скачать книгу бесплатно
– У о-н-о-к-о-м-и-я-к-и, – произнесла я по слогам, – нет одного рецепта. Это и пицца, и лепешка, и драники. Смотря как ты готовишь и что добавляешь. Для моего рецепта нужна сковородка.
– Угу…
– Что-то ты без настроения, подруга, – оторвалась я от готовки и повернулась к ней. – Неужели потому, что я припозднилась?
– Да нет, мне в целом стало грустно, – призналась та и упала на диван, словно боксерская груша с петель слетела.
К слову сказать – кухня, гостиная и прихожая у квартиры представляли собой единое целое, разделяемое, разве что, умной расстановкой мебели. Дизайн сильно косил под лофт с краснокирпичными стенами, высоким потолком и большими окнами, но ни в чем другом не проявлялся. В любом случае, квартира раза в три больше той, которую мы снимали в городе призраков.
– Что тебя подкосило?
– Меня ведь не назовешь человеком сопереживающим? – вдруг спросила Мизуки. – Я не так часто люблю выражать свою истинную натуру. Она… ну, знаешь, бывает хрупка и ранима.
Было видно, сколько дискомфорта у Мизуки вызвал этот разговор, но, похоже, в ней он накапливался достаточно долго.
– Ты о чем? – села я рядом. – Конечно, ты сопереживающий человек. Как и все люди… в разной степени.
– Ты помнишь, чем все закончилось? – заглянула подруга в мои глаза.
И я сразу поняла вопрос. Отвела взгляд, потому что было больно вспоминать, и глубоко вздохнула.
– Мы выяснили, что город все это время служил обманчивой оболочкой, за которой тысячи душ страдали, не в состоянии обрести покой. Тара Ямада поневоле стал пешкой в лапах Зверя, потеряв веру в мечту, надежду и… свою любовь – Фицрой. Их жизни трагически оборвались. Директор Академии исчез, но сама Академия спасена и сейчас восстанавливается.
Мизуки подавленно кивнула. Я коснулась ее руки и вздрогнула – надо же, ледяная.
– Мы спасли твою маму, – сказала я. – Спасли тебя.
– А что насчет Тору, Эми и Хорхе? – с обидой в голосе спросила она. – Они заслужили жизнь, у них был шанс.
– Был, – согласилась я. – Только не на жизнь, а на освобождение. Мы дали им то, чего они ждали пятьдесят четыре года.
– И ты о них не думаешь? Не может быть, чтобы я думала, а ты нет.
– Думаю, – грустно улыбнулась я. – Но их не вернуть, Мизуки. Понимаешь? Они обрели долгожданный покой.
– Понимаю я все… Ну, или не все. Я же не ты, Коан. У тебя громадная история за плечами, ты решила очередную загадку и двигаешься дальше, а я лишь делаю вид. Разве такое вообще забудешь? Обычно я бегу от проблем. Проблема с родителями вынудила меня уехать в другую страну… А после пережитого убежать не получилось. Все те воспоминания преследуют меня. Ночь похищения Тору в его рабочем офисе с тысячей зомби, библиотекарша, упавшая с лестницы, военные, открывшие по нам огонь, мертвая бабушка, истерзанная и вся в крови… Да, Коан. Я лишь делаю вид, что в порядке. На самом деле, меня давно мучают кошмары.
Подруга затряслась. Не от холода – в квартире было тепло. От нервов и преследовавшего ее все эти дни страха. Я подсела ближе и крепко ее обняла. Мизуки не плакала, она словно впала в безмолвный шок от того, что обрела смелость высказаться, и какая-то часть ее успокоилась.
– Твое состояние мне хорошо знакомо, – заверила я. – И нет, мне не так легко, как ты думаешь. Просто я переживаю это иначе. Ты прекрасно знаешь, что после изгнания Зверя я разучилась открывать порталы, и это сильно гложет меня. Да и диктофон Тары Ямады, который я держала при себе, неожиданно потерялся. Странные дела, в общем. Меня тоже мучают кошмары, но не во снах, а в медитации. Важно уметь их преодолевать.
– Ты знаешь, как?
– Ну, раз с медитацией я временно не в ладах, а значит, и тебя ей я не научу, можно записаться на занятия. В Мекксфорде их не меньше, чем в моем родном Уатэ.
Мизуки нехотя согласилась.
– Или, – затянуто начала она, – можем записаться на прием к кое-кому другому. Твоя мама ведь травница, да? Ты говорила как-то. И она в Мекксфорде.
– Наверное, – холодно отозвалась я. – Правда, у нее нет приемов. Она просто очень хорошо разбирается в травах и чаях.
Подруга смерила меня недоверчивым взглядом.
– Почему ты не хочешь с ней видеться? – спросила она.
– Потому что ты знаешь мою историю. Литиция бросила меня и уехала черт знает куда.
– Сюда.
– Отношения у нас на расстоянии, но всякий раз, когда происходят редкие встречи, мне крайне неловко. Да и ей тоже. Я была зла глубоко внутри, а ей глубоко внутри стыдно. Однажды я ей все высказала, и казалось, что станет легче. Не стало.
– Ты злишься из-за ее уезда? – уточнила Мизуки.
– Нет, я больше не злюсь. Мне уже двадцать, я прошла через подростковый период, вылила всю злость и ненависть в то время. Я давно смирилась.
Мизуки накинула на себя теплый халат, грея руки, а я обняла ее и вернулась к готовке.
– Если тебе действительно невыносимо и город призраков преследует тебя по пятам, я свяжусь с мамой, она даст отвар, – согласилась я, мелко нарезая капусту.
– Да ладно, – ответила подруга. – Раз отношения у вас натянутые, не стоит. Может, и впрямь на занятия по медитации записаться.
– Ну, хорошо.
Накрошив капусту, я нарезала ветчину и гребешки. Поставила вермишель вариться и принялась делать соус окономияки. Несложное дело, но требует крайне правильных пропорций. Мизуки тоже без дела не сидела – согревшись, она месила тесто.
Через час в сковороде, объятый паром, поднялся чудесный окономияки – такой, каким я его готовила всегда. Мизуки вдохнула запах горячей японской пиццы и облизнулась. Достала из холодильника красное вино и игриво потрясла бутылкой.
– Мы же договаривались…
– А я не виновата! – воскликнула та. – Тебя долго не было… Я решила, ты нашла новую подругу, и с горя сходила купить вина…
– Сочиняешь ты знатно, – рассмеялась я и негодующе взглянула на бутылку. – Ладно. Открывай.
– Ура!
Хоть я и не любитель алкоголя по многим причинам, обусловленным магией Ши-Ян, и парочкой личных, это вино прекрасно вписалось в уютный домашний вечер. Полусладкое, терпкое, ненавязчивое и с приятным послевкусием. Я выпила три полных бокала, закусывая приготовленным блюдом, и болтала с Мизуки на отвлеченные темы.
Пожалуй, мы обе заслужили этот вечер.
– Так, какие у нас планы? – спросила Мизуки, и не успела я открыть рот, как она выставила указательный палец. – Ответы наподобие «разберемся на месте» уже не прокатят.
– Ну-у… Ты спросила, помню ли я, как все начиналось… Беда в том, что ничего не закончилось. Ты же это понимаешь?
– Понимаю.
– Сэр не объявлялся с того момента, как отдал твою новорождённую маму в роддом, директор Академии пропал, а Зверь объединяет в себе три человека, пока четвертый предположительно на свободе…
– Я что-то не совсем понимаю, – покачала головой Мизуки. – Ты будешь учиться в Академии? Ну, в смысле… ты спасла ее, вернула из многолетней вербовки Зверя. Неужели тебя не могут зачислить без экзаменов? За твои-то заслуги!
– Нет, к счастью.
– К счастью? – недоуменно захлопала подруга ресницами.
– Все ши-янцы одинаковы. За нашими плечами нет ни плохих, ни хороших поступков. Все это мы оставляем позади. К тому же, поступление в двадцать два года. То есть через двадцать три месяца и сколько-то там дней.
– «Оставляем позади»? – повторила Мизуки. – То есть, поступив, мы перестанем видеться?
– Нет, – мягко улыбнулась я. – Не перестанем. Я имею в виду, перед Академией все равны, равны и условия. Никакого «зачисления по знакомству».
Мизуки понятливо закивала.
– В общем, ничего не закончилось, как я и сказала, но у нас с тобой есть жизнь. Я бы вот очень хотела вернуться домой и увидеть дедушку с Акико. Но все еще не могу.
– Почему?
– Сэр, – вздохнула я. – У нас договор.
– Разве он не отменился, когда ты вырезала печать?
– Нет, – помотала я головой. – Все еще сотрудничаем.
– Понятно. Ну, ты знаешь мое к нему отношение. Мутный типчик.
– Он спас меня, – вздохнула я. – Из своих личных интересов или нет, но если бы не он, никакой Коан бы сейчас не было. Так или иначе, мы какое-то время проведем в Мекксфорде.
– Не зря я, все-таки, работу нашла.
Внезапно прямо перед нами вспыхнул сияющий светло-голубой портал, своим ветром снеся всю посуду со стола, остатки окономияки и бутылку недопитого вина. Мизуки от страха вжалась в диван, а я вскочила на ноги и прикрыла подругу собой.
Из портала, поправив очки, вышла профессор Монтгомери.
Глава вторая. БУКЕР. МАЛЕНЬКАЯ ЗАВИСТЬ
Это был дождливый осенний вечер неизвестного года. За окнами университета давно село солнце, и город накрыла тьма. Преподаватель истории, Букер Элиот, все еще проверял работы студентов, засидевшись в огромной пустой аудитории. Октябрьский холод одолевал толстые стены одной из самых старинных школ города. Мужчина набросил жилетку, растер руки и размял кисти. В аудитории горела лишь настольная лампа, и лучи ее освещали один преподавательский стол, за пределами которого восседал беспросветный мрак. Когда в окнах сверкала молния, Букер Элиот отрывался от сотен тетрадей и поднимал уставшие глаза вдаль, где его взгляд ненадолго застывал, а затем он вновь возвращался к работе.
Букеру двадцать восемь. Всю свою жизнь он мечтал стать ученым-исследователем, лучшие свои годы посвятив изучению истории. Но так сложились обстоятельства, что ничего, кроме работы преподавателем в институте, он достичь не смог. Не то чтобы Букер жаловался на свою жизнь – он любил вести лекции. Но бывают дни, когда плохое настроение берет верх, и бедолага убивается на предмет своей «несостоятельности» и обрушившейся мечты, потягивая бутылочку пива у себя дома. Именно сегодняшний день, начиная с самого утра вплоть до глубокого вечера, Букер провел в удручающем состоянии, подавленном и в целом грустном. Утром институт навестил самый известный в городе историк с огромной лекцией, которая слушалась во все уши. Это был пожилой мужчина шестидесяти лет с отменными навыками оратора, хорошо поставленной речью и изумительным умением держать внимание на себе и каждом слове, которое он произносит. Букер восхищался этим человеком. Наблюдая за тем, как бесстрашно он стоит в аудитории и заглядывает в глаза каждому, Букер чуточку завидовал, но в глубине души мечтал стать как он. Элиот не умел разговаривать громко и свободно, оратор из него был никудышный, а лекции он рассказывал, глядя себе под ноги. Любой живой контакт сбивал его с толку, и парень ничего с этим поделать не мог.
Отчасти, как раз это и являлось причиной его несостоятельности, ведь страх всегда диктует условия, делая поражение неизбежным.
Проверив последнюю тетрадь, Букер снял очки и протер глаза. Перед ним все казалось размытым и раздражительно ярким. Нужно вкрутить лампочку чуть тусклее, подумал он. Встал из-за стола, взял под руку стопку работ, отнес их в свой кабинет и спрятал в ящик. Он мог бы забирать работы на дом и проверять их там, но парень любил уходить из института «чистым». Без лишних заданий, чтобы можно было сразу завалиться на диван и включить телевизор.
Собственно, так он и поступил.
Жил Букер один. Год назад он расстался с горячо любимой девушкой и болезненно пережил разрыв. Ушел в себя, ни с кем не разговаривал, пристрастился к алкоголю. Студентам отчитывал лекции, будто по инструкции, и шел домой. Никуда больше не ходил, жил двумя единственными локациями. Так продолжалось четыре месяца, пока он не смирился с реальностью. Может, алкоголь помог или время вылечило. А может, и то, и другое.
– Я не могу оставаться с психом, – заявила его девушка и хлопнула дверью. Вот так просто.
Хотя… не все так просто. Психом Букера еще никто не называл. Не находилось повода. Но однажды повод сам себя нашел. Дело в том, что замкнутость и постоянное общение с самим собой развила в парне богатый внутренний мир, ставшим одной большой фантазией или же, скорее, навязчивой идеей. Причем непонятно, как именно она навязалась и что ее могло спровоцировать. Букер никогда не делился происходящим внутри его головы, где разворачивались целые события, решались судьбы людей, к которым он, казалось, не имел никакого отношения… Однажды парень поведал об этом своей девушке, которая настороженно приняла его откровение. Но только оно переросло чуть ли не в помешательство, девушка покрутила пальцем у виска и оставила бедолагу одного.
Придя домой, Букер, покачиваясь от усталости, небрежно снял обувь и поволокся в ванную. Он принимал только контрастный душ, без альтернатив. Пожалуй, ледяная вода служила единственным источником адреналина в его жизни. Ни теплая, ни прохладная. Бодрящий душ помог Букеру расслабиться, смыть с себя дневной стресс и усталость. Накинул на себя белый хлопковый халат, заварил горячий чай и расположился на удобном диване в гостиной. Включил телевизор и щелкал каналы в поисках чего-нибудь интересного. Не слишком серьезного – вроде тяжелого философского фильма – чтобы не напрягать иссякшую к вечеру мозговую деятельность, но и не слишком бесполезную, вроде никчемных мыльных опер. Наконец, он наткнулся на новый выпуск «Обед у Джулии», где Джулия Чайлд приглашала разных гостей. Выпуск был посвящен сухим винам от «Редж», и Букер убрал палец с кнопки пульта. Ему нравилась Джулия Чайлд, любовь к кулинарии началась именно с нее. Вечер за вечером, сидя перед ярким экраном, Букер наматывал на ус очередной рецепт неунывающей и жизнерадостной Джулии. Ее талант, подача, любовь к еде и своеобразный юмор придавали ее передачам нечто особенное и неповторимое. Букер прежде не верил в магию, но то, что она демонстрировала в своих шоу, не иначе как магией не назовешь. Парень слушал, как завораживающе говорила мисс Чайлд со своим французским акцентом, подносила к носу бокал сухого вина и после небольшой, но задумчивой паузы продолжала дискуссию с гостем.
Позвонили в дверь. Букер вздрогнул, открыл глаза и осмотрелся. Кулинарная передача закончилась, шли новости. Пока он сонно добрел до прихожей, звонок повторился раз шесть. Раздражительно и настойчиво.
– Может, хватит уже трезвонить? – воскликнул он, открывая дверь. – Пожар, что ли!
– ПОТОП! – ответил взвинченный женский голос.
На пороге стояла высокая девушка. Светловолосая, с идеальной фигурой и голубыми глазами, полными ярости. Увидев ее, Букер растерялся, а она, напротив, обрела смелости оттолкнуть его и зайти внутрь.
– Ты меня топишь! – возмущенно сказала девушка, заглядывая во все двери квартиры.
– Эй-эй-эй, вы чего творите? – бросился он вслед за ней.
– У тебя в доме фонтаном льется вода, а ты ничего с этим не делаешь! Значит, его остановлю я!
– Какой фонтан, никого я не топлю!
Она открыла очередную дверь, где как раз была ванная, и, довольная в своей правоте, глянула на хозяина.
– Ну, вот же!
Вода лилась с краев заполненной ванны, ручьями стекая на пол. Корзина для белья, тапочки и коврик хаотично плавали на поверхности. Букер почесал затылок, окончательно проснувшись.
– Не понимаю, – прошептал он, зайдя в горячую воду по носки и перекрыв краны. – Как такое случилось?
– Нужно быть внимательнее!
– Да я никогда ванну не заполняю! Принимаю только душ. У меня даже пробки нет! Откуда она взялась?
Девушка изогнула бровь и посмотрела на Букера, как на сумасшедшего.
– Ты серьезно? Я слышала дикий ор над собой о кораблях и землях. Даже слышала, как громко плещет вода. Сразу подумала: какой-то чокнутый в ванну залез и играется. Хочешь сказать, кричал не ты?
Теперь Букер смотрел на нее, как на сумасшедшую.
– Ох, ладно, – вздохнула она и развела руками. – Сейчас не до этого. Давай-ка лучше избавимся от воды.
Парень принес сухие тряпки и два пустых ведра. Вытащил загадочную пробку из ванной и положил ее на видное место. Вода начала стекать по трубам. Букер трижды просил девушку спуститься к себе вниз и заниматься делами, а порядок он бы навел сам. Но соседка оказалась настойчивой. Деваться некуда, не насильно же ее выталкивать в подъезд. Намачивая тряпки, Букер и его соседка выжимали их в ведра, и так до тех пор, пока не показался голый пол. Сложнее всего было добраться за ванну, под которой не клали плитку, а потому имелось небольшое углубление – как раз для воды, но тонкие руки девушки пробрались и туда, и за шкафчик, стоявший под раковиной. На все про все ушло полчаса.
– Прости, что так вышло, – сказал Букер, хотя так и не мог понять, почему это случилось.
– Все нормально. В следующий раз поаккуратнее.
– Ты сама-то справишься? У тебя в ванной тоже, видимо, воды немало.
– Вообще-то, мало. Я увидела стекающие капли с потолка с маленькой лужицей у раковины и прибежала сюда.
– Ну, хорошо.
