скачать книгу бесплатно
Размышляю о «Гиббоне». Пожалуй, недельный перерыв, чтобы закончить статью, пришелся бы весьма кстати. Не думаю, что буду особенно обращать внимание на то, как обо мне судачат; жду конца следующей недели; к тому времени все рецензии уже выйдут и забудутся, а потом, даст Бог, мы приедем сюда на 10 спокойных дней на Пасху. Мы вполне достаточно выполнили свой долг перед семьей и обществом.
* Кажется, 5300 экземпляров продано по предзаказу.
17 марта, среда.
Вчера коммунистическая пресса начала свое подтрунивание. Джон Брофи[353 - Джон Брофи (1899–1965) – британский солдат, журналист и писатель. Рецензия Брофи на роман «Годы» и другие книги вышла в «Daily Telegraph» от 16 марта 1937 года; в ней он пишет: «Работам миссис Вулф, кажется, не хватает живости и всплеска истинного творчества. Данная работа заслуживает уважения… Но все персонажи… приглушены и скрыты от читателя культурной, но бесчувственной наблюдательностью автора».] в «Daily Telegraph» – банальная слабая книга среднего класса. Да будет так. Это насмешка уже забыта. Но я слишком устала, чтобы взяться за главу «Трех гиней» о профессионалах, поэтому пишу здесь. Вчера у нас обедал Бакстон[354 - Чарльз Роден Бакстон (1875–1942) – филантроп и радикальный политик-лейборист. ЛВ описал его как «либерала-нонконформиста XIX века в лучшем смысле этого слова», который «никогда не чувствовал себя как дома в лейбористской партии XX века» (см. ЛВ-IV).], который никогда не слышал ни обо мне, ни о моих мучениях; потом я надела свою новую шерстяную накидку и прошлась под дождем по всему Гайд-парку, теперь розовому от трибун для коронации. Сегодня утром сообщают о смерти Остина Чемберлена[355 - Джозеф Остин Чемберлен (1863–1937) – английский государственный и политический деятель, сын Джозефа Чемберлена. ВВ познакомилась с ним еще в юности, когда Джордж Дакворт бесплатно стажировался у него личным секретарем. Чемберлен умер 16 марта.], а у меня выходной. Надеюсь, рецензий не будет. Л. сильно раздражен; пойдет к Хенсману. Нет, не могу я писать; думаю, не взглянуть ли мне еще раз на своего «Гиббона»? Очень мудро было освободить эту неделю от дел, если не считать завтрашнего визита к настойчивому Хейворду[356 - Джон Деви Хейворд (1905–1965) – английский редактор, критик и библиофил; близкий друг Т.С. Элиота. ВВ познакомилась с ним в 1925 году, когда он заканчивал обучение в Кембридже и уже страдал от мышечной дистрофии.]. Но мы знаем, что «Spectator»[357 - Британский еженедельный консервативный журнал, основанный в 1828 году.] отведет роману «Годы» целую страницу, а «Evening Standard»[358 - Британская ежедневная вечерняя газета, издающаяся в Лондоне с 1827 года.] – две колонки; Дезмонд обещает две колонки в воскресенье, а в пятницу выйдет NSN, так что покой мне пока только снится. Нет, всерьез я больше не переживаю, ведь есть всего два вида критики: коммунистическая и свободная. Какой ужас, если бы существовала только одна. А так меня обсуждают (как обычно), и никто пока не видит сути – моей точки зрения.
19 марта, пятница.
Это один из самых странных моих опытов: почти все называют «Годы» шедевром. Например, в «Times». Банни и другие*. Говард Спринг[359 - Говард Спринг (1889–1965) – валлийский писатель и журналист. Рецензия Спринга вышла в «Evening Standard» от 18 марта; Дэвида Гарнетта – в NSN от 20 марта; а некий Д.С. в колонке «Книги недели» в «Times» от 19 марта написал: «В более суровые времена эту книгу можно было бы назвать шедевром. Десять лет назад в романе “На маяк” миссис Вулф показала, что она способна дать читателям, своим поклонникам и не только, – больше, чем любой другой современный романист. Она снова дает волю воображению, будоражит и вдохновляет его своей великолепной расчетливой и искусной прозой… Несравненно плодотворный роман миссис В…».]. Если бы еще неделю назад, не говоря уже о шести месяцах, кто-то сказал мне, что я напишу нечто подобное, я бы подскочила, как подстреленный заяц. Просто немыслимо! Хвалебный хор запел еще вчера; между прочим, я гуляла в районе Ковент-Гарден и наткнулась на собор Святого Павла; впервые была в КГ; услышала пение старой поденщицы, которая убирала стулья в предбаннике; затем пошла в «Burnet»[360 - Фирма «B. Burnet & Co», занимавшаяся изготовлением мебели и ее обивкой, находилась по адресу Гаррик-стрит 22 в Лондоне и имела репутацию производителя смелых ярких тканей, в том числе для театров.], выбрала материал; купила «Evening Standard» и читала похвалу в свой адрес, пока ехала в метро. Спокойное тихое чувство – слава; я уже закаленная и не думаю, что буду сильно трепетать. Сейчас я должна опять вернуться к «Трем гинеям».
Полагаю, только что пришел Хенсман – едва ли меня это расстраивает, ведь я не думаю, что раздражение вообще стоит того. К слову, мисс Стракан покрылась пятнами. Л. думает, что это из-за блох. Я слышала, как он сейчас говорил о них в офисе издательства. Я немного поработала над «Тремя гинеями», но не могу толком сосредоточиться и мысленно улетаю, потому что меня, без сомнения, хвалят.
Вчера у Хейворда мы услышали странную историю. Он живет на Бина-Гарденс; Бина – сокращение от Рубина[361 - Биографические сведения об архитекторе улицы и его дочери не найдены.], имени любимой дочери строителя. Он сидит скрючившись на треугольном стуле. Не может встать. У него комната нетворческого человека, слишком опрятная и аккуратная. Кэррингтон нарисовала ему книжный шкаф с книгами разного размера. Две стеклянные лошадки на викторианском столе из красного дерева; разрозненные цветы; блюдо с аккуратно разложенными фруктами. История о его домовладельце: он сидел в тюрьме за то, что писал непристойные письма девочкам в Родин[362 - Частная школа-пансион для девочек.], адресованные «старосте», из-за чего они попали к директрисе. Он сочинял их на кухне, пока миссис Бейкер [кухарка?] готовила ужин для Джона. Хейворд опросил жильцов и изложил факты. Ему нравилось рассказывать свою историю, отчасти чтобы произвести на меня впечатление, а отчасти, думаю, чтобы поглумиться над Драйденом[363 - Джон Драйден (1631–1700) – английский поэт, драматург, критик, баснописец, сделавший основным размером английской поэзии александрийский стих. Неизвестно, что именно имеет в виду ВВ под глумлением и редактурой.] и редактурой. Говорит, что от весны не ждет ничего, кроме фургона с мороженым «Wall’s»[364 - Бренд мороженого и замороженных десертов в Великобритании, принадлежащий компании «Unilever» и основанный в 1922 году.]. У него толстые мягкие красные губы, застывшие зеленые глаза и угловатые черты лица, как у цирковой мартышки. По мнению Тома, сказал он, англо-католики не могут, согласно церковным устоям, пользоваться противозачаточными средствами. Отсюда и непристойные письма, я полагаю. Еще одно перо в шляпе церкви Тома[365 - «Перо в шляпе» – английская идиоматическая фраза, которая, как считается, произошла от распространенного в некоторых культурах обычая воина добавлять новое перо в свой головной убор за каждого убитого врага.]. Теперь я прокрадусь наверх и проверю, ушел ли Хеманс. Хочу пойти на Каледонский рынок и побаловать себя.
* Кое-что о шедевре и о том, что миссис В. со времен романа «На маяк» может дать нам больше, чем любой ныне живущий романист… Мол, поразительная плодовитость.
22 марта, понедельник.
Но я не пошла. Был дождь. А я, видимо, оставила свой зонт, в автобусе. Мозги устали – да, напряжение последней недели было слишком велико. Теперь я отдыхаю от рецензий до среды (когда выйдет «Listener»[366 - Еженедельный британский журнал Би-би-си, выходивший с 1929 по 1991 г.], а потом до воскресной статьи, над которой работает Дезмонд. «Три гинеи» задерживаются, а ведь мне не терпится высказаться. Описать ли мне старину Котелянского, с которым мы виделись вчера. Л. смотрел на телефон, думая, не сошел ли он с ума. К. «переболел». По-моему, просто муки одиночества. Успокоился. Угостил нас чаем на жестких стульях в подвале; оскорблял Оттолин и Марри[367 - Джон Миддлтон Марри (1889–1957) – второй муж Кэтрин Мэнсфилд, писатель, журналист, редактор, литературный критик, светило в том мире журналистики и пропаганды, который ВВ назвала «преисподней». Антипатия Котелянского к Марри проистекала из преданности его покойной жене, Кэтрин Мэнсфилд.]. Все, хватит на сегодня писанины.
25 марта, четверг.
Да, пролежала два дня и сегодня не могу писать. Но отдых божественный. Рецензий нет. В «Listener» ничего. И продажи отличные. Ажиотаж перед Пасхой – вчера было продано 280 штук. Несса к чаю. Но писать не буду – лишь подписываю книги и жду, когда высохнут чернила. Брюс Ричмонд попросил один экземпляр для больницы на Грейт-Ормонд-стрит. Лодочные гонки в 11:30. А завтра мы уезжаем. Никаких писем о романе «Годы», кроме одного от леди Саймон. Котелянский, Хейворд, Марджери Фрай – все хвалят «Годы». Больше пока никто не прочел и не высказался. Прекрасная погода: ясно и холодно. Герцогиня Бедфорд[368 - Мэри Дю Карруа Рассел, герцогиня Бедфордская (1865–1937) – британская летчица и орнитолог. 22 марта она совершала одиночный полет на восток; самолет разбился где-то с Северном море, а ее останки так никогда и не нашли.] пропала.
Четыре дня подряд, начиная с 21 марта, Леонард отмечал в своем дневнике головную боль у Вирджинии. В четверг, 25 марта, Вулфы поехали в Родмелл на Пасху и оставались там до воскресенья, 4 апреля.
27 марта, суббота.
Нет, я не собираюсь причесывать «Гиббона», то есть сокращать его на тысячу слов. Слишком уж много требуется шестеренок, а мозги не работают. Просто пишу здесь, у камина, холодным, но солнечным пасхальным утром; внезапные лучи солнца, россыпь снега на холмах; внезапные бури, чернильно-черные тучи с щупальцами, как у осьминога, давящие; и грачи, суетящиеся и каркающие на вязах. Что касается красоты, то ее, как я всегда говорю, прогуливаясь по террасе после завтрака, слишком много для одной пары глаз. Достаточно, чтобы осчастливить все население, если бы только оно увидело это. Любопытное сочетание нашего сада с соседней церковью и ее крестом, черным на фоне Эшемского холма. Все это элементы английской жизни, случайно собранные в одном месте. Мы приехали в четверг; в Лондоне была суматоха, всюду машины; вчера наконец-то наступила полная свобода от телефона и рецензий, никто не звонил. Я начала читать «Лорда Ормонта и его Аминту»[369 - Роман (1894) Джорджа Мередита.] и нашла роман таким насыщенным, таким запутанным, таким живым и сильным после всей той бледной беллетристики, к которой я привыкла, что у меня, увы, снова возникло желание писать художественную прозу. Мередит недооценен. Мне нравится его стремление уйти от обычной прозы. К тому же у него есть и юмор, и некоторая проницательность – больше, чем ему сейчас приписывают. Читаю и Гиббона. В общем, есть что почитать, но писать больше не могу – опять напряжение и пульсация в затылке.
28 марта, воскресенье.
И снова я испытываю легкий трепет при звоне проклятых христианских колоколов – впрочем, каким бы приглушенным ни стал их звук в Родмелле за 500 с лишним лет, я не могу испытывать к ним сильной неприязни. Утро как будто июньское. Камин и июньское утро. Рецензии Дезмонда нет – дамоклов меч. Л. считает, что он завидует. Я так не думаю – подозреваю скорее легкое недоумение. Звонит Квентин. Л. пойдет на чай. Я не пойду. Погружусь в мечты. Вот будет удача, если мне удастся поймать нужную волну! Помню, как читала «Отелло»[370 - Трагедийная пьеса Уильяма Шекспира. См. ВВ-Д-I, 3 января 1918 г.] в Эшеме, как сидела там в саду, такая одухотворенная.
Вчера звонил репортер из «New York Times» – сказали ему, что он, если хочет, может полюбоваться домом 52 [Тависток-сквер] снаружи. В 16:30, когда я кипятила чайник, подъехал огромный черный «Daimler»[371 - «Daimler Motor Company» – британская автомобильная компания.]. Затем в саду появился маленький щеголеватый человек в твидовом пальто. Я дошла до гостиной и увидела, что он стоит и оглядывается. Л. его не заметил. Он был занят в саду с Перси[372 - Перси Бартоломью – садовник Вулфов с 1928 года.]. Тогда я все поняла. Он стоял с зеленой записной книжкой, оглядывался и что-то записывал. Я пригнулась, чтобы он меня не заметил. Наконец Л. заметил его. «Нет, миссис В. не нужна такая публичность». Я пришла в ярость. Какой-то жук ползет по мне, а прихлопнуть его нельзя. Жук убрал записи. Л. вежливо проводил мужчину обратно к машине, в которой сидела его жена. Хороший же путь они проделали из Лондона – жуки приползают, подкрадываются и делают записи[373 - О дальнейшей реакции ВВ на это вторжение см. КБ-II, Приложение 2.].
29 марта, понедельник.
Страдания идут своим обычным чередом – с утра сонливость и вялость. И нет ничего, что могло бы меня взбодрить. Вчера я много читала Уайта[374 - Гилберт Уайт (1720–1793) – английский исследователь, священник, натуралист и орнитолог. Известен своими исследованиями естественной истории и древностей Селборна (деревня в графстве Хэмпшир).] о Селборне и «Лондонского шпиона»[375 - Периодическое издание английского писателя-сатирика и публициста Эдварда Уорда (1667–1731), выходившее ежемесячно с 1698 года, проливающее свет на жизнь лондонских кофеен и таверн того периода, а позже (1703) опубликованное в виде книги.]. Очень холодная ночь. Нет, вряд ли это стоит записывать. Вчера мужчина в пальто делал заметки в поле, а потом кто-то стучал в дверь. Я сидела тихо. Л. был в Чарльстоне. Джулиан, по его словам, очень подавлен. Сегодня Этель Смит пишет, что прочла «Годы», но не будет комментировать, пока не прочтет еще раз. Полагаю, ей не понравилось. Что ж, она заглянет в среду. Нет. Моя стратегия – залечь на дно и не приглашать гостей до конца лета, хорошо устроиться, как медведь в берлоге. Мередит – влиятельный писатель; что будет, если противопоставить ему Генри Джеймса? Своего рода лекарственная смесь? А в Льюисе меня ждут книги: «Записные книжки» Саути[376 - Роберт Саути (1774–1843) – английский поэт романтик. «Записные книжки» в четырех томах были изданы посмертно в 1849–1851 гг. его зятем.]; «Листья травы»[377 - Поэтический сборник американского писателя Уолта Уитмена.]; «История» Кларендона[378 - Эдвард Хайд, 1-й граф Кларендон (1609–1674) – влиятельный советник английских королей Карла I и Карла II, лорд-канцлер в первые годы Реставрации Стюартов, тесть короля Якова II, дед двух английских королев; автор первой истории Английской революции в шести томах. Все упомянутые книги ВВ, вероятно, заказала по каталогу.] в шести томах – своего рода погружение во тьму, – все стоили от фунта до восьми.
30 марта, вторник.
Не стоит включать Шуберта[379 - Франц Петер Шуберт (1797–1828) – австрийский композитор, один из основоположников романтизма в музыке.], если знаешь, что Л. против шума. Да и не очень-то хочется. Холодный пасмурный день – самое то для чтения у камина. Вчера я прогулялась до моста [Саутхиз] и обратно через редколесье – словечко Гилберта Уайта. У него странные пропорции, из-за чего холмы кажутся величественными горами, черепаха – слоном, дуб – лесом и т.д. Приятный эффект, напоминающий замедленную съемку, – будто смотришь через увеличительное стекло. Все в 6 раз больше своего истинного размера. Величайшее удовольствие для читателя. Фразы четкие, словно звон колоколов. А ведь у него не было никаких научных инструментов – только глаза. Вопрос в том, когда и как внезапно развилась наука. XVIII век – это почти средневековье.
Этель звонит и говорит, что перечитала «Годы» под руководством мисс Хадсон[380 - Элис Хадсон (1877–1960) – политик, мэр Истборна в 1926–1928 и 1943–1945 гг. Она жила в отреставрированном и поместье XVII века Вуттон (Восточный Сассекс). ВВ однажды ездила к ней на чай вместе с Этель (см. ВВ-Д-IV, 12 сентября 1935 г.).] и уже не находит их невразумительными, а считает превосходными… Неужели хоть кто-то поверит? И все же я чувствую некоторое облегчение. Во-первых, это избавляет меня от необходимости спорить. Я принимаю что есть. Во-вторых, раз уж мисс Хадсон неожиданно получила удовольствие от книги, значит, «Годы» действительно будут хорошо продаваться. Сегодня наш последний день в уединении. Вечером могут доставить лондонскую почту. Квентин придет на ужин. Собрание Лейбористской партии; я даю голове отдохнуть, пока мы не вернемся. Но в четверг придется немного напрячься – весь путь до Минстеда и обратно пройдет в разговорах, но что тут поделаешь, когда умирает человек. Я имею в виду, что Джанет[381 - Джанет Элизабет Кейс (1863–1937) – историк античности, преподавательница греческого языка и защитница прав женщин, пацифистка. С 1902 года Джанет в течение нескольких лет преподавала греческий язык ВВ и стала ее близкой подругой. Джанет жила со своей сестрой Эмфи в Хампстеде, но из-за слабого здоровья ей пришлось переехать в деревню Минстед (графство Хэмпшир). Джанет медленно умирала от Базедовой болезни.] умирает. Как странно лежать здесь, спокойно созерцая отдаленный, но неизбежный конец, а Эмфи[382 - Евфимия Кейс – младшая сестра Джанет.] и вовсе за ним наблюдает. Но я склонна думать, что она по-своему тихонько счастлива, за исключением Эмфи, читая по привычке свои аннотированные издания Вордсворта[383 - Уильям Вордсворт (1770–1850) – английский поэт-романтик.] и Мередита. Кажется, именно их она читала вместе со мной в парке в Фирле 30 лет назад.
31 марта, среда.
Слава богу, сегодня мне лучше. Ясность и стабильность – я сейчас греюсь на солнышке у окна. Все равно не буду писать до понедельника. Утро словно июньское. Деревья издают странный шелест, как будто лопаются почки, трескаются ветки. Каркают грачи. Деревья еще голые и яркие. Вчера вечером пришли письма. Лорд Оливье[384 - Сидни Холдейн Оливье, 1-й барон Оливье (1859–1943) – британский государственный деятель, колониальный администратор и фабианский социалист.]: «Будучи не в духе и не в настроении браться за серьезные книги, я прочел “Годы”» – такая вот бессмыслица. Первые посетители – Хью[385 - Хью Сеймур Уолпол (1884–1941) – популярный романист и литератор. Он был предан ВВ и хотел сделать ее своим доверенным лицом даже в самых интимных вопросах; она же была с ним менее откровенна (см. КБ-II).]; вечеринка Салли Чилвер. Сегодня пришло уклончивое письмо от Спэрроу[386 - Джон Хэнбери Ангус Спэрроу (1906–1992) – английский академик, выпускник Оксфорда, барристер, коллекционер книг, член коллегии юристов «Chancery» с 1931 по 1939 г. Рецензия Спэрроу на роман «Годы» вышла в «Spectator» от 19 марта 1937 года: «[Миссис Вулф] не отступилась, но и не продвинулась вперед по пути своего развития. Она свернула в сторонку и написала обычную книгу».] и извинениями и просьбой не читать рецензию, которой он ей не гордится. Л. назвал его «мелкой свиньей». Этель увлечена Дотти. Да будет так. Квентин вчера вечером порадовал меня, похвалив «Годы» за поэтичность и назвав «На маяк» самым странным романом, который он когда-либо читал. Хорошая встреча. Мистер Мэйсер Райт[387 - Мэйсер Райт был местным организатором Бюро сельской промышленности.] принес каминные решетки и кочерги. Луи[388 - Луи Эверест (1912–1977) – кухарка-домработница. В 1929 году Вулфы купили коттедж в Родмелле для своей прислуги Энни Томсетт; в 1934 году она съехала и собиралась выйти замуж за Альберта Пенфолда, а ВВ дала объявление о поиске замены. Луи Эверест приступила к работе в августе и оставалась в качестве работницы до самой смерти ЛВ в 1969 году.] в восторге. Очевидно, что писать я не могу. Рука отказывается держать ручку.
2 апреля, пятница.
Сама себе удивляюсь! Сегодня я вполне сосредоточена и бодра, мысли льются через край, потому что в пятницу Эдвин Мюир[389 - Эдвин Мюир (1887–1959) – поэт, литературный критик и переводчик. ЛВ печатал его стихи в «Hogarth Press» в 1925–1926 гг., а также нанял Мюира в качестве рецензента N&A, где впервые была опубликована серия его статей, посвященных современным писателям. Рецензия Мюира на роман «Годы» вышла в «Listener» от 31 марта 1937 года.] в «Listener» и Скотт Джеймс[390 - Рольф Арнольд Скотт-Джеймс (1878–1959) – британский журналист, редактор и литературный критик. Его рецензия на роман «Годы» вышла в апрельском номере журнала «London Mercury» (редактором которого он был): «Миссис Вулф не избежала в своем полотне ощущения мрачности и фатальности, какими бы яркими ни были нити, из которых сплетен узор…».] в «Life & Letters»[391 - Английский литературный журнал, выходивший с июня 1928-го по апрель 1935 года.] так чертовски расстроили меня, отвесив свои пощечины. Оба они знатно унизили меня: Э.М. сказал, что «Годы» мертвы и разочаровывают, – то же самое, в сущности, сделал и С. Джеймс. Свет померк; меня прибило к земле. Мертв и разочаровывает – значит, меня раскусили, и эта одиозная мешанина, которую я назвала книгой, оказалась сущим провалом, – впрочем, так я и думала. Нет в ней жизни. Она гораздо хуже горькой правды и яркой оригинальности мисс Комптон-Бернетт[392 - Дама Айви Комптон-Бернетт (1884–1969) – британская писательница, в творчестве которой основной тематикой выступала борьба за власть в неблагополучных эдвардианских семьях высшего среднего класса. Ее 7-й роман «Дочери и сыновья» как раз вышел в 1937 году.]. Эта боль разбудила меня в четыре утра, и я сильно переживала. Весь день, пока я ехала к Джанет и обратно, прошел как в тумане. Но около семи он развеялся. В «Empire Review»[393 - Малоизвестный политический ежемесячник. Рецензия не найдена.] была хорошая рецензия в четыре строки. Лучшая из моих книг – помогло ли это? Нет, не думаю. Но восторг от того, что по тебе проехались, вполне реален. По какой-то причине я чувствую себя бодрой; веселой; возбужденной; боевитой – даже больше, чем от похвалы. Конечно, мне было приятно услышать от Л., что никто из наших друзей не читает «Listener». В любом случае мое настроение поднялось, стало спокойным и ровным, а я снова почувствовала себя неуязвимой, твердо стоящей на ногах, бойцом.
Мне никто не писал. Итак, я чувствую, что пощечины закончились и можно начать все сначала. Остался только Дезмонд, если, конечно, он приедет, а потом – абсолютная свобода.
Очень интересный визит к Джанет [и Эмфи]. Обе они настолько бодры, веселы и даже очаровательны, насколько это возможно. Джанет округлилась и похорошела, с красивым… Позвонили Кейнсы – Мейнард читает «Годы» и полон энтузиазма. Что ж, это радует… А главное, дает больше шансов «Трем гинеям». Сейчас я готовлю свою радиопередачу, дату выхода которой мы пытались перенести, но вернемся к Джанет и Эмфи. Маленький солнечный домик с соломенной крышей, полный красивой мебели. У Эмфи так горят глаза, словно она всегда жила своей жизнью. Э. совершенно непринужденна; разговорчива; человечна; непосредственна. Порхает, как обычно, из комнаты в комнату, и перебивает, вольная птица; один глаз слезится, но никакого уныния – неподдельное веселье и радость. Джанет, видимо, и правда умирает, но они не знают, как долго она еще протянет. «Какая скука, – говорит она, – подхватить эту заразу как раз в тот момент, когда мы планировали провести приятную старость вместе. Мы столько всего хотели сделать». Они собирались поехать в Голландию и посмотреть на птиц. И это не было позерством; никакой скованности; все очень естественно. Мы немного поговорили с Джанет, потом с Э. Последняя сказала, что не верит, будто смерть кладет всему конец: «Что такое 70 лет? Так мало – так мало. Для чего все это, спрашиваю я себя, если на этом все закончится. О нет, мы продолжим жить – я уверена. Иначе и быть не может – как бессмысленно… – говоря это, она опирается локтем в сером джемпере на край стола; стекает слеза. – Джанет в это не верит – она не ходит в церковь. А я хожу. Я только посмотрю, готова ли она принять тебя. Да, мы всегда были бедны. Но потом приняли решение отказаться от походов в театр и лишней одежды. Мы хорошо питались: мама всегда говорила, что по молодости это особенно важно, – а потом нам приходилось зарабатывать на жизнь. Это было так здорово – знакомиться с интересными людьми. Очень немногим девушкам в наше время приходилось работать».
Немного посплетничали с Джанет, ибо времени было мало, о прошлом и настоящем; о ее вере, благодаря книге Херда[394 - Генри Фицджеральд Херд (1889–1971) – американский историк, писатель, лектор и философ британского происхождения, которого Э.М. Форстер назвал «одним из самых проницательных умов Англии». Он был другом Гарольда Николсона, мужа Виты. Джанет Кейс, вероятно, ссылается на его книгу (1931) «Социальная сущность религии».], в некую общую жизнь, а не в индивидуальную. Какое-то мистическое выживание. Молодежь хочет этого. Никакой религии. Кэтрин Асквит[395 - Кэтрин Фрэнсис Асквит, урожденная Хорнер (1885–1976), – английская землевладелица и меценатка, вдова Рэймонда Асквита, старшего сына премьер-министра Г.Г. Асквита.] зовет в гости, но я сомневаюсь, что она готова к визитам. Я вполне счастлива; есть некоторый дискомфорт; не могу сидеть или гулять.
Странный переход от мысли о том, насколько я плохая писательница (после Мюира), к представлению о себе как о великой писательнице (после Мейнарда). В общем, быть плохой означает большее чувство свободы, но не славы. Разница между тем, чтобы прислониться спиной к стене и беззаботно парить над своими владениями… Парить над владениями – каково это? – самая звучная поэтическая строка[396 - ВВ цитирует строчку из стихотворения (1757) Томаса Грея «Прогресс поэзии».].
3 апреля, суббота.
Теперь мне предстоит выступить в эфире 29-го числа. Речь пойдет о следующем: слова не могут быть ремеслом. Я собираюсь пренебречь названием и поговорить о словах, о том, почему они не позволяют превратить их в ремесло. Они говорят правду; другого толка от них нет. Нужно два языка: язык вымысла и язык фактов. Слова – это не люди… Они не зарабатывают денег, требуют уединенности – почему?! Для сцепления друг с другом, для продолжения гонки. Мертвое слово. Пуристы и импуристы[397 - Языковой пуризм – стремление к сохранению литературного языка в неприкосновенном виде, провозглашение его чистоты как особой ценности, борьба против неологизмов и иноязычных заимствований и т.д. Импуризм – антоним.]. Есть только впечатления, но не утверждения. Я тоже уважаю слова. Слова вызывают ассоциации. Блаженство уносит прочь[398 - Согласно примечанию составителя дневников, ассоциации со словом «блаженство» возникли у ВВ в связи с последней сценой «Гамлета».]. Мы легко можем создавать новые: «squish–squash», «crick–crack»[399 - Сложно понять, что именно имеет в виду ВВ, приводя эти омофоны – слова, похожие по звучанию, но различные по написанию и значению.]. Но в письменной речи их использовать нельзя[400 - Передача ВВ, состоявшаяся 29 апреля, называлась «Мастерство», а текст эссе был опубликован в «Listener» от 5 мая 1937 г. (см. Приложение 1).].
4 апреля, воскресенье.
Еще одна любопытная особенность. Мейнард считает «Годы» моей лучшей книгой; говорит, что одна только сцена Элинор и Кросби превосходит весь «Вишневый сад» Чехова[401 - Антон Павлович Чехов (1860–1904) – русский писатель, драматург, публицист, врач.], и это мнение очень умного человека, пускай сказанное от чистого сердца, волнует меня гораздо меньше, нежели нападки Мюира, которые медленно, но верно проникают в душу. Дело не в тщеславии, а в каком-то другом чувстве, и оно исчезнет сразу после выхода следующего номера «Listener». Л. ездил в Тилтон и там вдоволь наговорился с близкими друзьями. Мейнард нездоров; судорога в сердечной мышце. Пальцы ног не разгибаются. Лидия встревожена. Странно, ведь на Рождество он сказал, что здоров как никогда. Разговоры о том, что делать с Джулианом, который всем кажется подавленным. И никаких газет сегодня утром – сколько же на меня вылилось злобы, что я весь день была в легком раздрае. Но если Дезмонд и возьмется за меня, он позволит себе немного благосклонности и уныния. Скорее всего, он не возьмется. Поскорее бы избавиться от рецензий! С огромным удовольствием читаю Бальзака[402 - Оноре де Бальзак (1799–1850) – французский писатель, романист, драматург, литературный и художественный критик, эссеист, журналист и издатель.]. Возвращаются силы читать романы.
Мейнард назвал «Годы» трогательной книгой; более нежной, чем все остальные мои работы; она не озадачила его, как «Волны»; символизм не напрягает; очень красивый язык; нет лишних слов, только нужные; он еще не закончил. Но как совместить два противоположных мнения: что это самая человечная книга и самая бесчеловечная? Ох, забыть бы все и писать – завтра я просто обязана сесть за работу.
9 апреля, пятница.
[Лондон] «Твоя отрада вряд ли хороша – она, конечно, слепоте сродни»[403 - Цитата из поэмы Уильяма Вордсворта «Элегические строфы, внушенные картиной сэра Джорджа Бомонта, изображающей Пилский замок во время шторма» (в пер. В. Рогова).]. Да, но моя отрада не слепа. Именно об этом достижении я думала в начале четвертого утра, когда мне исполнилось 55 лет. Я лежала без сна, такая спокойная и довольная, как будто выбралась из водоворота событий, погрузилась в голубое тихое пространство и пребывала там с открытыми глазами, в безопасности, готовая ко всему, что может случиться. Такого чувства у меня прежде никогда не было, но с прошлого лета оно возникало несколько раз – в глубокой депрессии, когда я как будто выходила из нее, откидывая одеяло, лежа в постели и глядя на звезды, – в те ночи в Монкс-хаусе. Конечно, днем это [?] раздражает, но что поделаешь. Так было вчера, когда пришел старина Хью и ничего не сказал о романе «Годы». Он стал толще, грубее. Я не чувствовала в нем прежнего добродушия – думаю, Голливуд немного испортил его. Пришел Ишервуд. Мы болтали о королевской семье: Хью будет писать репортаж о коронации для «Daily Mail» и получит ?200 за 2000 слов. Потом он рассказал нам правдивую историю о Фрэнке Воспере[404 - Фрэнк Пермейн Воспер (1899–1937) – английский актер театра и кино, драматург и сценарист. 6 марта 1937 года он упал за борт французского лайнера «Париж», следовавшего из Нью-Йорка в Плимут; его тело было найдено в море 22 марта.] и мистере Уиллесе[405 - Питер Уиллес (1913–1991) – британский актер. Перед исчезновением Воспер и его партнер Уиллес выпивали в каюте королевы красоты, мисс Европы 1935 года.] – содомия – внезапный порыв у борта корабля – как располнело его лицо, как он боялся стать уродом. Вот за что я люблю Хью. Но его дар рассказчика изнашивается. Мистер Дэвидсон[406 - Гарольд Фрэнсис Дэвидсон (1875–1937) – священник Англиканской церкви, который в 1932 году, после публичного скандала, был осужден церковным судом за безнравственность и лишен сана. Дэвидсон решительно заявлял о своей невиновности и, чтобы собрать средства на кампанию по восстановлению в правах, выставил себя в бочке на набережной город Блэкпул. Он умер в июле 1937 года, после того как в парке развлечений на него напал лев, с которым Дэвидсон выступал в шоу.], пастор в бочке, приглашает его на обед. Хью не слишком интересуется человеческой природой. Его вечно что-то раздражает. Тем не менее вечеринка прошла очень живенько, а когда она закончилась, я прогулялась по площади – первая летняя вечерняя прогулка – и полюбовалась нашими патриотическими клумбами с красными, белыми и синими гиацинтами. В мае мы едем во Францию.
14 апреля, среда.
Я должна заставить себя исправить «Гиббона» и отправить статью сегодня. Но после стольких месяцев работы исправления почти заставляют меня корчиться в агонии. И чтобы успокоиться, я отвожу 10 минут записи в дневнике на скорую руку. Я закончила, то есть набросала свое эссе для Би-би-си, причем с некоторым воодушевлением. Старушка Этель приходила на чай [9 апреля] и оставила все свои шипы в моей плоти. Сказала, что я самая сильная из женщин, намекая на то, что мы с Л. по каким-то причинам не звали ее в Родмелл. Но я не стала писать и говорить ей об этом. Нет, я погрузилась в единение и тишину. Как странно! Было бы скучно, не будь мой разум так активен. Сегодня утром ни одного письма – с тех пор, как вышли «Годы», их всего 10–11 штук. Никто не говорит со мной о романе, никто о нем больше не пишет. Похоже, с глаз долой…* И я как-то глупо избегаю встреч с теми, кто будет или не будет обсуждать со мной книгу. Тем не менее она продается лучше, чем все мои романы. Издательство «Harcourt Brace» продало по предзаказу в Америке 12 тысяч экземпляров – мой рекорд. Честно говоря, я не знаю, что и думать об этой книге: хороша она или плоха? Честно говоря, я шоке и поэтому не буду думать, а как можно быстрее вернусь к «Трем гинеям». В голове опять свежо, словно рассвет в июне. Впереди еще один рывок.
Сегодня вечером ужин с Кингсли Мартином, Стивеном Спендером и Джулианом. К.М. взволнованным голосом спрашивает Л., почему я не хочу писать для NSN. «Из-за денег?» Они предлагают увеличить мой гонорар и количество слов. Так что же мне ответить? Правду?
* Продано, кажется, 9300 экземпляров.
15 апреля, четверг.
Стивен называет «Годы» лучшей моей книгой, и Кингсли [Мартин] тоже, но меня это не радует. А вот Стивен – да. Не так сильно, как хотелось бы. Однако скоро я смогу свести счеты с романом «Годы»: добавить, отнять, отбросить и больше ничего не говорить. Долгий интимный политический спор. Джулиан, К.М., Стивен – все называют друг друга христианскими именами [данными при крещении]. В чем наш долг? Что должны делать такие ответственные люди, как К.М.? Пацифистом быть нельзя, ибо это безответственно. Я сидела и отделяла свою позицию от их, мысленно проверяя утверждения собеседников, убеждая себя в собственной честности и справедливости. К.М. очень невротичный, темноглазый, мелодраматичный. Много путешествующий, чересчур легко возбудимый, поверхностный человек – сплошной эмоциональный вздор, неуверенность в себе, неприкаянность. Джулиан вспыльчив и язвителен; корчит странные гримасы, внезапно заливается смехом; довольно груб, но честен, недисциплинирован, но имеет козыри в рукаве. Упорно хочет ехать в Испанию; не желает спорить; жесткий; твердолобый; у него есть забавные фразы вроде «присоединиться на время распри». Гарри Поллит[407 - Гарри Поллит (1890–1960) – видный английский общественный деятель и политик. В 1929–1956 гг. он был секретарем Коммунистической партии Великобритании, глубоко вовлеченным в политические, практические и личные проблемы британских добровольцев, сражавшихся на стороне правительства Испании.] впадает в ярость, когда его просят организовать любовные приключения Тома и Стивена[408 - О проблемах Стивена Спендера и Тома Хайндмана см. 18 февраля 1937 г.] – вполне естественно, как сказал К.М., быть под контролем КП [Коммунистической партии] в этой войне; быть опустошенным смертями; надоедать с отношениями. В КП принимают только тех, кто предан Делу. К.М. много занимается милитаризмом, так что мы обсуждали ручные гранаты, бомбы, танки, словно генералы, опять оказавшиеся на войне. И я почувствовала, как во мне разгорается пламя «Трех гиней», потушенное «Гиббоном» и Би-би-си, – сейчас мне надо править свою речь, но после вчерашней болтовни я сегодня утром на это не способна. Стивен болтал без умолку, слишком бессвязно, но, повторюсь, доставил мне огромное удовольствие. Говорит, что «Годы» дают ему ощущение потока времени и роман очень точен, но об этом он напишет в «Left Review»[409 - Журнал, учрежденный британским отделением Международного союза революционных писателей и выходивший с 1934 по 1938 г. Спендер не рецензировал «Годы» для «Left Review», но выразил свое восхищение книгой в длинном письме к ВВ от 26 апреля 1937 года.]. Таким образом, молодежь на моей стороне. Против: Вита, Элизабет Уильямсон, Хью Уолпол. За: Мейнард, Хейворд, Котелянский, Несса, Стивен. Я перечисляю только тех, кто высказался лично, а не написал; на классификацию последних ушло бы целое утро. Любопытно полное отсутствие писем от поклонников. Но продажи в Америке только начались. Я ведь говорила, что книга там продается – ох, кажется, говорила, но мысли путаются. Читаю Бальзака, читаю мемуары Августина Биррелла[410 - Августин Биррелл (1850–1933) – писатель и либеральный политик, выпускник Тринити-колледжа Кембриджа, главный секретарь Ирландии с 1907 по 1916 г. Его мемуары вышли в 1937 году под названием «То, что уже не исправить».], а теперь с неохотой закрою «Гиббона»; как же хочется закончить. Начать ли мне другую статью? О письмах Скотта[411 - Вальтер Скотт (1771–1832) – шотландский прозаик, поэт, историк, адвокат.]?
21 апреля, среда.
Какое счастье – воспользоваться этой страницей, чтобы снять напряжение, после того как я пыталась уложиться в 17 минут для Би-би-си, где передачи длятся то 25, то 15 минут. Проклятое Би-би-си. И NSN тоже. Они постоянно донимают меня, не дают побездельничать в Монкс-хаусе. Я придумала статью о тетушках Гиббона[412 - Статья ВВ «Размышления в Шеффилд-плейс» вышла в NSN от 19 июня 1937 года.]. Почему? Отчасти из-за неосознанного давления со стороны Леонарда. Тем не менее выходные в Монкс-хаусе в целом прошли хорошо. Очень холодный ветер. Ходила на чай в Чарльстон и в кои-то веки застала там всю семью. К сожалению, Джулиан упрям как осел и хочет водить машину скорой помощи [в Испании]; это печалит и Нессу, и нас тоже. Так он и будет держать нас всех в напряжении, но это продлится не более двух месяцев, и какой вообще смысл загадывать наперед? В понедельник мы поехали окольными лондонскими путями, через полуживые старые деревни, в Икенхем, где чуть ли не силком заставили Салли спариваться; последующая брачная ночь заняла более двадцати минут. Л., конюх и мистер Ллойд помогали; я благоразумно и целомудренно ждала в машине и показывала детям Мицци[413 - Вулфы купили своего породистого спаниеля по кличке Салли у мистера Ллойда с фермы Суэйкли в Икенхеме (см. ВВ-Д-IV, 30 июня 1935 г.). Мицци – карликовая обезьянка, доставшаяся ЛВ от Виктора Ротшильда (см. ЛВ-IV).]. Потом вернулись домой, где меня ждала Вита; красная как помидор; один глаз желто-голубой; неосознанная, легкая и ленивая, как обычно. Мы спорили об Этель. Когда речь зашла о «Годах» – их мог бы написать кто угодно, никакой дикой поэзии, – заглянул Л. и сказал, что Билли [Робсон] придет на чай, прекратив тем самым наш спор. Она отправилась в «Curtis Brown»[414 - Литературное агентство в Лондоне.]; потом на премьеру «Эдвардианцев» в Ричмонде[415 - Премьера постановки Эдварда Кноблока по мотивам романа Виты «Эдвардианцы» состоялась в Ричмондском театре19 апреля 1937 года.]; позже пришел Джулиан с моей стеклянной рыбкой[416 - Оранжевая стеклянная рыбка, которая сейчас находится в Монкс-хаусе, была одним из множества сувениров, привезенных Джулианом Беллом из Китая.]; наконец-то нам починили машину; поспала у камина. В воскресенье началось летнее время; я поднимаю глаза и вижу, что мои часы все еще на час отстают.
Эти мелкие статьи отнимают все время; сегодняшний день испорчен, потому что я должна закончить речь для выступления и отправить ее в «Listener». Больше никогда. И все же волнительно, конечно, писать речь, которую потом будешь произносить, – полагаю, она получится злобной. Хорошая была бы статья, но текст написан именно для выступления, и это все портит. Под проливным дождем мы отправились к Нессе, видели герцога Кентcкого[417 - Принц Джордж Эдвард Александр Эдмунд (1902–1942) – член королевской семьи Великобритании, 1-й герцог Кентский.], проехавшего в своей машине с гербом, а потом купили несколько китайских горшков у Джулиана.
27 апреля, вторник.
Да, это было бы здорово – посидеть на свежем воздухе и выпить в каком-нибудь французском городке, вдали от всего этого. Надо купить у Мюррея[418 - Рональд Мюррей был портным ВВ с 1933 года.] новое платье, но не хочу хлопотать. Вчера вечером были в опере; Рэймонд, Молли и Шоу-Тейлор; не так хорошо, как раньше; блеклая претенциозная опера «Ариана»[419 - Оперу «Ариана и Синяя Борода» Поля Дюка ставили в Ковент-Гарден. У Вулфов и их компании была ложа; Дезмонд Шоу-Тейлор вспоминал восхищенный возглас ВВ при виде Молли Маккарти с ее элегантным театральным лорнетом: «Молли, как ты цепляешься за жизнь! Очки на золотой ножке!».]. Репетиция на Би-би-си в три часа; потом Мемуарный клуб[420 - Клуб мемуаров, как и его предшественник, Клуб романов, был придуман Молли Маккарти в надежде привлечь Дезмонда Маккарти к занятию чем-то, кроме журналистики. Члены Клуба, около дюжины старых друзей, должны были каждый месяц собираться у кого-то из них дома, вместе ужинать и читать по главе из того, что могло стать полноценной автобиографией. Замысел оказался чрезмерно амбициозным, поэтому взносы и частота встреч были сокращены (см. ЛВ-IV и Элизабет Френч Бойд «Наследие Блумсбери»).]. Продажи падают. Приближается коронация. Но 7-го мы уезжаем. Л. предложили целую серию выступлений на Би-би-си. Никогда больше не буду готовить ни одну речь.
29 апреля, четверг.
Л. говорит о складе [книг]. «Этого здесь вообще не должно быть…». Я только что выступила на Би-би-си. Никогда больше, больше никогда. «Кое-кто не проверил все должным образом». Итак, мы решили, что до июня следующего года «Hogarth Press» перестанет существовать или сменит владельца. Да, думаю, после некомпетентной мисс Лэнг это окончательное решение. Произошло много событий – мелких обязательств, самым приятным и действительно счастливым из которых было заседание Мемуарного клуба. Мы ужинали в своего рода гостиной в задней части «Etoile»[421 - Скромный в то время лондонский ресторан, располагавшийся на Шарлотт-стрит 30.] и были очень воодушевлены, несмотря на дождливый вечер. Дункан простудился; у Банни коклюш; Морган ужинал с Форрестом Ридом[422 - Форрест Рид (1875–1947) – ирландский романист, критик и переводчик; друг Форстера.]. А вот Дезмонд заливался соловьем – никогда еще не видела его таким ликующим, как в этом году, словно он все силы бросил на то, чтобы светиться и получать удовольствие. И мой наперсток тщеславия мгновенно наполнился, когда он сказал, что мой «Гиббон» в 20 раз лучше всех остальных и похвалил «Годы», назвав роман прекрасным, и заявил, что собирается написать обо мне длинное эссе (но не напишет). Потом мы с Молли расцеловались; Мейнард предложил Д. прочесть лекцию о Л.С.[423 - Дезмонд Маккарти прочитал в Кембридже лекцию о Лесли Стивене (Л.С.).]; мы съели по куску вкусного мяса и дошли до студии [Ванессы]. Д. прочел забавный рассказ о своем приключении во Флоренции, когда они с Мейнардом поменялись ролями[424 - В своих мемуарах Дункан Грант вспоминает случай в 1920 году, когда он, Ванесса Белл и Мейнард Кейнс гостили у Беренсонов под Флоренцией. На вечеринке, устроенной ради встречи Кейнса с управляющим Банка Италии, собравшиеся банкиры случайно приняли Дункана за «великого английского экономиста», а Мейнард с удовольствием рассказывал о живописи коллекционерам и знатокам.]. Потом старина Дезмонд «оказал услугу». То есть у него в рукаве было несколько заметок; он удобно устроился в кресле и абсолютно легко и непринужденно рассказал нам об Уилфриде Бланте[425 - Уилфрид Скауэн Блант (1840–1922) – английский поэт, писатель, политик, полемист, заводчик арабских чистокровных лошадей. Рассказанная Дезмондом история есть в его посмертном сборнике (1953) «Воспоминания» под названием «Охота с Уилфридом Блантом».] и собственной охоте. Потом о Тревельянах: как сэр Д.О.[426 - Сэр Джордж Отто Тревельян (1838–1928) – британский государственный деятель, историк и писатель; отец Роберта Тревельяна (см. 10 декабря 1936 г.); заядлый охотник.], словно огромная горилла, несся по лесу в разгар охоты, чтобы сказать, что стихи Альфреда Лайалла[427 - Сэр Альфред Комин Лайалл (1835–1911) – британский госслужащий, историк литературы и поэт; автор книги (1899) «Стихи, написанные в Индии».] настолько близки к настоящей поэзии, что и представить себе невозможно. Ох, прекрасное было выступление, а потом он остановился, хотя мог и продолжить, ведь нам ничуть не наскучило. Затем Морган прочел забракованное введение к письмам Лоуренса[428 - Томас Эдвард Лоуренс (1888–1935) – британский археолог, путешественник, военный, шпион, писатель и дипломат. Его брат и душеприказчик предложил Э.М. Форстеру выступить редактором сборника писем Томаса; проблемы со здоровьем заставили Форстера отказаться от этой работы, которая затем легла на плечи Дэвида Гарнетта.], которое теперь будет писать Банни. А потом мы пошли домой под дождем. Дезмонд сказал, что мы ни на день не постарели и по-прежнему, как раньше, наслаждаемся обществом друг друга. А Морган сказал: «Я испытал такую привязанность ко всем вам, что чуть не прослезился», – так, кажется. В любом случае это огромный успех, и я не шучу.
Ох, как же меня вчера оскорбила Марджери Фрай, когда она вошла в комнату и заявила, что о романе «Годы» в прессе отзывались с таким пренебрежением, что она переживала, как бы это не повлияло на продажи. Именно так сказала бы Дора Сэнгер[429 - Дора Сэнгер (1865–1955) – вдова Ч.П. Сэнгера. Она была высокодуховной женщиной, чем раздражала ВВ, и активным филантропом.]. Но я взяла себя в руки и высекла из нее несколько искр, а потом пришли Дэвид и Рэйчел Сесил, и я получила самую большую в своей жизни порцию похвалы и понимания. Д. сказал, что «Годы» принесли ему больше пользы, чем любая другая книга, и что это глубоко человечный и трогательный роман, настоящий успех, а Р. дополняла его отзыв соответствующими цитатами. Я воодушевилась и чувствовала искренность. Би-би-си сегодня вечером; я отложила званый ужин и наверняка все будет хорошо. Вчера вечером я отдохнула, читая Лотту Лиф[430 - Шарлотта Мэри Лиф (около 1867–1934) – дочь Джона Эддингтона Саймондса, чья автобиография с мемуарами жены вышла в 1932 году. Шарлотта и ее сестры Мадж Воган и Кэтрин Фурс были старыми друзьями семьи Стивен.], выспалась и посвежела.
30 апреля, пятница.
Вот мы и добрались до последнего дня этого волнительного месяца, который оказался гораздо лучше, чем я себе представляла. Не ЛПТ ли сегодня утром заканчивает свою «столетнюю» статью упоминанием великой художницы ВВ и романа «Годы», увековечивая ее имя в самом названии?[431 - Статья «Столетие английской литературы / Романисты от Диккенса до Вирджинии Вулф» вышла в ЛПТ от 1 мая 1937 года. В заключении говорится: «Возможно, искусство на какое-то время отойдет над задний план под влиянием политических и социальных проблем и тревог, поэтому давайте поприветствуем новейшее творение художницы Вирджинии Вулф, название которого уместно и символично завершает эту ретроспективу – “Годы”».] Интересно, почему они из кожи вон лезут, пытаясь выказать свое почтение? Если бы не отъезд Джулиана в Испанию, я бы всецело радовалась нашей поездке во Францию.
Выступление на Би-би-си прошло умеренно успешно, то есть я взяла себя в руки и прочла текст с легкостью и воодушевлением; затем столкнулась с очевидным фактом, что мои эмоции не зажгли Джорджа Барнса, который долго и томно напоминал мне Адриана в периоды упадка сил (сейчас А. не такой уставший от жизни – он произвел очень даже приятное впечатление, когда на днях пил у нас чай). Но ощущение мыльного пузыря, мушки в глазу и все прочие предвестники трясучки и отвращения от этого Би-би-си потихоньку утихли и прошли, пока я возвращалась домой по холодным улицам в одиночестве и думала о том, что меня мало кто слушал и что мир, как обычно, не рухнул. Облегчение было столь велико, что я тепло отнеслась к Бернсу и согласилась бы на еще одну передачу, если бы он попросил. Помни, однако, что впредь от подобных глупостей следует воздержаться.
Очень холодный пасмурный день; водители автобусов угрожают начать забастовку сегодня вечером; улицы перекрыты; во всех парках разбиты палатки и туалеты, как в Крыму [?]; столбы с серебристыми топориками вдоль тротуаров[432 - 25 тысяч лондонских водителей автобусов объявили забастовку с полуночи 30 апреля; не добившись своего, они вернулись к работе 28 мая. Город готовился к коронации.]. Королева [Мария] сказала Дэвиду Сесилу, что ее в дрожь бросает при мысли о коронации, а монархия уже не та, как во времена Виктории[433 - Виктория (1819–1901) – королева Великобритании и Ирландии с 1837 года.]. Они с Гарольдом ходили на грандиозную вечеринку в Б.Д. и согласились, что кормили невкусно, а вино восхитительное[434 - Гарольд Николсон описывает званый ужин в Букингемском дворце (Б.Д.) в книге (1966) «Дневники и письма: 1930–1939».]. У короля Георга вьющиеся волосы; королева Елизавета[435 - Елизавета Ангела Маргарита Боуз-Лайон (1900–2002) – супруга британского короля Георга VI, мать королевы Елизаветы II и принцессы Маргарет.] толстеет; на ней были драгоценности, а оркестр в задней комнате играл «Веселую вдову»[436 - Вероятно, оперетта в трех актах австро-венгерского композитора Франца Легара.]. По коридорам идти несколько миль. Многие гости приехали на такси. Лорд С.[437 - Джеймс Эдвард Хьюберт Гаскойн-Сесил, 4-й маркиз Солсбери (1861–1947) – британский аристократ и государственный деятель; отец Дэвида Сесила.] одолжил им машину. Все скрипки настроены. Барнс сказал мне, что Би-би-си поставили 150 микрофонов и журналистов по всему маршруту [коронации]. Я постараюсь послушать из какого-нибудь французского кафе. Места еще есть; ассистентка моего парикмахера купила билет за 15ш[438 - Здесь и далее суммы указаны в фунтах (?), шиллингах (ш) и пенсах (п).] на новозеландскую трибуну. Хью Уолпола собираются посвятить в рыцари. В понедельник мы устраиваем молодежную вечеринку: придут Спендеры, Чилверы, Джулиан, Пломер; выездной обед с Сивиллой и Бобом Сесилом, а в пятницу мы уезжаем; за эту оставшуюся неделю я должна решить вопрос с одеждой. За последние полтора месяца я написала «Гиббона», «тетушек Гиббона» и выступление для Би-би-си, заработав таким образом, надеюсь, около ?60, но боже мой – какая каторга! Осталось переписать «Гиббона» – докрутить гайки, так сказать. По возвращении я немедленно возьмусь за «Три гинеи» и посмотрю, что из этого выйдет.
Элингтон[439 - Кирилл Аргентин Элингтон (1872–1955) – английский педагог-теоретик, ученый, священнослужитель и плодовитый писатель; декан Даремского собора. Он выступал на Би-би-си 15 апреля с докладом «Вкус в художественной литературе», часть которого была опубликована (но без отсылок к ВВ) в «Listener» от 28 апреля 1937 года.] насмехается надо мной на Би-би-си – мол, слишком заумно «для меня, простого человека», а наручные часы в 1880 году еще не изобрели, – таким образом, деканам не чуждо тщеславие, и если в «Трех гинеях» я скажу все, что думаю, то мне определенно стоит ожидать враждебных нападок. Тем не менее я так треплю языком, что его острота чувствуется не сразу. Пора прекращать эту болтовню: перед отпуском я должна быть спокойной и счастливой, и все уже позади.
Врач Л. говорит, что экзема проходит; это болезнь печатников, как ни странно; доктор Рау[440 - Лео Якоб Арье Рау (1904–1964) – немецкий беженец-врач.] достаточно умен, чтобы строить теории, когда не знает ответа. «Ewarts»[441 - Сантехники с Юстон-роуд.] по какой-то непостижимой причине отказываются устанавливать нам новый туалет; вероятно, происки «Norris»[442 - «Norris & Sons» – местная строительная фирма.]; чем еще мне заполнить последние несколько дюймов этой голубой бумаги? Продажи романа «Годы» – примерно 10 250 экземпляров; «Эмберли»[443 - См. 28 февраля 1937 г.] – около 300 штук. Вчера вечером мистер Притчард[444 - Джордж Притчард – партнер фирмы солиситоров «Dollman & Pritchard», дружелюбных арендаторов нижних двух этажей дома Вулфов по адресу Тависток-сквер 52.] [на Би-би-си] назвал меня весьма оригинальной и забавной. Стивен Спендер считает «Годы» моей лучшей книгой, поэтичной в хорошем смысле этого слова; выставка Нессы в начале следующей недели. Купить ли что-нибудь?[445 - «32 последние картины Ванессы Белл» были показаны в галерее «Lefevre» по адресу Кинг-стрит 6а в лондонском районе Сент-Джеймс. ВВ побывала на выставке 6 мая и купила «божественно прекрасную» картину (см. ВВ-П-VI, № 3246).] Сейчас я скуплюсь. Все, хватит.
4 мая, вторник.
День смерти матери[446 - Джулия Принцеп Стивен, урожденная Джексон (1846–1895), – известная своей красотой и филантропией вторая жена Лесли Стивена, мать Вирджинии, Ванессы, Адриана и Тоби. Джулия Стивен умерла 5 мая (ВВ ошибочно датирует эту запись как «5 мая, вторник»). Схожие воспоминания о смерти см. ВВ-Д-II, 5 мая 1924 г., а также ВВ «Моменты бытия».] в 1895 году – 42 года назад, – и я помню этот момент, как ранним утром доктор Сетон[447 - Дэвид Элфинстон Сетон (1827–1917) – семейный врач Стивенов до смерти сэра Лесли.] уходит по Гайд-Парк-Гейт, опустив голову и заложив руки за спину. Помню также пикирующих голубей. После ее смерти нас отправили в детскую, и мы плакали. Я подошла к открытому окну и выглянула наружу. Думаю, это было сразу после смерти, раз доктор Сетон покидал дом. Картина того утра до сих пор стоит перед глазами! Что было потом, я не помню.
Я устала после нашей молодежной вечеринки: гости засиделись до 0:45. Забастовка продолжается, так что автобусов нет и приходится идти пешком. Улицы выглядят странно: все увешаны транспарантами, белыми на Бонд-стрит, красными у «Selfridges»[448 - Сеть элитных универмагов в Великобритании, основанная в 1908 году.]; омнибусов нет; настроение на улицах сниженное; такси и бесчисленные частные автомобили; толпы, стада людей бредут по тротуарам. Я зашла в новое роскошное ателье Мюррея на Гросвенор-стрит; никогда бы не стала заходить внутрь, если бы не знала владельца, когда он еще был беден; прекрасную библиотеку XVIII века превратили в рабочее помещение с длинными столами на козлах, а снаружи у стены сада стоит большое дерево. Женщины средних лет, толстые, худые, невысокие, вышагивали, словно лошади перед скачками в Аскоте, пока я застенчиво и неумело разглядывала манекены. Снова почувствовала соблазн одежды. Заказала платье; возникло искушение купить еще и пальто. Но пока не чувствую себя богатой, хотя говорят, что в Америке выходит уже 4-е издание романа «Годы» – всего лишь рекламный ход, а «Hardcourt Brace» не так щепетильны, как мы. Затем мне пришлось толкаться на Оксфорд-стрит, но плечи и ноги так ныли, что я свернула в переулок и наконец добралась до метро; меня впихнули в одну дверь и вытолкнули следом за добродушным толстяком, который сказал: «Проходите за мной». Почему «проходите за»? Какой социальный слой так выражается? Выпускники частных школ, я думаю (кстати, никаких заметок о моем выступлении на Би-би-си – только частные письма).
Как бы я ни устала, вечеринку все же надо упомянуть. Салли; Джулиан; дверной звонок – Спендеры; Чилвер[449 - Ричард Клементсон Чилвер (?–1985) – госслужащий, муж Салли (см. 27 ноября 1936 г.).]; Уильям. В общем, нас было много – камин не зажигали – теплый весенний вечер. За ужином Джулиан раскритиковал отношение «блумсберийцев» к образованию. Мол, его ничему не учили, только каким-то литературным изыскам.
– Но я хотела, чтобы ты пошел в адвокатуру, – сказала я.
– Да, но моей матери не втолковали, – довольно резко ответил он.
Сейчас, в 29 лет, Джулиан чувствует, что ничего толком не умеет. При этом он, как мне показалось, выступал против всех профессий. Это аргумент в пользу меня, у кого в лучшем случае есть полпрофессии. Салли согласилась. Спустившись, мы обнаружили Инес [Спендер]; она сдержанная, миниатюрная; типаж греческой лошади; немного суровая и непреклонная; застенчивая, я бы сказала; в красном платье-халате; молчаливая и тихая; педантичная. Уильям [Пломер] очень упитанный; как будто только что сошел на берег в Брайтоне; румяный и бодрый; много сплетен и шуток о Хью: «Хью посвящают в рыцаре, но я-то знаю, что вы будете смеяться». Я похвалила его автобиографию Хью, а Джулиан раскритиковал[450 - Хью Уолпол прислал ВВ свою автобиографию «Яблони на Рождество» в 1932 году; в своем благодарственном письме (см. ВВ-П-V, № 2687) она написала: «… из всей литературы… я больше всего люблю автобиографии».]. Чилвер сидел весь подавленный и нервный, так что мне пришлось угостить его кларетом, сесть рядом и завести разговор о столярном деле и лампочках. Он не прочь уйти из Министерства авиации, чтобы стать плотником и делать хорошую мебель, но, конечно, не хочет и не может, хотя Салли уговаривает его. Еще один аспект разговора о профессиях. Работа в Министерстве авиации тяжелая и нескончаемая, зато регулярная и безопасная. Джулиан нынче тоже выступает за постоянную работу, пускай даже в Казначействе. Он изучает устройство грузовиков. В Кембридже его такому даже не учили – «один только Поуп[451 - Александр Поуп (1688–1744) – английский поэт эпохи классицизма.], которого я пролистал еще в детстве». Бедный старина Джулиан, как мне показалось, на грани безумия. А потом была какая-то эрудированная политическая беседа, в которую Инес внесла свой вклад, беспристрастный и разумный. Смею предположить, в ней что-то есть, но почему они решили связать себя узами – Инес и Стивен – бог его знает. Мне они показались чужими друг другу людьми; он критичен, вежлив, не близок с ней.
Все время до отъезда расписано по часам – вот почему в пятницу я испытаю сильное облегчение: почти никаких планов на ближайшие 3 недели… А потом… Особенно это касается Л., которому постоянно приходится терпеть физическое присутствие вечно слоняющейся миссис Джонс[452 - Кэтрин Джонс (1892–1983) – жена Эрнеста Джонса, редактора Британской психоаналитической библиотеки, которая с 1924 года выпускалась издательством «Hogarth Press».], нанятой мистером Джонсом[453 - Эрнест Джонс (1879–1958) – ученый и первый биограф Зигмунда Фрейда, автор его трехтомной биографии; основатель Британского психоаналитического общества.]. Она напоминает мне миссис Картрайт[454 - Миссис Картрайт работала секретарем «Hogarth Press» в 1925–1930 гг.], которая во время Всеобщей забастовки приезжала на ржавом велосипеде. Лекция Дезмонда о Лесли Стивене назначена на 26 мая. Пойти ли мне? В новом платье? Никаких новостей о «Гиббоне» из ЛПТ, но Дэди пишет, что Д. Тревельян[455 - Джордж Маколей Тревельян (1876–1962) – английский историк, профессор современной истории в Кембридже; младший брат Р.К. Тревельяна; муж дочери миссис Хамфри Уорд. Отвечая на открытку Дэди Райландса, ВВ написала: «Я никогда не думала строить из себя настоящего историка» (см. ВВ-П-VI, № 3243).] одобрил. До чего же переменчиво признание. Теперь надо написать Сьюзи Бакен[456 - Сьюзен Бакен, урожденная Гросвенор (1882–1977), – писательница и аристократка, с которой ВВ познакомилась в юности через Вайолет Дикинсон; жена 1-го барона Твидсмура, Джона Бакена (см. 26 июля 1938 г.). Если ВВ и написала ей письмо, то оно не сохранилось.].
В пятницу, 7 мая, Вулфы переправились из Ньюхейвена в Дьепп ночным пароходом и совершили автомобильную поездку по Западной Франции на юг, вплоть до города Альби. Они пересекли Ла-Манш в воскресенье вечером, 23 мая, и, проведя сутки в Монкс-хаусе, вернулись в Лондон. Последующая хроника их путешествия напечатана Вирджинией на пяти страницах, вложенных в Дневник XXVI.
25 мая, вторник.
Вот грубая, сделанная на скорую руку хроника нашего путешествия во Францию[457 - В тексте упоминаются многочисленные названия французских коммун и городов.], и я постараюсь переписать ее всю, чтобы скоротать это непродуктивное утро.
Например: первые виноградные лозы мы увидели в Ла-Шемиль; это произошло в воскресенье 8 мая 1937 года, когда мы погожим утром ехали из Дьеппа. Дорога напоминала белый шпиль (устремленный вверх). Позже в Узерше, где мы остановились, нам встретила женщина, которая шила из белой ткани на берегу реки. Она позвала коров, но те не послушались. У реки было свежо. Цветы напоминали луг елизаветинской эпохи. В лесу неподалеку мужчина рубил дрова. Я слышала глухие звуки. Ничего больше. Мальчишка, открывший дверь большого амбара, показал нам дорогу. А еще в тот день мы прокололи шину, и мужчина в гараже, расспрашивавший о Мицци, которая всегда обеспечивает нас новыми знакомствами, рассказал, что он бывал в Гамбии и мечтал остаться там, а не в этой мертвой французской деревне, где его заставили жить родители жены.
Приехали в Суйяк. Все как двести лет назад. Вечером мы сидели на берегу реки Дордонь и видели мужчину в шляпе и гетрах, а еще женщин, стиравших белье на мелководье. У скалы стояла хижина – будто сцена из пьесы; мужчина сидел у входа, пока женщины сновали туда-сюда. Все это, повторюсь, как двести лет назад. Замок на Кромвель-роуд [?], но там была часовня и сараи с бледно-коричневыми крышами. Крыши похожи на высокие фетровые шляпы с вмятиной посередине. Часовня напомнила мне времена Руссо[458 - Жан-Жак Руссо (1712–1778) – франко-швейцарский философ, писатель и мыслитель эпохи Просвещения.]. Мужчина пошел на рыбалку. Крестьяне, возможно, нанятые хозяином поместья. Внезапная сильная буря. Климат здесь, как обычно, «темпераментный».
Идеальный день – майский – забыла число. Жара. Поездка в пещеры [Ле-Эзи]. Коричневато-красные рисунки доисторических животных, наполовину стертые детьми, которые там играли, пока кто-то из Парижа не приехал и не обнаружил наскальную живопись. Весь этот регион с его прямыми тополями, живописными рощами и холмами весьма традиционен. Потом мне не повезло в лавке древностей – очень неприятные люди, вездесущие продавцы старой мебели. Обманщики – пауки, заманивающие в сети туристов. Пришлось купить тарелку за пять шиллингов, чтобы уйти из магазина без шумихи. Шкафы стоили всего ?3, но не было возможности доставки. Мужчина делал некрасивые наброски парижской жизни – юношеские воспоминания, глупые и подражательные. Тщеславие художника и скупость крестьянина. Но я видела их спальню, и меня заинтересовала планировка. Спальня, в которой есть туалет. Потом стало очень жарко. Городской глашатай обходил Суйяк и бил в барабан, рекламируя пьесу Лоти[459 - Пьер Лоти (1850–1923) – французский офицер флота и писатель, известный колониальными романами о жизни в экзотических странах.]. Нам обоим, кажется, не понравился вкус трюфелей. Отличный день в Мейроне, где я бы не прочь поселиться в замке. Старуха измельчала козлобородник[460 - Вид травянистых растений семейства Астровые. В пищу употребляют корень.]. Говорила о диких кабанах – иногда их убивают; они вполне ручные; их едят. Церковь полна цветов к Пятидесятнице[461 - Пятидесятница (День Святой Троицы) – один из главных христианских праздников, который отмечают на 50-й день после Пасхи (в 1937 году – в воскресенье, 16 мая).]. Ферма с большой голубятней; старинные вещи не берегут, а используют в быту и позволяют им приходить в негодность.
В воскресенье был праздник. Люди в ярких одеждах. Улицы деревень полны чернокожих мужчин. Дама, похожая на принцессу Грёзу[462 - Персонаж одноименной пьесы (1895) французского поэта Эдмона Ростана (1868–1918).], идет к руинам. Фермерские телеги у монастыря. Маленькая девочка, которая живет при монастыре, собирала улиток для Мицци. 17 мая, пока мы заправлялись в Вильфранше, по дороге в Альби я размышляла о действиях, о том, насколько они обусловлены или продиктованы мотивом славы и публичности, а потому в значительной степени гнусны. Холодный пасмурный день. Покинули Суйяк в состоянии дикой рассеянности. На вечеринке была одна мадам, напомнившая Сивиллу Коулфакс; она ведет бухгалтерию, отвечает на вопросы о сырах, о счетах и т.д. На площади стоят большие зонты; люди ужинают под ними. Очень плохой ужин из-за толпы людей в праздничный вечер. В конце концов людей, пришедших поужинать, стало так много, что мы встали и ушли. Банковский выходной[463 - Любой государственный праздник в Великобритании и странах Содружества.] во Франции. Приехали в Нажак – отвратительно средневековый; с огромными балками [внутри домов?]; с жуткими ухмыляющимися головами [статуй?] вокруг средневекового фонтана. Не место для жизни – средневековье. Дома, примостившиеся на вершине скалы. Внизу распластанная река. Сюрреалистичная мертвая ползучая тишина, словно попадаешь внутрь старой ракушки. Старики сплетничают, опираясь на свои заостренные трости. Никакой жизни, никаких магазинов; грязь и нищета. Очень дождливый праздничный день в Альби. Вульгарный отель; круглые синие и красные электрические лампочки в холле то загорались, то гасли. Плохой ужин. Худший отель их тех, в которых мы останавливались. Гуляли под дождем. Собор великолепен; напоминает фабрику красного цвета; крепкий, гофрированный, похожий на скалу; расписанный изнутри. Как-то так. Дождь лил всю ночь. В номере много пыли. Стены в пятнах – возможно, клопы. Теперь мы едем в Родез, в холмистую местность на севере. Архитектура меняется. Каски все те же.
В Родезе – лучший в мире отель. Душа воспряла. Долгая прогулка после чая. Сидели и смотрели на горы, на очень зеленую равнинную соловьиную долину. Никаких фильмов о коронации. Читаю «Она и он»[464 - Роман (1859) французской писательницы Жорж Санд (1804–1876).] – отличный бестселлер. Не могу оторваться. Говорят, май всегда ненастный. Очень красивый ржаво-красный собор в Родезе. Кажется, в долине мы остановились заправиться. Дордонь течет через луг; крутизна зеленых холмов; деревья с пышными кронами. Холодно и серо.
Читаю «Бекфорда» Гая Чепмена[465 - Майор Гай Паттерсон Чепмен (1889–1972) – английский историк и писатель, служивший в британской армии во время обеих мировых войн. «Бекфорд» – биография Уильяма Томаса Бекфорда (1760–1844), ЧП, известного коллекционера и писателя.], но зачем писать об этом отъявленном эгоисте? Об этом ничтожестве! Щебет птиц и стрекот кузнечиков. Первоклассный отель в Орийаке. Изысканный ужин: яичница-глазунья, ветчина и рис. Шоколад, сливки с воздушным печеньем. Баклажаны с рубленым беконом и соусом; баклажаны, фаршированные сырной заправкой. Я забываю английские слова, например «артишок». Небо цвета грязи. Едем в Тюль.
Холодно, промозгло и сыро; ночевали в деревне Трейсак [Треньяк] – не знаю, как правильно пишется. Отправились прогуляться на вершину горы, чтобы посмотреть на камни друидов; везде сырость, зелень, деревья; кукует кукушка; маленькая пастушья ферма; льет как из ведра; тропинка, по которой мы шли наверх, следуя за указателями, петляла; божественные виды в тумане и пелене; зеленый свет. Нам, промокшим до нитки, пришлось остановиться и тащиться обратно; переоделись; поужинали за 2 шиллинга, но остались голодными и легли спать; кресел нет; чистое местечко, которое стоит увидеть, настолько оно прекрасное, даже несмотря на погоду; все еще льет дождь – сейчас мы едем в Гере, и теперь я думаю о четырехмерных персонажах, о том, что нужно освещать различные аспекты, а не одну только силу личности. Но что, черт возьми, я имею в виду? Нет, я пытаюсь оправдать собственную ограниченность – см. Дезмонда в «Sunday Times», который, как обычно, безмерно меня угнетает[466 - Длинная рецензия Дезмонда Маккарти под названием «Нескончаемый поток» вышла в рецензии «Sunday Times» от 9 мая 1937 года: «… о драме воли в действии, из которой рождаются истории… она не знает ничего. Какая невероятная фатальная ограниченность, можно сказать, одного романиста! И все же (это отличительная черта художника – подчинять свою ограниченность и заставлять ее служить своим целям) ей удается быть таковой».]. Разговор в Валансе о Талейране, герцоге Валансе[467 - Поль Луи Мари Аршамбо Босон де Талейран-Перигор, «герцог Валансе», 5-й герцог Талейран (1867–1952) – владелец замка Валансе в 1937 году. Он развелся с женой в 1904 году.]. Нет, он не очень хорош, но и не так плох. У него нет детей, он разведен – его жена была американкой. Мадемуазель Уорт[468 - Хелен Стайвесант Мортон (1876–1952) – дочь Леви Парсонса Мортона, американского банкира, 22-го вице-президента США, посла во Франции; жена 5-го герцога Талейрана.] – как-то так ее зовут. Приезжает сюда. Держит птиц и зебр в качестве хобби; имеет отель в Париже. Но вы бы видели его зебр. Внучатый племянник великого Талейрана[469 - Возможно, Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) – князь Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трех режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа.]. Очень богат.
Потеряла очки в Божанси – прекрасный город на реке Луара. Мэнтенон в 50 милях от Парижа; старые развалины на фоне яркого вечернего неба после ужина. Поют птицы; много соловьев, очень красивых, безупречных. Безмолвие и нетронутость. Но все быстро изменилось. 50 миль в час [? 80 км/ч].
– C’estunoustiti—unpetitsinge.
– Est-ce qu’il est dangereux?[470 - В пер. с фр.: «Это игрунка – карликовая обезьянка». «Она опасна?».]
В каждом городе одни и те же вопросы – признак скудоумия человечества. На жаре бензин расходуется быстрее. Обед в Руане на площади у собора. Англичане спрашивают, нет ли у нас соли. Я даю им соль. Бензин на исходе. Жаркое солнце, но эта дорога, напоминающая брайтонскую, пустая, ровная, безлюдная. Буданвиль [?] – 8 км. Гавр – 73 км. Надеюсь, это последнее выступление Мицци здесь. Последняя заправка. Беспокоюсь о Мейнарде до такой степени, что боюсь получать почту или покупать газеты. Ноют старые раны[471 - В Гере 21 мая ВВ получила письмо от Ванессы от 16 мая, в котором говорилось, что Мейнард Кейнс серьезно болен и ему пришлось лечь в больницу.]. Но все же это очень хорошее завершение путешествия. Никаких плохих новостей о Мейнарде в Дьеппе; хороший отель «Rhine»; после ужина какой-то мужчина бегло и толково рассказывал о Южной Африке; о шахтах; об алмазах и их отличии от рубинов; о рыбе; о палтусе и французах, покупающих рыбу в Гримсби; о кулинарии; его жена раньше готовила; теперь он живет в гостинице; биолог; круглолицый, пухлый, энергичный; очень интересно и объективно рассказывает о фактах; любит говорить с постояльцами гостиниц об их работе. Ночной пароход; спокойное море; прибытие в Ньюхейвен; таможенники находят сигары в чьей-то машине; проходят мимо нас; мы завтракали в Бридж-Инн; яйца и бекон; вернулись в Монкс-хаус – уединение и тишина; рады креслам, а интимность и сад с пышной травой и фруктовыми деревьями не идут ни в какое сравнение [c Францией?]. Салли кинулась к Л., бросив Перси. Едем в Лондон на пару дней, а потом вернемся сюда на неделю.
1 июня, вторник.
Монкс-хаус.
Я наконец-то взялась за «Три гинеи»; после пяти дней шлифовки, перепечатывания и в какой-то мере переписывания текста моя бедная старая голова опять гудит, в основном, думаю, потому, что вчера я долго гуляла и не могла уснуть: было очень жарко. В любом случае я должна использовать эту страницу как взлетную полосу – нельзя же бездельничать все три часа; надо расслабиться и последний час посвятить дневнику. Пустая трата времени – это самое худшее для писательства. Что же еще мне делать с последним утренним часом? Опять Данте. Аж сердце замирает от радости при мысли, что я больше никогда не буду писать длинные книги. Отныне только короткие. Длинная пока не забыта окончательно – есть еще отголоски. А я говорила – нет, лондонские дни были слишком напряженными, жаркими и не способствовавшими ведению дневника, – о письме из «Harcourt Brace», в котором мне радостно сообщают, что «Годы» – самый продаваемый роман в Америке? Это подтверждается моим местом во главе рейтинга «New York Herald Tribune»[472 - Американская ежедневная газета, выходившая с 1924 по 1966 г.]. Продано 25 000 экземпляров – явно мой рекорд (теперь я мечтаю о «Трех гинеях»)*. Если заработаем, мы подумываем купить «аннуитет»[473 - Имеется в виду соглашение или контракт, по которому физическое лицо с помощью внесения единовременного или ряда периодических взносов приобретает право регулярно получать равные платежи в течение определенного периода или пожизненно; многие формы страхования основаны на этом принципе, в частности, пенсионное страхование.]. Очень хочется не зарабатывать на жизнь писательством. Я сомневаюсь, что когда-нибудь напишу еще один роман – точно нет, если только из-под палки, как это было с романом «Годы». Будь я другим человеком, я бы сказала себе: «Пожалуйста, пиши критику, биографию; придумай новую форму для того и другого; пиши какую-нибудь неформальную прозу, короткие рассказы, например, или стихи». Судьба здесь играет немаловажную роль, ибо, когда я закончу «Три гинеи», а первый вариант, надеюсь, будет готов в августе, я намерена отложить рукопись в сторону и заняться «Роджером». Лучше всего, на мой взгляд, усердно поработать над «Тремя гинеями» в течение июня, а потом начать читать и перечитывать свои заметки о Роджере.
Кстати, меня жестко раскритиковали в «Scrutiny»[474 - Ежеквартальный литературный журнал, выходивший с 1932 по 1953 г.], где, по словам Л., пишут, что я сжульничала в романах «Волны» и «Годы»; при этом очень интеллигентно (и сильно) хвалят американца-Фолкнера[475 - Уильям Катберт Фолкнер (1897–1962) – американский писатель, прозаик, поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе (1949).] – вот и все. (То есть это все, что мне теперь остается писать о рецензиях; полагаю, умному молодому человеку[476 - Уилфрид Говард Меллерс (1914–2008) – английский музыкальный критик, музыковед и композитор. В своей рецензии на роман «Годы», опубликованной в июньском номере «Scrutiny» 1937 года, он написал: «Когда миссис Вулф написала “На маяк”, перед ней открылись три пути. Она могла либо расширить рамки и сделать что-то новое, либо совсем перестать писать, либо жульничать своим приемом. Из этих альтернатив она выбрала последнюю».] нравится меня унижать – пускай; однако в частном порядке Салли Грейвс [Чилвер] и Стивен Спендер хвалят мой роман, таким образом, подводя итоги, я не знаю, если честно, что и думать, но думать об этом больше не намерена. В «New Republic»[477 - Американский журнал о политике, литературе и искусстве, основанный в 1914 году. Хвалебная рецензия Констанс Мэйфилд Рурк на романы ВВ «По морю прочь» и «День и ночь» вышла в «New Republic» от 5 мая 1920 года.] отвергли «Гиббона», так что я больше не буду посылать статьи в Америку. И вообще не буду писать статей, разве что в ЛПТ, для которого я сейчас собираюсь писать о Конгриве[478 - Уильям Конгрив (1670–1729) – английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков британской комедии нравов и прозванный «английским Мольером». Статья ВВ под названием «Комедии Конгрива» вышла в ЛПТ от 25 сентября 1937 года.].)
Стояла августовская жара; пришла Несса, и мы, как обычно, долго сплетничали. Мейнард был очень болен, но ему уже лучше. Полгода будет отдыхать. Дункан во Франции. Мы остаемся здесь на неделю в полном одиночестве. Потом будет лондонский сезон, очень бурный, я полагаю. Я должна отметить странный всплеск близости Дезмонда в тот вечер. Он пришел и ждал нашего возвращения в прошлый вторник; прочел нам свою лекцию о Лесли Стивене, довольно вымученную и честную, но поверхностную, после чего мы с ним, сидели в сумерках с открытой дверью – Л. ходил взад-вперед – и обсуждали его застенчивость: Д. сказал, что именно из-за нее он такой нетворческий. Мол, если бы он мог рассказать близким друзьям о своей личной жизни, это (по какой-то причине) освободило и обогатило бы его. Речь, конечно, не о поверхностной застенчивости, а о глубинной. Намекает на своих любовниц. Затем Дезмонд спросил, есть ли у него, по моему мнению, еще силы написать хорошую книгу. Что ему делать со своим жалким остатком жизни? Я предложила писать мысли, а не автобиографию. И рассказать нам о своей личной жизни. Он ответил: «О да, как-нибудь зайду и все расскажу. И напишу для вас». Я почувствовала какую-то рвущуюся наружу неловкость; что-то эгоистичное и слабое, осмелюсь сказать. Кажется, я понимаю, почему он был таким говорливым, таким дружелюбным и так неловко стремился наладить более теплые отношения, чем они были между нами в последние несколько месяцев. Ему срочно нужно написать хорошую книгу и как-то заявить о себе, прежде чем остаток жизни сгорит в огне. Насколько искренне я считаю, что он на это способен? Нет ли в нем фатальной мягкости, неисправимой вялости? Кто может знать? Такова моя заметка, не очень вразумительная и не раскрывающая образ Д. в моем воображении; такова моя привязанность, моя поверхностная и все же искренняя привязанность к нему. Он отверг Мориса Бэринга[479 - Морис Бэринг (1874–1945) – английский литератор, драматург, поэт, переводчик, публицист, писатель-путешественник и военный корреспондент; близкий друг Этель Смит.] и, полагаю, какую-то титулованную даму в качестве «друзей». Сказал, что самый близкий его друг – Д. Мур[480 - Джордж Эдвард Мур (1873–1958) – английский философ, родоначальник аналитической философии, выпускник Тринити-колледжа, а впоследствии лектор нравственных дисциплин (1911–1925) и профессор философии в Кембридже; член общества «Апостолов».], но с ним он тоже застенчив. Я не рискнула спросить, не разочаровался ли М. в своем браке. Д. считает, что да. Миссис М.[481 - Дороти Милдред Мур, урожденная Эли (1892–1977), – жена Д.Э. Мура с 1916 года.] – женщина, которая потянет за собой образование.
Леди Саймон, еще одна гостья в те насыщенные встречами дни, тоже потянет за собой образование. Она прислала мне личный отчет о собрании в Ньюнем-колледже, где обсуждался важный вопрос о необходимости носить мантии. Это, в свою очередь, связано с тем, не пора университетам принимать женщин?! И в следующий раз, когда мне предложат читать лекции, она просить опубликовать мой ответ; хочет, чтобы я откровенно и прямо поставила этот вопрос перед Гертон- и Самервилл-колледжами. Что ж, возможно, я смогу сделать это в «Трех гинеях»[482 - Леди Саймон (которая приходила к ВВ на чай 27 мая) была членом административного совета Ньюнем-колледжа Кембриджа в 1924–1939 гг. Женщины не считались полно- и равноправными членами Кембриджа до 1947 года; в 1937 году тактика достижения этой цели обсуждалась в обоих женских колледжах (Ньюнем и Гертон); ВВ упоминает об этом в «Трех гинеях». Поскольку женщины Оксфорда добились равноправия еще в 1920 году, упоминание Самервилл-колледжа вызывает недоумение.]. Но смогу ли?! Здесь, внизу, сейчас холодно, я пишу и обдумываю тонны аргументов, пока иду через Тристрам-Гроув [?] в Пиддинхоу. Коровы мистера Гвинна[483 - Невилл Гвинн из деревни Пиддинхоу, в двух милях вниз по долине реки Уз от Родмелла, был крупным местным землевладельцем, который держал стадо джерсейских коров.] носят плотный коричневый мех. Вчера было ужасно жарко; сегодня воздух прорезан лучами солнца, которое умерило пыл и побелело. Мэри Х. приглашает меня на ужин с Даффом Купером[484 - Альфред Дафф Купер, 1-й виконт Норвич (1890–1954) – британский политик, дипломат, военный, писатель; муж леди Дианы (см. 10 декабря 1936 г.).]. Мужество побуждает меня согласиться. Но что делать с волосами? А с платьем?
* Понедельник, 14 июня: «Годы» все еще на первом месте.
Понедельник, 12 июля: «Годы» все еще на первом месте, причем каждую неделю.
23 августа: «Годы» теперь на 2-м или 3-м месте, 9 переизданий.
22 октября, вчера, «Годы» были последними в списке.
Вулфы вернулись на Тависток-сквер днем в воскресенье, 6 июня, а вечером ужинали с Клайвом Беллом.
11 июня, пятница.
Мозги совсем высохли после шести напряженных дней в Лондоне. Во вторник – ужин с Даффом Купером[485 - 8 июня ВВ (без ЛВ) ужинала с Хатчинсонами, Даффом Купером и его женой. Невилл Чемберлен, сменивший Болдуина (после его отставки 28 мая) на посту премьер-министра, как раз назначил Даффа Купера первым лордом Адмиралтейства.]; в среду – Этель Смит; в четверг – Несса и портной; в пятницу – Брейс[486 - Дональд Клиффорд Брейс (1881–1955) – американский издатель и основатель «Harcourt, Brace, & Co.». Он обедал с Вулфами 11 июня.]. Так что я как белка в колесе; приступила к сложной университетской главе. Очень жарко. Очень шумно. В отеле танцы; шум автобусов; галдеж и духота. И вдобавок Джулиан уехал в Испанию в понедельник[487 - Джулиан Белл, твердо решивший отправиться в Испанию, несмотря на рациональные доводы и эмоциональные уговоры матери и друзей, пошел на компромисс и присоединился к тыловой медицинской организации в качестве водителя скорой помощи.]; во вторник пришло известие, что Воган[488 - Воган Филиппс, 2-й барон Милфорд (1902–1993) – британский политик; единственный член Коммунистической партии Великобритании, заседавший в палате лордов. Он женился на сестре Джона Леманна, Розамунде (см. 25 ноября 1936 г.). Будучи членом той же испанской медицинской организации, что и Джулиан Белл, Воган Филлипс получил сотрясение мозга и перелом руки во время воздушного налета повстанцев к северо-западу от Мадрида.] ранен, а его товарищ убит. В общем, напряжение, в подробности которого я сейчас вдаваться не могу; как долго оно продлится? Год? Кто знает? Что угодно, лишь бы продолжать говорить, сочинять, отвлекаться.
16 июня, среда.
Ужин «Апостолов» вчера вечером – хороший, по словам Л. Сын[489 - Джон Конрад Уотерлоу (1916–2010) – сын Сидни и Хелен Уотерлоу, впоследствии физиолог. В 1937 году он будет студентом Тринити-колледжа Кембриджа.] Сидни[490 - Сидни Филипп Перигал Уотерлоу (1878–1944) – выпускник Итона и Тринити-колледжа Кембриджа, давний друг Вулфов. Ежегодный ужин «Апостолов» состоялся в Лондоне.] произнес одну из лучших речей для молодого человека. Но я еще не слышала всех сплетен, так как ужин затянулся до часа ночи, а утро отдано делам. Как раз заканчиваю раздел об образовании; многое переписано. Думаю, меня ждет несколько волнительных дней. Возможно, займусь Конгривом.
Со мной ужинала Хелен, а накануне я ужинала с Камеронами и услышала версию Тони[491 - Энтони Баттс (1900–1941) – художник, с которым у Уильяма Пломера завязалась тесная дружба. На ужине у Камеронов (Элизабет Боуэн и ее муж, см. 16 марта 1936 г.) ВВ встретилась с Энтони (Тони), богатым плейбоем, чья старшая сестра Мэри, которой он не доверял и которой стыдился, умерла в марте, в возрасте 44 лет.] о Мэри[492 - Мэри Фрэнсис Баттс (1890–1937) – английская писательница-модернистка, представительница богемы; сестра Энтони Баттса. Оба они родились от второй жены своего отца.]; он похож на комара или тушканчика; испуганные голубые глаза навыкате; руки прижаты к груди, как лапки у тушканчика. Какая-то бледная хорошенькая американка[493 - Элеонора Мари Сартон (1912–1995) – бельгийско-американская писательница, поэтесса и мемуаристка, писавшая под псевдонимом Мэй Сартон. Она приехала в Англию в 1936 году и позже познакомилась с Элизабет Боуэн. ВВ написала ей письмо с благодарностью за цветы и присланные стихи (см. ВВ-П-VI, № 3234), а рассказ самой Мэй Сартон о ее отношениях с ВВ см. в ее книге (1959) «Я знала Феникса».], подражающая Шелли[494 - Перси Биш Шелли (1792–1822) – английский писатель, поэт и эссеист.], сидела на полу у моих ног и, к сожалению, обожала и боготворила меня, а однажды зимой подарила мне примулы и прислала стихи. От таких людей я больше не получаю особого удовольствия. Да. В Лондоне суета. Но следующие несколько дней я намерена покапризничать и пренебречь социальной жизнью. Невозможно вечно суетиться и не давать голове отдохнуть. От Джулиана никаких новостей; в конце недели не сможем поехать в Монкс-хаус, потому что Салли может ощениться. Мы положили матрас и обнесли его сеткой для сушки белья, чтобы она чувствовала себя в безопасности.
Я виделась с Хатчинсонами и Дианой [Купер], красивой, в вуали, непринужденной. Был там и Дезмонд. Потом Этель со своими хваткими и острыми, впивающимися когтями. Вынюхивала про «Три гинеи». Потом ходили на фильм о коронации, сшитый из множества мелких фрагментов: одни хорошие, другие нет. В воскресенье были у Герберта[495 - Альберт Герберт Сидни Вулф (1879–1950) – старший брат Леонарда, биржевой брокер. Мать ЛВ и другие члены его семьи жили тогда в городе Стейнс-апон-Темза (Суррей).]; ох уж это уродство абсолютно самодовольной и пассивной жизни биржевых брокеров; виандоты[496 - Декоративная порода кур, названная в честь одноименного индейского племени.]; фруктовый сад; картины, цветные фотографии; коврики; служанки; Фреда[497 - Альфреда (Фреда) Вулф, урожденная Мейджор, – жена Герберта.], мягкая и по-матерински заботливая с кошкой вместо ребенка; неземная, мягкая, легкая… И мы гуляли в Стейнсе. Позже ужина пришел Адриан с дружеским визитом. Потом Боуэны, Боура[498 - Сэр Сесил Морис Боура (1898–1971) – английский литературовед, мемуарист и переводчик, известный прежде всего работами о древнегреческой литературе. Вероятно, Боура был гостем Элизабет Боуэн на ужине 14 июня.], Баттсы; потом Хелен… А теперь обед.
20 июня, воскресенье.
Странная мысль пришла мне в голову, и я теперь много думаю о поведении и т.д. (для «Трех гиней»). Почему человек втайне желает несчастья своим друзьям? Сегодня холодный пасмурный день, и втайне я рада, что Беллы в Чарльстоне, а мы в Лондоне, то есть я рада, что у них были плохие выходные. Однако эта радость не так приятна, как настоящая. Но после сортировки одного от другого в «Конгриве» я не намерена заниматься тем же самым еще и здесь.
