Книга 1. Людомар из Чернолесья

Углубившись в чащу, людомар принялся кружить вокруг места привала, выискивая дичь и все, чем можно питаться. Довольно скоро он набил несколько упитанных птиц, с десяток странного вида зверушек, величиной с ладонь, а также набрал вкусно пахнущих древесных червей, прибавлявших силы.

Сложив все добытое в свой плащ, он взобрался на вершину дерева и подвесил его там. Прокормить пять дородных воинов было делом не простым.

Продолжая прочесывать лес, Сын Прыгуна отошел достаточно далеко от лагеря, когда услышал шум, напоминавший волновавшееся море. Поднявшись на вершину ближайшего дерева, людомар оглядел небосклон. Небеса явили ему редкое в этих краях явление абсолютной безоблачности. Спустившись вниз, охотник прислушался к шуму, а после пошел в его сторону.

Ему пришлось пройти довольно далеко и оказаться на краю одного из водопадов, чтобы утолить свое любопытство. С вершины уступа бросавшего струи воды на скалы далеко внизу, людомар разглядел два небольших войска готовых к бою.

Они располагались на втором по удаленности от моря выступе, в месте как нельзя лучше подходящем для массового убийства. Оно было ровным, лишенным растительности и достаточным для того, чтобы вместе несколько сотен воинов.

Спиной к людомару стояла нестройная толпа реотвов, одетых вразнобой. Глаза Сына Прыгуна различали и железные шлемы, и простейшие кожаные обручи, не защищавшие даже от удара кулаком; кольчуги с доспехами и простые мужицкие рубашки, от пота прилипшие к телу; мечи и наскоро сделанные сучковатые дубины.

Напротив этого военного сброда ровными рядами стояли саарары. Все воины имели одинаковые шлемы, их тела закрывали кольчуги и тяжелые ростовые щиты. Вперед были выставлены длинные пики.

Реотвы неистово орали, понукая себя на битву. Многие из них прыгали и хохотали, доводя свой боевой пыл до бесноватости; иные просто орали проклятья и нелицеприятные посулы врагам.

Между этими небольшими армиями стояли несколько человек и о чем-то оживленно переговаривались. Они махали руками, кричали и топали ногами.

После, пребывавшие посредине разошлись в разные стороны, армии некоторое время постояли друг напротив друга и, по звуку труб, начали медленно сближаться. Реотвы ударили о строй саараров, как горох бьется о землю при падении. Они оставили за собой не более десятка убитых и бросились наутек. Саарары их не преследовали. Бежавшие воины останавливались, снова приближались к противнику, кричали ему обидные фразы и тут же бросались прочь. Саарарские пехотинцы не реагировали на эти выкрики.

Внезапно внимание людомара привлек треск, донесшийся справа. Сквозь шум водопадов он отчетливо расслышал его. Охотник обернулся и увидел нескольких оридонцев в легких доспехах. Они внимательно наблюдали за битвой внизу, и когда она закончилась, поднялись на ноги и снова скрылись в чаще.

Последовав их примеру, людомар вернулся в лагерь

– Стой, – остановил его на подходе голос Унки. У холкуна был тонкий слух. – Маэрх?

– Да, поднимай всех. За нами погоня.

– Погоня?! Но как?..

– Буди всех.

Воины просыпались нехотя и тяжело поднимались с земли. Их качало от усталости.

– Кто они? Ты видел? – спросил Гедагт.

– Оридонцы. Видел двоих.

– Вдвоем они сюда не сунуться. Отряд поблизости.

– Я видел битву внизу. Реотвы и саарары.

– Битву? – вмешался в диалог Нагдин.

– Да. Реотвы разбиты.

– Это жители рыбацкой деревни. Не удивлен, – он как-то даже радостно усмехнулся.

– Ты смеешься над смертью собратьев? – насупился Кломм, слышавший их разговор.

– Нет. Я сожалею о том, что саарары раньше не заявились сюда.

– Что бы было тогда?

– Меня бы раньше услышали, – с горестью проговорил Рыбак.

– Тише!.. Ложись! – приказал людомар. Когда отряд залег, он взобрался на ближайшее дерево на уровень ниже нижних ветвей и принюхался. Обоняние донесло ему терпкий запах дремсов.

Соскочив вниз, охотник лег подле Гедагта.

– Дремсы, – произнес он и увидел, как брезд тяжело закрыл глаза, понимая, что бегать придется не долго.

– Нужно разделиться, – предложил Кломм.

– Нет, – вмешался Лоден. – Маэрх говорил про битву. Там уже никого нет. Пойдем туда, и наши следы затеряются на том поле.

Вдалеке уже слышались шаги, когда воины поднялись на ноги и поспешили за людомаром.

***

Кин с неудовольствием поглядывал на небо, запертое в тесную клеть древесных ветвей. Он ненавидел леса. Как и всякий оридонец ему были любы бескрайние просторы, небольшие рощицы низкорослых деревьев, холмы и безбрежность Великого океана. Там, где он жил пространство всегда оканчивалось водой. Чувство безопасности дарила только вода. Пусть даже бущующая, но простая, понятная, честная и более открытая, чем бесконечные темные леса проклятой Владии.

Фод шел рядом с ним. Его глаза горели лихорадочным огнем. Он не отрываясь смотрел на небольшой отряд дремсов, который шел впереди, выискивая следы беглецов.

Кин давно уверился, что Фод из той плеяды оридонцев, коих без тени сомнения можно назвать фанатиками. Он сочетал в себе удивительно несочетаемые черты характера. Несомненным было, что Фод очень умен. Его познания распространялись настолько широко, что мировоззрение Кина казалось небольшим островком в сравнении с бескрайними пустынями, которые тянулись во владениях Дагта, каждый день пожиравшего свое дитя-солнце. Но, в определенные моменты, Кин это знал, Фод мог уподобиться наитупейшему существу: зациклиться на одном движении, на одном занятии, на чем-то одном настолько сильно, что отрывание его от этого дела доставляло оридонцу невыносимую боль.

Вот и сейчас Кин видел в глазах Фода тот взгляд, который говорил ему, что Фод зациклился на одном – на погоне. За несколько дней, прошедших с тех пор, как они прошли перевал у Меч-горы и козьей тропой миновали владения брездских недобитков, Кин и Фод не перекинулись ни единым словом.

Верный слуга Фода, которого Фод называл просто «ты», имел ровно ту же особенность характера, и так же как и его господин блестел глазами, упершись взором в спины дремсов.

«Кто они такие?» – в который раз задавался вопросом Кин. В этих оридонцах, внешне, не было ничего не обычного, однако нечто тайное, темное и пугающее исходило от их тел.

Чувства Кина разделяли и все остальные воины в его небольшой армии, состоявшей из шестидесяти трех бойцов.

Фод и Ты пришли в неистовство, когда отряд набрел на обглоданные зверьем трупы гиров. Оридонец с изумлением подметил, как Фода затрясло от страха или от ярости – трудно отделить эти чувства одно от другого! – и он бросился перебирать кости зверей, облепленные мошкарой. Фод что-то бормотал себе под нос, что-то напевал, словно бы молитву. Ты неистовал рядом. Он кружился вокруг места скопления костей, подпрыгивал и отвешивал небольшие поклоны убиенному зверью.

– Странные они, – процедил сквозь зубы Эк.

– Прикуси язык, – предупредил Кин. – И без тебя то видно. А потому прикуси язык.

– Привысокий, мы нашли их последнюю стоянку. Они были на ней только что, – подбежал к нему молодой дремс.

– Как ты обращаешься к нам? – проговорил стальным голосом Фод. Его нижняя челюсть тряслась от злобы.

Дремс удивленно посмотрел на Кина. Тот кивнул, и дремс присел на корточки, склонил голову и, упершись руками в землю, занял преклоненную стойку.

– Говори, – разрешил Фод.

– Мы нашли их, привысокий.

– Где они?

– Недалеко впереди нас, привысокий.

Фод кивнул своему слуге, и они ускорили шаг.

Дремс поднялся во весь рост и проводил их злобным взглядом.

– Терпи, – хлопнул его по предплечью Кин. – Как и я…

Он также ускорился и вскоре стоял подле бесновавшегося Ты. Тот снова ходил кругами, приплясывая и вынув из ножен короткие кривые ножи-когти.

– Крови… крови твоей… – бормотал он, потрясая головой так, словно ему в уши залезли муравьи.

Дремсы, все без исключения сидели на корточках со склоненными головами.

– Ты подаешь им плохой пример, Кин, – проговорил надменно Фод. – Они всегда должны знать, кто они. Ты отучил их от этого.

Кин сжал зубы и согласно кивнул. Слова о том, что именно поэтому его отряд считается лучшим во Владии и Цур опирается на него в своем властвовании на Синих равнинах, – слова об этом оридонец с трудом проглотил. Его страх перед Фодом усиливался.

– Пусть все изготовятся, – приказал Фод. – Ты, иди вместе с дремсами. Не дай им попасть в засаду. Если ОН с ними, то они уже прослышали о нас.

Приказ, приготовиться к бою, быстро разнесся в хвост колонны. Послышался лязг вынимаемого из ножен оружия и веселый говор. Кин разделил свою армию на три части и только после этого двинулся вслед за дремсами.

Они вышли к реке и двигались у водной глади. Кин запретил своим воинам выходить из-под сени деревьев, поэтому они шли вдоль реки в лесу. Он не прогадал, ибо первая же стрела, вылетевшая из чащи, угодила в плечо одного из дремсов, но опытный глаз Кина заприметил, что по траектории целили не в дремса, а в Ты. Последний метался по берегу реки, как ужаленная под хвост белка, и торопил дремсов. Когда же стрела сразила ближайшего к нему воина, Ты замер и возопил, что было мочи. У Кина невольно приоткрылся рот, когда Ты, не раздумывая, бросился в ту сторону, откуда вылетела стрела.

– Оставь его, – остановил Кина Фод, положив руку на затылок. – Им движут боги. Они охранят его.

Старый воин покосился на Фода и согласно кивнул. У него был иной опыт «охранения» богами подобных вояк, но он вновь предпочел попридержать его у себя.

Ты беспрепятственно достиг кромки леса и скрылся в нем. Округу продолжали оглашать его вопли. Дремсы у реки растерянно выглядывали из-за щитов, прикрывая ими раненого.

– Прикажи им бросить его, – сказал Фод, указывая на раненого. – Они должны делать свое.

Кин кивнул.

– Вперед, – крикнул он войску. Фод бросился вперед вместе с воинами. – Эк, – остановил Кин брезда, – отряди двух воинов. Пусть перенесут раненого от реки в лес. Тихо сделай.

Эк кивнул.

Погоня шла по следу довольно долго прежде, чем выйти на край скальной плиты, налегавшей на другую подобную же плиту в нескольких десятках метрах ниже.

Оридонец быстро распознал, куда людомар уводит своих воинов.

– Эк, найди Чоста, дай ему двадцать бойцов. Пусть, что есть сил мчится и обойдет вон ту долину с другой стороны. Сам возьми еще двадцать воинов и веди их к деревне. Видишь ее дымы?

– Ты не спешишь! – подскочил к нему возмущенный Фод. – Ты не хочешь догнать их?

– Я спешу.

Начался бешеный спуск вниз.

***

Людомар изо всех сил притянул тело к буро-красному камню берега реки. Его одежда была мокра от водяной пыли, коей ближайший водопад осыпал его, несмотря на то, что охотник отстоял от него на расстоянии полета стрелы.

Прислонив свою щеку к холодному скользкому камню, Сын Прыгуна закрыл глаза и попытался отвлечься от дурных мыслей.

Остальной отряд сидел прямо в воде, выставив вверх только свои носы.

Людомар различал топот множества ног, хруст ветвей под ними и тяжелое дыхание воинов. Когда эти звуки сместились в сторону равнины, он вывел воинов на тропу и стал подниматься обратно.

– Смотрите, – сказал Унки, показывая на воинский отряд, который двигался по другой стороне реки в сторону деревеньки.

– Они разделились. Их можно перебить, – предложил Бохт. – Я вижу дремсов. Они никудышные воины.

– Мы вернемся туда, где и были. Маэрх правильно сказал нам. У них не достанет сил, чтобы предугадать нас, – прохрипел Гедагт, взбираясь по крутому склону.

– Он умен, тот, кто ведет их, – вставил свое слово Лоден.

– Вы слышали крикуна. Визжит как девка по весне. Кто это среди них? Никогда не слыхал подобного, – спросил Унки.

– Мне дела нет до него, – ответствовал Бохт, прикусывая поломавшийся грязный ноготь.

Они снова взобрались на лесное плато и повалились без сил прямо в траву.

– Дремсов надо перебить. Всех, – проговорил Кломм. – С ними мы не уйдем от погони.

– А где Рыбак?

Этот вопрос застал всех врасплох. Никто и не заметил, что Нагдин исчез, хотя всем стало понятно, куда он исчез.

Воины вопросительно переглядывались, спрашивая друг друга, что будем делать. И каждый взгляд отвечал, надо идти в деревню; и каждый взгляд понимал, насколько это опасно и что не вернется никто; и за каждым взглядом пронзительно кричала воинская порука, не бросать своего в беде, а за этим возвышенным чувством тихо скрипело, не могу, нет сил.

– Как мы это сделаем? – проговорил, наконец, Лоден.

Отряд ответил ему молчанием.

Людомар с трудом поднялся на ноги, надо идти. Остальные, так же пошатываясь, встали. Он без труда провел их к плащу с перебитой дичью, начинавшей уже попахивать падалью, но иного не оставалось. Пища была честно разделена между всеми, и хотя ее оказалось мало, но были рады и этому. Глубокий сон всей тяжестью навалился на воинов.

Охотнику снились дни давно прошедшей жизни. Лицо людомары было удивительно похоже на лицо Иримы, а Лоова умещалась в ее руках точно так же, как и…

Далекий звук разбудил охотника. Он приподнялся на локте и прислушался. Рог призывно трубил. Он словно бы просил помощи. Он звал.

– Песнь Великих вод, – вскочил на ноги Лоден. – Это песнь Великих вод.

– А? Песнь? Ты чего говоришь? – быстро сел Кломм.

За ним проснулся Гедагт и холкуны.

– Песнь Великих вод. Это песнь пасмасских пиратов. Наша, – Лоден улыбался. Людомар разглядел это в темноте.

Воины быстро собрались и бросились на звук.

Они подбежали к кромке лесного плато, как раз в тот момент, когда на реке внизу появилась лодка, сверкавшая множеством рочиропсов разных расцветок. На лодке неистово гребли несколько реотвов. Их потные плечи, руки и лица отблесками переливались в свете кристаллов.

За лодкой быстро шел саарарский корабль. На нем были подняты все паруса, а многочисленные весла вздымали пену по бокам.

Над рекой снова разнесся призывный трубный рев. Он неожиданным образом повлиял на пасмаса.

Лоден бросился в реку и поплыл, не обращая внимания на крики товарищей. Вскоре водопад сокрыл его голову от глаз воинов.

– Я туда не поплыву, – предупредил Бохт. – Мне рано к богам.

– Мы переплывем реку и спустимся там, – Гедагт указал на другой берег.

– Течение, – только и сказал Кломм.

– У меня есть вервь. – Людомар стал быстро отматывать веревку с пояса и из-под поножей. – Она хотя и тонка, но крепкая.

Веревки оказалось достаточно, чтобы перетянуть через реку.

– Я пойду. – Унки обвязался веревкой, вошел в воду и поплыл. Его голова мелькала промеж белых бурунов, пенившихся переваливая через подводные камни реки. Пару раз его едва не утянуло в водопад, но он удержался за выступы под водой и все же выбрался на другой берег. Некоторое время он лежал недвижим. Кольчужка на его спине вздымалась высоко вверх. Наконец, Унки поднялся и подошел к одному из валунов. Несколько мгновений он возился подле него, а после показал руками, что веревки не хватает.

– Меня пустите, я легкий. Меня он удержит, – попросился Бохт. Гедагт согласно мотнул головой.

Второй холкун с трудом перебрался на другой берег.

Следом за ним поплыл людомар. Неожиданно на реке показалось дерево. Оно было большим с широко расставленными крючковатыми сучьями давно не видевшими листьев.

– Берегись, Маэрх… береги-и-ись! – Кричали ему с обоих берегов, но он, борясь с течением и с усталостью, не слышал их голосов.

Вдруг натяжение веревки ослабло. Людомар оглянулся назад и заметил, что брезды отпустили ее из рук и машут ему, плыви быстрее.

Холкуны принялись неистово тянуть ее на себя, поминутно бросая тревожные взгляды на реку. Только тогда людомар заметил плывущее дерево.

Он собрал все оставшиеся силы и поплыл вперед. Ему показалось, что опасность миновала, когда один из сучьев дерева зацепил его за пояс и потащил за собой. Людомар видел, как холкунов потянуло в реку, но они не бросали веревки. Еще мгновение и их утянет поток.

Сын Прыгуна разжал руки и окончательно оказался во власти дерева и воды. Выхватив меч, он стал перерубать ветвь. Вода мешала наносить удары со всей силы. Его ноги скользили по каменистому дну. Наконец дерево поддалось ему. Охотник порывался поплыть к берегу, но понял, что это бесполезно. Течение стало таким сильным, что лишь дерево сможет служить ему защитой. Он схватился за ветви покрепче и стал взбираться на дерево. Оно было скользким от воды и вертелось под тяжестью тела людомара.

Кромка, где вода низвергалась вниз, приближалась.

Уже у самой границы воды и высоты, охотник с глухим рыком, напрягая все силы, сумел-таки взобраться на дерево, прильнуть к нему и слиться с ним воедино. Густой водяной туман принял их обоих, как сакральную жертву, и сокрыл собой от глаз холкунов и брездов.

***

– Быстрее, в лес! – Нагдин выскочил из лодки и бросился бежать.

Восемь реотвов, один за другим выскакивали вслед за ним, и бежали что было сил. Вслед им летели стрелы и камни, посылаемые саарарскими пращниками и лучниками.

– А! – отрывисто вскрикнул один из бегущих, споткнулся и упал. Из его спины торчало древко стрелы.

К нему бросились двое товарищей, но попали под вторую волну стрел и камней и пали рядом.

Рыбак врубился грудью в лесную чащу. Пробежав еще пару шагов, он остановился и подождал остальных.

– Куда дальше? – спросили его.

– Бегите туда, – указал реотв себе за спину. – Я останусь здесь. Шумите сильнее… – Он умолк на полуслове, внимательно наблюдая за тем, как гуркен саараров врезался носом в берег и слегка взобрался на него. С борта корабля посыпались солдаты. Весла оставались в воде. Нагдин улыбнулся. – Бегите дальше, но как услышите звук этого рога, возвращайтесь на это же место. Избегайте прежней тропы.

– Бежим, реотвы! – прикрикнул старший из рыбаков на остальных, и они скрылись за ветвями кустарника.

Лес на втором плато был негустым, поэтому Нагдину пришлось отойти достаточно далеко в сторону, чтобы надежнее спрятаться.

Воины, выпрыгнувшие с борта корабля, образовали отряд, который рассыпался по прибрежной лесной полосе.

– Здесь… они пошли здесь! – донеслось до слуха реотва.

Саарары вмиг стянулись к зовущему товарищу, ровно в том месте, где Рыбак собирал реотвов, и углубились в чащу.

Нагдин сорвался с места и побежал вдоль берега в сторону Великих вод. Там он нашел место, в котором лес и река почти соприкасались, перебрался в воду и быстро перебирая руками и ногами пополз в сторону корабля.

Немногочисленная стража, оставленная подле гуркена, была всецело поглощена высматриванием врагов с другой стороны. На это Рыбак и делал расчет.

Он уже почти коснулся весла корабля, когда кожаный шлем на его голове был кем-то бесцеремонно сбит. Нагдин увидел, как мелководье с жадностью пожирает шлем, пробитый стрелой.

– Шлем обережет тебя однажды. Но единожды будет так, – промелькнули в его сознании слова Лиара.

– Тревога! – закричали с другой стороны реки.

Стража у корабля обернулась на крик. На берег вышли несколько брездов и один оридонец, бесстрашно бросивший в реку. Он дико визжал, сжимая в руках крюк-ножи.

– Держи его, – кричали брезды, указывая на реотва с другого борта судна.

Ничего не понимающие стражники, поняв по жестам, что что-то происходит с другой стороны корабля, принялись обходить его и заметили, как Рыбак взбирается на борт.

Нагдин свалился на палубу и едва не попал под топор бросившегося к нему саарара. Это был старый моряк, оставшийся здесь потому, что не мог бежать. Его редкая бородка мелькнула перед глазами Рыбака, а топор глубоко вошел в палубный пол. Реотв кувырком откатился в сторону, поднялся на ноги, набросился на старика, сбил его с ног, оглушил ударом кулака по голове и вышвырнул за борт.

Из-под палубы, в открытый люк, начали один за другим вылезать саарары. Они замешкались, и этого времени рыбаку хватило на то, чтобы снять с ремня рог и громко затрубить в него. Не закончив трубить, реотв отпрыгнул в сторону. Копье пролетело в локте от его груди.

Отбросив рог, он снял со спины тесак, обмотал его перевязь вокруг ручки и занял позицию на корме судна.

Трое саараров бросились к нему и попытались разом зарубить топором и мечами. Но куда бы они ни били, их оружие неизменно звенело о полотна тесака. Один из нападавших вскрикнул. Его живот оказался рассечен резким ударом тесака. Обагряя палубу своей кровью, он повалился ничком. Второй саарар получил сильный удар плашмя по кисти правой руки и тут же отскочил с искривленным от боли лицом.

Мельком Нагдин заметил, как на палубу восходят лучники. Оттолкнув третьего саарара, он бросился вперед и два лучника, спасаясь от него, выбросились за борт. Еще один распрощался с головой. Его тело безвольно повалилось вниз, подминая под себя следом идущих лучников. Рыбак закрыл люк и затащил на него трупы двух саараров. Послышался всплеск – это саарар с отбитой рукой выбросился за борт.

– А-а-а! – захрипел, захлебываясь кровью один из стражников, попытавшийся взобраться на корабль. Нагдин перерубил его надвое, когда тело стража перемахивало через борт корабля.

Оставшиеся четверо воинов, посылая ему проклятья, предпочли отступить.

– Бж-ж-нт! – хищно впилась в борт стрела, выпущенная с другого берега реки.

Один из стражей бросился к лесу, но у самой его кромки столкнулся с двумя выбежавшими реотвами. Произошла короткая схватка и саарар забился в предсмертных судорогах, вспоротый со спины острым рыбачьим ножом.

Солдаты на другой стороне реки бросились в воду, чтобы помочь саарарам. Стражи у корабля бросились наутек.

Рыбак снова закинул тесак себе за плечи, взял у убитого саарарского лучника колчан со стрелами и боевой лук, подбежал к корме корабля и стал осыпать стрелами плывущих к кораблю солдат. Одна из его стрел разорвала левую щеку бесноватому оридонцу, но это, казалось, только придало ему сил. Он еще громче закричал и с бешенством поплыл к кораблю.

На противоположном берегу, меж тем, скопилось около двух десятков солдат. Дремсы, коих в отряде было пятеро, сняли с плеч луки и принялись осыпать стрелами корабль.

– Чего вы на борту? – напустился на реотвов Нагдин. – Вниз. Стаскивайте гуркен в воду.

– Мало нас. Не сможем, – закричал ему один из реотвов.

– За мной! – Рыбак спрыгнул у носа корабля и налег на него своим плечом. Остальные последовали его примеру. Судно не сдвинулось с места.

– Весла опущены… весла опущены-ы-ы!

Нагдин удивленно помотал головой. Ему слышался знакомый голос.

– Рыбак, весла.

Реотв обернулся. К нему бежал Лоден. Его лицо было залито кровью, но он мчался так, словно за ним гнались все демоны Владии.

– Нужно освободить гребцов. – Подбежал пасмас. – Это невольники… весла опущены… не саарары… наши они окажутся. Подсоби…

При помощи реотвов пасмас взобрался на палубу, отвалил трупы саараров от люка в палубе, резко распахнул его и впрыгнул в него, как бросаются со скалы в воду.

– За ним! – закричал Нагдин и последовал за Лоденом.

Он грузно упал на труп саарарского надсмотрщика, срыгнувшего ему в лицо кровь и блевотину. Недалеко от него лежал саарар, которого прижимал к себе один из гребцов. Он душил надсмотрщика цепью от кандалов. Еще несколько подобных сцен было видно по всей длине корпуса судна.

Лоден дрался сразу с двумя воинами. Благо узость прохода между скамьями гребцов не позволяла врагам наседать всем сразу.

– Протухшие вши! – орал один из саараров, изрубая беззащитных гребцов. – Как посмели… – Он не договорил. Нож, брошенные рукой одного из спустившихся реотвов, проткнул ему бок.

Рыбак сорвал с плеча тесак и, дико заорав, бросился на саараров. Держа его наперевес, он прыгнул и повалил сразу четверых или пятерых. Вслед за ним на павших врагов набросились последовавшие за Нагдином реотвы. С глухим рыком они резали саараров. Кровь потоками текла по палубе.

Через мгновенье все было кончено. Еще некоторое время потребовалось, чтобы освободить гребцов.

– Наверх, в воду, снимайте гуркен с берега! – приказал им Рыбак.

Корабль нехотя, с тихим недовольным ворчанием покинул твердь, чтобы снова оказаться на зыбкой поверхности воды.

Несколько реотвов бросились к лодке, но вынуждены были возвращаться с пол пути, потому что на берег начали выбегать саарары из отряда-погони.

– Ха-ха-ха! – хохотали на борту корабля. Со слезами на глазах все смотрели на берег. Некоторые из бывших невольников еще не могли опомниться от счастья и с недоверием смотрели на свободные руки и ноги.

– Вы все меня услышали? – меж тем подскочил к Лодену Нагдин.

– Да.

– Где Маэрх и Гедагт?

– Я не знаю. Меня снесло и бросило в водопад.

– Боги рады тебе раз остался жив.

– Я благодарен им до сих пор. Сам не верю спасению. Владыка направлял меня, когда я бросился в водопад.