скачать книгу бесплатно
Утром телефон матери тоже не отвечал. Мужской голос автоответчика начинал раздражать, а позвонить кому-то еще я не могла: просто не знала, с кем Литиция общалась. Старейшин, с которыми она работала, я никогда не видела – только слышала о них, когда мы созванивались – те редкие случаи нашего с матерью взаимодействия. Мама очень не любила рассказывать о своих делах в подробностях и в целом, а потому использовала крайне обобщенные формулировки. Говорила, как правило, обрывочно, отрывисто и быстро. Будто боялась, что нас кто-то услышит. Я лишь запомнила имя – Ян, который, если не ошибаюсь, возглавлял состав старейшин. И находились они вроде бы в самом крупном лесу Мекксфорда. Название выветрилось из головы.
Собственно, этого было достаточно для самостоятельного визита. Мизуки через Интернет быстренько выяснила, каким в городе считался самый большой лес – звался он «Бесконечным раем». Чудное название. Интересно увидеть, что же в нем такого райского. О старейшине Яне, естественно, гуглить было бы глупо, поэтому, собравшись с подругой следующим днем, мы отправились в путь.
«Бесконечный рай», судя по карте, располагался на краю Мекксфорда. Здания, магазины и парки закончились тремя километрами ранее, уступив место голым полям и редким деревцам с елями, разделенными одной единственной дорогой, ведущей в соседний город. Погода облачная, в воздухе витала холодная летняя грусть. Пока мы добирались до пункта назначение, – а шли мы пешком – мимо нас проехало всего шесть машин. Безлюдное местечко.
– А твоя мать от дома тоже километрами ходит сюда? – полюбопытствовала Мизуки. – Просто остановок в округе нет, а на такси разъезжать каждый раз затратненько.
– Откуда же я знаю? – ответила я, шагая с подругой рядом. – Скорее всего, она живет там.
– В лесу? – ужаснулась Мизуки. – Как Тофф Бейфонг?
Я с недоумением на нее посмотрела и покачала головой.
– Не понимаю, о чем ты.
– Ну, как же, – в разочаровании взмахнула руками Мизуки, – с телевидением ты на «вы».
– Старейшины – это круг людей, – мыслила я логически, – и навряд ли они хотят привлекать к себе внимание простых людей. В лесу наверняка разгуливают охотники, да и не только. Думаю, они живут в каком-то скрытом местечке. В магическом смысле слова.
Подруга задумчиво промычала.
– А сколько твоей маме лет?
– Пятьдесят восемь.
Мизуки, видимо, думала, Литиции не больше сорока пяти. У нее были поздние роды – долгое время она занималась не семьей, а искоренением магии Ши-Ян.
– Ну, если, все-таки, предположить, что живет она в городе и у нее нет машины, ноги у твоей матушки крепкие, – отшутилась подруга.
А дальше было не до шуток. Вдали, где по идее должен возвышаться величественный лес, сотнями выстраивались трухлявые пепельно-серые стволы, вдоль дороги огороженные желтой лентой, а над ними в угрюмое небо тянулся дым. Мизуки и я, сбитые с толку, остановились.
– Это «Бесконечный рай»? – разинув рот, спросила она.
– Похоже на то.
Сердце болезненно сжалось. Как же так вышло, что столь гигантский лес выгорел? И где сейчас Литиция?
Мы добрели до начала выгоревшей части, где уровень жары не позволял переступить через ленту. Меня потихоньку начинало трясти, кожа побледнела, кровь в венах словно застыла. Похоже, первый раз в жизни я заволновалась за маму. И заволновалась – это еще мягко сказано.
– Бесполезно, – сказала я. – Мы поджаримся там.
Я подняла голову на чопорные, оголевшие стволы, ветки которых обрывисто торчали в разные стороны. Запах гари впивался в нос. Пепел, точно серый снег, садился на черную, выгоревшую землю. Где-то под завалами сваленных елей дымили раскрасневшиеся угли, становясь ярче при порыве ветра.
«Бесконечный ад» – вот, куда мы пришли.
– А если ты используешь щит? – предложила Мизуки. – Помнишь, ты накрыла им нас в библиотеке, когда военные открыли огонь?
– На температуру щит не влияет, – сказала я. – Да и водой если лес залить – моих сил не хватит. Нас попросту сожрет температура. Представляешь, сколько там градусов? Месяц точно коптеть будет.
Мизуки залезла в телефон и что-то быстро набрала.
– Черт, вот я дуреха, – цокнула она. – Знала бы, залезла в новости. Про пожар кучу статей написали.
– Что пишут?
– Ну, начался он в середине июля по неустановленным пока причинам, – пересказывала Мизуки. – Вариант с жарой эксперты отсеивают: в Мекксфорде преимущественно сыро и прохладно. Склоняются к умышленному поджогу. И еще куча животных погибла.
– А люди? – спросила я. – В лесу они были?
– Как ни странно, нет.
Почему-то легче не становилось. Мы пересекли дорогу и оказались на другой ее стороне – здесь, к счастью, жар сменился привычным холодом. Я села на корточки, коснулась ладонью земли и закрыла глаза. Чувствовала, как энергия Ши-Ян пробиралась через асфальт прямиком в пекло погибшего леса, и энергия боли – моя лидирующая энергия, как выразилась профессор Монтгомери – пронзила меня тысячей острых иголок. Крики животных в момент пожара вызывали дрожь и мурашки, их туши так и вспыхивали в голове. Мученически высидев несколько минут, я будто сама сгорела изнутри. Поднялась на ноги и, пошатываясь, изрекла:
– Выгорело не все. Небольшой домик где-то в гущи, он уцелел вместе с северной частью леса, ее десятой частью, точнее. Но магии, той самой, которой пользуется Литиция, она уничтожена.
– Грустно, – поджала Мизуки губы. – Твою маму найти не так-то легко.
Внезапно за желтой лентой, где шипели угли, образовалась темная прореха. Будто дверь с размытыми границами, она взялась из ниоткуда.
– Это портал, – пристально всмотрелась я. – Странной формы, но портал.
– А вдруг ловушка? – шепнула Мизуки. – Меня в рабство сдавать нужды нет.
– Ты какая-то невероятно шутливая сегодня.
– А я всегда шутливая, когда нервничаю. – Она выдержала паузу и с сомнением добавила: – Надо, наверное, прыгнуть в эту штуку? Кто-то нас ждет.
– Мама, – в надежде улыбнулась я. – Это она!
Попасть в портал можно было только одним способом: прыжком и с хорошего разбега, ибо открылся он на раскаленной земле. Отойдя на приличное расстояние, Мизуки и я взялись за руки и одновременно ринулись через дорогу, нырнув в черное как дно океана прореху.
Перед нами предстала другая сторона леса – зеленая, пышная и нетронутая яростным огнем. Портал позади сжался до размеров капли и испарился в воздухе. Мы стояли там, где лес заканчивался и открывался вид на приличных размеров поле, посреди которого одиноко томился старый сарайчик. Соломенная крыша, обваливающиеся белые стены с грубыми трещинами и деревянная, полуразваленная дверь. Мы осторожно выбрались на открытое поле, ступая, словно по минному. Высохшая трава под ногами хрустела. И несмотря на то что лес за нашими спинами цвел и пах, вид у поля напоминал умирающий сад.
Что-то тут не так. Я насторожилась.
Из другого конца леса вдруг кто-то вышел. Я вросла в землю, вытянув руку, в которую уперлась Мизуки.
– Стой, – призвала я.
Некто в черном плаще, с перекрывающим голову капюшоном и золотистой цепью на шее медленно направлялся к нам. Невысокий рост, женственная походка. Женщина, прошептала я про себя. Уж очень походка смахивает на то, как передвигается Литиция. Хотя когда бы я могла это заприметить?
Незнакомка подошла к нам совсем близко, затем аккуратно, с изумительной изящностью сняла капюшон, и я уже собралась было увидеть маму, но…
Это была девушка. Молодая, красивая девушка лет двадцати. На белоснежном, слегка пухлом лице имелась родинка. Темные волосы собраны в пучок, из которого крестом торчали две спицы. В карих глазах отображалась враждебность с примесью недоумения, будто она ожидала увидеть кого-то другого.
– Кто вы такие и что вам здесь нужно? – требовательно спросила она.
Чем дольше я на нее смотрела, тем больше ее лицо мне казалось знакомым. Его черты, этот стальной взгляд, переживший много боли… Но я никак не могла понять, откуда ее знаю.
– Мы прибыли навестить старейшину, – ответила я. – Здесь кто-нибудь еще есть, чтобы поговорить?
Незнакомка с прищуром произнесла:
– Нет. Какого старейшину вы хотели видеть? Представьтесь.
Мне не понравился ее тон, и я решила его перенять.
– Простите, а вы отсюда?
– Нет, – получила я резкий ответ.
– Тогда представьтесь сначала вы.
Девушка недовольно задышала через нос и сказала:
– Я – старейшина Рокенкриорта. Сэзар.
Мои глаза округлились. Я в оцепенении на нее уставилась, разинув рот. Образ в голове сопоставился с миловидным лицом этой девицы, и я не могла поверить в происходящее.
– Сэзар? – вымолвила я с трудом. – Племянница Литиции? Сэзар Янг?
Внезапно ее брови сдвинулись к переносице, во взгляде вспыхнула ярость, и девушка взмахом руки вызвала сильный порыв ветра, который, очевидно, предназначался для меня, но сбил с ног Мизуки. Подруга с криком отлетела на пару метров.
– Откуда тебе известно, что я была ей племянницей? – разгневалась Сэзар. – Это информация для узкого круга лиц! Отвечай!
Я оглянулась на Мизуки, отплевывающуюся сухой травой, и пристально посмотрела на ноги Сэзар. Из земли мгновенно выросли вьющиеся стебли, обхватив девушку по колени.
– Не смей обижать моих друзей, – сердито сказала я. – Это – Мизуки, моя лучшая подруга. А я – Коан Янг. Дочь Литиции Янг.
С лица Сэзар в ту же секунду спала маска строгости и официальности, и я увидела перепуганную девочку в крепких объятиях растений.
– Дочь Литиции? – ошарашенно повторила она тонким, потерянным голоском.
Я отошла к Мизуки, помогла ей вставь и попросила пока не подходить. Подруга послушно кивнула, бросив на старейшину озлобленный взгляд.
– Я помню тебя из детства, – вернувшись к Сэзар, поведала я. – Твои родители часто навещали моего дедушку и иногда приводили тебя. Нам было лет по пять, когда мы впервые встретились. Играли на заднем дворе, я еще постоянно падала на ровном месте, а ты хохотала во весь голос.
Пока я описывала наше знакомство, в глазах Сэзар собиралось все больше горьких слез. В какой-то момент моя улыбка пропала, и я прервала рассказ, задержав на ней сконфуженный взгляд.
– Я вспомнила тебя, Коан, – всхлипнула Сэзар. – Мы играли с тобой до тех пор, пока мои родители не попали в автокатастрофу. Мне было семь. Но… я даже не ведала, что ты дочь Литиции. Я не ведала, что тот мужчина, к которому родители приезжали, ее отец…
Растения расслабили ее ноги и спрятались под сухую землю.
– Мне так жаль это говорить, – подавленно продолжила Сэзар, – но твоя мать… Моя тетя… Она скончалась.
Глава двенадцатая. БУКЕР. ПОТЕРЯННАЯ ДУША
Непривычно заканчивать лекции в глухой тишине. На тебя безмолвно смотрят голые парты, на которые с течением времени успевает осесть пыль. Ты – единственный источник шума в огромной аудитории, и ее стены слышат только твой голос. Если бы стены умели думать, они бы наверняка все экзамены сдавали на «отлично». Поступали в престижные колледжи или университеты, шли работать по профессии и добивались бы больших успехов. Представить страшно, сколько лет им из раза в раз приходится отражать эхо чужих голосов.
И сколько тайн, произносимых в разные местах и помещениях, они смиренно хранят.
Букер все утро думал о стенах. Ему казалось, он потихоньку начинает сходить с ума, когда всерьез себе внушил, будто бы стены – его лучший друг. На самом деле, единственный, а потому и лучший. Лучший во всем. Стены – отличный слушатель, никогда не станут перебивать или мешать вести занятия. Стены совершенно не занимают в аудитории место, из-за чего не забивается воздух, и Букер может спокойно читать лекцию на свежую голову. Наконец, стены – идеальный товарищ, чтобы поделиться чем-то сокровенным и даже спросить совет. Они ничего, конечно, не скажут, но тишина в ответ – чем не истина? Ведь в тишине рождается идея. И не всегда есть толк забивать кому-то голову.
Нет, и впрямь безумие, подумалось Букеру. Стены – лучший друг? А как же Обри? Она-то, по крайней мере, живой человек. Неужто выстроенные в ряд зацементированные кирпичи лучше, чем живой человек? И уж тем более, молодая девушка?
Но Букер не желал рассматривать Обри как друга. Она нравилась ему в ином смысле, и он все думал над способами, которые вернули бы прежнюю романтику – цветы у ее двери, прогулка по парку или просто по городу. Да, романтика пронеслась мимолетно, и не факт, что Обри вообще ее восприняла как таковую. Теряя обороты над теми мелкими шажками, что Букер успел совершить, он основательно решил наверстать упущенное и пригласить соседку в уютное кафе, где варят вкусный кофе.
Да вот только как это устроить? Они с Обри будто вечность не могут пересечься. Парень даже успел забыть, как звучит ее голос.
Поэтому, несмотря на ранний график работы, он прикупил букет белых роз и вернулся в дом. Поставил у окна стул, сел на него и пристально наблюдал за улицей. Точнее, ждал момента, когда появится Обри. Нет, ну когда-нибудь она ведь должна появится?
Вряд ли Профессор расстилает ей в своем кабинете, да и не думаю, что Обри на такой расклад бы пошла, прокрутил Букер мысль в голове и ревностно хмыкнул. А что, если это правда? Чертов старикан захотел вспомнить былую молодость, и вот, устроил молодую девицу своей секретаршей. Решил приударить, так сказать. Вдруг клюнет? Может, постарше ей самое то? А с молодняком неинтересно. Опыт не тот. К тому же, с Профессором общение наверняка интереснее. Он-то все знает, все видит, все помнит. А со мной о чем поговорить? Я же Потерянный. А он – Найденный.
Чем дальше Букер думал, тем сильнее злился. Ревность, необъяснимая и, по сути, неоправданная, душила его за глотку. Зачем, собственно, он себя накручивает? Кем он себя возомнил для девушки, с которой фактически виделся не больше пяти раз? Совсем не здравое отношение. С другой стороны, надо о чем-то думать. Впереди – уйма времени. Неизвестно, когда Обри вернется с работы. В восемь вечера, девять или десять. Вполне вероятно, что и после двенадцати. Работа у нее связана с печатью, а печать – дело тонкое. Не на машинке конечно, где одно неверное нажатие – и чернильная буква на белом листе уже никуда не денется. Приходится перепечатывать лист заново. Как это дело происходит на компьютере, Букер пару раз видел. В рекламе по телевизору и в магазине товаров, где наглядно демонстрировалась польза покупки компьютера. Мол, электронный файл способен вмещать в себя сотни книг, а сотни книг вряд ли поместятся крошечным квадратиком на плоском рабочем столе. Люди смотрели. Им нравилось. А Букеру – нет.
Букер, если можно сказать, консервативного склада ума. Новое он не приемлет, а по-старому зачастую ностальгирует. В особенности, по тому старому, которое давно вышло из моды. Конкретный пример, кроме нелюбви к компьютерам, он дать не мог: не помнил и толком не знал, что же из новых технологий ему не нравилось в той, настоящей жизни. Он до сих пор гадал: образ той девушки, которая с ним порвала из-за его «странностей», взят из настоящей
