Крах лояльности

– Я согласен с ликвидацией экспериментального отделения, но Кокс должен остаться. Создайте отдел контроля, предназначенный для проверки лояльности исправленных преступников, и назначьте начальником Кокса.

– Хорошо, господин Куртис.

– Олле, надо вводить комплекс в штатную эксплуатацию. Через месяц буду на острове и проверю вашу работу. В частности, хочу посмотреть на преступников, которые захватили меня и пытались бежать за границу. Проведите коррекцию их психики, а Кокс проверит их лояльность.

В моём распоряжении был месяц, чтобы отладить технологию и организовать поточное исправление пациентов. Слабым местом оставалась коррекция психики. Эту проблему обсудил с научным руководителем Центра.

– Гарсия, используемое оборудование имеет низкую производительность. Его необходимо усовершенствовать для надёжной и безопасной обработки сотни пациентов в день. Что можно сделать за месяц?

– Немного. Чтобы увеличить производительность психокорректора нужно отказаться от детального сканирования поля пациента, обработки огромного массива полученных данных, формирования индивидуальной программы коррекции. Надо подготовить универсальную программу, которая будет приводить в соответствие с эталоном наиболее важные характеристики психики. Тогда задача упрощается. Кроме того, в психокорректоре можно создать несколько мест, на которых параллельно будет проводиться работа с несколькими пациентами. Все эти усовершенствования повысят производительность оборудования, но качество операции пострадает. Безопасность коррекции – самый больной вопрос. Сейчас мы можем проводить операцию только после укола Кокса, который приводит к тяжёлым побочным эффектам.

– Проблему с качеством операции можно решить. В контроллер лояльности придётся ввести автоматический режим параллельной проверки нескольких пациентов. Контроллер будет проверять только те характеристики, с которыми оперировала программа коррекции.

– Упрощённое исправление будет ненадёжным. Полагаю, что через год или раньше мозг восстановит изменённую информацию в поле, и примерный гражданин вступит в противоречие с режимом.

– Серьёзное опасение. Если выяснится, что тысячи исправленных преступников опять начали нарушать законы, то возникнет катастрофическая ситуация. К сожалению, другого варианта у нас нет.

– Господин Свенсон, я не хочу участвовать в опасной авантюре. Отпустите меня с Грейта. На моё место давно претендует Кокс. Пусть он попробует что-нибудь сделать.

– Хотите бросить меня в самый ответственный момент. Нет, дорогой научный руководитель, выпутываться из этого гиблого дела будем вместе. Мы любой ценой должны выполнить требования Куртиса и запустить комплекс в штатную эксплуатацию. Что делать потом, подумаем позже. Срочно запланируйте разработку документации и изготовление усовершенствованных психокорректора и контроллера лояльности. Я отберу среди пациентов группу отъявленных преступников, на которых и проверим работу доработанного комплекса. Времени мало, придётся трудиться напряжённо.

Гарсия меня не подвёл. Его учёные и инженеры работали по шестнадцать часов в сутки и оперативно подготовили необходимую документацию, по которой было доработано оборудование. Усовершенствованный комплекс испытали на группе пациентов, которые успешно выдержали контроль лояльности. Правда, многие из них жаловались на ухудшение здоровья. О результатах работы доложил Куртису. Он сообщил, что через несколько дней прибудет на Грейт.

Наступило время для решительных действий, и многое зависело от Гарсии и Кокса.

– Срочные дела завершены. Теперь можно поговорить о вашем желании разорвать контракт. Не передумали? – спросил я Гарсию.

– Я никогда не хотел работать по программе «Лояльность», но обстоятельства заставили.

– Скоро на Грейт пожалует советник, чтобы проверить нашу работу. В частности, он желает увидеть исправленных пациентов: Самойлова и Ренуа. Они будут проходить контроль лояльности у Кокса в присутствии Куртиса. До приезда советника надо выполнить коррекцию психики друзей. Операцию будете проводить вы, а наблюдать – Кокс. Теперь главное: психика и здоровье Питера не должны пострадать. Вы меня поняли?

– Да, но Кокса обмануть невозможно.

– Кокса я беру на себя, остальное в ваших руках. Если сделаете, как я хочу, то отпущу на свободу. Договорились?

– Да.

Затем я встретился с бдительным и несговорчивым контролёром.

– Кокс, вы безусловно знаете, что скоро прибудет советник. Два исправленных пациента будут проходить контроль лояльности в вашем отделе.

– Вы говорите о Самойлове и Ренуа? Эти бандиты чуть не угробили господина Куртиса.

– Да, о них. Есть предложение: вы получите должность научного руководителя, если выполните одно условие.

– Как интересно. Что же я должен сделать?

– Пустячок: обмануть любимого патрона. Нужно, сымитировать контроль и доложить Куртису, что Самойлов и Ренуа удовлетворяют требованиям лояльности.

– Толкаете на должностное преступление. Вот расскажу о нашем разговоре советнику, и, возможно, займу ваше место.

– Наивный человек, кто вам поверит. Если проверка провалится, то виноватым будете вы.

– Почему?

– Очень просто. Вы будете контролировать коррекцию психики пациентов и проводить проверку их лояльности. Не рекомендую конфликтовать со мной.

– Пытаетесь запугать? Вы хотите подставить меня, а потом уволить, как провинившегося сотрудника.

– Советую хорошенько подумать, чтобы позже не пожалеть об упущенной возможности.

За день до прибытия Куртиса я назначил операцию Самойлову и Ренуа. Когда охранники доставили пациентов в клинику, я убрал оттуда Кокса, чтобы он не мешал Гарсии.

– Вы специально оставили Гарсию без моего присмотра, чтобы он мог мухлевать, – возмущался Кокс.

Я отвёл его в свой кабинет и, не торопясь, говорил о приёме высокопоставленного начальника, подготовке доклада о результатах доработки исправительного комплекса Грейта, организации проверки лояльности пациентов. Кокс злился, пыхтел, сопел, но вынужден был слушать. Я отпустил его перед окончанием операции. Кокс подскочил, как ужаленный, и помчался в кабинет психокоррекции, но было поздно. Гарсия сделал то, что я требовал. Эту партию прислужник Куртиса проиграл безоговорочно.

На следующий день остров обезлюдел, только охранники и роботы дежурили около объектов инфраструктуры. Сотрудники Центра и клиники находились на рабочих местах, а пациенты сидели в гостинице. Советника встретил почётный караул, выстроенный рядом с вертолётной площадкой.

– Вижу, Олле, вы учли свои ошибки, – похвалил Куртис. – У меня мало времени. Показывайте, что сделали.

Я рассказал об усовершенствовании психокорректора и контроллера лояльности, о возможности поточного исправления преступников. Советник сиял от удовольствия. После короткого перерыва мы приступили к проверке лояльности Самойлова и Ренуа. Теперь всё зависело от выбора, сделанного Коксом. Он колебался, пока не понял, что моё положение основательное и устойчивое, и вряд ли советник поверит ему. Когда бледный Кокс дрожащим голосом объявил, что пациенты выдержали контроль, стало понятно, что он предал хозяина. Друзья были признаны свободными лояльными гражданами. Через два дня на обзорном экране системы слежения я наблюдал, как Питер, Поль и Гарсия отбыли на материк. Для них кошмар благополучно закончился.

Довольный Куртис улетел докладывать руководству о запуске исправительного комплекса Грейта. Я поздравил Кокса с повышением.

– Я выполнил своё обещание: приказом, согласованным с советником, вы назначены научным руководителем Центра изучения мозга. Иногда бывает выгодно поменять хозяина, – не удержался я и нажал на болевую точку предателя.

– Не радуйтесь, Свенсон, я найду способ отомстить вам, – злобная усмешка промелькнула на лице Кокса.

– Сначала хорошо подумайте. Ваш преступный обман Миних детально зарегистрировал. Если эти материалы окажутся у Куртиса, то на вашей карьере можно поставить жирный крест.

– Как чувствовал, что подставите меня и будете держать на крючке.

– С такими скользкими типами по-другому нельзя. Впрочем, можете не беспокоиться. Будете хорошо работать и выполнять мои указания, никто не узнает о ваших грехах.

Через неделю позвонил советник.

– Олле, ваш самоотверженный труд по созданию исправительного комплекса Грейта высоко оценён. Вы награждены орденом «За выдающиеся заслуги». Поздравляю.

– Спасибо. У меня есть просьба, которая вам может показаться странной.

– Говорите.

– Я хотел бы закончить работу на Грейте, отдохнуть и заняться своими семейными делами.

– Честно говоря, я ожидал услышать что-то такое. Безусловно, вы переросли комендантскую должность. Впереди на Грейте однообразная работа по сложившейся технологии. Вам нужно новое масштабное дело с массой нерешённых проблем. Ну, хорошо, можете отдохнуть пару месяцев. Я подумаю, где использовать ваш организаторский талант. Кого рекомендуете себе на замену?

– Миниха, начальника охраны Грейта. Он не специалист в нейробиологии, в теории информационных полей, но прекрасный руководитель. Пусть Кокс занимается исправлением преступников, а Миних – хозяйственными делами.

– Хорошо, отдыхайте.

Перед отбытием с острова встретился с Минихом.

– Жалко с тобой расставаться, – признался ему. – Ты всегда был верным и умелым помощником. Я закончил работу и покидаю Грейт. Ты назначен комендантом. Приказ, подписанный Куртисом, находится в системе электронного документооборота.

– Что случилось, Олле?

– Устал я от жестокости, несправедливости и чуть не потерял дочь. Всю жизнь стремился к высокому общественному положению, хотел войти в круг элиты и ради этого жертвовал принципами морали, творил неправедные дела. Стечение обстоятельств заставило взглянуть на окружающую действительность с другой стороны.

– Что собираешься делать?

– Хочу купить домик где-нибудь в сельской местности и отдохнуть.

– Если понадобится помощь, сообщи.

– Спасибо.

После разговора мы обошли остров и обсудили проблемы, которыми придётся заниматься Миниху. Потом спустились к бухте. На причале меня ожидал корабль. Как только вступил на его борт, он отчалил и издал протяжный гудок.

Начало свободной жизни провёл в давно пустовавшей городской квартире. В глобальной сети подобрал подходящий дом в глухой глубинке, нанял агента по недвижимости. Он помог мне оформить покупку. Дом требовал ремонта, и им занялась местная строительная фирма. Через месяц я переселился из шумного и многолюдного города в спокойную провинцию с размеренной жизнью, нетронутой природой и простыми доброжелательными жителями. Первую неделю бесцельно бродил по окрестностям, наслаждался свободой и размышлял о своей деятельности на Грейте, конфликте с Алис, бунте пациентов, благородном Питере. По вечерам меня одолевала жуткая тоска, и я понял, что жить так нельзя. Нужно отвлекающее интересное занятие. В молодые годы я увлекался цифровой живописью. Друзья и знакомые хвалили. Позже появились другие интересы, и юношеское увлечение забылось. Теперь оно весьма пригодилось. Я приобрёл производительный компьютер, графические программы и начал творить. Поначалу получалось примитивно и бездарно. Руки не слушались, старые навыки казались потерянными. Но постепенно положение изменилось в лучшую сторону. Я помещал свои творения на порталах любителей цифровой живописи и получал хорошие отклики.

Прошло три месяца, а Куртис обо мне так и не вспомнил. Видимо, нашёл более способных и энергичных помощников. Впрочем, я не хотел ввязываться в очередное паскудное дело, а других у советника не было. Алис пропала в бескрайней России и упорно молчала. Я пытался дозвониться до неё, но каждый раз получал сообщение: «Абонент недоступен». В провинциальной тиши я оказался отрезанным от внешнего мира, который суетился, спешил, радовался, ненавидел и ничего не хотел знать о моём существовании. Блокаду прорвал звонок Миниха.

– Привет, Олле. Как поживаешь?

– Купил домик в провинции. Здесь тихо, спокойно, красиво и скучно. Чтобы отвлечься, занялся цифровой живописью. А как дела на Грейте?

– У нас приключился скандал. Некоторые преступники, прошедшие исправление, занялись прежней незаконной деятельностью. Среди них Ренуа, друг Питера Самойлова. Он опубликовал в глобальной сети статью, где рассказал о своём пребывании на острове, жестоких экспериментах на людях и призвал выразить недоверие правительству. Ранее молчавшая общественность возмутилась. Куртис подвергся суровой критике главы правительства. Его положение пошатнулось. На остров прибыла комиссия разбираться с работой исправительного комплекса. Мне претензий не предъявляли, поскольку хозяйственные объекты исправно функционируют, а Кокса допрашивают с утра до ночи.

– Теперь понятно, почему советник забыл обо мне. Что будет с комплексом Грейта?

– Ходят слухи, что его переоборудуют для лечения психических расстройств у обычных больных.

– Правильный выход.

– Что известно о дочери? Алис вышла замуж за Питера? Они уехали в Россию7

– Сам хочу об этом узнать. Алис молчит, а я не могу до неё дозвониться. Почему она так поступает? Что делать, не представляю.

– Она не могла вычеркнуть тебя из своей жизни. Случилось что-то непредвиденное. Хорошо бы найти борца за справедливость Ренуа. Он наверняка поддерживает связь с другом. Но Поль скрывается от полиции. Отыскать его проблематично. В своей статье он привёл адрес электронной почты для отзывов. Попробуй им воспользоваться.

– Благодарю за подсказку.

– Желаю успехов.

После разговора с Минихом нашёл статью Ренуа, написал и отправил следующее послание: «Здравствуй, Поль. Надеюсь, что ты не забыл человека, который помог тебе и другу в трудный момент. Друг уехал в далёкую северную страну. Мне нужно его отыскать. Если располагаешь его адресом, то, пожалуйста, сообщи».

Потянулись длинные дни ожидания. Я постоянно заглядывал в электронную почту, но ответа от Ренуа не обнаруживал. Наконец пришла короткая весточка с адресом Питера. «Надо ехать в Россию», – сразу решил я. Алис и Питер обосновались в старинном русском городе. Я купил туристический тур, оформил необходимые документы и отправился в путешествие.

Тур проходил по известным русским городам. Когда туристическая группа прибыла в нужное место, я отказался от осмотра достопримечательностей и отправился по адресу, полученному от Ренуа. Такси долго петляло по запутанному лабиринту улиц, пока не остановилось около старомодного дома. Поднялся на лифте, подошёл к двери, поднёс палец к кнопке звонка и замер в нерешительности. «Тебя здесь не ждут, ты нежеланный гость», – промелькнула горестная мысль. Из лифта вышла пожилая женщина и, посмотрев на меня, что-то сказала по-русски, вероятно: «Они дома, звоните смелее». Я нажал кнопку, и через несколько секунд дверь открыл Питер.

– Господин Свенсон, какая неожиданная встреча, – удивился он. – Впрочем, проходите, мы собрались обедать.

– Папа, как здорово, что ты приехал, – на моей шеи повисла Алис, выскочившая из-за спины высокого Питера. – Заходи, раздевайся.

Я снял плащ, ботинки, надел принесённые мне тапочки и проследовал за дочкой в столовую.

– Спасибо за приглашение, но я уже пообедал. Приехал в Россию по туристическому туру. Он проходит по старинным русским городам. Захотелось проведать вас, – сообщил я.

– Как вы нашли нас? – поинтересовался Питер.

– Помог ваш друг Ренуа. Я пытался дозвониться до Алис, но безрезультатно. Пришлось действовать обходным путём. Поль опубликовал статью о своём пребывании в исправительном комплексе Грейта, которая наделала много шума. В конце статьи он указал адрес электронной почты. Я воспользовался им и узнал, где вы живёте.

– Отец, по пути в Россию я потеряла коммуникатор с адресной книгой, поэтому мы не смогли общаться, – объяснила Алис. – Надеюсь, что ты не подумал обо мне плохо?

– Нет, конечно, – успокоил её. – Алис, расскажи, как вы устроились здесь.

– Мы официально оформили свои отношения. Питер нашёл работу по специальности и хорошо зарабатывает. Купили эту квартиру. За городом приобрели садовый участок с домом. Там живёт мама Питера, а мы навещаем её по выходным дням. Я упорно изучаю русский язык, без знания которого трудно найти работу. А у тебя всё по-прежнему?

– Я уволился с Грейта и превратился в обычного пенсионера. В провинции купил дом, где наслаждаюсь свободой, красивой природой, чистым воздухом, сонной тишиной. Чтобы избавится от ностальгии по счастливым временам, вспомнил о прежнем увлечении и занялся цифровой живописью. Свои картины размещаю в сети на специализированном портале. Там же общаюсь с другими художниками. Потихоньку привыкаю к новому образу жизни.

– А что происходит на Грейте? – спросил Питер.

– Программа «Лояльность», которую курировал советник Куртис, провалилась. Комплекс Грейта не смог проводить массовое исправление преступников. После сдачи его в штатную эксплуатацию пациенты, признанные лояльными и выпущенные на свободу, возвращались к преступной деятельности. Обстановку подогрела статья Ренуа, в которой он призвал народ выразить недоверие правительству. Общественность возмутилась, потребовалось наказать кого-то. На остров отправилась комиссия искать виновных. Первым кандидатом оказался Кокс, теперешний научный руководитель Центра изучения мозга. За ним мог последовать Гарсия, вовремя уехавший из страны. Могли прицепиться ко мне, но помешал орден «За выдающиеся заслуги», которым меня наградили.

– Почему вы уволились с Грейта? Предвидели его крах? – прицепился ко мне Питер.

– Причин несколько. Для эффективного воздействия на психику человека нужны дополнительные исследования, а Куртис торопил и не хотел ждать. Твой отец боялся, что его теорию используют для поддержки тоталитарного государства, и сведения о ней надёжно спрятал. Превращение преступников в нормальных людей – неплохая идея, но её реализация была порочной. При работе на Грейте произошла череда непредвиденных событий: отказ Георгия Самойлова от работы на острове, неспособность Гарсии разработать эффективную технологию по коррекции психики, попадание в ряды преступников обычных граждан, вовлечение Алис в конфликт, восстание пациентов, нереальные требования Куртиса, обман советника ради спасения тебя и Ренуа. Не дожидаясь окончательного провала, я уволился с Грейта.

– Я думаю, что Куртис выкрутится из скандала, а вас объявят главным виновным. Не советую, господин Свенсон, возвращаться домой. Оставайтесь в России, я помогу обустроиться на новом месте, – предложил Питер.

– В самом деле, отец, оставайся, – подхватила Алис.

– Спасибо за предложение, но в России мне делать нечего. За себя я смогу постоять.

– Ты очень рискуешь. Я буду переживать, – забеспокоилась дочка.

– Рад, что у вас всё в порядке. Теперь я могу спокойно вернуться домой.

Я попрощался и отправился на вокзал. Город был последним пунктом туристического маршрута. Скоро я оказался в своей спокойной и размеренной провинции. Спало нервное напряжение, вызванное неопределённостью положения Алис и Питера. Я бродил по окрестностям и анализировал впечатления о далёкой и огромной России, о встречи с молодожёнами и разговоре с ними. Меланхолическое настроения пропало, когда рядом с домом опустился вертолёт. Из него вышли Миних и два охранника

– Привет, Олле, – поздоровался Миних. – У меня неприятная новость: тебя хочет допросить комиссия, работающая на Грейте. Дело может закончиться арестом.

– Я допускал подобное развитие событий, когда возвращался из России.

– Может быть тебе прикинуться больным. Я вызову врача и договорюсь с ним.

– Спасибо, друг, но бегать и прятаться от властей не собираюсь. Полетели.

Через час я уже стоял перед следователями, удобно расположившимися в мягких креслах.

– Олле Свенсон, сейчас вы будете допрошены по делу об исправительном комплексе Грейта, – сообщил мне председатель комиссии. – Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Вы руководили подготовкой технологии исправления преступников, строительством, испытанием, усовершенствованием и вводом в эксплуатацию комплекса Грейта. На эти работы потрачены огромные деньги из бюджета. Лично вы награждены орденом «За выдающиеся заслуги». В результате государство получило дорогостоящее уникальное оборудование, неспособное выполнять требуемые функции. Как вы это объясните?

– Коррекция психики преступников базировалась на теории информационного поля человека, которую разработал русский учёный Самойлов. Я очень надеялся на его помощь при создании исправительного комплекса. Однако, узнав истинное назначение комплекса, он отказался от дальнейшего сотрудничества и скрыл от нас свои достижения. Учёные Центра изучения мозга под руководством Гарсии не оправдали моего доверия. Подготовленная ими технология исправления имела массу ограничений. Я неоднократно просил советника Куртиса о проведении дополнительных исследованиях, но он, ссылаясь на недовольство правительственных чиновников, торопил и требовал практических результатов. Чтобы оттянуть ввод комплекса в штатную эксплуатации, пришлось прибегать к всевозможным ухищрениям. В конце концов, советнику надоели наши доработки и усовершенствования. Он потребовал организовать на Грейте массовое поточное исправление преступников. Пришлось резко упростить операции коррекции психики и контроля лояльности. При этом пострадало их качество. Некоторые исправленные преступники, выпущенные на свободу, через некоторое время принялись за старые делишки.

– Итак, в провале работы вы считаете виноватыми русского учёного Самойлова, советника Куртиса и руководителя Центра изучения мозга Гарсию?

– Каждый из них внёс негативный вклад, но все действовали, исходя из лучших побуждений.

– Лихо закрутили, Свенсон. Комиссия считает, что вы, как руководитель проекта, не смогли подобрать нужных исполнителей и организовать их эффективную работу. Это и есть главная причина провала. Мало того, вы ввели в заблуждение советника Куртиса, проведя ложную сдачу комплекса в штатную эксплуатацию и за эту аферу умудрились получить высокую награду. У вас есть возражения по существу?

– Говорить больше не имеет смысла, ведь вы всё решили.

– Подводим итог. Гражданин Свенсон, вы признаны виновным. Наказание вам определит суд. Охрана. Уведите подсудимого.

Охранник проводил меня в южную часть острова, где находился изолятор, открыл массивную дверь и пригласил: «Располагайтесь, господин Свенсон, на любом месте. Сегодня вы единственный посетитель». В просторной камере находились двухярусные кровати, тумбочки, столы, скамейки, туалет и умывальник. Здесь поддерживались необычные чистота и образцовый порядок, но неистребимый тюремный запах и тоскливый полумрак вызывали раздражение. Я бросил вещи на тумбочку и рухнул на первую попавшуюся кровать. В голове крутились грустные мысли: зря не послушал Питера и понадеялся на свою правоту и заслуги. Здесь никакие разумные доводы, неоспоримые факты, а тем более былые заслуги ничего не стоят. У кого больше власти, тот и прав. Придётся расплачиваться за свою наивность.

Постепенно я успокоился, расслабился и заснул. Проснулся среди ночи от могучего толчка. Подумал, что меня пытались сбросить с кровати, но в изоляторе никого не было. Через десять минут ощутил новый и более сильный толчок. Двухярусные кровати покачнулись, но устояли. Это было похоже на землетрясение или на пробуждение давно умолкнувшего вулкана. Для безопасности отошёл в свободную зону камеры. После третьего точка кровати рухнули на пол, на стенах образовались глубокие трещины. Я стучал в дверь и требовал выпустить, но реакции не последовало. Четвёртый толчок надломил несущую балку, которая грозила обрушением потолка. Оставалось жить последние минуты. Какая глупая смерть. В этот отчаянный момент дверь распахнулась.

– Олле, быстрее, – скомандовал Миних.

Мы выбежали из изолятора и устремились к посадочной площадке, на которой стоял готовый взлететь вертолёт. Через минуту я рассматривал из иллюминатора остров, сотрясаемый новыми точками. Рассветало. Огромные волны разбегались от Грейта по сторонам, пытаясь догнать переполненный сотрудниками и пациентами корабль, мчавшийся к материку.

– Олле, я последний покинул остров, – сказал Миних. – Все подумают, что ты погиб под развалинами изолятора и искать не будут. Уезжай за границу.

Через час вертолёт опустился рядом с моим домом.

– Спасибо, друг, спас меня от верной смерти. Ещё мгновение, и я остался бы лежать в изоляторе, придавленный балками и остатками потолка. Ты, безусловно, прав: надо срочно бежать отсюда. Соберу вещи и поеду искать новое пристанище, где можно провести остаток жизни.