Массена всячески пытался отвертеться от этого рокового назначения. Он-то прекрасно понимал, что выправить там ситуацию невозможно. Безусловно, отдавал в этом себе отчет и его патрон, заваривший кашу на Пиренейском полуострове и отправивший туда одного из самых выдающихся маршалов. Прибыв к месту назначения, Массена очень быстро перешел в наступление, но уже в сражении под Бусако получил такой мастерский отпор от британских войск сэра Артура Уэлсли (будущий герцог Веллингтон), что в дальнейшем воевал больше по инерции, чем по желанию. Камнем преткновения для его солдат стали знаменитые укрепления Торрес-Ведрас в нескольких милях от Лиссабона. Обойти их было невозможно, а атаковать в лоб – положить всю армию.

…Кстати, в течение шести недель упрямый Массена не сходил с места в расчете, что Веллингтон как истинный джентльмен, в конце концов, покинет свои неприступные позиции на Торрес-Вердес и сразиться с ним в открытом поле. Но британец, как позднее точно и образно выразиться о его манере боя сам Наполеон, изобрел новый вид сражения, «сидя на жо-е» и предпочел остаться в укрытиях. Времена, когда в середине XVIII в. противники, выстроившись друг перед другом в линию, любезно предлагали неприятелю дать первый залп и, тем самым, превратить первые шеренги в «свежий фарш», как это якобы случилось в известной битве при Фонтенуа 10 мая 1745 г., безвозвратно ушли…

Все попытки старого контрабандиста призвать к себе на помощь других французских военачальников, разбросанных по Пиренейскому полуострову – Сульта и Жюно, Друэ д`Эрлона и Ренье – окончились крахом. Точно также и все призывы и приказы Бонапарта к их взаимодействию с Массеной «уходили в песок» неповиновения. Судя по всему, они предпочитали действовать по хорошо известному принципу: «Бог – высоко! Император – далеко!! Здесь, я – Хозяин!!!» Болезни, дезертирство и голод выкашивали ряды французской армии лучше, чем дальнобойно-прицельные залпы метких и невероятно скорострельных британских гвардейцев. Дело дошло до того, что один из португальских шпионов Веллингтона с прискорбием сообщал: «Эти живоглоты съели моего… кота!» Пришлось Массене отступать. Проделал он это виртуозно: англичане узнали о ретираде прославленного французского маршала лишь спустя три дня после ее начала.

Командовать арьергардом Андрэ поручил сколь строптивому, столь и бесстрашному Мишелю Нею. Последний показал себя в этом самом сложном виде боя с блеском! Пожалуй, никто из наполеоновских маршалов не умел лучше него прикрывать отступление, когда силы и мужество солдат на исходе (особенно это касалось французов, у которых в силу ряда эмоциональных причин предпочтение всегда отдавалось азартному наступлению) и вот-вот отход может перерасти в… бегство! Ней свой долг перед армией выполнил безукоризненно.

При этом он терпеть не мог «хитрого контрабандиста» и разругался с ним вдрызг. Ходили слухи, что получив известие о внезапном нападении на штаб-квартиру Массена и возможном пленении главнокомандующего, Ней воскликнул: «Взят в плен! Взят в плен! Черт возьми! Тем лучше, этому надобно радоваться, вдвойне радоваться, потому что армия спасена!» Вскоре Нея сменили более покладистым, но не столь даровитым Мармоном, и Массена снова перешел в наступление на «истинного джентльмена». Ему почти удалось разбить Веллингтона, и лишь неповиновение маршала Бессьера в последний момент битвы при Фуэнтес д`Оноро лишило его заслуженных лавров победителя. А ведь Веллингтон позднее сам признавал: «Это была моя первая столь тяжелая битва! И мне здорово повезло, что я не был разгромлен!»

Именно после такого «полууспеха» Массену отзывают в Париж, перепоручив «закруглять» войну в Испании старому наполеоновскому однокашнику маршалу Мармону, которого 22 июля 1812 г. наголову разбили англичане в судьбоносном для Испании сражении при Саламанке.

С одной стороны, Массену, безусловно, задела эта рокировка, но, с другой, он как никто понимал, что «здесь больше потеряешь, чем приобретешь», и в сопровождении «многоствольной легкой артиллерии» вернулся во Францию.

Очень нескоро Наполеон выкроил минутку для встречи с Массеной. При этом начал он ее весьма нелюбезно, можно даже сказать грубо: «Так вы уже больше не (последовала театральная пауза) Массена!?»

…Между прочим, много позже Наполеон критиковал Массену за его действия в Португалии, Испании, при Бусако, Торрес-Ведрас и даже вспоминал ему сдачу Генуи. В последнем случае Бонапарт даже заговорил о… гуманности на войне! В его понимании, «если думаешь о гуманностях, то не надо воевать». Наполеон, конечно, был гениальным полководцем, но следовало ли ему столь безапелляционно «опускать» одного из лучших, маршалов, которому он поручил победить в партизанской войне, т.е. решить невыполнимую задачу…

Массена знал себе цену, и молва гласит, что он «не прогнулся», а достойно ответил на подвох-издевку императора. Но именно после этого его почти 40-летняя военная карьера пошла на спад. Стала прогрессировать и тяжелая болезнь, которая спустя несколько лет свела в могилу героя Риволи и Цюриха, Генуи и Эсслинга. Массена уже не участвовал в кровавых сражениях 1812, 1813 и 1814 гг., а в период «Ста дней» он и вовсе проявил старческую прозорливость – внутренний голос искушенного вояки безошибочно подсказал ему: «Полет корсиканского орла уже закончился!» – и не ввязался в последнюю авантюру Бонапарта.

После окончательного падения Наполеона, вернувшиеся во Францию Бурбоны сделали Массена губернатором Парижа и предложили ему стать членом трибунала над маршалом Неем, нарушившим присягу и перешедшим на сторону Бонапарта. Массене удалось очень ловко уклониться от этой сомнительной чести под тем предлогом, что после ссоры с Неем в 1810 г. (вспомним, пассаж с «кулевриночкой») он не может быть непредвзятым судьей. Этим дальновидным ходом «хитрый контрабандист» навсегда обеспечил себе алиби в грязном деле осуждения Нея, в отличие от некоторых других сослуживцев «храбрейшего из храбрых №2»!

Массена понимал, что дни его уже сочтены и мудро предпочитал вспоминать о днях минувшей славы. За три дня до кончины он встретился со старшим сыном маршала Ланна и в деталях поведал тому об ужасном ранении и жуткой смерти отца, очевидцем которой был сам.

Массена – один из самых ярких представителей фантастической плеяды наполеоновских маршалов ушел в Бессмертие тихо, после обеда.

На его похороны на кладбище Пер-Лашез пришло невиданно большое количество наполеоновских маршалов: Келлерман, Серюрье, Мортье, Сюше, Лефевр, Удино, Виктор, Журдан, Даву, Монсей и около 200 генералов! На его могильной плите указано только имя, дата смерти и четыре прославивших сражения: Риволи, Цюрих, Генуя и Эсслинг.

…Кстати, после маршала остались т. н. «мемуары Массена», изданные лишь в 1848—1849 гг. И тут выяснилось, что «Любимое дитя Победы» был немногословен и избегал шокирующих фактов. Читатель найдет в них лишь по-армейски сухие, сугубо профессиональные оценки проведенных им походов, боев и сражений…

Из всех французских военачальников, чей талант раскрылся еще в годы революционных войн, лишь Гоша, Клебера, Марсо, Моро и Массена принято сравнивать с самим Наполеоном. Не исключено, что по глубине дарования Массена – талант-самородок – вполне мог претендовать на славу великого полководца, если бы судьба не сделала его соратником Последнего Демона Войны. Недаром, на известие о присвоении ему маршальских эполет Массена отреагировал горько-саркастически: «Ну, да! Один из восемнадцати».

Человек чести! (Монсей)

В фактологической версии биографии маршала Империи (19 мая 1804 г.), герцога де Конельяно (2 июля 1808 г.) Бон-Адриена Жанно де Монсея, известного как Фабий (Fabius), говорится, что он родился 31 июля 1754 г. в Пализе в семье адвоката Жанно де Монсея и его супруги Марии-Элизабет Гильом.

Изучал право, но имел склонность к военной службе и в 1769 г. завербовался в пехотный полк Конде. Отец отыскал сына и выкупил его, 15 сентября того же года 15-летний юноша завербовался в Шампаньский пехотный полк, откуда вновь был забран отцом. 8 апреля 1774 г. поступил в жандармерию, 16 августа 1779 г. – суб-лейтенант пехотного корпуса Нассау-Зигена, 1 июля 1785 г. – лейтенант, 1 апреля 1791 г. – капитан 5-го батальона егерей.

…Между прочим, с 30 сентября 1790 г. был женат на Шарлотте Ремийе (1762—1842), от которой имел троих детей: Анна-Франсуаза (1791—1842), Бон-Мари (1792—1817) и Жанна (1807—1853)…

26 июня 1793 г. – шеф батальона 5-й лёгкой полубригады, сражался в рядах Армии Западных Пиренеев, 18 февраля 1794 г. – бригадный генерал, 9 июня 1794 г. – дивизионный генерал, отличился при взятии крепости Сен-Себастьян. 9 августа 1794 г. возглавил Армию Западных Пиренеев, провёл успешное наступление в Каталонию, взял Витторию и Бильбао, разбил испанские войска в нескольких сражениях и вышел на линию реки Эбро – благодаря его успехам Испания 22 июля 1795 г. подписала Базельский мир. 15 сентября 1795 г. – командующий 11-м военным округом.

После восстания 18 фрюктидора был 26 октября 1797 г. уволен из армии по обвинению в «роялизме».

Возвратился к активной службе 20 сентября 1799 г., 30 ноября назначен командующим 12-го военного округа, а 3 декабря – командующим 19-го военного округа. 24 марта 1800 г. – заместитель командующего Рейнской Армией, 16 апреля 1800 г. возглавил отдельный корпус (15 тыс. чел.) в Гельвеции, 9 мая 1800 г. переведён в Резервную Армию с назначением оборонять Ломбардию, 20 июня оккупировал Вальтелину.

5 июля возглавил левое крыло Итальянской Армии, отличился при переходе через Сен-Бернар и в эпохальном сражении при Маренго.

2 июня 1801 г. назначен командующим французскими войсками в Цизальпинской Республике, с 3 декабря 1801 г. до 1815 г. занимал пост генерального инспектора жандармерии, 19 мая 1804 г. – маршал Империи, 2 февраля 1805 г. – шеф 11-й когорты Почётного Легиона, во время коронации Императора нёс корзину для мантии Императрицы Жозефины. 17 мая 1807 г. руководил грандиозной церемонией передачи шпаг прусского короля-полководца Фридриха II Великого из Тюильри в Дом Инвалидов.

16 декабря 1807 г. занял пост командира Обсервационного корпуса Океанического Побережья (30 тыс. чел.), который в июне 1808 г. развернул в окрестностях Мадрида, с 7 сентября 1808 г. – командир III-го корпуса Армии Испании, участвовал в осадах Валенсии и Сарагоссы. В начале 1809 г. возвратился во Францию и 5 сентября назначен главнокомандующим во Фландрии, 11 сентября – командир резервов 3-й дивизии Национальной гвардии в Бельгии, в 1812 г. – инспектор Национальной гвардии 12-го, 13-го, 14-го и 15-го военных округов, 16 ноября 1813 г. – командир Резервной Пиренейской Армии.

8 января 1814 г. – начальник штаба Национальной гвардии Парижа, 30 марта 1814 г. прославился при обороне заставы Клиши от союзников, где ему теперь установлен памятник.

При Первой Реставрации награждён 4 июня 1814 г. титулом пэра Франции, после Второй Реставрации отказался занять пост председателя Военного совета в процессе маршала Нея, за что 29 августа 1815 г. лишён звания пэра и три месяца провёл в заключении. 3 июля 1816 г. восстановлен в правах и 5 марта 1819 г. вновь занял место в Палате пэров. C 5 апреля 1820 г. по 5 ноября 1830 г. – командующий 9-го военного округа, в 1823 г. во главе IV корпуса участвовал в Испанской кампании герцога Ангулемского.

17 декабря 1833 г. при Луи-Филиппе – губернатор Дома Инвалидов, в 1840 г. приветствовал прах Императора, возвращённый с острова Святой Елены.

Умер Высший Офицер Почётного Легиона (14 июня 1804 г.) и ряда других, в том числе, российских (кавалер Ордена Святого Владимира I-й степ. – 30 марта 1824 г.) наград 20 апреля 1842 г. в Париже в возрасте 87 (!) лет, отдав армии с перерывами более полувека, пройдя путь от рядового до маршала за 35 лет и похоронен в Доме Инвалидов.

В «аналитической» версии биографии Монсея мы видим следующую «раскадровку» событий…

…Сын адвоката, маршал Империи (1804), герцог Конельяно (1808), пэр Франции (1814) Жанно Адриен Бон Монсей (31.07.1754, Безансон, департ. Ду, обл. Франш-Конте – 20.04.1842, Париж) учился в колледже, но бросил учебу и, еще не достигнув 15-летнего возраста, поступил рядовым в пехотный полк принца Конти. Недовольные этим родители через полгода выкупили сына у командиров и заставили его продолжить учебу. Но через несколько месяцев Монсей вновь убежал из дома и завербовался в Шампанский пехотный полк (1769). Прослужив 4 года рядовым солдатом и не получив никакого повышения, Монсей уволился из армии и возвратился домой, чтобы завершить учебу. В 1774 г. поступил в корпус гвардейских жандармов, но через два года уволился и оттуда.

И все же гражданская жизнь была не по нраву молодому буржуа.

В 1779 г. Монсей поступает сублейтенантом в добровольческий корпус принца Нассау-Зигена. Это было иррегулярное формирование. В подобных «корпусах» и «легионах» народ в то время подбирался зачастую весьма сомнительный. Зато Монсей стал наконец обладателем заветных офицерских эполет, ранее почти недоступных ему – не дворянину – в регулярной королевской армии. Вскоре этот корпус был расформирован, и Монсей перешел в 5-й легкий пехотный батальон регулярной армии, где в 1782 г. получил чин лейтенанта, а в 1785-м – старшего лейтенанта. В целом же продвижение по службе Монсея в королевской армии было очень медленным.

Не помогло и приобретение небольшого имения Монсей. Хотя благодаря этому в официальных документах он стал писать свою фамилию вполне «по-дворянски» – Жанно де Монсей (его настоящая фамилия была Жанно).

К началу Французской революции Монсей все еще был в лейтенантском чине, хотя и достиг уже 35-летнего возраста. Революция открыла перед ним широкие возможности для военной карьеры. Большинство офицеров королевской армии бежало из страны, на их места выдвигались выходцы из народа.

В апреле 1791 г. Монсей получает чин капитана и с началом войны революционной Франции против Первой антифранцузской коалиции европейских держав отправляется на Пиренейский фронт.