Люблю… P.S Вечно твой. Часть первая

–Поэтому я не решаюсь подходить первым знакомиться. И тебе об этом не говорил, потому что боялся, что ты перестанешь со мной общаться, узнав, из какой я семьи.

–Это было бы глупо-резко ответила Лера

У Славы сердце подпрыгнуло в груди.

–Ну, вот, видишь- тихо проговорил он.

–Нет, ты не понял-с той же твердостью в голосе сказала девушка- Было бы глупо с моей стороны прекратить с тобой общаться, когда ты так мне…

Лера осеклась и продолжила уже в другом направлении. Слава не заметил этой недосказанности.

–Причем тут деньги вообще!– продолжала Лера- От того, что ты не мажор какой-нибудь, ты хуже не станешь! Моя семья тоже еле концы с концами сводила, когда папа простым сержантом был. И что? Я отнюдь не жалею, что когда-то у мамы не было денег на дорогие игрушки для меня, и кстати, это безденежье дало мне лучшее воспитание, потому что, когда родители были небогаты, самое дорогое что у них было – это я, и они воспитывали меня, как положено. Разве от этого я стала хуже?

И девушка вопросительно взглянула на Славу, изумленно слушавшего весь этот монолог. Ему нечего было ответить, поэтому Лера продолжила.

–В человеке нужно ценить душу, а не его материальное положение, так ведь? Вот я и ценю это в тебе. А ты дурак! С чего мне прекращать с тобой общаться, если я такая же, как ты?

–Но я не знал этого!

–А ты этого и не спрашивал! Ты мне…нравишься за твою чистоту, а не за что то еще. Вот и все!

Во время своего красноречивого монолога Лера почти вплотную приблизилась к Славе, как будто для того, что бы ее слова лучше дошли до него. Парень чувствовал аромат ее духов, чувствовал ее горячее дыхание, и от этого дыхания по телу пробегали мурашки. Лера же, полностью успокоившись, тихо, почти шепотом проговорила:

–Давай на будущее договоримся, что ты мне будешь говорить все, как есть, хорошо?

–Давай- так же тихо ответил Слава, у которого дыхание сперло от чрезвычайной близости к Лере

Так они стояли около минуты, не смея пошевелиться. Они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря. В глазах Леры Слава читал укор за то, что он так усомнился в этой замечательной девушке. Лера же читала в глазах Славы просьбу простить его за это необоснованное предположение....

–Я замерзла- тихо сказала Лера, не отводя глаз от Славы.

У парня будто скорость в голове переключили. Соблазненный невероятной близостью к нравящейся ему девушке, опьяненный сладким ароматом ее белокурых волос, он буквально потерял контроль над своими мыслями. Руки будто сами по себе обвились вокруг талии Леры.

–Что ты делаешь?– тихо спросила девушка, так же глядя в глаза парню, но вместо того, что бы оттолкнуть его, наоборот чуть сильней прижалась к нему.

–Ты замерзла- я тебя грею- ответил Слава

Лера как-то непонятно вздохнула и положила голову парню на плечо, слегка пощекотав своими волосами его шею. Слава кусал губы, чтобы не сказать ничего лишнего в этот поистине самый лучший момент в его жизни. Лера же улыбалась незаметно, тая в этих замаскированных под причиной холода объятьях. Так стояли они, молча, не смея нарушить красноречивое молчание, будто слушали стуки своих сердец.

–Ты тоже замерз- сказала Лера, крепче обнимая Славу.– Так теплее… А то дрожишь весь

"Не из-за этого я дрожу"-подумал Слава, но вслух ничего не сказал.

Дверь подъезда противно запищала, заставив парочку покинуть эти теплые объятья. Какой-то мужчина вышел на улицу, окинув беглым взглядом прощающихся молодых людей. Слава готов был поклясться, что убил бы этого не вовремя появившегося человека за то, что он прервал столь сладостный момент.

–Поздно уже- сказал парень- Пора по домам.

–Да, пора…-с сожалением произнесла Лера

–Когда мы в следующий раз погуляем?– с улыбкой спросил Слава

–В любое время, когда ты не занят!– ответила девушка, улыбаясь.– Можно даже завтра, часов в семь.

Затем, подойдя чуть ближе, сказала;

–Спасибо за вечер! Это было классно!

И резко, не давая парню опомниться, горячо поцеловала его в щеку и поспешила к дверям. Ошеломленный Слава даже не успел понять, что сейчас произошло, а Лера уже из дверей крикнула:

–Спокойной ночи!– и исчезла в подъезде.

–Какая уж теперь спокойная ночь…-пробормотал Слава, и, все еще не придя в себя, зашагал к дому.

А Лера, быстро взбежав по ступенькам на свой этаж, открыла дверь сорок седьмой квартиры. У самого порога ее встретила мать, и, заметив, что дочь сияет, как звезда в ночном небе, с интересом спросила:

–А ты чего такая счастливая?

Лера устало присела на край шкафчика для обуви и тихо произнесла:

–Мам, я, кажется, влюбилась…

Глава 5

Зависть, ложь, предательство.

Девушки… Сколько бы сильная половина человечества ни старалась разгадать поведение и логику этих прекрасных созданий, вряд ли когда-нибудь найдется человек, целиком познавший их таинственные складки души. Милые, добродушные с виду, они могут стать опаснейшим врагом для окружающих, несмотря на отсутствие видимых причин. И наоборот- даже самая воинственная девушка, наводящая трепет своей твердостью и волей на ближайших к себе людей, внезапно тает при виде какого-нибудь Казановы. Невозможно постичь всю полноту мыслей молодой девушки, а если попытаться сделать это, то наверняка сойдешь с ума, не распутав и половины этого клубка. Остается только удивляться, как в этих хрупких наших половинках сочетаются одновременно любовь и ненависть, добродушие и коварство, кротость и строптивость… Нет, положительно никогда ни одному из людей не разгадать этой величайшей загадки человечества. Хотя бы потому, что даже сами девушки не знают, как у них все это выходит.

Каким-то странным ознобом охватывает сердце мужчины, когда он видит женщину. Какое-то таинственное притяжение действует между двумя настолько схожими, но до крайней степени далекими существами – мужчиной и женщиной. И несмотря на все заверения ученых, ни химия, ни физика, ни биология к этому притяжению отношения не имеют. Между противоположными полами существует всегда нечто большее, нечто неописуемое известными нам словами. И у каждого мужчины, помимо этого необъяснимого влечения стоит еще одна цель- разгадать наконец загадку под названием женщина. Правда, как известно, никому еще не удавалось.

Все это лирика, как сказал бы какой-нибудь наученный жизнью циник, отмахиваясь от навязчивых откровений очередного романтика. На тему взаимоотношений полов можно написать не одну диссертацию, но это дело мы, пожалуй, оставим ученым докторам, которым больше нечем заняться, кроме как копаться в чужих жизнях. Мы же, следуя по течению уходящей вдаль нашей истории, двинемся за нею дальше.

Описывая все предыдущие события, которых за непродолжительный период времени случилось достаточно много в жизни юного героя этой повести, мы как-то упустили из виду главную героиню рассказа, Леру, в следствие чего у читателя могло возникнуть не совсем верное суждение о характере этой девушки. И, опустив то, что мы достаточно подробно описали ранее, постараемся теперь восполнить данный пробел в нашем повествовании.

Кому-то после прочтения начальных глав поведение этой девушки могло показаться вызывающим, временами даже дерзким. Кому-то мог прийти в голову устоявшийся стереотип, позволяющий судить о Лере как о типичной девушке со светлым цветом волос, иначе говоря, блондинки, с вытекающей отсюда недалекостью ума и нескромностью поступков. Что ж, это личное мнение каждого, и переубеждать в чем-либо уверенных читателей никто не собирается. Но в самом деле, несмотря на все стереотипы, касающиеся блондинок, несмотря на довольно смелые шаги девушки, описанные вначале, в жизни Лера была совсем не такой, какой предстала перед глазами читателя во второй главе нашей повести.

Что бы понять, какой была эта девушка в самые жаркие годы своей юности, нужно хоть немного представлять себе, что такое быть единственной дочерью человека, связавшего свою жизнь с военной службой. Отец Леры, Владимир Николаевич Мищенков, был человеком твердым, ответственным и целеустремленным, и с раннего детства Лера попала в среду особого воспитания: воспитания полного подчинения главе семейства. Отца она видела редко, потому что тот постоянно пропадал на службе. Но в редкие отгулы и выходные мужчина посвящал все свое время занятиям со своей любимой дочкой. Не считаясь с возрастом ребенка, Владимир Николаевич старался как можно яснее донести для ее развивающегося ума, что такое хорошо, а что такое плохо. И, нужно признаться, Лера была не из тех детей, которые, выслушав мораль, уходят и тут же ее забывают, делая по-своему. Для нее отец был несменяемым авторитетом, которого она беспрекословно слушала и подчинялась всем его правилам. Так, с детства она научилась не перечить старшим, говорить всегда откровенно и выполнять все, что ей нужно выполнить. Да и твердостью характера отнюдь отцу не уступала, с единственным отличием, что ее твердость выражалась пока еще менее ярко.

Мать Леры, Елена Степановна, была полной противоположностью своего мужа. Это была женщина мягкая, уступчивая и во всех отношениях приятная. Если Владимир Николаевич был, так скажем, теоретиком с определенно поставленными перед ним целями и задачами, то Елена Степановна была скорее гуманитарием, позволяющим себе рассматривать вещи с разных точек зрения. Поэтому, взяв от отца качество идти вперед и не отступать ни перед чем, от мамы Лера научилась ловко обходить встречающиеся препятствия, а не проламывать путь лбом, подобно Владимиру Николаевичу. К тому же, мать была человеком всесторонне образованным, и всячески старалась передать свои знания дочери. И, вдобавок к этому, несмотря на частые переезды с места на место, Елена Степановна собственноручно собрала достаточно внушительную библиотеку, и еще в раннем возрасте Лера полюбила читать книги.

Воспитывалась она в атмосфере полной семейной гармонии и любви. Редко сейчас встретишь такие семьи, где все члены этой ячейки общества проникнуты друг к другу уважением, где царит полное взаимопонимание и забота друг о друге. Даже будучи военным, Владимир Николаевич никогда не забывал, что служба службой, но дома он прежде всего любящий муж и заботливый отец. За все свое детство Лера не могла вспомнить, чтобы отец хоть раз повысил голос на мать, и подобные вещи казались девочке абсолютно невозможными и неестественными. И именно это уважение к членам семьи со стороны каждого звена этой микросемейки заложило в душе Леры представление о идеальной семейной жизни, об идеальных взаимоотношениях. И везде она старалась так же, как и дома, с уважением относиться к окружающим ее людям. Дома же в семье Мищенковых всегда царили полная откровенность друг с другом и честность по отношению к каждому.

Нельзя с полной уверенностью сказать, что воспитание Леры было идеальным, но ее родители искренне считали, что сумели совместить в своем ребенке только лучшие качества. И это было так. Доброта, открытость, искренность соседствовали в этой девочке с необыкновенной сообразительностью и умом. И, нужно сказать, родители очень гордились своей дочкой и сопутствовали всем ее начинаниям.

Привязанная к семье больше, чем к кому-либо, Лера старалась никогда не огорчать своих близких. Но, полностью открытая дома, в чужом обществе нередко замыкалась, видя, что не у всех детей ее возраста привиты те же ценности, что и у нее. В общении со сверстниками она была всегда крайне избирательна, и если человек ей не нравился изначально, то с ним никогда она общаться не начинала. Казалось, с раннего возраста она научилась читать души окружающих как книги из маминой библиотеки, и достаточно ей было только взглянуть на кого-нибудь, она уже имела полное представление, что за человек стоит перед ней. Но если она начинала с кем-то общаться, то это навсегда. Ей чрезвычайно легко было очаровать любого собеседника, но, как ни странно, она никогда специально этим не пользовалась.

Ни капли гордыни, ни доли тщеславия, ни малой толики каких-нибудь других нелестных качеств в этой девушке не было. Кому-то может показаться невероятным такой характер, кто-то усомнится в правдивости этого описания, но, как бы там ни было, героиня этого повествования была совсем не похожа на тех многих особей слабого пола, которые в наше время чертами своего характера могут вызвать далеко не восхищение. И тем не менее, это была все же юная девушка, со своими тараканами в голове, со своими никому неизвестными потаенными желаниями, со своей целью в жизни. К тому же, в данный момент эта девушка была по уши влюблена, а это, как известно, опаснее всего.

С момента первой встречи со Славой прошло уже около полутора недель, а девушка уже готова была утверждать, что знает его, как алфавит, от А до Я. Стоит заметить, что и Слава с того последнего описанного нами разговора перестал скрывать от Леры какие-то только ему одному известные факты своей личной жизни. Лера же, в свою очередь, без утайки рассказывала ему все о себе. Виделись они все чаще и чаще, и каждый раз между ними пробегал тот электрический ток, та искра, которая была готова поджечь их горячие молодые сердца. Все больше они привыкали друг к другу, все меньше стеснялись выражения своих мыслей, но каждый из них боялся сказать главное. А главное заключалось в том, что и он, и она чувствовали уже нечто большее, чем просто дружескую симпатию. Слава все так же боялся взять Леру за руку, но без стеснения обнимал ее, прощаясь у подъезда. Лера все так же жаждала мимолетных взглядов и прикосновений, и все крепче и крепче прижималась к Славе перед уходом домой. Там, дома, она, вся сияющая, взахлеб рассказывала маме о том, как прошло их со Славой очередное свидание. Елена Степановна шутливо грозила дочке пальцем в ответ на эти откровения, но в душе была счастлива за дочь, которую впервые видела такой счастливой. И все больше и больше этой женщине хотелось узнать источник этого безграничного счастья.

Но перед сном, закрывая глаза и снова начиная думать о молодом футболисте, Лера начинала мучиться сомнениями. Эти сомнения вихрем врывались в душу этой юной девушки и не давали спокойно уснуть. Виною всему было то самое, горячее чувство влюбленности, которое только начало зарождаться в ее молодом сердце. В том, что она впервые по-настоящему влюбилась, Лера была уверена больше, чем на сто процентов. Никогда еще ранее едва знакомый человек не занимал у нее столько мыслей, никогда она еще не радовалась так встречам по вечерам, многозначительным улыбкам, красноречивым словам. Никогда еще в ее душе не таилось столько желаний, связанных с чем-то конкретным. И все было замечательно, все вокруг цвело сочными цветами, но…

Слава из-за своей природной скромности и не решительности не мог наглядно показать Лере, что испытывает к ней такое же влечение, такую же привязанность. Ни разу не намекнул он, считая, что это будет нескромным, что тоже постоянно думает только об этой девушке. Ни на секунду он не показывал того, что на самом деле творилось у него в душе. Напротив, при встречах с Лерой он становился каким-то задумчивым и молчаливым, будто хотел что-то сказать и не решался. И эта недосказанность, эта нерешительность уже более чем просто друга лишала девушку ее обычной терпеливости и покоя. Лишь в моменты долгих объятий, замаскированных под предлогом чего-нибудь, которые, однако, пролетали как один миг, Лера чувствовала, что Слава все-таки питает к ней что-то, но что, понять она не могла. И поэтому, укладываясь спать позже, чем обычно, она перебирала в своей памяти все события минувшего вечера, стараясь найти оправдание как своего поведения, так и поведения Славы. Но как бы она не пыталась разобраться в потаенных мотивах своей души, как бы она не старалась найти оправдания убийственному молчанию о своих чувствах парня, она не могла прийти к правильному ответу. Мысли огнем пожирали ее изнутри, подозрения в неискренности спутника глодали ее душу, и в конце концов, измучив себя окончательно, Лера засыпала.

Сны ей снились красочные, многообразные, с разными мотивами, с множеством событий. Но одно в них было неизменно с некоторых пор: в них всегда присутствовал Слава. Насколько глубоко засел этот молодой человек в душу Леры, если даже во сне не отпускал ее мыслей! И в сладостные минуты сновидений девушка испытывала ту же самую неодолимую тягу к нему, как и в реальности. Только с той разницей, что во снах ее Слава полностью отвечал ей взаимностью, в то время, как наяву старался не показывать Лере ничего лишнего из своих ощущений.

Потом Лера просыпалась, шла в школу в надежде забыться на пол дня в суматохе учебы, но это ей удавалось крайне слабо. Подружки, с которыми она была обыкновенно весела и разговорчива, не могли понять внезапно произошедшей перемены в настроении их одноклассницы. На все вопросы их Лера отвечала крайне отвлеченно или не отвечала вообще, из чего девчонки сделали вывод, что она просто скучает по своей прежней школе, и наперебой старались показать ей, что здесь ей будет гораздо лучше, чем когда-то в Москве. Естественно, эти переживания по ее поводу и попытки утешить со стороны подруг Лере лучше не делали, ибо предмет ее переживаний был совершенно другим. А более опытные в поиске причин изменений в поведении девушки учителя почти сразу поняли, что она просто напросто влюбилась в кого-то. Но спрашивать об этом у нее самой, конечно, никто не стал.

Придя домой, Лера старалась увлечься каким-нибудь делом. Часто она просто сидела, обнимая мать, и беседовала с ней на какие-то жизненные темы. Но даже в этих беседах, так, между прочим, нет-нет да и проскакивало имя парня, целиком поглотившего разум Леры. Елена Степановна с доброй улыбкой пропускала мимо ушей подобного рода упоминания, вспоминая про себя, что и она когда-то так же рассказывала своей маме про соседского мальчика Вовку, забияку и задиру.

Избавившись от всех дел, справившись со всеми своими обязанностями, Лера уходила в свою комнату и начинала считать минуты, отделявшие ее от очередной встречи со Славой. Минуты эти тянулись нескончаемо долго, заставляя девушку напрягать всю свою волю, чтобы стерпеть этот невыносимо долгий ход времени. А когда назначенный час приходил, Лера вскакивала, быстро одевалась и чуть ли не бегом бросалась к дверям квартиры. Но за порогом, неизвестно зачем, она собирала волю в кулак, успокаивалась и, полностью внешне хладнокровная, спускалась к Славе, который как всегда дожидался ее у дверей подъезда. При этом она умудрялась растянуть спуск длиной в шесть лестничных пролетов минут на десять, заставляя ждать предмет своих воображений, чтобы, не дай Бог, он не понял (в этом заключается вся непостижимость женской логики), что она бесконечно желала как можно сильнее приблизить час этой встречи. Так что получалось, что она постоянно опаздывала, и это давало свои результаты. Слава, приходивший обычно минут на десять раньше назначенного, и, прождав еще на минут пятнадцать больше положенного, успев подзамерзнуть и выкинуть все ненужные мысли из головы, был еще больше рад появлению своей спутницы.

Так проходили дни замечательной московской девушки с момента знакомства с обычным ельнинским пареньком. И каждый день Лера надеялась, что парень откроет хотя бы маленькое окошечко в своей душе, и она увидит в ней то, что так страстно хочет увидеть. Но приходил вечер, они прощались и снова расходились по домам, чтобы опять безраздельно отдаться мыслям друг о друге.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

–Ты идешь в спортзал играть?

Сергей чувствительно шлепнул Славу, погруженного в мысли, по плечу. Парень поднял голову и взглянул на друга.

–Нет,– ответил он.– Я пропущу. Что-то настроения нет.

Сергей пожал плечами и вместе с тремя одноклассниками вышел из кабинета.

В восьмом "Б" классе среди сильной половины коллектива давно существовала традиция на двух больших переменах, что между вторым и третьим и третьим и четвертым уроками, бегать в спортзал и играть в баскетбол. Из всех парней класса только трое или четверо постоянно оставляли это занятие без внимания. Слава же, руководствуясь девизом "Движенье-это жизнь" никогда не пропускал подобных мероприятий. Но не сегодня.

Парень никак не мог отделаться от назойливых мыслей, которые лезли в голову при каждом его воспоминании о Лере. Не проходило и минуты, чтоб он не вспоминал о ней. Что заставляет его думать об этой девушке? Почему она так настойчиво занимает все его размышления, не давая сосредоточиться ни на чем другом? Наконец, с какой стати рядом с ней он чувствует себя гораздо лучше, чем в какой-либо другой компании? Неужели и впрямь влюбился?

Признаться себе в этом Слава боялся, а еще больше боялся, что Лера все поймет. Тогда пиши пропало. Да, он знал, что девушка относится к нему с симпатией, что он ей нравится, что им приятно вместе проводить время. Но что бы влюбиться! Нет, Лера его не поймет. Эта девушка считает его хорошим другом, только другом, и никогда не влюбится в него, это уж точно. Поэтому нужно держать себя в руках, выбросить весь этот бред из головы, подавить все эти непонятные желания, чтобы, не дай Бог, не испортить того приятного общения, которым он так дорожит сейчас. А ведь если дать волю своим чувствам, Лера, которой это определенно не надо, может попросту прекратить с ним встречаться и разговаривать.

Так думал молодой человек, сидя за партой и бессознательно выводя имя девушки на тетрадном листе. Уже в каждой тетради на последних листах было написано и сотню раз обведено это сочетание из четырех букв.

–Что делаешь?

Максим Лухтенков тяжело плюхнулся на стул, стоящий рядом со Славой. Парень резко закрыл тетрадь, чтобы одноклассник не увидел, что он там рисует.

–Да ничего, сижу просто…-ответил Слава

–Ну ясно- протянул Максим- Куда пропал-то? Когда с нами погулять пойдешь, домосед ты наш?

–Вовсе не домосед. Я хожу… на тренировки. К соревнованиям готовлюсь.

–Все тренировки…А отдыхать-то когда?

–Да что ты привязался к человеку?– только что пришедший в класс из столовой Леша Плотников бесцеремонно вмешался в диалог двух бывших закадычных друзей.– Славик делом занят, молодец, его хвалить надо!

Слава благодарно взглянул на Лешу, так вовремя появившегося и избавившего его от дальнейших объяснений с упрямым Максимом.

–Было бы дело…– начал было Максим.

–Ну, лучше такое дело, чем никакого- заметил Слава, не стерпев

–Ты на что намекаешь?– Максим зло взглянул на парня

–Вы еще подеритесь!– улыбнулся Леша- Пойдемте лучше выйдем, на лестнице поговорим. Душно тут. Хоть бы форточку разрешили открыть.

Слава с радостью направился за Плотниковым, а Максим пересел на свое место, считая ниже своего достоинства продолжать беседу с человеком "не в теме", как про себя он охарактеризовал Славу.

На большой перемене кабинеты обычно пустовали и ученики собирались в коридорах, беспрестанно куда-то двигаясь, создавая шум, похожий на гул взволнованного моря, отчаянно жестикулируя, как деревья на ветру. Мальчишки затевали какие-то не понятные игрища, то обливая друг друга водой из крана, то пачкая друг друга мелом. Девчонки прогуливались по коридорам под ручку, сплетничая на все доступные темы. Дежурные неустанно следили за порядком, но, как ни бдительны они были, в некоторых кабинетах творился хаос. Учителя мирно беседовали, остановившись у стен, изредка останавливая наиболее разбушевавшихся учеников и делая им выговор.

На лестничной площадке третьего, последнего этажа школы как всегда собралась толпа народа. Все о чем-то переговаривались, толкались, спешили, создавая волнообразную массу, умевшую, к тому же, издавать громкие звуки. Слава и Леша подошли к перилам лестницы и стали, молча, наблюдать за потоком учеников, тянущимся в свои кабинеты.

–Ты на него не злись- сказал вдруг Леша- Он же не со зла.

–Да я и не злюсь- ответил Слава.– Мне все равно.

–Понятно- вздохнул одноклассник.– А что между вами случилось? Ведь вы же не разлей вода были раньше…

–Просто у нас теперь разные интересы- Слава взглянул на Лешу как-то грустно, словно воспоминание о былой дружбе с братьями Лухтенковыми и Сашей Колюшиным вызвало у него глубокую тоску.

–Ну вы-то хоть общаетесь вне школы?

–Раньше общались. А сейчас времени как-то нет.

–Ну, это ясно. К соревнованиям готовишься

–Ну, не только…-сказал Слава, но объяснять дальше ничего не стал.

Ребята замолчали, будто прислушиваясь к окружающим их звукам. На самом деле ни Слава, ни Леша понятия не имели, о чем им вести разговор. Для двух этих восьмиклассников еще не настало то время, когда они свободно стали общаться на разные любопытные темы, коротая редкие встречи на крыльце городской больнички. Пока это были абсолютно чужие люди, общающиеся просто потому, что учатся в одном классе.

–Сергей предлагал сегодня последний урок прогулять- как бы вскользь проговорил Леша.

–Да? Мне он ничего не говорил.– ответил Слава.

–Ну, ты же с физики уходить не будешь…

–Моя бы воля, я бы сейчас свалил.– буркнул Слава.