Помни это! Не позволь кануть в Лету! Жизнь и гибель Пионерской базы «Океанрыбфлот»

Доставка рыбы на улицу Чайковского, 49—51, где размещалось управление трестом, была поручена Ивану Баскакову – участнику войны, лейтенанту. Впоследствии Иван Агеевич стал старшим механиком СРТ-4294 (в 1957 году я у него был третьим механиком).

26 июля 1947-го Нойкурен переименовали в Пионерский. А 1 сентября того же года было создано УТФ (Управление тралового флота), которое расположилось в доме №1 по улице Набережной. Таким образом, Нойкурен-Пионерский стал своеобразным родильным домом рыбной промышленности Калининградской области.

Большинство специалистов среди первых рыбаков пришли из рядов армии и флота. Так, в 1949 году главным инженером УТФ был капитан 2 ранга Патракеев, а групповым механиком – старшина 2 статьи Данилюк (окончивший в 1941-м Одесское мореходное училище). Замначальника Белокуров, начальник отдела кадров Ануфриевский, капитаны Чечёткин, Новоставский, Глухов, Забенин, Полонский, Зимовин, Пукинский, Медведев – все перевелись из военных.

Рыболовный флот наш состоял тогда в основном из деревянных судов типа КФК и лодок, большинство которых не имели даже радиостанций. Эту проблему решали за счёт станций, снятых с самолётов. В Пионерском тогда, в частности, дислоцировалась база торпедоносцев Балтийского флота. Порой вместе с радиостанциями к нам переходили и радисты.

Всё в том же столь памятном для меня 1949 году, в октябре, стали поступать суда типа МРТ финской постройки (в счёт репараций). По тем временам – превосходные морские суда бортового траления для прибрежного лова рыбы.

В 1950-м начальником УТФ был назначен Константин Андреевич Соболев. Тогда же началось строительство причалов и очистка акватории порта от каменных глыб, которые то тут, то там торчали из воды.

Не могу не упомянуть случай, произошедший весной 1951-го.

В тот весенний призыв райвоенкомат Зеленоградска вдруг прислал повестки половине работников плавсостава. Это были молодые рыбаки вроде меня, имевшие прописку по месту работы – на судне. Если бы всех их тогда призвали, промысел был бы сорван. Из-за некомплекта судовых команд.

Соболев, узнав об этом, экстренно на попутном военном самолёте прямо из Пионерского вылетел в Москву. А там явился в ЦК партии с просьбой о помощи. Вернувшись на другой день рано утром, Соболев пришёл в военкомат и, пробираясь среди дремлющих призывников-пионерцев (ночевали на полу, ожидая отправки в войска), направился в кабинет военкома.

А минут через двадцать вышел оттуда и сказал:

– Кто из тралового флота – подъём! Автобус ждёт на улице. Немедленно возвращайтесь на свои суда. И в море – рыбу ловить.

Соболев – родом из Архагельска, помор, потомственный рыбак. Был он требователен и суров. Например, однажды ему пришлось жёстко «воспитать» двух наших капитанов. Н. и Г. загуляли. Как следствие, сразу два судна не могли выйти в море. Соболев вызвал их к себе, закрыл дверь. И, подойдя к Г., который был ближе, вдруг так ему врезал, что тот перелетел через стол. Н., увидев это, сиганул в открытое окно. Надо ли говорить, что вскоре оба загулявших капитана вышли в море…

В 1951 году в Пионерском открылся Дом культуры рыбаков. В 1952-м из нашего порта в Атлантику вышли четыре СРТ. В 1959-м была организована тунцеловная экспедиция в Центрально-Восточную Атлантику двумя судами Пионерского УТФ – СРТР «Оскол» и «Орехово» под руководством Долгова и Кадильникова. Удалось открыть район промысла тунца. Это был большой успех.

А в 1963 году УТФ было переименовано в Пионерскую базу океанического рыболовного флота. ПБОРФ имела уже внушительный рыболовный флот, в составе которого были суда различного типа: СРТ, СРТР, СРТМ, СРТМК. Порт имел причальные линии протяжённостью 725 метров с мощным оборудованием для разгрузочно-погрузочных работ и неплохой ремонтной базой. Стали прибывать СТР, СТМ и даже суда типа «Тропик».

ПБОРФ играла заметную роль в экономике области. А бюджет Пионерского на 70 процентов формировался за счёт отчислений рыбной отрасли.

Но, увы, в 90-х наступила чёрная полоса и для рыбпрома региона в целом, и для ПБОРФ. В итоге сегодня своего рыболовного флота у нас практически нет, а наши специалисты работают на иностранных судах. Обидно. И конца этой чёрной полосе что-то не видно.

Сейчас Пионерский порт у входной части обмелел, течения и шторма заносят его песком. Глубина у входа составляет уже всего два с половиной метра. Нужна чистка, а финансов на это не отпускается. Планов на сей счёт было много, но все они так на бумаге и остались…

Я долго жил в Пионерском. На улице Набережной, дом №4, что на самом берегу. Работал в Пионерском УТФ, потом в ПБОРФ. В этом городе родились мои дети.

Старший сын, окончив КВИМУ, тридцать лет отходил в морях, пройдя путь от матроса до капитана на большетоннажных судах. К сожалению, зачастую ходил уже на зарубежных судах. Теперь работает в администрации порта.

Внук тоже пошёл по моим стопам. Окончил БГА, сейчас работает старпомом на газовозах. Правда, также иностранных… Я же, бывший стармех и основоположник нашей морской династии Ершовых, горжусь тем, что было. Но мучит ностальгия. Ох уж эта ностальгия!.. От славного прошлого нам, старым промысловикам, остались лишь воспоминания да праздник – День рыбака… И всё же хочется верить в то, что калининградский рыбпром возродится. А Пионерский вернёт себе былую славу рыбацкого города».

МРТ (малый рыболовный траулер) финской постройки имел следующие данные:

длина – 23.6 метра, ширина – 6.5 метра, осадка в грузу – 2.74 метра. Водоизмещение – 162 тонны. Грузоподъёмность – 30 тонн. Автономность плавания – 10 суток. Мощность двигателя – 200 л. с. Траловая лебёдка – тяговое усилие – 2.0 тонны. Скорость – 9 узлов. Коечных мест – 11.

В середине мая 1950 года команда траулера «Зутис» (капитан Алексей Кучеренко) впервые в УТФ вышла в длительный рейс на Балтику (пятнадцать суток). Было выловлено 50 тонн. На митинге по случаю прибытия в порт Алексей Леонтьевич Кучеренко сказал: «Этим рейсом мы доказали, что и на нашем малом рыболовном траулере не только можно выходить за сотни миль от берега, но и вести непрерывный лов рыбы в течение 15—20 суток».

Эту же мысль высказал немного позже, отправляя первую сельдяную экспедицию в Атлантику, министр Рыбной Промышленности СССР А. А. Ишков. Он сказал: « Ваш первый рейс является разведывательным, экспериментальным. Он будет во всех отношениях трудным. Будут трудности и в освоении нового для советской рыбной промышленности района и в эксплуатации новых кораблей, орудий лова, механизмов и оборудования. Будут трудности, связанные с тем, что среди участников экспедиции немало новичков, которые не только не знакомы с морским промыслом, но и впервые будут знакомиться с морем».

Судно типа КФК.

Цех копчения, построенный в 1948 году.

УТФ насчитывалось уже 46 судов. Газета «Калининградская правда» в октябре 1948 года писала: «…на месте мелких кустарных рыбных промыслов создаётся крупная социалистическая промышленность». В июле 1949 года была организована первая сельдяная экспедиция. Каждый рабочий, служащий молодого предприятия стремился внести частицу своего труда в общее дело. Люди старались больше сделать за смену.

Показатели добычи рыбы по УТФ за 4-ю пятилетку (1946—1950 г.)

Год По плану (цен.) Фактический вылов (цен.) 1946 10547 10600 1947 11128 12450 1948 41084,5 76300 1949 60658 58800 1950 110850 109000 Всего: 234267,5 267150

В 1951 году поступили первые 6 судов типа СРТ, построенные в ГДР. Это завод «Sag Neptunwerft» г. Росток (ГДР). Средний рыболовный траулер клёпанный без юта. Характеристики судна: длина – 38.5 м., ширина – 7.2 м., осадка в грузу – 3.1 м. Водоизмещение наибольшее – 436 тонн. Грузоподъёмность – 110 тонн. Автономность – 25 суток. Мощность главного двигателя – 300 л. с. Скорость – 9.0 узлов. Количество спальных мест – 26.

На одном из таких судов – СРТ – 618 «Медведица» я вышел в свой первый промысловый рейс.

Впервые рыбаки УТФ стали выходить на промысел сельди в Атлантический океан на 4 месяца. В этом же году они выступают инициаторами выпуска продукции улучшенного ассортимента – сельди специального посола. Добыча рыбы возросла до 128,1 тыс. центнеров.

Не забывали в УТФ думать и о досуге рыбаков. В 1951 году в Пионерске открылся Дом культуры рыбаков. Он стал местом притяжения рыбаков в период стоянки в порту.

1949 году в УТФ устроился на работу и будущий капитан Дергачёв Альберт Анатольевич. Я у него в своё время был старшим помощником капитана на СРТМ « Солнечник». Его помнили абсолютно все, кто знал его. Но сходить в Ирак, мне с ним было не суждено.

Капитана Дергачёва Альберта Анатольевича в ПБОРФ знали многие. Член Пионерской ассоциации морских капитанов Евгений Гущин многое мог бы рассказать о Дергачёве. На СРТР-9092 «Опочка», где капитаном был Дергачёв, Евгений пришёл третьим помощником капитана. Он долгое время с ним работал. На этом же судне Евгений поднялся и на капитанский мостик. Предлагаю Вам заметку о Дергачёве ветерана ПБОРФ, старшего механика Ершова Д. В.

Альберт Дергачёв.

«Альберт Дергачёв.

Передо мной фото. Альберт Дергачёв. Для меня просто Алик. На обороте читаю: « На память другу…. и т.д.». Я вижу не просто буквы, написанные на бумаге, такие тёмные, недвижимые, на белой фотобумаге, а вижу вместо них образы объёмные, цветные, движимые. Сейчас живу этими воспоминаниями. Вот оно – всё перед глазами.

В середине октября 1949 года с вокзала города Одессы, согласно расписанию, стартовал пассажирский поезд «Одесса – Москва». В одном из плацкартных вагонов разместилась группа вербованных на работу в город Калининград с целью пополнения рядов флота рыбпрома. В составе этой группы находился и Дергачёв Альберт. Этот девятнадцатилетний парень год проучился в какой-то художественной школе и вынужден был уйти по материальным причинам. Он заработал по одному из учебных предметов трояк, а потому лишён был стипендии.

По натуре он был романтиком с мягким покладистым характером с юморным уклоном. Он занял нижнюю полку в купе и сразу же вытащил блокнот и карандаш. Всё это уложил на столе. После распития обычного вагонного стакана чая Альберт взялся за карандаш и стал трудиться над блокнотом с отрывными листами. Вскоре появился этюд, в котором был изображён стакан чая на столике и рядом рука, показывающая комбинацию из трёх пальцев. С каким-то лукавым безразличием он оторвал листок и оставил его на середине стола. Блокнот спрятал под подушку и направился в соседнее купе.

В соседнем купе за перегородкой разворачивались события иного характера. Некто Николай Савинков с гитарой в руках, брынькая, распевал песню про то, как «раз в поезде сидел один военный, обыкновенный делец и франт. По чину он был поручик, а для дамских ручек – был генерал». Все сидящие в купе внимательно слушали песню. Альберт присоединился к ним. Дальше Савинков в следующей песне повествовал о том, « …как люди женятся и как они живут…» с обещанием, что «колокольчики сейчас об этом пропоют». И заканчивалась эта песня назиданием: «Эх вы, мужчины, кто доверчивый из вас, не бросайте своих жёнок ни на час, а коль оставишь, то жалобно не вой, когда в доме заведётся домовой».

А поезд двигался всё дальше на северо-восток пока по Украине. На каждой станции продавцы, подходя к поезду, всячески старались сбыть свой товар. В основном это были фрукты. Этот год удался на урожай яблок. Яблок было очень много и некоторые пассажиры по дешёвке брали яблоки мешками для привоза в Калининград. Альберт тоже купил ведро яблок прямо с сумкой. А к вечеру появился рисунок, в котором красовались яблоко с двумя сливами по бокам. Яблоко было с человеческим лицом и внизу подпись «Натюрморда».

В Москве группа пересела в поезд Москва – Калининград, на котором и прибыла в этот славный город, где предстояло трудиться и проживать. Город поразил разрухой, нанесённой войной. Именно таким представлялся разрушенный Карфаген в воображении по описанию историков. Но в то же время он обратил на себя внимание своим зелёным нарядом. Это же настоящий город-сад в руинах, сад, в котором среди великого разнообразия растительного мира красовались яблони, обильно украшенные плодами. В этом виделась некая чопорность. Да и погода была столь благодатна. Почти как в Одессе.

Именно, как в Одессе. Ибо там очень часто осенью, во второй раз в году расцветала белая акация. Вот и в Калининграде в октябре 1949 года зацвела белая акация, видимо, вторично.

Романтикам из Одессы город Калининград очень понравился. Ещё очень понравился базар, что развернулся на площади «Трёх маршалов», сейчас это площадь Победы. Прямо на асфальте с подстилки красовался невероятный по разнообразию товар, где сновал разночинный люд, военного и цивильного вида. Один мужчина обратил на себя внимание своим гомерическим смехом, рассматривая какую-то гирьку. Новоиспечённые калининградцы обратили на это внимание с недоумённым любопытством. Мужчина, очнувшись, обратился к зевакам из Одессы:

– Вы понимаете, я купил у бабки всего за 50 рублей, вот. Понимаете? Это же гирька 200 граммовая из стандарта. Вы понимаете? Нет, вы ничего не понимаете. Она же платиновая. Пла-ти-но-вая! – восклицал он, потрясая гирькой. Я учитель физики в этом разбираюсь. Понятно вам. Вот». Он повернулся и подался по своим делам.

Базар, наверное, и в самом деле хорош, коль продаются даже платиновые гирьки, да ещё столь дёшево. Но всё равно его не сравнишь с Одесским «привозом».

Три дня жили в гостинице. Она располагалась на улице Каштановая алея. Ежедневно отмечались на улице Чайковского, где размещался Балтгосрыбтрест. Потом часть молодых людей отправили в посёлок Пионерский, где располагалась УТФ (управление тралового флота). В УТФ встретили с радостью. Начальник отдела кадров Ануфриевский со всеми здоровался лично, пожимая руки. Человеком он оказался учтивым, добродушным и оптимистичным, довольно подвижным. Его внешность сильно была схожа с внешностью бравого солдата Швейка из иллюстрации в книге Гашека «Бравый солдат Швейк». Он не старый, но и молодым его не назовёшь. Говорили, что он был на фронте интендантом, офицер.

Альберт Дергачёв при аудиенции долго внимательно присматривался к Ануфриевскому и когда вышел из кабинета, взялся за свой блокнот и минут пятнадцать что-то рисовал. Потом быстро опять зашёл в кабинет, что-то уточнял по поводу поездки в Таллин. Почти вся группа приехавших направлена была на приёмку судов в Таллин от перегонщиков. На сей раз Альберт основательно взялся за карандаш и через минут пятнадцать на листке блокнота появился портрет Ануфриевского в анфас с поразительной схожестью.

Во второй половине дня заместитель начальника УТФ Белокуров объявил об отправке всей группы через 3 или 4 дня. А пока отвезли автобусом в общежитие, которое находилось в Приморье. На следующий день четверо из группы одесситов решили сходить в лес. Эти молодые люди ещё никогда не видели леса. Благо, здесь лес рядом, почему бы не посмотреть? Сказано – сделано.

Зашли, увидели какие-то грибы, даже красивые. Нарвали сколько можно в руках унести. Вроде и не далеко зашли, но заблудились. Вышли на дорогу, а куда идти не знают. Встретился старик, спросили куда идти.

– А вы откель будете? – спросил дед.

– Да мы приезжие, из Украины, устраиваемся на работу в море на рыболовный флот.

– А, так вам нужен Нойкурен. Это прямо туды по этой дороге. – Махнул дед рукой, указывая направление.

Пошли по этой дороге в указанное направление. Дошли до селения с названием Раушен и там выяснили, что нужно было идти в обратном направлении. Что Приморье – это Гроскурен, а Нойкурен – это Пионерский. В разговор вмешался какой-то военный, который на полуторке едет в Кляйнкурен через Гроскурен. Служит он на Брюстерорте и предложил подвести, мол, кузов пустой. Так и доехали до Гроскурена (Приморья).

В общежитии встретили массой вопросов: где были, да что видели, почему так долго? А соседи по комнате учтиво пригласили отведать уху по случаю нового знакомства. Некто Зяблецов приговаривал при этом:

– Ешьте, ребята. Хоть и не рыбисто, но зато ушисто. Я вот шваркнул – ну прямо как с родными повидался. Принесли тут рыбу, да наварили цельную кастрюлю, всем хватило и даже ещё и осталось. Не знамо, куда и девать.

Дня через два комендант общежития объявил, что завтра группа должна предстать перед начальственные очи готовыми к выезду. Что и было сделано. В Таллин прибыли хмурым утром октября месяца. В порту у причала были ошвартованными пять новеньких судов типа МРТ деревянной постройки корпусов. Все имели рыбные названия: Нельма, Акула, Кижучь, Осьминог и Медуза.

Альберт Дергачев попал на МРТ «Нельма», где капитаном был Полянский Семён Давыдович, молодой человек невысокого роста, средней упитанности, выпускник Херсонской средней мореходки. Благочестив, в меру лоялен, учтиво требователен, еврейского происхождения и, конечно же, не лишен был юмора. Он был родом из Одессы, а это о многом говорит.

По причине недостатка людей были организованы минимальные составы команд, способные перегнать судно в портопункт Пионерский. А там команды дополнялись до полного состава в 11 человек. Дооборудовались, снабжались и срочно уходили на Балтику. Стране нужна была рыба. МРТ-268 «Нельма» прошёл все стадии образования и уже в ноябре 1949 года создался прочный коллектив команды, сплочённый и дружный, но с одной особенностью. Особенность сия заключалась в том, что у всех нельмовцев имена были даны еврейские, невзирая на фактическую национальную принадлежность.

Инициатором этой затеи был Дергачёв или по-еврейски Беня (матрос по судовой роли). Были ещё Моня – моторист, Изя – матрос, Абрам – радист, тралмастер – Лэйба с приставкой «Старый». Еще был Мотя – друг и земляк Мони. Фактическое имя Моти – Иван. Имя Иван по происхождению тоже еврейское от Иоканаан (дар божий), но оно в этих условиях не благозвучно. Моня и Мотя прибыли в УТФ вместе и родом они оба из Вологодской губернии. Моня в Мурманске учился на моториста.

В отделе кадров УТФ их принимала инспектор Мария Васильевна Каменева, бывшая секретарь Сергея Мироновича Кирова во времена событий в Астрахани в 1922 году. Когда заполняли анкету на Ивана, Мария Васильевна спросила:

– Ты русский?

– Нет, я харовский, – ответил он.

– Это что ещё за национальность такая? – недоумевала она.

– Да. Это он русский, а я – харовский, – сказал Иван, показывая на друга.

– Ой, да не слушайте вы его. Он русский, но только с Харовского района, а я с русского района. Есть такие районы в Вологодской области.

Павел Киров, земляк Бени, имел удовольствие посетить друга на «Нельме» в одной из стоянок на якоре во внутреннем рейде Балтийска. Обычно суда забегали на рейд, прячась от непогоды. Суда становились на якорь, пришвартовавшись друг к другу, и ходили в гости. Павла встретили очень любезно и даже с концертом, чем был удивлён и поражён.

– Вот, знакомьтесь. Красавец мужчина – подарок индийским женщинам в день восьмого марта, – представил Альберт друга обществу и себя в новом качестве.

– Шоб ты знал. Я – Беня, это Моня, вот Мотя, Изя, Абрам. Знакомься. Нет, я не тот Беня Крик, я просто Беня, а там в самом углу сидит Старый Лейба. Шоб ты знал. Ми имеем время прорепетировать, и сейчас ты послушай сперва наш «еврейский марш».

И тут началось. Абрам достал балалайку. Моня, Мотя и Изя достали расчёски, приложили папиросные бумажки к расчёскам и стали издавать звуки из известной в Одессе песенки «Старушка не спеша дорожку перешла». Беня при этом барабанил на чём-то вроде кастрюли. Получилось довольно складно и даже все участники при этом испытывали удовольствие.

– А теперь послушай и оцени в исполнении нашим оркестром увертюры из оперы «Кармен», – изрёк Беня и махнул рукой.

Вот это уже поразило Павла подобием, что занесло обратно на галёрку Одесского оперного театра, когда, получив стипендию, он с однокурсниками техникума совместно купили 2 буханки хлеба и килограмм халвы, насытившись, слушали оперу «Кармен». Это был 1948 голодный год. А сейчас, в этом месте, в этих условиях это было потрясающе. Эти парни достигли, казалось, невероятного. Здесь в кубрике в такой тесноте, с такими инструментами и вот такое.

В конце 1952 года Альберта Дергачёва направили в ШУКС (Мамоновская академия, на курсы штурманов). Затем было заочное отделение среднего мореходного училища. В 1960 году он стал капитаном СРТР – 9092 «Опочка». Весной 1963 года было созвано заседание Светлогорского горкома партии, где и встретились друзья, Альберт Дергачёв и Павел Киров.

– О, привет! Очень рад видеть. Ты что, тоже член горкома или как? – приветствовал Павел.

– Да нет. Я вроде как гость. Пригласили вот.

– Ну, расскажи, как жизнь, что нового?

– Да вот пришёл с морей, вроде неплохо сработали. Ты. наверное, знаешь всё. Наши жёны работают вместе, да и дети учатся в одном классе. А вот встречаться нам вместе не часто приходится. Ты, я знаю, осел на берегу. Что так?

– Понимаешь, попросили организовать цех топливной аппаратуры при мастерских, ну и застрял, вот уже год как…

В зале появился первый секретарь горкома Зубков, и началась процедура заседания, прервавшая беседу. На этом заседании в почётный президиум избрали капитана СРТ-4507 Дергачёва – передовика производства, экипаж которого выполнил план на 125%.

После рассмотрения ряда вопросов внутрипартийной работы горкома партии, предоставили слово Дергачёву с просьбой рассказать о достижениях команды под его руководством.

– Не могу сказать, что год этот был из лёгких. Но коллектив команды, преодолевая трудности, имел успех. Команда подобралась слаженная, сплочённая и сработала умело. Все понимали, зачем вышли в море и как справиться с поставленной задачей. Всё было подчинено единственной цели – выполнению плана. Команда старалась. Тяжело, конечно, было. Атлантика не Чёрное море, где рыбачка Соня причаливала баркас на глазах у Кости моряка. Я благодарен вниманию собрания к рыбакам. Это впечатляет и на будущее вдохновляет.

– А какие ваши планы на будущее? – спросил первый секретарь.

– Судно становится на средний ремонт, а я собираюсь за это время слетать в Одессу к празднику весёлого Дюка, с родственниками повидаться. А по прилёту опять в моря, – ответил Альберт.

Прошло некоторое время….

Павел Киров с Дергачёвым Альбертом встретились на проходной Пионерского костно-туберкулёзного санатория, где работали их жёны.

– Ну, как там Одесса? – спросил Павел.

– Ой, ну шо тебе говорить? Одесса есть Одесса. Она всё та же. Я думал, что-то там изменилось. Хотя, да. Мы с шуриным съездили в Ильичёвск. Там построили такой шикарный рыбный порт. Прямо загляденье. Понимаешь, там даже «Тропики» пришвартованы стоят. Там в Ильичёвске видел Володю Воронко. Он два рейса сходил в Атлантику и теперь хочет вернуться обратно в Пионерский. Ну, ты же помнишь, он вошёл в число пяти капитанов, которые были переведены в Одессу по распоряжению Министерства. А на «новом базаре» встретился с Ильёй Тарасенко. Это тот, что был начальником механических мастерских в порту Пионерский. Он уволился и поехал на родину – в Одессу. На первых порах, ему родственники выделили не то чулан, не то сарай, где он временно поселился. На работу без прописки устроиться не моги, а прописаться негде. Два месяца он бился – без результата. Тогда он взял и написал письмо в польское посольство с просьбой предоставить его семье возможность эмигрировать в Польшу с видом на поселение и работу. У него жена полячка.

Он не знает, дошло ли письмо до Москвы или нет. Но вскоре его вызвали в горком партии на беседу, после чего семью поселили в двухкомнатную квартиру, прописали и устроили на работу мастером котельно—корпусного цеха судоремонтного завода им. Марти. А у тебя то как?

– Без изменений, – ответил Павел. – Часто вижу твоё потомство в садике. Твоя дочь вся в тебя, намедни насмешила. Медсестру в садике зовут Надежда Платоновна. А твоя дочь назвала её Одежда Панталоновна. А эта милая женщина, нахохлившись, сказала: – С этим милым народом не соскучишься.

– Да, вспомнил, хочу рассказать тебе, – встрепенулся Альберт. – Когда ехали обратно мой шурин отхохмил. Понимаешь? Сидит дама супротив в автобусе и всё время жуёт что-то. Жора сделал вид, что рассматривает что-то под её ногами.

– И шо ви там смотрите? – спросила дама.

– Смотрю, какие у вас копыта, – ответил он. Она смутилась и срочно с возмущённым видом пересела.

Следующая встреча друзей состоялась лет пять спустя. Работники рыбной отрасли имеют характерную особенность – видеться не часто. А в Калининграде это обычное явление. Не зря же именно в Калининграде родилась песня Газманова: «ты рыбачка – я моряк, ты морячка – я рыбак, мы не встретимся никак…». Киров с Дергачёвым встретились на развилке улиц Портовой и Рабочей в Пионерском.