скачать книгу бесплатно
В потере Рамзеса он винит Сета, а не Осириса, хотя на самом деле виноват тут лишь один – сам Исрафил.
– Значит, мы все решили.
Надеюсь, не позволить Азраэлю погнаться за мной действительно окажется так легко, хотя мне в это не верится. Впрочем, без скипетра он не пройдет за Камень Плача или ворота Харшиф, а Микаил точно не даст ему артефакт для этой цели. В прошлый раз речь шла о спасении Азраэля, Гора и Данте. Ради меня одной никто рисковать не станет. Я не обманываюсь, однажды бессмертные и без меня отыщут Корону пепла.
Взмахнув рукой на прощание, я в несколько шагов оказываюсь у окна. От сада меня отделяют примерно двадцать футов[1 - Фут – мера длины; 1 фут равен 0,3048 метра. (Здесь и далее прим. переводчика.)] высоты. Рывок – и я спрыгиваю вниз, мягко и уверенно приземляясь на ноги. Из горла вырывается злой смешок. Вот награда, которую я получила за свою жизнь. Надолго не задерживаясь, направляюсь вперед. Осторожно делаю каждый шаг. После того как столько времени провела в постели, снова ходить непривычно. Тело ощущается по-другому. Более сильным и гибким. Одной рукой я способна вырвать с корнем среднюю пальму. Намеренно задерживаю дыхание, опасаясь натворить дел, если почувствую запах живого существа из плоти и крови. Медленно крадусь по саду мимо группы деревьев и фонтана. Время от времени еще слышны смех или вздохи, но я ступаю бесшумно, словно кошка. Но тут мой обострившийся слух улавливает перешептывание. Шепчет определенно Кимми, но с нею не Гор.
У меня мгновенно включается режим боевой готовности. Направившись на голоса, аккуратно раздвигаю в стороны листья. Меня до сих пор грызет совесть за спровоцированную ссору между ней и Гором. Я поступила подло. Хотелось бы сказать, что это не моя вина, а того монстра, в которого я превратилась, но это будет ложью. Я завидовала Кимми, ведь у нее по-прежнему есть все, что отобрали у меня, и даже больше. У нее есть семья, и она намного лучше меня. Она дружелюбна, ни на кого не держит зла и никогда не пытается добиться своего, если при этом пострадают другие. В таком свете мое прегрешение выглядит еще хуже. Кимберли – хороший человек, а я никогда по-настоящему не ценила ее дружбу. Она всегда казалась мне чем-то само собой разумеющимся.
Обнаруживаю кузину на каменной скамейке рядом с воином-призраком, которому Саида поручила охранять ее. Перешептываясь, они смеются над чем-то. Между ними лежит сенет[2 - Сенет – древнеегипетская настольная игра.]. Ради игры они сюда прийти не могли, для этого тут слишком темно. Даже мне с моим вампирским зрением не удается разобрать значки на поле. Я уже собираюсь отвернуться, когда стражник приподнимает рукой подбородок, чтобы Кимми посмотрела на него.
– Твоя королева не придет в восторг, если узнает, что ты лапаешь ее гостью, – нарушает тишину знакомый голос, словно плеткой рассекая ночной воздух.
Теперь я не тороплюсь уходить, не в силах оставить Кимми наедине с двумя бессмертными. Кузина и ее сопровождающий встают, и мужчина покровительственным жестом кладет руку ей на плечи. На его месте я бы этого не делала. Фигура Гора внезапно начинает выразительно сиять. Воин-призрак напрягается.
– Хватит рисоваться! – взрывается Кимми. – Ты ведь несерьезно. Если родился богом, это не значит, будто ты лучше. Что ты вообще тут забыл? Разве у тебя не назначено свидание?
– Назначено, но я подумал, что лучше поищу тебя. Ты готова к отъезду? – Он правда очень серьезен. Просто чудо, что Гор дал ей больше времени, чем планировал. Она каждый день приходила ко мне с Энолой и жаловалась.
– Я же говорила, что не уйду, – топает ногой Кимми. – А теперь вали отсюда. Тебе здесь не рады. И прекрати блестеть, это глупо.
– Я отведу тебя в комнату, – словно дикий кабан, упрямится Гор.
– Это сделает Харун. Он один из внуков Мириам, ты знал? Она даже пускает его в женские покои, и он пользуется доверием королевы, – сообщает кузина, кладя ладонь джинну на грудь.
– Очень рад за него. Исчезни, – велит бог. – Передай своей бабушке горячий привет. Дальше я сам тут разберусь.
Понимая, что проиграл, воин берет руку Кимми и целует. Затем, приняв облик джинна, улетает. Ну, хотя бы один из них благоразумен, пусть это и выглядит как отступление. Гор определенно бы довел дело до драки. Мне редко доводилось видеть кузину в таком бешенстве. Возможно, она все-таки не совсем уж не держит зла, как я думала. Ее волосы будто пылают огнем, когда Кимми бросается вперед и бьет Гора по сверкающей золотом груди. Тот даже не вздрагивает.
– Ты властный, глупый, эгоистичный мужчина! – кричит она. – Я поеду домой, но лишь по одной причине: потому что так мне больше никогда не придется тебя видеть. Тебе постоянно нужно все портить. Думаешь только о себе. Избалованный ребенок, даже не знаю, зачем потратила на тебя хоть секунду своей жизни.
– Я тоже не знаю, – честно признается Гор, одним движением притягивая Кимми к себе. – Но все равно не допущу, чтобы он стал первым мужчиной, которого ты поцелуешь, – буквально рычит он.
Только это ее не пугает, и кузина с вызовом задирает подбородок:
– Не тебе решать. Даже если сегодня ночью я перецелую сотню мужчин, это даже и близко не сравнится с числом губ, которые ты уже осчастливил.
– Ты не перецелуешь сотню мужчин. – Гор краснеет от злости.
Позади меня тихо хмыкает Исида. И как она сумела подкрасться? Хотела убедиться, что я в самом деле уберусь отсюда?
– Как будто она найдет сотню мужчин. Просто смешно.
Как же мне хочется придушить эту богиню. Мысли об убийстве развеиваются, когда Кимми пытается вывернуться из объятий Гора.
– Отпусти меня, – требует она. – Мне надо собрать вещи. Пора начать встречаться с настоящими мужчинами. Тари была права.
Кузина толкается и упирается руками ему в грудь, но Гор гораздо упрямей.
– В чем она была права? – спрашивает он.
Я копаюсь в памяти в поисках мудрого жизненного совета, который я могла дать Кимми.
– Мне нужно снять отдельную квартиру, носить джинсы и футболки и ходить на вечеринки. Тогда за год меня поцелуют столько раз, что я собьюсь со счета, – цитирует она.
У меня вырывается еле слышный стон, а Исида презрительно шепчет мне на ухо:
– Что за ерунду ты вбила ей в голову?
– Это полный бред, – объявляет Гор.
– И где же тут бред? – огрызается Кимберли, едва сдерживая слезы, а я уже на грани того, чтобы дать богу подзатыльник.
– Бред, что эти мужчины поцелуют тебя, только если ты изменишься. – Кимми перестает брыкаться. – Ты идеальна такая, какая есть, – взбешенно продолжает он. – Неважно, где ты живешь. Если тебе нравится жить с родителями, это нормально. Ты любишь их и любишь проводить с ними время. И неважно, как ты одеваешься. В ужасные платья в цветочек, джинсы, дурацкие разноцветные пижамы или эти откровенные блузки Джамилы. – Взгляд Гора опускается на глубокое декольте, и он сглатывает. – И если тебе нравится смотреть сентиментальные фильмы и есть при этом попкорн или пончики, то так и делай. И ты не обязана ходить на вечеринки, если тебе комфортнее дома.
– О… – Это все, что способна сказать Кимми, и я, если честно, тоже. Он все это заметил? Поразительно. Она моргает, а потом встает на носочки. – А если я хочу, чтобы ты стал первым мужчиной, который меня поцелует, это тоже нормально?
– Я для тебя недостаточно хорош, – после секундного колебания отказывается Гор.
– Может быть, но я все равно этого хочу, – произносит она, уставившись на него не менее мрачным взглядом, чем Гор на нее.
Его сопротивление угасает, и бог бережно привлекает Кимми еще ближе к себе.
– Я сделаю тебе больно, – снова предостерегает он.
– Я выдержу. Я хочу, чтобы это был ты.
Гор наконец-то сдается, и его губы с безграничной нежностью накрывают ее.
– Тебе пора уходить. Когда закончит с этой малышкой, он заметит тебя, – ворчит Исида. – А об этом я позабочусь. Отвлеку его, и он очень быстро о ней забудет.
Судя по всему, Исида видит ситуацию совсем не так, как я. Ее сын так крепко обнимает Кимми, словно больше не желает ее отпускать. Мужские ладони ласково гладят ее по спине, и он целует кузину так нежно, будто она сделана из стекла. А ведь люди действительно такие. Их слишком легко разбить. Впрочем, Кимми сильная девушка. Сильнее, чем многие из нас. Своими мягкими, но настойчивыми атаками она добилась желаемого. В ее руках бог тает, как воск. Гор не захочет причинить ей боль, а если и сделает это, она переживет. Этот путь она избрала для себя самостоятельно. Возможно, ссорой, которую вызвала, я не так уж и навредила.
Не реагируя на идиотское замечание Исиды, просто уношусь прочь так быстро, что джинны, мимо которых я пробегаю, видят лишь смазанный силуэт, который тут же принимают за обман зрения. Словно став ветром, я за считаные секунды добираюсь до купола, скрывающего от людей земли джиннов. С другой стороны никто не войдет без разрешения, однако выйти я могу. А потом стану свободна. Не только от оков, но и от всех обязательств. Больше не надо бороться за других, только за себя.
Сухой запах пустыни не вызывает ни страстных желаний, ни жажды крови, и я втягиваю его глубоко в легкие. Ночь так же холодна, как мое вампирское тело, а ласковое дуновение свежего ветра кажется мягким прикосновением. Жара во дворце рано или поздно убила бы меня. Через пелену мне еще видно очертания владений Саиды. Пусть все мечты и желания Азраэля исполнятся, однако я уже не буду их частью.
Три дня и три ночи мне требуется, чтобы преодолеть расстояние в девятьсот миль[3 - Миля – мера длины; 1 миля равна 1609,344 метра.] до Иерусалима. Долететь с Исрафилом было бы быстрее, но я нуждалась в этом времени, чтобы привыкнуть к новой себе. Пару раз я вроде бы замечала крылья в небе, но успевала вовремя спрятаться. Меня до сих пор слегка ужасают собственные физические способности. Я неимоверно быстрая и при этом почти невидима. Сейчас, находясь в Старом городе Иерусалима, чувствую, что силы мои на исходе. Меня мучает жажда. Жгучая жажда. И пусть близится полночь, на улице еще полно народа. Людей, которые пахнут свежей кровью. После побега я выпила лишь три пробирки, которые получила от Исиды. Готова поспорить, глаза у меня уже темно-красные. Кожа высохла, как бумага. Где-то должна быть больница. Если получится пробраться туда, смогу запастись донорской кровью. Пока удается не набрасываться на живых людей, но долго я не продержусь. Инстинкт выживания возьмет верх.
Усевшись на невысокое каменное ограждение, я задерживаю дыхание и продумываю план. В меня врезается молодой человек. Хватаю его за руку, чтобы не упал, а он с виноватым видом смеется. Понятия не имею, что он видит в моих глазах, когда я невольно вдыхаю. Вероятно, желание. Но это не то же самое желание, которое отражается у него на лице.
– Милая, не стоит гулять по ночам одной. С тобой может что-то случиться, – говорит он.
Его приятели, на которых я раньше не обратила внимания, выкрикивают двусмысленные комментарии, и парень наклоняется ко мне. От него пахнет алкоголем, наркотиками, кровью и потом, и мне не удается подавить жадный рык от столь соблазнительного коктейля. Вздрогнув, парень отшатывается.
– Убирайся, пока с тобой ничего не случилось, – выдавливаю я.
Шарахнувшись назад, он осеняет себя крестным знамением и с каждым шагом отступает быстрее, пока не переходит на бег. Несмотря на это, я могла бы догнать его за секунду. Не могу больше сдерживать жажду. Парню повезло, что я себя контролирую. С таким голодом, как у меня сейчас, Сет и его магини и вправду могут купиться, если я притворюсь демоном.
Встав, я углубляюсь в лабиринт улочек. Когда кто-то задевает меня или хотя бы касается, прикусываю губу. Нужно всего лишь добраться до Стены Плача и найти вход. В туннеле в такое время уже никого не должно быть. Там я окажусь в безопасности, и люди, соответственно, тоже. Внезапно ловлю на себе презрительный взгляд какой-то старушки, продающей в киоске христианские сувениры. Смотрю на нее в ответ. Женщина визжит и тоже крестится. Другие прохожие поворачиваются в мою сторону, а она бормочет на иврите что-то, примерно означающее: «исчадие ада». Невзирая на темень, торговка заметила мои красные радужки. Опустив глаза, я растворяюсь в толпе, пока тут не собрался отряд линчевателей. Причем мне страшно не столько за себя, сколько за то, что я способна сотворить с людьми, которые подойдут ко мне слишком близко. Жажде в сочетании с силой и жестокостью моего тела достаточно самой малости, чтобы взорваться. С каждой минутой мне все сложнее не поддаваться инстинктам.
Свернув в узкий и, главное, безлюдный переулок, я останавливаюсь и прислоняюсь к стене дома. Воздух здесь спертый, пахнет сыростью и затхлостью. Иерусалим так часто ровняли с землей и отстраивали заново, что на самом деле здесь нет уже ничего с тех времен, когда разрушили храм Соломона. Тем не менее возникает ощущение, будто ты попал в другую эпоху. Во времена, когда люди еще знали, что чудовища и демоны – не выдумки киноиндустрии. В тени переулка что-то шевелится. Мелькает яркая вспышка, и я автоматически принимаю позицию для атаки.
– Нефертари. – Голос принадлежит молодой женщине. – Сет не обрадуется, увидев тебя. Он был твердо уверен, что твой ангел о тебе позаботится.
Приблизившись, светлое сияние оказывается белым шелковым платьем. Абсолютно неподходящим для ночной прогулки и слишком провокационным, хотя, наверное, в этом и смысл. Такой наряд приманивает жертв.
– Кто ты? Мы знакомы?
Девушка выглядит максимум на два или три года старше меня. Откуда она знает Сета? И Азраэля?
– Раньше считалось бы, что я твоя мать, – улыбается незнакомка. – Но сейчас… – она с сожалением пожимает плечами, – семейными узами не дорожат.
Моя мать? Она с ума сошла или напилась? У меня нет времени на эту чушь. Девушка подходит еще ближе, и лишь тогда я отмечаю, что ее присутствие не разжигает во мне жажду, а тонкий слух не улавливает сердцебиение.
– Ты меня обратила. Ты – Юна, дочь Платона.
Не успевает девушка закончить кивок, как я уже набрасываюсь на нее и валю на землю. Впрочем, мой триумф длится всего секунду. Опрокинув, вампирша придавливает мое тело к грязным булыжникам. Щелкаю зубами возле ее горла, однако она лишь смеется.
– Жаль было бы позволить тебе умереть.
Вскочив на ноги, Юна создает между нами небольшую дистанцию. От ярости у меня перед глазами поднимается красная пелена, которую наконец-то можно выпустить, и я снова бросаюсь на нее. Вампирша просто делает шаг в сторону, и я врезаюсь в стену. От удара сотрясается весь дом.
– Упс, – невозмутимо произносит она. – Лучше нам убраться отсюда, пока не объявилась полиция. Спорим, ты голодна? Когда меня мучает жажда, я тоже становлюсь невыносимой.
– Я не невыносима, я в бешенстве! – ору я. – Как ты могла так со мной поступить? – указываю на собственное тело, но Юна вновь лишь смеется.
– Ты жива и практически непобедима. Так что не жалуйся. Бывают судьбы и похуже.
Это выбивает меня из колеи.
– Я не просила тебя об этом, – шиплю в ответ. – Я не хотела становиться такой.
– Думаешь, я хотела? – спокойно откликается Юна. – Меня никто не спрашивал. У тебя хотя бы имелся выбор, если я правильно помню.
Настоящим выбором это не назовешь. Кроме того, Малакай обещал, что в самые темные часы они с родителями будут за мной приглядывать. Правда ли он это делает? Хотелось бы мне его почувствовать. При мысли об этом мне чудится тихий смех. Брат был умнее, но из нас двоих бесстрашием обладала лишь я. Он называл это безрассудством и не ошибся.
Юна снова осторожно шагает ко мне.
– Мы – то, что сами сотворим из своей судьбы. – Еще одна мудрость с почтовых открыток, и я укушу Юну, хотя ей, скорее всего, даже больно не будет. Эти высказывания для людей, которые проживают день за днем, словно карабкаются на руках по перекладинам и зависают над пропастью. Если мне не повезет, впереди меня ждет вечность. Эта мысль меня пугает. – Потребуется время, но ты привыкнешь к такой жизни.
Я тихо фыркаю. Не желаю к такому привыкать. Ни к чему из этого.
– Ждешь, что я буду звать тебя мамочкой?
– Необязательно, – ухмыляется вампирша. – По имени вполне достаточно. – Она протягивает руку, и я ее пожимаю. Крепко. Впрочем, на лице вампирши не дрогнул ни один мускул. – Я уже плохо помню, но в самом начале мне тоже пришлось нелегко. Могу взять тебя с собой в геенну, – предлагает новая знакомая. – Сету это не понравится, но тут, снаружи, ты совсем беззащитна.
Вопреки или, может, как раз потому что больше не чувствую себя в плену, как было во дворце, ко мне возвращается часть прежней смелости. Что безумно и совершенно неуместно, ведь я читала сочинения Платона об этом аде. Мне стоило бы трястись от страха, однако Юна выглядит довольно расслабленной, и я не могу себе представить, будто она бросит меня на съедение демонам. Тогда можно было не утруждаться и не превращать меня. Впрочем, демоны – наименьшая из моих проблем. Сделают ли со мной что-то Сет и магини? Я все еще могу попрощаться и уйти. Сет мгновенно меня раскусит. Он поймет, что я пришла не ради того, чтобы выпить с ним на брудершафт. Но если сейчас вернусь к Азраэлю, он больше ни на миг не выпустит меня из поля зрения. Это мой шанс.
Мы с Юной идем бок о бок, и я наблюдаю за ней, скосив глаза. За невинной внешностью и светлыми вьющимися волосами скрываются стальные мускулы.
– Когда Платон тебя обратил?
– В 134 году.
Она заперта в этом теле почти две тысячи лет. При мысли об этом меня пробирает дрожь.
– Это случилось во время восстания Бар-Кохбы.
Все-таки не все изменилось. Я любопытна, как раньше, и это позволяет отвлечься. От страха, который возрастает с каждым шагом, и от жажды.
– Верно.
– Ты еврейка?
Даже превратившись в вампира, я не в силах унять интерес к прошлому. И отныне сама смогу наблюдать историю. Смогу прожить сотни лет и все помнить. В этой идее есть что-то заманчивое и вместе с тем ужасающее. С одной стороны, хоть какое-то утешение, но если мне захочется завязать с кем-нибудь отношения, что абсолютно неразумно, это означает бесконечное прощание с людьми, к которым я привяжусь. Даже видеть, как стареет и умирает Кимми… Я отбрасываю эту мысль. Не смирюсь с подобной судьбой. Юна со своей дурацкой цитаткой права. Мы – то, что сами сотворим из своей судьбы, а я была человеком и стану им снова.
– Нет, не еврейка, – прерывает она мои мрачные мысли. – Я была римлянкой, сопровождала своего отца по пути в Иудею. Останься я тогда с матерью в Риме, сейчас уже давным-давно умерла бы. Странно об этом думать.
– Вообще-то нет. Странно то, что ты до сих пор жива.
Девушка кружится вокруг своей оси, и платье взлетает у ее ног.
– Какое везение для тебя.
– Твой отец был римским солдатом? Ты ехала в обозе?
Она смеется и отрицательно качает головой, заставляя свои кудряшки подпрыгивать.
– Конечно, нет. Я путешествовала в свите императора. Я внебрачная дочь Адриана.
После этого заявления я спотыкаюсь.
– Что, прости?
– Ты все правильно услышала. Я была римской принцессой. Хоть и неофициальной. Кроме меня, отец больше не имел детей.
– Твой отец – один из самых успешных римских императоров, – произношу я, пораженная подобным открытием. – Он приказал построить библиотеку в Афинах.
Она закатывает глаза:
– А еще Пантеон и замок Святого Ангела в Риме. Он любил все греческое. Просто с ума сходил.
Улица постепенно пустеет, а мы приближаемся к территории храма. Я стараюсь подавлять усиливающийся страх. Сочинения Платона очень наглядно описывают геенну, но, держу пари, они не подготовили меня к тому, что там ожидает. Я почти надеюсь, что передо мной приземлятся несколько воинов-призраков или Азраэль и унесут обратно. Кстати, странно, что гвардия Саиды нас еще не выследила. Она разместила здесь свою стражу. А хотя, может, это не так уж и странно. Саида хочет вернуть кольцо, то есть цель у нас одна.
– Адриан знал Платона? – спрашиваю, чтобы отвлечься.
– Разумеется, – подтверждает мои подозрения Юна. – Отец попросил меня обратить, не желая, чтобы я умерла.
