Путь Тьмы 2

Звон и крики с каждой минутой становились все громче и громче, ночную тьму разорвал свет тысяч факелов, затем – пламя пожара.

«Надеюсь, они не спалят мне весь город», – подумал Ритон, – «он еще пригодится».

– Кстати, звездорожденная, а каков статус вражеских магов?

– Не волнуйтесь, они не помешают.

– Мертвы?

Нехорошо. Чародеи кузена отступили с поля боя вместе с ним и укрылись за стенами, но Ритон не желал их гибели. Перспектива встречи с магическим корпусом Империи Тьмы откровенно пугала, и ему было бы спокойнее, если бы спину прикрывали сотни колдунов.

Увы, такого количества пока что не предвиделось, а значит, было жизненно важно сохранить хотя бы то, что уже есть в наличии, а потом медленно и планомерно восстановить необходимую численность.

«Впрочем, это я забегаю вперед, для начала следует привести к окончанию текущие дела», – подумал он.

– О нет, конечно же. Но они… не станут делать глупостей.

«Что ж, это радует, стало быть, нужно только разобраться с остатками верных Нилбу людей. Ну и где же послание от Мирола? Чего он так долго»?

Наконец к лагерю подскакал всадник на взмыленном коне.

– Ваше величество, – прокричал он, увидев Ритона, – в городе идут бои, враги заперлись в замке!

– Отлично, – ухмыльнулся тот, – все резервы – на помощь благороднейшему Миролу! Принесите мне победу!

Это была долгая ночь, полная смерти, стали и огня. Враги отчаянно цеплялись за наскоро возведенные баррикады, за любые худо-бедно укрепленные дома, и, конечно же, за стены городского замка, дорого продавая свои жизни. Но все бесполезно. К рассвету битва завершилась.

Ритон в окружении стражи въехал во внутренний двор замка, где его уже ожидал Мирол, а также – Нилб Пятый Ириулэн. Тот выглядел жалко: избитый, раненый, с отчаянным страхом в глазах. Рядом с ним сидели жена и ребенок – мальчик пяти лет.

– Привет, Нилб, – без улыбки поздоровался Ритон. – Как дела?

– Брат, молю, пощади мою семью, – прошептал тот обескровленными губами.

Ритон спешился, на ходу бросая поводья одному из телохранителей, присел перед пленником, приподнял его подбородок.

– И это все, что ты можешь сказать родственнику после пяти лет разлуки?

– Молю тебя, пожалуйста, пожа…

Договорить он не успел – Ритон коротким резким движением перерезал Нилбу горло. Умирающий захрипел, дернулся несколько раз, и затих, а Ритон, вздохнув повернулся к его сыну.

Мальчик – достаточно взросло выглядевший для своих лет – вел себя на удивление спокойно. Не плакал, не причитал, он с ненавистью смотрел на дядю и не говорил ни слова. В отличии от матери, которая рыдала взахлеб, пытаясь вырваться из рук воинов.

Плохо, очень плохо.

– Знаешь парень, было бы лучше, если бы ты вел себя, как она, – спокойно проговорил Ритон.

Мальчик ничего не ответил, лишь насупился сильнее, а вот женщина все поняла.

– Нет, во имя Отца, нет, пожалуйста! – закричала она, но Ритон не слушал.

Он уколол, быстро и точно. Кинжал пробил грудь ребенка и вышел из спины. Удар в сердце убил мальчика мгновенно.

«Легкая смерть – это единственная милость, которую я могу тебе оказать, племянник», – подумал Ритон, поднимаясь.

Он развернулся и, не обращая внимания на бешеные вопли обезумевшей от горя матери, направился прочь. Он лично закончил войну, длившуюся пять лет. Последние препятствия на пути к венцу устранены.

– Мирол, ты знаешь, что делать, – не оборачиваясь, проговорил Ритон.

– Знаю, – с горечью в голосе ответил старый воин. – Не волнуйся.

– И не думал, – отозвался Ритон, забираясь на коня.

Уже выезжая из замковых ворот, венценосец – теперь именно венценосец – услышал булькающий хрип и короткий стук тела, упавшего на землю. Краем глаза он заметил эльфийку, которая все это время ожидала неподалеку. Позади нее все также находились два закутанные в темно-зеленое фигуры. Что остроухие обсуждали, Ритон не знал, но как только те заметили его, мгновенно исчезли в близлежащих улочках, заваленных трупами, оставив свою госпожу один на один с новым правителем Исиринатии.

– Вы закончили ваше величество? – спросила Найлиэна.

– Почти. Осталось лишь разослать весть о моей победе, и, конечно же, возложить на голову венец.

– Когда?

– Полагаю, что через три-четыре недели.

– Хорошо, тогда увидимся в столице.

Произнеся это, эльфийка развернулась и последовала за слугами. Наверное, Ритон мог бы задержать ее, если бы захотел, но ему сейчас было все равно. Точно также не интересовала и резня, все еще не утихшая в городе. Не трогало его сердце и детоубийство. Лишь лицемеры охают, когда речь заходит о том, чтобы прирезать пару детишек.

Ритон остановил коня и задрал голову наверх, туда, где сквозь густые облака пробивались первые робкие лучики нового дня.

«Неужели? Я действительно победил? Невероятно»!

Его глаза сузились и в них зажегся недобрый блеск.

«Что ж, с самой легкой частью мы закончили, теперь пришло время заняться по-настоящему сложными делами. Посмотрим, что предложит мне звездорожденная. Черный Властелин, не расслабляйся, я уже дышу тебе в спину»!

Глава 5.

Двадцатый день третьего месяца весны 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.

Головная боль сделалась совсем уж нестерпимой, но Шахрион упрямо игнорировал ее. Пару дней назад ему доставили целый ящик древних, едва не рассыпающихся, манускриптов.

Некоторые были написаны на понятных языках, другие приходилось переводить, но император не сдавался. Он тратил час за часом на то, чтобы докопаться до самой сути документов, и каждый новый лист пергамента, прочитанный Черным Властелином, лишь прибавлял отчаяния.

«Ничего, ничего, ничего! Проклятье! Мать побери их всех»!

Шахрион с огромным трудом сдержал подступающую ярость и не отбросил лист в сторону. Все-таки, достать его было непросто, пришлось потратить изрядное количество времени и просто сказочные суммы денег, а значит, нельзя потакать своим слабостям.

Ой ну надо же, какие мы бедные и несчастные.

– Заткнись, – прорычал он, беря следующий документ.

И что же мы хотим найти? М-м-м? Поведай, о великий и непогрешимый император. О могучий и несокрушимый Черный Властелин.

– Заткнись, – повторил он, стараясь заглушить голос Тени и внимательно изучая отчет о поступивших ко двору винах, написанный почти семь сотен лет назад.

Шахрион выдохнул.

«Проклятье, неужели не осталось даже крупицы достоверный сведений о тех временах? А если нет – как быть»?

Его состояние в последний месяц продолжило ухудшаться: император дважды впадал в ступор, пропустив несколько часов жизни, и еще один раз грезил наяву. Правда, видение практически не отложилось в памяти, но легче от этого не становилось.

Оставшееся время стремительно подходило к концу, и Шахрион осознавал это с ужасающей явственностью. Именно поэтому он переложил практически все государственные дела на Тартионну, и зарылся в бумаги, предпринимая последнюю лихорадочную попытку отыскать ключ к природе своего недуга.

Ищи, ищи, это весело, – рассмеялась Тень.

Шахрион скрипнул зубами и взялся за следующий документ.

Не то!

Следующий!

Не то!!

Следующий!!

Не то!!!

Он рывком вскочил из-за стола, с трудом сдерживая рвущееся на свободу бешенство и сжимая кулаки так крепко, что ногти пробили кожу.

«Спокойнее, спокойнее! Еще не все потеряно»!

Он убеждал себя, старательно не обращая внимания на монотонный бубнеж Тени, и просматривая один документ за другим. Счета, старые договоры, списки ценного имущества, ничего. Ничего. Ничего!

Шахрион прикрыл глаза и медленно начал считать до десяти. Затем, сжав зубы, поднялся и извлек из тайника дневник Безумца.

«Нет, что-то все-таки должно найтись, просто отказываюсь верить в то, что ничего не сохранилось»!

Когда небо за окном осветила заря нового дня, а буквы начали сливаться в одну неразличимую массу, Шахрион, наконец, сдался. Все-таки, и этот след оказался ложным.

– Великая Мать, за что мне это! – воскликнул он, прекрасно понимая всю глупость произнесенных вслух слов.

«Наверное, за массовое убийство, верно»?

Так, так, – радостно подхватила Тень, почуяв слабину. – Все так, глупый смертный. Это – твое наказание, готов ли ты принять его?

– Отстань, – вяло проворчал Шахрион, – я слишком устал для того, чтобы препираться с тобой.

Тень мерзко захихикала и обвилась вокруг него подобно бесплотному призрачному плащу.

Какой ужас, великий Черный Властелин слишком устал. Ну как же нам теперь быть?

«Действительно, как мне теперь быть»?

Император поднялся из-за стола, и в этот миг на него накатила волна дурноты. Он рухнул в кресло, потому что ноги перестали держать, голова кружилась, перед глазами плясали разноцветные пятна, а руки дрожали, словно после хорошей попойки.

Так как? – продолжала издеваться Тень, но Шахриону сейчас было совершенно не до нее.

«Что происходит»? – успела мелькнуть у него в мозгу мысль, прежде чем свет померк и Шахрион рухнул в непроглядную чернильную тьму.

***

Где-то, когда-то.

Он моргнул. Светило яркое солнце. Снова моргнул. Нет, солнце и не думало никуда исчезать.

Шахрион сел и с удивлением огляделся. Он оказался посреди знакомого по предыдущему видению холма.

«Хорошо, что в первый раз так не трясло», – подумал Шахрион. – «А то Тартионна уложила бы меня в постель на пару неделек. Ладно, нужно понять, где я, и что должен увидеть».

Он взглянул на вершину холма и пожал плечами. Раз уж оказался не пойми где, стоять нет смысла.

«Проверим, что там», – решительно подумал император.

Идти пришлось, как ни странно, совсем немного. Едва он сделал несколько шагов по направлению к цели, как неведомая сила подхватила Черного Властелина и перенесла его практически к месту назначения. При этом пейзаж неожиданно изменился. Солнце спряталось за грозовые тучи, и мощный дождь принялся хлестать по пригнувшейся траве.

Шахрион обернулся: позади расстилалась плоская, как столешница, равнина, на которую он смотрел с вершины холма. Было в ней нечто знакомое, но император, к своему глубочайшему огорчению, не мог вспомнить, что именно.

«А вот и актеры», – рассеянно подумал Шахрион, поворачиваясь к главным действующим лицам галлюцинации. – «Стало быть, я должен присутствовать на небольшом представлении. Не совсем понятно, зачем, ну да ладно. Будем считать, что тот, кто все это показывает, обожает театральные эффекты».

Он сделал еще пару шагов вперед и замер перед своей целью – древним алтарем, залитым кровью животных, чьи останки валялись неподалеку.

Возле алтаря на коленях стояли два человека: юноша и девушка, которым вряд ли можно было дать больше шестнадцати-семнадцати лет. Перед ними лежало окровавленное тельце грудного ребенка, заколотого острым ножом, чье черное лезвие однозначно было изготовлено из цельного куска обсидиана и до боли напоминало жизнежор, который так заинтересовал юную Дарлионну.

«Это не накопление сил, это – жертвоприношение», – подумал Шахрион.

Он, как человек, практикующий некромантию, знал толк в ритуальных убийствах, более того – устроил самую масштабную гекатомбу в истории мира, а потому понимал – кровь невинного младенца обладает большой силой.

«С другой стороны: один ребенок – это всего лишь один ребенок. Да, его жизнь позволит высвободить немало энергии, но не более того. К чему такие сложности»?

– О великие! – прокричал странно знакомый юноша, по лицу которого катились слезы. – Примите эту душу. Примите нашего первенца и услышьте нас!

«Мать Тишины»! – поразился Шахрион. – «Они что, принесли в жертву собственного ребенка? Тогда все куда серьезнее»!

Он переводил взгляд с юноши на девушку и с каждой секундой все больше убеждался в том, что правильно понял слова молодого человека. Жертвователи выглядели опустошенными, доведенными до отчаяния. На их лицах смешались слезы, вода и кровь, которую, вероятно, те пили.

Шахриону не были знакомы подобные ритуалы, но император представлял, что именно с их помощью можно призвать.

«Ничего хорошего»!

– О великие, – присоединилась к юноше девушка, – мы отдали вам все, что у нас оставалось. Наше золото…

– Наше жилище, – подхватил молодой человек.

– Наше стадо, – добавила девушка.

– Нашего сына, – закончил юноша.

– Молим вас и заклинаем, явите же свою мощь! – торжественно провозгласили оба. – Не оставьте род в час горькой нужды!

Блеснула молния, раскат грома был столь мощен, что Шахрион на миг оглох, а ветер, и без того злой и сильный, начал завывать, точно взбешенный волк.

«Детишки, кажется, сумели обратить на себя внимание чего-то крайне могущественного и очень, очень опасного»! – решил Черный Властелин.

Он не понимал, кто наслал видение, не понимал, для чего, однако отчего-то был уверен, что не должен пропустить ни единого мгновения.

«А ведь это может оказаться банальным бредом сумасшедшего», – на долю секунды подумал Черный Властелин, после чего отбросил сомнения. – «Нет, тут что-то другое, я уверен».

Стараясь не думать о том, что уверенность эта порождена отчаянной жаждой исцеления, император продолжил внимательно следить за разворачивающимися событиями.

Уже не ветер – ураган – ревел в небесах, подхватывая с земли камни. Молнии лупили одна за другой, стена дождя пригибала к земле траву… Еще секунда, и вместо воды сверху начали падать градины.

Однако буйство стихии обходило алтарь стороной. Коленопреклоненных молодых людей перестала касаться вода, даже легкий ветерок не трепетал больше их простые домотканые туники, а град приминал траву за пределами невидимого круга, очерченного некой силой.

– Молим вас, о великие! – вновь синхронно произнесли юноша с девушкой.

А затем последовал ответ.

С небес прямо в центр алтаря, туда, где лежало тельце принесенного в жертву ребенка, ударил нестерпимо яркий луч света. Шахрион на миг ослеп, а когда зрение вернулось, император увидел, что над замершими в благоговейном ужасе людьми зависли шесть фигур. Три мужские, три – женские.

– Смертные, – пророкотал седовласый мужчина, – вы были услышаны!

– Те, кто лишился всего – звонко пропела женщина, стоящая рядом с ним.

– Те, кто отдал все, – резко, четко выговаривая слова, добавил второй из сошедших с небес мужчин.

– Те, кто отдал оставшееся, – журча, точно речка, произнесла юная и невообразимо прекрасная девушка.

– Цена уплачена, – чуть ломающимся мальчишеским голосом произнес третий мужчина… или все-таки мальчик? Шахрион не был уверен до конца.

– Просите, – тихо произнесла последняя женщина, бледная, будто в ее теле не осталось ни капли крови, – вам даровано это право.

Юноша с девушкой переглянулись и на их лицах, залитых слезами и кровью, проступило нечто, отдаленно напоминающее радость. Понятно, что человек, только что собственноручно заколовший грудного ребенка, попросту не может веселиться, но, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, юноша с девушкой все-таки воспряли духом.

– О великие, – обратился юноша. – Враги рода сильны и могучи. Они забирают наших жен на поругание, они угоняют стада, обрекая людей на голод, они убивают нас, когда хотят. Мы слабы, у нас нет сил, чтобы бороться с ними. Молим: одарите нас толикой своего могущества.

– Позвольте роду жить! – добавила девушка. – Молим вас!

Стало тихо, как в склепе. Гроза, бушевавшая еще секунду назад, неожиданно затихла, тучи растворились, и лишь развороченная земля, да тающие градины свидетельствовали о том, что еще мгновение назад возле алтаря бушевала стихия.

– Вы просите о великом могуществе, – пророкотал, наконец, первый из шести, – но готовы ли оплатить его?

– Да! – не задумываясь ответили молодые люди.

– Понимаете ли, что мы потребуем?

– Нет.

– Платить придется верой, платить придется душами, платить придется жизнями, – прошелестела бледная женщина. – Пойдете ли вы на это?

И опять молодые люди ответили, не сговариваясь.

– Если это позволит спасти род!

– Хорошо, – пророкотал первый из шести. – Слово было сказано, по слову и будет. Ступайте домой, смертные, утром вы и еще четверо – те, кого мы сочтем достойными, – обретут дары.

– А еще шестеро будут отмечены печатью нашего покровительства, – закончила за него женщина. – И когда придет время, мы возьмем свое.

Шесть фигур растворились в воздухе, молодые люди поднялись, а Шахрион… Шахрион осознал, что свет опять меркнет, а значит, видение заканчивается…

***

Двадцать первый день третьего месяца весны 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), рассвет.

Так как? – услыхал он вновь глумливый голос Тени. – Что-то ты сегодня неразговорчивый какой-то, неинтересно даже.

Он моргнул и покосился на спутницу.

«Так это не ее рук дело»?

Тень, как ни в чем не бывало, хихикнула в привычной своей манере и добавила.

И чего это ты так замер? Будущее узрел?

Шахриона точно молнией ударило.

«Тень что, ничего не видела»? – а вслед за этой мыслью пришла и другая. – «Она не может залезть в эти воспоминания? И даже прочесть мысли, связанные с ними»?

Поразительное открытие, невероятное и дающее надежду.

Тень не всесильна? Кто-то или что-то шлет ему видения и защищает их от неприятной попутчицы? Но почему именно сейчас?

Он покосился на дневник Безумца.

«Из-за этой книги? Или из-за того, что я уже почти полностью сошел с ума»?

Почти полностью? Как мне кажется, ты совершенно, окончательно и бесповоротно безумен, мой дорогой Черный Властелин. И не отрицай этого.

Шахрион грузно опустился в кресло и обхватил голову руками. Виски ломило еще сильней, чем раньше, мысли путались, а голову хотелось разбить о стену, и все-таки у императора появилась надежда. Что-то или кто-то посылает ему видения, что-то или кто-то может отгородить от Тени часть его мыслей, что-то или кто-то хочет и – самое главное – может помочь.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в норму.

«Она не видит и не слышит всего, что связано с видениями? Я могу это использовать? Или все случившееся – очередная ловушка Тени? Быть может, она специально дарует мне надежду, чтобы потом было лишь больнее? Может быть, все это на самом деле – хитрая западня»?

Подобное, увы, являлось самым логичным объяснением происходящего, однако Шахрион цеплялся за версию с неведомым помощником, ведь, падая в пропасть, ухватишься и за лезвие меча.

«Потому что это – мой последний шанс», – Шахрион выдохнул, налил воды в стакан и принял сразу две таблетки.

Голове стало легче, более того, несколько минут у него получалось практически не обращать внимания на ехидные комментарии Тени. Да что там, на пару минут, казалось, он стал прежним собой.

Что-то ты притих. Не желаешь еще разок перечитать дневник Безумца? Ну, чтобы лучше подготовиться к тому, во что превратишься сам?

«Игнорируй ее, просто игнорируй».

А это, между прочим, невежливо.

«Она не имеет значения, важно лишь видение. Я должен еще раз все внимательно обдумать и понять, действительно ли Тень не может читать мои мысли о видении и если да, то что тогда слышит»?

Шахрион напряг память, пытаясь вспомнить каждую деталь, каждую мелочь. Он просто обязан разобраться в происходящем, понять, что это было, и почему оно произошло именно сейчас…

Что-то не давало ему покоя. Какая-то деталь в видении казалась знакомой, быть может, он видел ее или читал? Но где? И почему призванных духов было именно шесть? Имеет ли это какое-то отношение к богам? Неужели их призвали с помощью человеческого жертвоприношения? А что насчет даров? Ни одна, даже самая старая легенда не содержит подобной информации.

Может быть, все-таки бред? А если все-таки – эхо былых дней?

Вопросы роились в голове, накатываясь один на другой, Тень что-то бубнила, но Шахрион, полностью поглощенный своими размышлениями не обращал на нее ни малейшего внимания.

Неожиданно стало тихо.

– А? – удивился он.

«Тень умолкла»?

И тут раздался ее голос, но не надменный и не ехидный, нет. Злой, полный ненависти и ярости, лишенный даже намека на поддразнивание.

Опять, значит? Думает, что на этот раз ему повезет? Ну-ну. Не надейся, смертный, все уже почти закончилось. Видения не помогут, не спасет и то, что я до поры до времени не могу пробиться в эту часть твоего разума.

По спине императора побежал холодок.

– Что? О чем ты?

Но Тень умолкла. Очевидно, она сочла, что сказала более чем достаточно.

***

Двадцать четвертый день третьего месяца весны 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро.

Здоровенный валун разлетелся на куски от направленного в него огненного шара. Во все стороны брызнуло мелкое крошево и Шахрион, не думая, выставил перед собой воздушный щит. Чары приняли на себя всю мощь камня, затормозили, заставили опасть на землю, и уже в следующий момент император одну за другой сотворил несколько молний, вслед за которыми полетели костяные копья и, наконец, все закончилось мощнейшим ледяным шаром, появившимся в сотне шагов от Черного Властелина и разлетевшегося во все стороны тысячами тонких игл, каждая из которых оставляла морозный ожог там, куда прилетала.

От них тоже пришлось защищаться барьерами, на этот раз огненными.

Шахрион отер пот со лба и внимательно осмотрел результаты своего труда. Вся небольшая лощинка, в которой он практиковался, была устлана ровным слоем каменной крошки.

Император кивнул сам себе и довольно потянулся. Тренировка прошла успешно, впрочем, сегодня он не экспериментировал, а лишь отрабатывал уже хорошо заученные связки, и, тем не менее, с каждым разом получалось все лучше и лучше.

Тренировки эти Шахрион начал сразу по окончанию войны. Он принял решение стать самым сильным магом человечества, раз уж обрел столь невыразимую мощь, и плотно занялся освоением стихий. Магию огня он знал и так – обучался в Академии Исиринатии. Там же освоил – более-менее – и воздушные чары. Хотя, конечно, применительно к нему прежнему – до Безымянного заклинания – слова "освоил" и "знал" можно было считать, скорее, насмешкой. Прекрасно разбираясь в теории, он был неспособен на что-либо серьезное в практическом плане.

Но то раньше. А теперь же в одиночку Шахрион вытворял такое, на что требовались усилия доброй полусотни хорошо обученных чародеев, собранных в круг.

Впрочем, теоретические знания пришлись как нельзя кстати. Благодаря им освоение школ земли и воды прошло с такой скоростью, что даже самому Шахриону не верилось. В результате за четыре года он подчинил себе пять из шести стихий. Магию света можно было и не пытаться учить – некромантам такое попросту не давалось, сколько бы там душ они не поглотили… Но он все же попытался, увы, безуспешно. Отец ревностно оберегал свои тайны от недостойных.

Впрочем, справедливо было и обратное. Ни один сын Ордена никогда не сможет поднять мертвых. Почему прочие стихии не находились друг с другом в столь же непримиримой вражде, ответа у императора не находилось. Так или иначе, но при желании любой маг мог заполучить практически все дары богов.

"Хотя у обычного одаренного целая жизнь уходит на освоение одной, максимум – двух – стихий. А у меня их – пять "!

Шахрион достал флягу и приложился к ней, смочив сухое горло.

Конечно же, о своих достижениях он не трубил направо и налево. Более того, никто, кроме Тартионны не знал, куда именно время от времени пропадает владыка. А Шахрион седлал Карра – старого грифона, последнего представителя своего рода в Империи, – и улетал далеко в Горы Ужаса, простирающиеся на многие сотни миль на север. Там он находил какую-нибудь укромную лощинку, и до изнеможения практиковался. Это не только позволяло обучиться новым трюкам, но и хорошо снимало напряжение, а постоянная смена тренировочных площадок гарантировала анонимность.

Хотя… Когда в последний раз он по-настоящему оставался один?

Какое верное замечание, о великий император, – раздался в его мыслях глумливый голос Тени. – А главное, сколь оно своевременно.

Шахрион запустил в один из валунов, которые сам же и создал перед началом тренировки, огненный шар, сопроводив это действие грубым ругательством.

Тварь никак не желала отступать, а после того странного видения, кажется, прицепилась к своей жертве даже крепче, чем раньше.

И в этом, пожалуй, таилась надежда на спасение. Вот только понять бы, отчего тот юноша показался императору знакомым? Этот вопрос не давал ему покоя вот уже несколько дней. Казалось, напряги чуть-чуть память, и ты вспомнишь, узнаешь…