скачать книгу бесплатно
Но Черный Медведь закрыл левый глаз, открыл правый глаз и сказал:
– Ды кдо дакой?
– Это большая всемирная загадка, – вздохнул Папа Бобер.
– Загадка? Догда надо … эдо… – сказал Черный Медведь. – Давай… или чего-до там.
– Ты, главное, не забултыхивайся, – сказал Папа Бобер. – Давай, загадки загадывать буду я.
– Давай, – согласился Черный Медведь.
Что такое загадки – это секреты задом наперед, а секретов Папа Бобер знал ого-го. Ни за что не отгадает его загадки Черный Медведь, и придется ему отпустить Папу Бобра.
Все было бы хорошо, но тут Черный Медведь заснул.
Заметался Папа Бобер, отыскивая новую дорогу наверх и нашел. Новый быстрый путь, из выступов и кореньев, по которым можно было бы быстро-быстро выбраться на свет! И все было бы хорошо, но тут Черный Медведь открыл левый глаз.
“Сейчас опять скажет: «Ты кто такой?», подумал Папа Бобер и закричал первым:
– Первая загадка. Здоровый, но не гора. Дерево ломает, но не ураган. Ствол когтем на половинки расщепляет, да не топор. Что хочешь в землю вобьет, а не молот…Зимой еще спит.
– Дык, эдо я, – сказал Черный Медведь.
– Да, не ты.
– Да, да я.
– Докажи.
– Докажу.
– Вон, бревно за тобой лежит, – сказал Папа Бобер. – Можешь его разломить напополам?
Не успел Папа Бобер моргнуть, как Черный Медведь держал в лапах по обломку ствола.
– А расщепить?
Провел Черный Медведь когтем вдоль одного обломка и разделил на половинки.
– А вдавить в землю? – сказал Папа Бобер. – Нет, нет, к себе поближе… Ровнее.
Две расщепленные половинки обломка ствола торчали из земли между Черным Медведем и Папой Бобром, как два передних зуба.
– Про тебя, выходит, загадка, – согласился Папа Бобер с Черным Медведем, но тот уже спал.
Или притворялся? Засомневался Папа Бобер, замер и не знал, что делать. Пока Папа Бобер сомневался, Медведь открыл левый глаз.
– Вторая загадка. – сказал Папа Бобер. – Оно любит обнимашки и может все – может плыть, может тонуть, может воду держать, может наверх вести, может на месте стоять и уют создавать, может еду давать, может компанию собирать, может греть, может звуки издавать – что это такое?
– Эдо проигрыватель? – сказал Черный Медведь.
– Нет.
– Эдо не я? – застенчиво спросил Черный Медведь.
– Это дерево! – сказал Папа Бобер.
– Как же дерево может петь?
– А ты срежь у половинки ствола верхний угол полукругом, изнутри который, – сказал Папа Бобер, показывая на вбитые в землю деревяшки. – Теперь у второй половинки верхний угол, тоже изнутри.
Черный Медведь сделал, и между Черным Медведем и Папой Бобром торчали две расщепленные половинки с вырезанным полукругом вверху, словно это была щербина в зубах.
Подергал и пощелкал Папа Бобер за верхушки половинок.
– бадя-бадя-бадя-бадя, – запела одна половинка.
– будю-будю-будю-будю, – запела вторая половинка.
– папам-папам-папам-пам-пам, папам-папам-папа-пам-пам-пам, – запели две половинки вместе.
Поддел когтем тоненькую верхушку Черный Медведь, щелкнул по второй.
– бадя-бадя-бадя-бадя, – запела одна половинка
– будю-будю-будю-будю, – запела вторая половинка
– папам-папам-папам-пам-пам, папам-папам-папа-пам-пам-пам, – запели две половинки вместе.
Обрадовался такой веселой музыке Черный Медведь и заснул.
Вздохнул Папа Бобер, с превеликим усилием поднял второй обломок дерева и положил его в выемку у половинок, так чтобы один конец торчал вверх в сторону носа Черного Медведя, а другой, дальний лежал на земле. Со стороны это было похоже, как будто на полукруглую щербину между очень толстыми зубами положили очень толстую зубочистку.
Залез Папа Бобер на тот конец, что вверх торчал, сел на самый краешек, под самый нос Черного медведя. Открыл левый глаз Черный Медведь. Принюхался. Облизнулся.
– Третья загадка, – сказал Папа Бобер.
– Вдорая, – сказал Черный Медведь.
– Третья.
– Вдорая, – сказал Черный Медведь. – Ды что, счидать не умеешь?
– Вторая, – согласился Папа Бобер. – Носится в воде, но не рыба, строит дома, но не строитель, летает, но не птица. И считать умеет до трех, но то что ты, дубина дурацкая!
Конечно, если так обзываться, можно и затрещину схлопотать. Хлопнул в ярости лапой по Папе Бобру Черный Медведь. Затрещал ствол в том месте, где сидел Папа Бобер, но Папы Бобра там уже не было. За мгновение кувыркнулся Папа Бобер на нижний конец, а когда Черный Медведь ударил по верхнему, взлетел вверх. Да, на самом деле Папа Бобер соорудил с помощью Черного Медведя качели, рычаг по-бобриному, и все что ему нужно было, это чтобы Черный Медведь ударил по верхнему концу.
Полетел, раскинув руки, как крылья, Папа Бобер. Махнул хвостом Папа Бобер, уворачиваясь от медвежьей лапы и прокричал:
– Носится в воде, но не рыба, строит дома, но не строитель, летает, но не птица – это я, Папа Бобер!
Щелкнул зубами Черный Медведь, но снова махнул хвостом Папа Бобер, просвистел мимо медвежьей морды и вылетел на свет, увлекая за собой вихрь из листьев, тревожных занавесок и веток.
Куда улетел Папа Бобер и что с ним стало дальше – это уже другая история.
А Черный Медведь зевнул и сказал:
– До засыпаю осенью, до просыпаюсь зимой. До летом снегопад, до бобропад зимой. До трескучие лягушки, до приставучие волки. Нед, что-до неладное у нас с экологией.
Часть вторая
.
Странная стая или Битва в пути.
– Летать – дело нехитрое. Как бы еще приземляться не больно. Вернусь, выведаю этот секрет у Высокого Филина, – рассуждал Папа Бобер, труся в сторону дома по снежному полю.
Папе Бобру снова показалось, что-то кто-то вертится в небе у него над головой. Папа Бобер посмотрел на низкие облака. Может быть эта странная стая под облаками? Три птицы в ней махали крыльями словно это были тряпки, которых несло ветром, и летели они не на юг, а на север, к Большому Городу. Или это Папа Бобер заблудился и сам пошел не в ту сторону?
Оглянулся Папа Бобер и увидел, что по его следу бегут цепочкой волки! Поняли волки, что их заметил Папа Бобер, и начали вставать в боевое построение. Это был волчий клин. Вперед выдвинули самый робкого и слабого волка, который хотел бы убежать назад за чужие хвосты, но сзади него встали два волка, которые толкали его вперед. Этим двум волкам тоже не нравилось быть впереди, но сзади них стояли четыре волка, которые не давали им свернуть назад. Самые сильные и умные волки выстроились сзади.
– Та-ду-дам, – тихо пели волки, чтобы было страшно. – Та-ду-дам.
Волки пели по-волчьи, не разжимая зубов. Чем тише пели волки, тем становилось страшнее. Да, волки были одними тех самых бед и неприятностей, мимо которых проскочил Папа Бобер, пока несся к завалу.
Можно было бы уплыть от волков, но замерзла вода, стала снегом и льдом. Можно было скатиться куда-нибудь, но волки перехватили Папу Бобра в ровном поле. Можно было что-нибудь придумать и полететь, но облака летели плотно и низко над землей – нелетная погода для тех, кто не птица и не может ничего придумать в такой страшной обстановке.
Стали волки обкуражать Папу Бобра. «Обкружать» – это совсем не то, что окружать. Если тебя обкружают, значит, вокруг тебя кружат. Одни волки хотели напасть сзади, потому что очень боялись бобриных зубов, тяжелых и острых как боевые топоры. Другие кружили, чтобы напасть спереди:
– Зубы-то что, зубы у нас у самих есть, – говорили они. – Страшнее его хрвост. Попадет по голорве – это как рвеслом по голорве врезали. С Червным Медрведем не так стрвашно было. А Червный Медрведь вырвался, порвян.
Папа Бобер вертелся не переставая, поворачиваясь то хвостом, то зубами, при этом медленно куда-то двигался. Волки обкружали его, сталкивались, запинались о хвосты, обзывали друг друга «рвян» – «порвян», и даже взвизгивали, когда им казалось, что столкнулись не с другим волком, а это бобер на них напрыгнул.
– Слушай, может, ты сдашься? Мы тебе ничего не сделаем, – сказали волки. – Очень жрвать хочется.
– А В НЮХ? – сказал по-человечески Папа Бобер. – В НЮХАНЬСКИЙ ХТО ХОТИТ, НУ-КО?
Надо было с самого начала с ними по-человечески поговорить, но Папа Бобер очень заволновался, заметив волков.
Эти волки тоже были не дрессированные, и даже хуже. Услышав человеческие слова, у них в глазах появились плоские злые огоньки, и они стали теснее обкружать.
Другой бы давно сдался от страха, от боязни быть смешным или от усталости. Но Папа Бобер не мог представить, как можно сдаваться. Он слова такого не знал, честно-честно.
Целый час, а может быть целый день, а может быть целый месяц кружил Папа Бобер, размахивая хвостом и щелкая зубами. При этом Папа Бобер неуклонно двигался куда-то, пока не скатился по склону вниз. Оказывается, все это время Папа Бобер двигался в сторону Реки и теперь летел вниз на лед, окруженный снежной пылью!
На льду Папа Бобер, не отряхаясь и не оглядываясь, вскочил на ноги и заскользил по льду как на коньках. Помните, Папа Бобер все знал о струях и водоворотах, а еще о льде и сосульках. Еще маленьким он научился настраивать когти на ногах так, чтобы на них можно было мчать как на коньках, крутиться как на коньках и финтить, как на коньках – быстро и неуловимо. Так что, если бы волки скатились вслед за ним на лед, Папа Бобер смог от них увернуться. Но волков за спиной не было.
Папа Бобер успокоился, отдышался и размеренно заскользил, как конькобежец, по льду, поднимая хвостом снежную пыль.
Долго ли, коротко ли скользил Папа Бобер по льду, как вдруг с берега перед ним скатилась снежная лавина, из которой торчали серые хвосты и светились глаза плоскими злыми огоньками. Это были волки. И сзади него скатились на лед волки.
Предлинная Река очень извилистая. Волки не стали бежать по берегу за Папой Бобром, петляя вместе с Рекой. Они побежали по прямой вперед и устроили засаду.
Снова Папа Бобер оказался в окружении. Он вертелся, барабанил хвостом по льду, щелкал зубами и передвигался. Только в этот раз Папа Бобер не стремился к какой-то цели, а метался то туда, то сюда, наверное, не знал, что делать. Наконец, Папа Бобер перестал передвигаться, он только крутился на одном месте, щелкая зубами и барабаня хвостом, все реже и реже. Волки почувствовали, что Папа Бобер устал и не знает, что делать.
– Рвалить надо этого барвабашку, робя, – закричали волки и разом кинулись на Папу Бобра.
Это Папе Бобру только и нужно было. Как только волки подскочили вплотную к нему, лед треснул, и волки, и Папа Бобер провалились под воду. Папа Бобер ведь все знал о снежках, льдинах и сосульках. Он знал, что вначале зимы лед еще не успел окрепнуть, и он обязательно найдет место с самым тонким льдом. Поэтому Папа Бобер метался из стороны в сторону, обстукивал лед хвостом. А когда нашел лед, который проломится под его и волков тяжестью, то все, что ему нужно было – это обколотить кружок из трещин во льду и дождаться, когда на него запрыгнут волки.
Странная прорубь или Две трубочки из тростника.
Папа Бобер стремительно уплывал в холодной воде от того места, где их побоище провалилось под лед.
– Интересно, а в этих местах волки плавают под водой? – подумал Папа Бобер. – Такие, как крокодилы, но только волки, с шубой и меховым хвостом?
И Папа Бобер сильнее замахал хвостом, по-заячьи пытаясь заглянуть назад.
Плыл он долго.
Холодная вода была тяжелой и липкой. Холод прилипал к лапам и хвосту, двигать ими становилось все труднее и труднее. Становилось душнее. Папа Бобер подумал, что хорошо бы глотнуть свежего воздуха и боднул лед. Однако лед не поддался. Тогда Папа Бобер стукнул по льду хвостом. Но сам отлетел вниз, вглубь реки, а льда не разбил. Папа Бобер лихорадочно поплыл вперед, стараясь углядеть лед потоньше. Тогда он разгонится и прорвет лед снизу. Можно еще погудеть, чтобы по отраженному от льда звуку найти тонкий лед. Но воздуха у Папа Бобра совсем не осталось. Папа Бобер начал задыхаться.
Он плыл в воде подо льдом, почти не различая, чем лед слева отличается ото льда впереди. Перед глазами возникали и крутились темно-красные, темно-желтые, темно-зеленые обручи, которые сипели и звенели. И тут он заметил пятно впереди и справа. Оно было не то, чтобы светлее, не то чтобы синее, и не то, чтобы круглее, но Папа Бобер твердо знал, что плыть надо туда.
Из последних сил, ничего не видя, ничего не соображая, Папа Бобер врезался в отверстие проруби, пробил тонкий ледок над поверхностью воды и выскочил наружу.
Взлетел надо льдом Папа Бобер, вздохнул полной грудью, зрение его прояснилось, настроение резко улучшилось, но какая-то неведомая сила потащила его снова вниз под воду.
Хотел было в воде Папа Бобер резко развернуться к тому, что тащило его и щелкнуть зубами, но что-то не давало ему обернуться. Решил Папа Бобер, не глядя, ударить хвостом назад. Но и хвост что-то или кто-то держал. Замер Папа Бобер, замерло и то, что его держало. Или кто.
Осторожно повернул голову назад Папа Бобер. Что-то, намотанное вокруг головы, мешало ею крутить. Понял Папа Бобер, что попал в сеть. Подводные концы сети были привязаны к каким-то тяжелым штукам, которые волочились по дну от его рывков. Очень тяжелым штукам, вылезти с которыми не было сил. Распутаться в воде тоже было невозможно, потому что верхние концы сети крепко привязаны толстыми веревками к дереву на берегу. Решил Папа Бобер перегрызть веревки сети острыми бобриными зубами, но она так плотно намоталась вокруг головы, что он не мог рта раскрыть. Попробовал Папа Бобер выкрутиться из сети, но ему мешали края узкой проруби. Чем больше он бился, тем больше запутывался. Так и повис Папа Бобер под самой поверхностью воды.
Вскоре почувствовал Папа Бобер, что замерзает. Наверху, надо льдом, наступала ночь и становилось все холоднее и холоднее. Прорубь снова затянуло льдом. Корка льда нарастала и опускалась все ниже в воду, все ближе к голове Папы Бобра.
Конечно, у Папы Бобра были обширные подшкурные запасы. С такими запасами не страшен никакой мороз, никакая холодная вода. Но за время путешествия подшкурные запасы заметно истончились. Папа Бобер захотел есть.
Тут Папа Бобер, заметил нечто, что тоже запуталось в сетях. Очень осторожно, чтобы не запутаться еще сильнее, Папа Бобер подтянул сеть так, чтобы нечто оказалось перед носом и понял, что это плотик со вкусняшками! Плотик был маленький, криво собранный, значит делал его Сынок Бобренок. Зато вкусняшки в плотике были самыми настоящими! И еще две трубочки из тростника, чтобы плеваться водой. Наверное, их отправила Сестренка Бобренок. Совсем маленькая, совсем глупая, хотел вздохнуть Папа Бобер. Но не смог – воздух кончился, вздыхать было нечем.
Но это Папу Бобра, совсем не расстроило. Воздух, конечно, кончился, зато идеи начались. Папа Бобер знал, что ему надо делать.
Во-первых, одним рывком головы он разбил лед на поверхности проруби и выставил на воздух две трубочки из тростника. Он будет через них дышать.
Во-вторых, надо подкрепиться вкусняшками. И нарастить запасы. Но не всеми.
В-третьих, оставшимися из посылки веточками, корешками и корой он так сдвигал и распирал сеть вокруг себя, что она превратилась в сетчатый кокон. Теперь, если мороз будет крепчать, а лед –нарастать, то намерзать лед будет по этим сетчатым аркам. И получится, что Папа Бобер окажется в внутри ледяного кокона. В этот кокон будет поступать воздух. В этом коконе будет тепло от тепла самого Папы Бобра. А тепло Папе Бобру будет от вкусняшек. Папа Бобер отдохнет, а потом с новыми силами и новыми мыслями решит, что дальше делать.
Так и произошло. Как только ледяной панцирь нарос вокруг Папы Бобра, он тут же сладко заснул.
Странные рыбаки или Полеты во сне и наяву.
