скачать книгу бесплатно
– Сапан,[22 - Сон, мечта (санскр.)] – с достоинством произнес мальчик.
– Сапан, – повторил Вэл, пытаясь понять, что могло означать это имя. Ему на ум пришел сон, но Вэл подумал, что такая мысль посетила его лишь потому, что он сам только что спал. – Сон, – непроизвольно произнес он вслух.
– Да, – подтвердил Сапан. – Но чаще меня называют мечтателем.
Вэл не мог поручиться, что мальчик не ответил ему на своем языке. И то, что он без труда его понял, сейчас не казалось таким уж удивительным.
– Пойдем, Вэл, я отведу тебя к людям, – сказал Сапан и указал рукой в сторону леса.
– Пойдем, – согласился Вэл и отправился вслед за ним.
Они шли по джунглям, как показалось Вэлу, нескончаемо долго, прежде чем оказались в поселке общины ведов. В пути мальчик рассказал, что в его семье нет отца – он умер прошлым летом. Теперь Сапан стал старшим мужчиной, потому что ему уже исполнилось тринадцать лет, а его брату пока только семь. У них есть еще шестнадцатилетняя сестра Рита, которая скоро должна уйти от них в другую семью и стать женой. Но пока она не делала этого, потому что родители жениха не хотели брать ее без приданого, а у матери Сапана никак не получалось собрать его.
Вэл с интересом слушал рассказ маленького проводника, иногда задавая вопросы, на которые тот охотно и обстоятельно отвечал. Так Вэл узнал, что в общине сейчас проживает около сотни человек, что все дети в возрасте от семи до пятнадцати лет учатся в местной школе, а самые способные отправляются в Канди, чтобы продолжить образование. Никто из ушедших потом не возвращается в общину – молодые специалисты остаются в городе и устраиваются там врачами – лечат шриланцев, практикуя древние ведические способы врачевания, а в самой общине с медициной дела обстоят не особенно хорошо.
Вэл с проводником добрались до поселения ведов к четырем часам дня. Жара, растопленная во влажном воздухе, казалась нестерпимой. К концу пути Вэл насквозь промок и обессилел настолько, что сразу же упал на плетеный коврик, едва занес ноги в хижину Сапана. У него темнело в глазах, голова плыла, мысли путались.
– Что с ним? – спросил Сапан, видя, что его спутник отключается.
Зира, мать мальчика, сразу поняла, что организм Вэла, непривычный к тропической жаре, перегрелся до критического состояния. Она напоила Вэла прохладной водой с лимонным соком, заставила его съесть небольшую порцию белого риса с овощами, после чего велела сыну раздеть его и положить так, чтобы ноги оказались выше головы. Вэл не сопротивлялся, не особенно отдавая себе отчет в происходящем. Ему было очень нехорошо, и он валялся, как вареный овощ. Пока Зира бегала с мисками, Сапан обмахивал Вэла полотенцем, гоняя приятную воздушную волну по его телу. Женщина принесла в круглой большой чашке душистую воду и обмыла ею лицо, руки, грудь, живот и ноги Вэла – кожа немного охладилась, но сознание его куда-то окончательно уплыло.
– Мама, он что, умер? – испугался Сапан.
– Нет, дорогой, – спокойно ответила Зира, – но ему нужна помощь. Принеси гхи,
я сделаю ему охлаждающий массаж.
Сапан поставил перед матерью банку с растопленным маслом и, усевшись рядом, стал наблюдать, как она умело разминает тело Вэла.
– Разотри ему ноги, – велела Зира, – только сначала принеси миску под голову, чтобы маслу стекать, и открой форточки, чтобы воздух ходил. И позови Митшу, пусть поможет перевернуть его, мы сами не справимся.
Сапан не сразу смог сообразить, в какой последовательности действовать, чтобы исполнить все распоряжения матери, и застыл в нерешительности. Из-за тканевой перегородки появилась Рита и ловко приподняла плетеные форточки, подперев их тростниковыми палочками, подставила медный таз под голову Вэла и только после этого подтолкнула брата к выходу, негромко произнеся: «Митшу». Она набрала в ладонь оттопленного масла и принялась втирать его в ступни лежащего в бесчувственном состоянии незнакомца. Зира бросила на нее недовольный взгляд, напоминая, что девушке не пристало находиться в одном помещении с чужим мужчиной, на что Рита, успокаивая ее, заметила, что хочет только помочь брату и спрячется за ширмой до того, как тот вернется с Митшу.
– У него сломаны пальцы, – с удивлением глядя на мать, сказала Рита. – По-видимому, не так давно сломаны, кости еще не до конца срослись. Сапан говорил, что он пришел из Кэнди… Как же он смог так много пройти?
Зира потрогала ступню Вэла и согласилась с дочерью.
– Может, он, конечно, не чувствует, – с сомнением в голосе предположила Рита.
– Должен чувствовать. Хотя, кто знает этих белых? Они не такие, как мы, совсем не такие. А этот бедняга, похоже, вообще калека, – сочувственно произнесла Зира. – Посмотри, какой у него шрам, – и, приподняв правую руку Вэла, показала дочери покрывающий всю ладонь и внутреннюю поверхность пальцев след от ожога. – Долго не заживал, – со знанием дела сказала она, покачивая головой.
– Может, он любит терпеть боль? Я слышала, бывают такие странные люди…
– Сапан возвращается, – бросив на дочь предупредительный взгляд, быстро проговорила Зира, и Рита мгновенно скрылась.
Митшу и Сапан переложили Вэла с пола на длинную спиной кверху, голова его, поддерживаемая подобием каркаса деревянного табурета, при этом свешивалась с края скамьи. Над головой, на вбитом в деревянную перекладину крюке, висел глиняный сосуд с тонким носиком в середине дна, из которого Зира вынула пробку, и на затылок Вэла тонкой струйкой потекло подогретое масло.
– Не трогай его, Зира! – предупредил ее намерение массировать спину чужаку Митшу. – Ut-tamа-puru?a!
– Хватит выдумывать! – прикрикнула на него Зира.
– Авалокитешвара[23 - Зрящий Глаз (санскр.)] сказал, – прошептал Митшу.
Зира отвела протянутые к Вэлу руки, постояла секунду, а потом взяла еще больше гхи из банки и, положив масло ему на позвоночник, уверенно произнесла:
– Даже если это и правда, помощь нужна каждому, а тому, у кого смерть в ногах, – больше других.
– А вдруг он проклят, – с ужасом произнес Митшу, пятясь к выходу. – Ты можешь заразиться от него.
– Он не похож на такого, не вызывает джугупса,[24 - Джугупса (санскр.) – отвращение.] – уверенно возразила Зира. – Мне кажется, он ратхах,[25 - Ратхах (санскр.) – воин.] а значит, нам нечего опасаться, и мы должны помочь ему всем, чем можем.
– Нет, Зира! Авалокитешвара увидел бы, если бы он был ратхах! – выкрикнул Митшу, грозя пальцем в ее сторону.
– Разве он говорил, что это не так? – с вызовом спросила Зира, возмущенная тем, что какой-то юнец позволяет себе с ней не соглашаться.
Митшу замолчал и уставился на нее стеклянным взглядом.
– Не говорил, – медленно произнес он.
Зира выпрямилась, резко подняла кисти рук над головой и вывернула их, показывая, что разговор окончен и что она удивлена непонятливостью Митшу и недовольна его поведением.
– Ладно, я пойду, – обиженно буркнул Митшу и вышел из хижины.
– Спасибо, что помог! – победно крикнула ему вслед Зира и продолжила втирать масло в спину Вэла. – Какие теперь неуважительные молодые люди! Ничего не признают, всякие глупости придумывают, – бормотала она возмущенно. – Нет среди них настоящих виддхи,[26 - Виддхи (санскр.) – знать, понимать.] одни суеверия, ратхах, – заключила она, незаметно для себя самой начав обращаться к Вэлу.
– Мам, он тебя не слышит, – осторожно подал голос Сапан, молчавший все это время, не смея прерывать мать или противоречить ей. Ему тоже казалось, что Митшу неправильно понял Авалокитешвару, а тот, кого принял у себя Маниш, не может быть проклят.
– А ты откуда знаешь? – не успокаивалась Зира, перенося свое неудовольствие на сына, осмелившегося сделать ей замечание. – Или ты думаешь, что видишь больше, чем я? Думаешь, если твой дружок Митшу грубил твоей матери, то и тебе стоит продолжать грубить мне? Может, ты еще осмелишься заявить, что стал пашьянти? или что у тебя какой-то особенный икша?
– Нет, – испуганно произнес Сапан. – Я только сказал, что он без сознания и не может тебя слышать…
Зира бросила на него гневный взгляд, и Сапан замолчал.
– Вам-м-м…
– утробно пропела Зира. – Ом намаа Шивайя…
Сапан подхватил мантру и сделал, как велела ему мать – положил руки на ноги Вэла. Зира приложила свои к голове лежащего. Мать и сын пели, передавая биджа-мантру Вселенной телу Вэла, помогая ему соединиться с океаном Высшего Божественного Сознания.
«Я весь – телом, энергией и всеми состояниями сознания – соединяюсь с Богом», – отзывались мантрические звуки в голове Вэла. Его сознание, находясь сейчас на перекрестке всех состояний – обычного, мечтаний и сна без сновидений, трансформировалось в какую-то новую форму, способную вмещать в себя все состояния сразу и в то же время не быть в полной мере ни одним из них. Эта новая форма его сознания контролировала обычные свои состояния как бы со стороны, причем каждое состояние воспринималось ею и как самостоятельное, и как часть себя самой, словно Вэл получил возможность бодрствовать, спать с полностью выключенным сознанием, спать и видеть сны одновременно. Эта новая форма его сознания позволяла ему слышать пение Зиры и Сапана и понимать, что сам он пока прийти в себя не может; она помогала ему погружаться в колодцы памяти, плавать в образах снов на дне их и в то же самое время находиться на той высоте понимания мира, с которой возможно прозревать будущее и заглядывать в прошлое.
Изучив возможности, которые предоставляла ему новая форма сознания, и поняв, как ими можно управлять, Вэл освободился от нее и вернулся в обычное состояние, открыв глаза.
– Спасибо, Зира, – спокойно произнес он, по-новому ощутив собственный голос. Он его именно ощутил, воспринимая физически, как движение ноги или биение сердца, словно голос перестал быть только звуком и обрел плоть. – Сапан, – с улыбкой обратился он к мальчику, – у тебя мама – волшебница.
– Пуруша Вэл! – обрадованно воскликнул Сапан. – Ты очнулся!
Зира, удивленная тем, что понимает речь гостя, стояла молча и внимательно на него смотрела.
– Зира, очень хочется пить, – медленно проговорил Вэл, – и перевернуться на спину. Можете убрать масло?
Женщина очнулась, вставила пробку в сосуд и сняла его с крюка. В это время из-за ширмы вышла Рита и помогла Сапану перевернуть Вэла.
В хижину забежал младший брат и резко затормозил на циновке, удивляясь увиденному.
– Здравствуй, Анко.
Сапан был уверен, что не называл пуруше имя своего брата, и боязливо посмотрел на него. Вэл словно прочитал его мысли, произнеся:
– Не бойся, Сапан, такое бывает. Это ничуть не удивительнее того, что вы с мамой сейчас сделали, – улыбнулся он. – Рита, ты очень милая девушка, тебе не нужно становиться женой Кумара, он не сделает тебя счастливой. Подожди еще немного, твоя настоящая судьба скоро постучит в вашу дверь. А сейчас, как бы мне ни было приятно твое общество, спрячься – сюда идут.
Рита скользнула за перегородку, и через минуту в хижину ворвался Виту.
– Махатта Вэл! – в голосе проводника звучала такая радость, будто он только что чудом спасся от смерти. – Вы живы!
– Жив, Виту, жив, только весь в масле, словно жареный блин, – улыбнулся Вэл. – Вы захватили с берега мой мешок?
– Да, махатта, он здесь, – приходя в себя и становясь спокойнее, ответил Виту.
– Можете принести? Мне бы вымыться и одеться… Помню, раньше недалеко отсюда было озеро с водопадом…
– И сейчас есть, пуруша, – живо откликнулся Сапан. – Я провожу тебя.
Заметив, что Вэл намеревается встать, Зира бросилась к нему с полотенцем и стала вытирать ему ступни, беспокоясь, как бы он не поскользнулся маслеными ногами.
– Как вы сломали сразу три пальца, пуруша Вэл? – спросила она, осторожно протирая его правую ногу.
– С чего вы взяли, что у меня сломаны пальцы? – Вэл с недоумением смотрел на Зиру.
– Кости еще не совсем срослись, – в доказательство она слегка надавила на средний палец, и Вэл ощутил сильную боль. – Вам надо их затянуть, иначе ходить трудно. – Вы сломали их примерно месяц назад?
– Не помню, – тихо сказал Вэл. – До этой минуты я и не знал, что они сломаны. Думал, нога от чего-то другого болит, от того, что много шел.
– Вам совсем ходить пока не надо, – заметила Зира, – иначе хуже сделаете. Но я сейчас их закреплю, если хотите, будет полегче.
– Хочу, – согласился Вэл. – И еще хочу встретиться со старейшинами как можно скорее. Но сначала – помыться.
– Вот, возьмите, махатта, – Виту протянул ему мешок с вещами.
– Пойдем, пуруша, я отведу тебя к озеру, – оживился Сапан, – а потом к Абхи.
– Подожди! – остановила его Зира. – Нужно затянуть ногу, и она обмотала пальцы мягкой тканью, потом снизу приложила дощечку и снова все обмотала вместе с ней. – Попробуйте встать.
Вэл встал, сделал несколько шагов и понял, что так передвигаться тоже нелегко. Казалось, что нога чужая: не так ставится, не так отрывается от земли, – и дощечка упиралась в стопу, причиняя неудобство и боль. Но расстраивать Зиру Вэл не хотел и сказал, что вполне нормально.
Сапан заметил еще по дороге, что пуруше больно идти. Он решил, что Вэл привык терпеть боль, что ему приходилось много воевать или охотиться, подошел к Виту и спросил, чтобы никто другой не услышал:
– Пуруша Вэл – ратхах?
– Он раджа, – тихо произнес Виту с едва заметной улыбкой.
Сапан недоверчиво посмотрел сначала на Вэла, потом на Виту. После некоторого замешательства он сложил руки перед лицом и поклонился Вэлу.
– Что это ты, Сапан, делаешь? – строго спросил Вэл, бросив укоризненный взгляд в сторону своего проводника.
– Ничего, раджа Вэл, – почтительно ответил Сапан. – Если вы готовы идти, я провожу вас.
– Раджа Вэл? – рассмеялся он. – Мне больше нравится пуруша. Идите, – велел он Виту и Сапану, показывая рукой на улицу, – я сейчас присоединюсь к вам. – Зира, возьмите, – Вэл протянул ей небольшой, но увесистый бархатный мешочек. Этого хватит на приданое Риты, еще останется. Только не отдавайте ее Кумару, ей другой определен в мужья.
– Кем? – замерев от удивления, спросила Зира.
Вэл поднял вверх указательный палец правой руки и улыбнулся. Потом он приложил его к губам и вышел, прихватив сумку с вещами.
Зира развязала мешочек и высыпала на ладонь горсть прозрачных камней, разбрызгавших искрами упавший на них солнечный луч…
– Вот оно, Миннерийя,
– завороженно прошептал Вэл, оказавшись на берегу озера и сбрасывая с плеча на траву сумку.
Он осматривался по сторонам, восхищаясь красотой места, щедро выставлявшего напоказ растительное буйство. Природа казалась здесь нетронутой, первобытно свободной и девственно целомудренной благодаря тому, что около трехсот лет назад Миннерийя было объявлено заповедником. Тогда это был чуть ли не единственный способ спасти природные богатства страны от разграбления и последующего уничтожения.
Думая о прошлом, Вэл вспоминал провидение Воннегута, назвавшего технообщество эпохой Больших Мозгов.
Номинация оказалась настолько точной, что Вэл никакую другую к двадцать первому и двадцать второму векам придумать не мог: с легкой руки фантаста они получили весьма красноречивую характеристику. Но Вэл жил позже, он появился на свет уже после того, как большие мозги пришли на помощь толстым кошелькам и большим аппетитам. Чтобы гарантировать будущее толстым кошелькам, большие мозги много лет внедряли в мозги обыкновенные мысль, будто растущие аппетиты людей – это благо. Страны с ограниченными и даже разумными аппетитами называли отсталыми и им «помогали» развивать торговые отношения, главным образом с теми странами, в которых и толстели кошельки. Люди отсталых стран привыкали к тому, что потреблять больше необходимого – признак благосостояния – качество, быстро ставшее высоко ценимым в приличном обществе. Спустя небольшое по меркам истории время – всего каких-то несколько десятков лет – весь мир встал в позу: «К вашим услугам, мистер толстый кошелек!», провозгласив бездумное потребление ненужных вещей культурой.
Ложная культура порождала ложные ценности, в погоне за каждый раз новым и большим люди зачастую лишались не только многого, но и всего. Обнищание миллионов позволило наполнить кошельки сотням, но это давно никого не смущало, поскольку понятие справедливости было высмеяно и отвергнуто ложной культурой. Потребительство, глубоко пустив свои корни в сознание человека, разрасталось в нем с катастрофической скоростью, а еще через несколько десятков лет оно захватило душу, избавившись от балласта в виде гуманистических идей и моральных норм – ориентиров предшествовавших поколений. Да и к чему они, в самом деле? Теперь это все человеку только мешало. Культура потребления вырастила новый сорт людей; он и привел человечество к последнему рубежу…
Вэл, оказавшись у Миннерийи, думал не о попранной морали, а о том, был ли двести лет назад у людей шанс сохранить себя, не доводя ситуацию до физического уничтожения вида. Иногда ему казалось, что адскую машину можно было остановить в начале девятнадцатого, позже он перекладывал ответственность за произошедшее на двадцатый, сейчас же был практически убежден, что двести лет назад ничего уже сделать было нельзя – катастрофа стала неизбежной, и что бомбу под человека заложили много раньше. Вспомнились «Персидские письма».
Да, именно тогда мир прогнулся под толстые кошельки…
Шрилану повезло оказаться на периферии глобальной войны за передел мира. Пока большие собаки грызлись, маленькая не подавала голоса и тем сохранила себя. Первые правители из возвращенной династии Ламбаканнов, начиная с третьего десятилетия двадцать первого века, поддерживали во внешней политике объявленный нейтралитет, ориентируясь на союзную коалицию Тай и Небес. Уничтожение тайского анклава в 2095 году с помощью направленного подводного ядерного взрыва самым печальным образом сказалось на королевстве Шрилан: огромные цунами захлестнули остров, буквально смыв в океан восемьдесят процентов населения страны – из двух миллионов подданных Махинды Первого в живых остались триста пятьдесят тысяч человек. Демографическая ситуация острова с тех пор только ухудшалась, и сегодня в Шрилане насчитывается около двухсот тысяч сингалов и тамилов в соотношении три к одному. Чтобы выжить в условиях бесконечной войны, которая охватила мир конца двадцать первого – начала двадцать второго веков, небольшому королевству потребовался союзник, которым стали едва приходящие в себя после гражданской войны Небеса. В 2114 году Шрилан и Небеса заключили договор о мире и сотрудничестве, взяв на себя взаимные обязательства охранять интересы союзника как свои.
Во многом благодаря этим мерам, а в чем-то и резкому сокращению населения планеты, Шрилан сохранил и приумножил свои ресурсы. В предшествующие двести лет ничего особенного для этого человеку делать не пришлось – он всего лишь сосредоточился на собственном выживании и оставил природу в покое…
Из-под ноги Вэла выскочила ярко окрашенная лягушка и прыгнула в воду, оттолкнувшись от сапога, как от трамплина.
– Здесь мыться опасно, пуруша, – предупредил Сапан, видя, что Вэл намеревается раздеваться.
– Кимбула? – уточнил Вэл и замер, не дождавшись ответа и не слыша его. Он увидел летящую над головой стаю аистов и не мог оторвать взгляд от больших белых птиц, парящих на расправленных над водой крыльях. Он даже думать не мог в тот момент и не понимал, как и почему из горла его вдруг вырвалось: «Счастливчик!»
Один аист отделился от стаи и начал планировать в сторону стоявших на берегу людей. Оказавшись рядом, он сделал круг над их головами и опустился неподалеку. Вэл как зачарованный пошел ему навстречу. Аист не испугался и подпустил к себе человека так близко, что тот смог дотронуться до него. Виту и Сапан замерли и не смогли произнести ни звука, когда Вэл, опустившись на колени, обнял шею белой птицы. Аист тихо щелкнул два раза и положил красный клюв ему на плечо…
Обратный путь они преодолели быстрее и в полной тишине. Пораженные увиденным, Виту и Сапан с опаской наблюдали за Вэлом, идя позади него всю дорогу. Они не понимали, как дикая птица могла вести себя так странно, позволяя человеку трогать себя, а потом кружа над ним, пока тот плавал в озере. Лишь оказавшись в селении общины, перед самой хижиной старейшины Сапан остановился и проговорил с некоторой боязнью в голосе:
– Абхи, пуруша. Иди один, мы тебя здесь будем ждать, – и сел на бревно в пяти шагах от хижины.
Виту присел рядом с ним, а Вэл, подойдя к двери, назвал старейшину по имени и остался ждать снаружи, когда его пригласят войти…
