скачать книгу бесплатно
Дети Хоупа и Грейс, имена которых
означают «надежда» и «милосердие».
Вглядитесь в эти фото.
И вы увидите меня, ведь у меня
такие же изогнутые брови, как у Джека,
такая же лукавая улыбка, как у Алисии,
такие же гибкие руки, как у Грейс. В них я вижу себя…
Свои истоки.
Порой будет страшно
Мой прапрадедушка с отцовской стороны
родился свободным в Огайо
в 1832 году.
Он построил дом и работал на земле, а когда ферма перестала приносить доход, стал углекопом. Храбро сражался в войну.
Теперь его имя можно увидеть на мемориале афроамериканцам, участвовавшим в Гражданской войне на стороне Севера:
Уильям Дж. Вудсон
Цветные войска США, рота Б
5-го полка.
Он погиб много лет назад, но на этом памятнике в Вашингтоне
он по-прежнему жив и идет в бой плечом к плечу с товарищами.
Его сына отправили к тете в Нельсонвилл.
Уильям Вудсон,
единственный чернокожий ученик в школе.
– Когда-нибудь и вы с этим столкнетесь, – снова и снова будет твердить нам мама. – Когда приходишь куда-нибудь, и вдруг оказывается, что ты не такой, как все остальные.
Да, порой будет страшно. Но вспомните о Уильяме Вудсоне, и страх исчезнет.
Футбольные мечты
На футбольном поле моему отцу не было
равных.
Никто лучшего его не мог отправить мяч с фланга в центр поля, а потом точным ударом отбить его в зону противника.
Тренеры не могли не заметить, как стремительно
он двигается, какой широкий у него шаг
и длинные руки, захватывающие мяч прямо
в воздухе.
Отец спал и видел себя футболистом – и однажды проснулся стипендиатом
Университета штата Огайо.
Теперь он стал взрослым,
жил в большом городе
Колумбусе, всего в шестидесяти милях
от Нельсонвилла,
а отсюда, если ехать на запад
по федеральной трассе 70, попадешь в Чикаго,
а 77-я ведет прямиком на юг.
Но отец сказал, что ни один цветной из Каштанового штата,
если он в своем уме, и не подумает туда ехать.
– Хотя из Колумбуса можно добраться куда угодно, – говорил он.
Что помнят другие
– Ты родилась утром, – говорила бабушка Джорджиана. – Помню, как раскричались птицы…
Эти противные голубые сойки.
Опасные создания – держись от них подальше.
Говорят, они могут и кошку заклевать, если разозлятся.
А потом зазвонил телефон.
В трубке трещало, шумело,
но я услышала голос твоей мамы и узнала от нее,
что ты родилась.
Стояла и думала: «Вот и еще одна девочка, как быстро летит время, давно ли появилась на свет ее сестренка».
Совсем как твоя мама и Кэролайн —
у них разница меньше года, одна за другой,
даже и не помню их по отдельности.
Так что ты родилась утром. Знаю это совершенно точно.
– Ты родилась ближе к вечеру, – уверяла мама. – Всего через два дня, как мне исполнилось двадцать два.
Папа в этот день работал.
Пытался приехать в больницу
до твоего рождения,
но пока добирался в час пик,
ты уже родилась.
Так что твое появление на свет он пропустил, но ничего нового он бы не увидел.
– Была почти ночь, когда ты родилась, —
говорил папа. – Увидев тебя, я сказал: «Не повезло девчонке с внешностью – моя копия». – Он рассмеялся. – И с места в карьер заявил твоей маме: «Раз так, у нее должно быть и мое имя».
Время моего рождения забыли внести
в свидетельство,
а потом оно стерлось
и из памяти моих близких.
Возврата не будет
Когда мама принесет меня из роддома домой,
мой старший брат
откинет розовое одеяльце,
посмотрит на меня и скажет:
– У нас уже есть такая. Зачем нам две одинаковые? Верни ее назад.
Ему уже три года, но он все еще не в силах понять, почему такую маленькую и совсем новенькую куклу нельзя сдать обратно.
Как слушать № 1
Где-то в моей голове каждый смех, плач или колыбельная становятся воспоминанием.
Дядя Оделл
За полгода до рождения моей сестры дядя Оделл, военный моряк, приезжает в отпуск домой в Южную Каролину и попадает под машину.
Когда в Нельсонвилле раздался телефонный звонок, может быть, мама развешивала белье или сидела на кухне, приглушая в сердечной беседе со свекровью Грейс тоску по собственной матери и отчему дому.
Может, родители уже собрали вещи
и собирались уезжать в Колумбус —
отец называл его Большим Городом —
домой, ведь их дом был теперь там.
Но каждую субботу утром они садились в машину и целый час ехали в Нельсонвилл,
где оставались до вечера воскресенья.
И, наверное, до этого звонка им казалось,
что завтра снова начнется череда
ничем не примечательных будней.
Но уже летела из Южной Каролины
весть о смерти моего дяди, пришедшая в Огайо холодным мартовским утром, и этот пасмурный день навсегда оставил глубокую рану в душе моей матери.
– Твой брат… – только и смогла произнести бабушка,
а дальше мама слышала лишь ее рыдания.
Воздух наполнился болью,
заныло сердце, которое было спокойно
еще мгновение назад,
и появилась пустота в душе,
