Ветры Ненастья

– Понимаю.

– А отец, – по ее щекам потекли слезы, – нет! Император простил бы его, он всегда ценил талантливых людей, только и требовалось, что встать на колени и попросить прощения, раскаяться в своей глупости. Но нет же, благородный сенатор и не подумал сделать этого. Уперся рогом, и начал вопить про отказ от рабства и какие-то равные права. Какие равные права могут быть у благородного патриция и жалкого плебея?

Юношу покоробили столь злые слова, извергаемые очаровательным ротиком девушки, и он сказал.

– Этаара, Маркаций – твой отец. Ты обязана уважать и слушаться его.

– Обязана? – Девушка вскочила, и в ее глазах заплескали огоньки. – А он не обязан заботиться о своей родной дочери? О ее благополучии? Он не должен думать о чести рода?

Она проскочила к Трегорану и нависла над ним, неосознанно копируя манеру движения отца.

– Он не может думать ни о чем, кроме своих фолиантов и глупых идей! Я ему не нужна, понимаешь? Когда выяснилось, что у меня нет магических способностей, я стала всего лишь грузом, который приходится нести, но хочется сбросить при первой же удобной возможности!

– Учитель не такой! – Трегоран тоже вскочил, хотя яростный напор девушки и пугал его чуть ли не до дрожи в коленях. – Он любит тебя всем сердцем, это видно!

– Да ничего не видно! – завизжала Этаара. – Хочешь быть его сыном? На здоровье, иди к нему, давай!

Она с силой толкнула юношу руками, гоня прочь.

– Убирайся отсюда! Убирайся!

Тот послушался и вскоре уже скакал прочь из небольшого леса с установленной внутри мраморной беседкой.

Маркаций ждал его во дворе. Как всегда, он все понял и без слов.

– Вы поссорились, – проговорил патриций, когда Трегоран слезал с лошади. – Наверное, она сказала, что мне следовало молить повелителя о прощении.

Юноша ничего не ответил, он снял седло и поставил животное в стойло, после чего принялся его обтирать. Лошадей молодой волшебник любил всей душой, и никогда всегда выполнял всю работу, связанную с их уходом сам.

– Учитель, а может, она права? – проговорил он, наконец. – Вы очень сильный маг. Я уверен, что император смилостивится.

– И отправит готовить убийц, которые станут разрушать чужие города?

Трегоран дернулся, и овес, который он вываливал из мешка в кормушку, посыпался по земле.

– А ты думал, что будет как-то по-другому? – Маркаций подошел ближе. – Увы, дочь не разделяет моих идеалов. А я недостаточно смел, чтобы порвать с империей и отправиться жить куда-нибудь далеко, туда, где гнев императора не затронет меня.

– А такие места еще остались?

– Конечно. Селианская империя и Таверионская республика тому живое свидетельство. Атериада, кстати говоря, пока что тоже не завоевана, хотя причина этого, скорее, в том, что богоравному она не особо и нужна.

Трегоран закончил с овсом и, взяв пустое ведро, направился к фонтану посреди двора, из которого постоянно била струя чистейшей воды. Маркаций шел рядом с ним, продолжая говорить.

– И вот еще что. Я хочу тебя предостеречь.

– Отчего?

– От легкомысленного взгляда на мою дочь. Наверное, я просто плохой отец и был слишком занят собой. Не уделял достаточного внимания девочке и не смог правильно воспитать ее, однако Этаара – отнюдь не та смешная кроха, что я помню. Она с каждым годом все больше становится похожей на мать, – опальный сенатор помрачнел. – Жалко, что не пошла в меня.

– И я должен ее опасаться?

– Нет. Ты должен думать той головой, что у тебя на плечах.

Юноша покраснел и закашлялся, едва не расплескав ведро с водой.

– И нечего играть в ребенка. Я видел, какие взгляды ты на нее бросаешь, – тут Маркаций сделал паузу, после чего добавил. – И какие она бросает на тебя.

Эти слова все-таки возымели нужный эффект – ноги Трегорана заплелись и тот растянулся на земле. Он поднялся, выругавшись по-тимберски, и пошел за вторым ведром. Около фонтана юноша решил, что неплохо освежиться и самому, после чего погрузил голову под воду.

Вынырнув и отдышавшись, он наполнил ведро, и снова направился к конюшне. Маркаций все это время стоял там же. Когда Трегоран поравнялся с ним, сенатор улыбнулся юноше.

– Извини, я смутил тебя.

– Ничего. Но я все равно не понимаю вас, учитель.

– Все просто, – Маркаций приоткрыл дверь конюшни и подержал ее, чтобы юноша мог пройти. – Моя дочь – фарийка, плоть от плоти Вечного города. Просто помни об этом.

Следующий день прошел в делах и заботах. Они еще пару раз прогнали огненное кольцо, а потом стали учить новое заклинание, превращающее почву вод ногами врагов в зыбучие пески. Работы было столько, что думать о вчерашней ссоре и словах Маркация просто не оставалось времени. Этаара не появлялась ни на завтрак, ни на обед. Не вышла она и на ужин, но Трегоран слишком устал, чтобы придавать этому значение.

Как и вчера, едва только он добрался до кровати, как глаза закрылись сами собой. Но заснуть он не успел – в дверь постучали.

– Открыто, – крикнул юноша, с трудом фокусируя зрения.

В комнату вошла Этаара, одетая в нечто воздушно-прекрасное и крайне открытое. Девушка замерла перед ним.

– Этаара? – Трегоран попытался подняться, но она жестом остановила его.

– Лежи, ты устал. Так даже лучше.

– Что? Не понимаю. Что ты хочешь?

– Я пришла извиниться. Вчера я была не права и сильно тебя обидела.

– Все хорошо, – он снова попытался подняться, но неожиданно, девушка прыгнула на него, и прижала к кровати.

– Нет, не хорошо, – ее губы были так близко, что Трегоран с трудом удерживался от соблазна коснуться их. – Совершенно нехорошо. Я разозлилась, потому что хочу, чтобы ты был на моей стороне. Всегда был на моей стороне.

С этими словами она жадно поцеловала его. Когда это произошло, руки Трегорана сами собой сомкнулись на спине дочери Маркация, будто живые, набросившись на ткань платья девушки, стаскивая и срывая его.

– Какой ты нетерпеливый, – хихикнула она, покусывая парня в шею. – Не торопись, у нас впереди еще целая ночь. И всю эту ночь я буду извиняться. Так, как ты пожелаешь.

Глава 8

И снова пустошь, замершая под багровыми небесами, и тонкая ниточка карминовой дороги, тянущейся в бесконечность. Снова скалы на обочине.

На сей раз, правда, он оказался не у начала пути. Обе ноги юноши крепко стояли на кровавых булыжниках.

Элаикс обернулся и усмехнулся, далеко уйти пока что не удалось – буквально в паре сотен шагов чернело ничто, из которого он и ступил на страшный путь.

Тимберец задумался.

– И как я тут оказался?

Постепенно из мрака восстал образ кинжала и пацана, этот кинжал державшего. Элаикс ощутил боль в том месте, где заканчивается живот и начинается грудь, и коснулся его. Да, удар пришелся точнехонько в солнечное сплетение.

– Он меня ранил, – проговорил юноша. – И ранил тяжело.

– А ты догадлив, – знакомый голос, раздавшийся сверху, заставил его вздрогнуть.

Элаикс поднял голову и едва не заорал от ужаса – монстр завис в воздухе прямо над ним, не издавая при этом ни единого звука – огромные крылья мерно вздымались вверх и вниз, без хлопков и дуновения ветра. Это было настолько неестественно, что молодому воину стало не по себе. Конечно, место, в котором он оказался уже во второй раз, в принципе нельзя было назвать нормальным, но все-таки разум Элаикса отчаянно цеплялся за привычные детали, пытаясь подстроиться, чтобы не провалиться в пучины безумия. Огромная туша, не создававшая при полете никакого шума, на корню пресекала эти жалкие попытки.

Словно прочитав его мысли, монстр громко хмыкнул, и опустился на дорогу прямо перед юношей.

– Итак, мы снова встретились, – проговорил он. – Наверное, тебе интересно, для чего.

– Пожалуй, – согласился тот.

– Хотел, пользуясь случаем, поздравить с первым серьезным успехами, – осклабился Зирриаг. – Не каждому удается пройти по дороге столько за жалкий месяц. – Хороший темп.

– Но я не ощущаю себя сильнее.

– Ты крушил черепа, держа в одной руке засов, весящий треть тебя. Не стал сильнее, говоришь?

– Но что изменилось с того дня? – Элаикс продемонстрировал руку с татуировкой в виде укуса.

– А ты дерзок, мальчик, – демон присел, и теперь их головы были на одном уровне. Янтарные глаза внимательно наблюдали за смертным собеседником. – Но мне это нравится, а потому я отвечу. Каждый враг, убитый лично, или по твоему приказу, сделает тебя сильнее, потому что его кровь оросит эти камни. – Когтистая лапа обвела ярко-красные булыжники. – Каждая капля – это шаг вперед и лишняя толика могущества.

– А смогу ли я как-нибудь убедиться в правдивости твоих слов? – продолжал гнуть свою линию Элаикс.

Зирриаг зарычал.

– Осторожнее, смертный, грань между дерзостью и неуважением тонка, и если первое мне по душе, то второго я не потерплю.

Взгляды Элаикса и таинственного существа сошлись, и на этот раз юноша заставил себя смотреть прямо в огромные глазищи страхолюдины, не моргая и не поворачивая головы. Он выдержал и Зирриаг весело рассмеялся.

– Да-а, ты, определенно, дерзок. А в моей правоте сможешь убедиться уже достаточно скоро. Когда кровь польется по улицам Раэлина.

– Кровь? Почему? Это сделаю я? – Вопросы слетали с языка Элаикса сами собой, но он решил, что раз уж монстр захотел поболтать, то, наверное, расскажет что-нибудь интересное.

– Как много слов, – расхохотался крылатый кошмар. – Но отвечу. Раэлин болен, причем смертельно. Лекари прописали ему кровопускание, с тобой или без тебя. Не важно. Очень, очень скоро, ночь озарится багровым, а улицы будут раскрашены алым.

– И ты хочешь, чтобы я успел, потому и говоришь это? – догадался Элаикс.

– Может быть это, а может то, что ты мне нравишься, человечек. А может, мне… – он запнулся, – меня попросил один еж. Какая разница? Ты предупрежден, вот что ценно.

Зирриаг поднялся и расправил свои крылья.

– Буду с нетерпением ждать новой встречи, она состоится, когда ты пройдешь достаточно далеко.

– Достаточно для чего?

Пасть монстра искривилась в кошмарном подобии улыбки.

– Мне надоело болтать. Узнаешь, когда придет срок. А пока, – он щелкнул когтистыми пальцами, и предплечье Элаикса пронзила кошмарная боль.

Воин закричал и посмотрел на руку – на коже проступали линии, соединившиеся с уже имеющимися, и дополняющие рисунок.

– До встречи, – утробно расхохотался демон, и исчез.

В багровой выси грохотнуло, гром разорвал неестественную тишину этого странного места, а затем с неба полился сильный дождь. Струи яростно били юношу, стекали по его лицу и одежде. Что-то показалось Элаиксу странным, и он сложил ладони лодочкой. В них тотчас же налилось немного жидкости. Алой.

С небес лилась кровь.

***

Было очень тепло и хорошо. Пахло ромашками и дикой травой.

«Наверное, я на лугу».

Эта мысль всплыла из колодца пустоты, плескаясь на поверхности рассудка.

«Я. А кто я? Где? Как же приятно и тепло! Хорошо».

Новые мысли. Одна цепляется за другую и тащит третью. Точно звенья большой цепи. Это почему-то смешно.

«Почему? Так, нужно понять, кто я? Я – Элаикс. Да? Да. Хорошо. Где я»?

Кажется, в шее что-то хрустнуло.

«Шея? У меня есть шея?»

Снова.

«Так, на чем мы остановились? Я – Элаикс. И я…Я…»

Знание обожгло, как огонь.