Опасная пара для темной

А что? Я не злая. Но память на гадости мне сказанные и сделанные – хорошая.

Снова повернулась к лохматому задом, а к дому передом и толкнула дверь. А потом плотненько прикрыла ее.

Тихо.

Вот что меня удивило сразу. Оглушило почти. Меня будто отрезало от остального мира. Там остался запах болот, угасшая природа, дочь и пресветлый, которые теперь охраняли друг друга друг от друга или еще как. Здесь происходила какая-то другая магия. Или никакой?

Пыльно, мебель перевернута, какие-то котелки и метелки на полу, двери в другие помещения есть – и другие помещения, значит, есть – чуть скособочены. А через две выбоины-щели в стенах свет проникает.

Но сухо. И будто не много лет прошло с момента, как этот дом оставили. Пара месяцев, не больше. И нет ощущения гнили хоть какого рода…

– Что думаешь? – спросила у Ворона, который, конечно, не удержался – полюбопытничал.

– Ничего, – вырвалось у него тихое.

– Это и я могу сказать, – поморщилась.

– "Ничего" в том смысле, что здесь вообще ничего. Будто вычищено. Прошлое и будущее, вне и внутри… – если бы он мог ежиться, поежился бы. – Понимаю ведь, что опасно может быть… но и опасности нет.

Кивнула, соглашаясь.

Ведь даже осознать, плохо здесь или хорошо невозможно. Потому что и правда ничего.

Так не бывает.

У любого предмета, вещи, человека, мага всегда есть следы, изнанка, искры. Что-то можно увидеть, что-то увидеть внутренним взором, что-то целенаправленно – или нутром – почувствовать. А как быть с… когда никак?

– Но тебя я чувствую… – протянула, мысленно прикасаясь к нечисти. – И себя.

Я осмотрела все внимательней.

Окна не только ставнями прикрыты, но и промасленным пергаментом, частично пришедшим в негодность. Исправимо. Каменный пол хорошо промазан, почистить да половиком прикрыть – и все будет замечательно. И стол есть, и утварь, и стулья, кресло, глубокие и большие кадки, которые для мытья можно использовать. За одной из дверей – маленькая комнатка с кроватью, на которой мы с Аникой поместимся, еще и останется. Грязноватый мешок размером с кровать полон свалявшихся перьев и сена, но это тоже не проблема. Тем более, что в захламленной кладовке за второй дверью много чего обнаружилось. И шкуры, и шерстяные тряпки, и даже парочка грубых гобеленов – на стены для тепла их повесить можно. Но главное – большая каменная печь.

Я таких и не видела прежде.

Она круглой была, располагалась не посреди комнаты, а посреди домика, прямой каменной трубой уходя вверх. Сам дом вокруг нее обернут, внутренние стенки смыкались на ее боках, и так получалось, что в каждой комнате – даже в кладовке – был кусок этой печи. А значит везде будет тепло.

Для меня, постоянно мерзнущей в последнии дни, это стало решающим аргументом.

– Уверена? – Ворон понял без слов. – А проклятие и вот эти все странности?

– Они когда еще будут проявлены, – кивнула сама себе решительно, – А есть, спать, греться и мыться мы хотим уже сейчас.

Я вышла на крыльцо и сообщила благосклонно привалившемуся к дереву инквизитору, который с трудом оторвал настороженный взгляд от Аники…

…ну рисует ребенок пентаграмму – ловушку на земле, чего так смотреть?

– Так уж и быть.

– Что? – нахмурился инквизитор.

– Я согласна остаться. И работать в академии.

– Но я и не… – попытался возразить инквизитор.

– И взять на себя ваши заботы и хлопоты.

– У меня нет забот и хлопот! – возмутился инквизитор.

– Теперь будут. И дом неплох на первое время. Только прикажите, чтобы нам принесли наши вещи, продукты, дрова, сено – наверняка же запасли для живности! – лучшие ваши подушки и приборы столовые, чтобы кадку с чистой водой поскорее доставили, чернильницы и пергамента побольше, веревки толстые, веревки тонкие, глину для щелей…

– И это все? – спросил язвительно инквизитор.

– Завтра список может пополниться.

– Знаете… – Киану Бхавин явно хотел выругаться, но покосился на Анику, наносящую последний штрих, и не стал, – Почему то, что вам надо, делать должен я?

– Привыкайте, – пояснила ему охотно. – Теперь это часто так будет.

Бедные пресветлые

– Ма-ам… разве у пресветлых на всех не хватает денег? – Аника сидела на стуле, смотрела на огонь в печи и задумчиво качала ногой, – Мы же бывали в других замках, у наставниц, там по-другому! Почему в этой академии все так странно?

И бедно. И неуютно. И грязно… У малышки за плечами уже столько ля и событий, что иному и не снилось. Потому ее рассуждения были порой настолько взрослыми и совершенно в искру.

Пресветлые не бывали бедными.

Как и оракулы в нашем королевстве, они всегда были близки с властью – сами представляли власть! Это означало собственную армию, казну, драгоценные камни, лучшие ткани, книги, дворцы. Мы в этом убеждались – и не раз – в Агре и окрестностях. Чего только стоит главная академия инквизиторов, в которую мы с моей наставницей ездили в гости, посмотреть, как там всем ведьмы управляют?

Точнее "перенять опыт преподавания", но ведьмы называют вещи своими именами.

Белоснежный замок в багряном лесу – сам как государство в государстве. С настолько роскошным убранством что мне делалось постоянно не по себе. Будто я неловким движением могу уронить какую-то особенно дорогую статуэтку, а потом в жизни не расплачусь. Суровое на вид Его Светлейшество, марширующие нога в ногу инквизиторы в роскошных одеждах.

И хитрые ведьмочки, прибравшие там все к рукам.

Я полагала, что все прочие учебные заведения такие же. Я видела подобные в Агре. Мне рассказывали, что пресветлые всегда берут лучшее и самое дорогое. И ведьм теперь берегут. Ждут. Но то, что здесь…

Академия “одаренных” – и теперь я четко отслеживала издевательские нотки в этом названии – разместилась на самом неудобном, влажном, холодном и продуваемом месте. Я насчитала семнадцать неказистых домов разного размера. Хозяйственные, учебные, несколько одноэтажных длинных построек для учеников – даже не заглядывала туда, и так понятно, что все вповалку. Все они на разном удалении друг от друга, ни единой мощеной дорожки, кругом грязь, топи, неуютные скалы…

Не знай я, о чем идет речь – приняла бы за тюрьму. Из которой каждый волен уйти, но никто не уходит, потому что некуда.

Не имей я дела с пресветлыми прежде, теми самыми пресветлыми, которые каждого своего мальчишку, одаренного искрой, пестовали со значением – решила бы, что учеников здесь унижают и наказывают просто за факт их существования.

Не увидь я славных фамилий в списке учащихся, который мне нехотя предоставил комендант Чирага Мишти, была бы уверена, что сделано все только для бедняков.

Что скрывала эта академия? И пресветлые?

Почему здесь не просто ведьмы не приживались – их, в конце концов, никто не ждет – но женщин тоже не было? Даже среди слуг?

Зачем создана такая академия на самой окраине королевства, куда и добраться не то что трудно – не хочется никому?

И почему, Триединая, я вынуждена сталкиваться с этими вопросами?!!

Я ведь не хочу. И не хотела. Иметь проблем больше, чем уже существовали в моей жизни. Я всего лишь искала место, которое могла бы считать хотя бы на какое-то время нашим домом, а нашла это… искажение. По-другому не назовешь.

– Не знаю, милая, – ответила запоздало на вопрос дочери, – Возможно, чтобы воспитать их характер такими трудными условиями.

– Взрастить злость, чтобы они сильнее кидались на окружающих, – сделала свои выводы ведьмочка.

Она и сама злилась. Не нравилось ей здесь. А может просто устала. Два дня мне помогала отмывать домик, чистить, прилаживать. Торф училась собирать болотный. Пусть нам принесли все, что я потребовала, но дрова, продукты и прочие важности, которых потом можно и не дождаться, следовало расходовать экономно. Потому параллельно с обустройством нашего жилья я исследовала окрестности – что растет здесь, что горит.

Что убить может – а что оживить.

Ну и готовилась к занятиям. Мне дали передышку…

… ой, да ладно, забыли вовсе. Ко мне глава больше не подходил, с другими магистрами не знакомил. Можно было подумать даже, что мы одни здесь. Не считая периодических воплей из-за деревьев, никого и не видели особо. Ничем не огороженная территория была огромна. И то, что меня это вполне устраивало – я сама не рвалась общаться – странным не было. Странно, скорее, что никто не пытался нас задеть.

Но завтра я сама позвала всех к колоколу. И сообщила коменданту новое расписание. Хотелось еще отложить немного, конечно, потому что понимала – просто не будет. А чего ждать – не понятно. И подготовиться невозможно.

Но лучше уж одним махом, как в ледяную прорубь.

Я уложила Анику, дождалась, пока она заснет крепко. Подкинула еще торфа в печь и вышла на улицу, Триединую поприветствовать.

Здесь-то меня и поджидала ловушка.

Личный счет

Если бы это была магия – я бы почувствовала.

Если бы не усталость и нехватка времени – я бы охранки успела сделать не только по периметру дома.

Если бы я не ощущала себя в безопасности в Джалгаоне – прежде мне и в голову не пришло так беспечно ходить даже возле собственного жилища – я бы что-то да заметила. Хотя бы чужое присутствие.

А так…

Один шаг, второй, резкий рывок… и со звуком “хоп” я взлетаю вверх.

“И не побоялись же проклятия, пришли, – удивилась я мимолетом, – неужто оба дня вязали это?” Не петлю даже – от петли на лодыжке, кстати, сложнее избавиться. И юбки задираются. Простейшую сеть, которую положили на землю и прикрыли мхом. Если кто встанет на нее, а те, кто устроил это, вовремя дернут веревку – болтаться тебе на ветке дерева как спеленутой коконом гусенице.

В “бабочку” я не стала превращаться.

Крика не подняла.

Пугаться и не подумала.

Это все – время. А оно мне нужно было для другого.

Раз.

И я прозрачной дымкой накрываю лесок вокруг дома – становлюсь этим леском – чувствуя инородное. Их пятеро. Едва сдерживающих дыхание и смешки от вида подвешенной ведьмы. Пятеро идиотов. Потому что…

Два.

И каждого мягко, незаметно для них касается Тень. Небольшая метка, не видимая никому, кроме тех, кому понадобится посмотреть. Завтра, например. Завтра я вас найду, недоросли, и впишу ваши имена в особый список. Потому что кто к ведьме со светлыми своими мыслями и ручонками придет – тот по ним и получит. Всегда так было.

Три.

И я запеваю Песнь. Ведьмову. Старинную. Про Лунный полдень и тени, что утаскивают прочь…

Можно было бы, конечно, менее эффектно. На поясе у ведьмы – даже если она чувствует себя в безопасности – всегда ножик болтается. Не видите на поясе – загляните ведьме под юбку. Хотя нет, лучше не заглядывать. Но если нож не на виду, то на ремешке над правой коленкой. Всегда. Даже когда она босая. Хорошо пропитанный заклинаниями и травами нож – так чтобы и голову врагу отрезать, и, невесомо, локон ребенка для оздоравливающего зелья. Двуликий нож, как и все в нашем мире: карающий и спасающий. Им веревки перерезать или сеть – дело минуты.

Можно было бы.

Но тогда бы менее эффектно получилось, да. А я прям чувствую, как хочется развернуться темной силе и напитать уже не гибнущее место…

Суть вскипела еще на первых строках и вздыбила землю. Запутала лес и выпустила Тень, которая с давящим гулом бросилась на моих обидчиков, окружая их крепкими объятиями и гнилыми поцелуями.

Тут же раздались полные паники громкие визги и прелесть какая ругань.

Я расхохоталась.

– Запомните меня веселой! А завтра я приду учить! – крикнула.

Хотя вряд ли меня услышали. Слишком громкие недоросли.

Ну правда смешно было – все эти вопли и ломящимися через сухие кусты инквизиторы, которые от страха не видели ни дороги, ни спасения.

До конца-то спетая песня-заклинание не представляла угрозы для жизни – если, конечно, не совсем камень вместо башки. А уж неоконченная могла разве что напугать.

– Но чтобы это знать, надо на мои занятия ходить и слушать о мастерстве иллюзий, – продолжала хихикать в затихшую ночь, освобождаясь от мягкой “клетки”. Даже нож не доставала, пара щелчков пальцами – и я на земле. Потягиваюсь, – Видимо завтра мне даже не придется искать ведьмину метку. Посмотрю только, какие инквизиторы самые бледные, поцарапанные и у кого глазики дергаются.

– Зря ты показала, насколько сильна. Они могут что-то заподозрить, – назидательно сообщил мне вспорхнувший на ветку Ворон.

– Я еще ничего не показала, – улыбнулась хищно.

Птица посмотрела на меня, но без упрека. Его перья блестели при свете Луны, да и сам он выглядел сытым и довольным. Как я. Потому что будучи проявленной я чувствовала себя живой. Что не позволяла себе уже очень давно. Год? Два? Я будто проснулась, стряхивая сковывающий меня лед. А значит и Ворон воспринимал себя совсем не тенью.

Огляделась: Луна взирала благосклонно на мое баловство, дерево, на которое меня подвесили, будто крепче стало, соками наполнилось.

Хорошо.

Потопталась босыми ногами по влажной земле, впитывая силу места.

Еще лучше.

Радостно вздохнула – настроение сделалось совсем замечательным – и вернулась в дом. Где достала свою ведьмовскую книгу, открыла на нужной странице и дополнила записью:

“Поймали ведьму в клеть – один балл. Напугала инквизиторов до мокрых штанишек – один балл”.

Выше была еще одна строчка.

“Засунули ведьм в ужасные условия – один балл. Ведьма теперь сама по себе ужасное условие – один балл”.

Посмотрела на все это, закрыла книгу и пошла спать.

Но я так и не решилась сделать первую запись.

“Поцеловал ведьму без спроса – один балл. Узнала, что у инквизитора есть собственная тайна – один балл”

Ведь она не имеет значения, правда?

Федорино горе

– Ах вот какая она, наша ведьма…

– Ведьма принадлежит только себе.

– Что мешает отделиться и уехать, чтобы ничьи указания не исполнять?

– Желание досадить как можно большему количеству инквизиторов. Такой ответ устроит?

Щурится и прячет улыбку.

Я тоже стараюсь не улыбаться широко.

Потому что, несмотря на вопросы – уколы, старший магистр Вихаан Гур оказался первым инквизитором в этом месте, к которому я ощутила хоть какую-то приязнь. И почувствовала определенную благодарность. Потому как он единственный решил действовать согласно должности и вызвался нас проводить и до завтрака, и до учебной комнаты, которую мне определили на все время преподавания. Вырос как из-под земли – или про инквизиторов говорят только, что они спустились с Солнца? – на полпути к тому, что здесь называли “основным домом”, где расположилась столовая, кухня и несколько классов. Высокий, худощавый и довольно возрастной мужчина с седой бородой. На дочку магистр Вихаан Гур посмотрел вполне благосклонно, а вот меня засыпал насмешливыми вопросами. Но удовлетворился тем, что я легко отбиваю его нападки и принялся рассказывать, какие группы мне придется обучать.

“Дом” выглядел также уныло и неуютно, что и все вокруг. Мы с дочкой не ходили сюда с момента приезда. Незачем травмировать инквизиторов заранее. Но сегодня пришлось. И гонг подсказал, что мы вовремя.

Я осмотрелась внимательней.

Вот не понимаю.

Неужели так сложно обтесать бревна и пропитать их маслом, чтобы в труху не превращались? Окно разбитое поменять? Подмести пол и паутину по углам? Скребками по столам пройтись? С темного тамбура же в зал общий попадаешь и бросается это все в глаза. Будто мы не в академии, не у инквизиторов, не у людей с мечами в ножнах и разумом во взглядах, а в самой что ни на есть пахотной глубинке, где довольствуются куском заплесневелого хлеба и навесом над головой.

– Разве пресветлые не избегают грязи? – не удержалась замершая в тени дверного проема Аника. Но тихонько спросила. Кажется, ни она, ни я пока не готовы были, чтобы развалившиеся на лавках дикари, которые шумно хлебали что-то серое из глубоких чашек, обратили на нас внимание.

– Возможно вдали от городов они более искренни. И показывают свое нутро наружу, – пробормотала, поморщившись.

– Мальчишки. Что с них взять? Больше заняты искрами и навыками боя, – мне показалось, что в голосе старшего магистра, который так и стоял рядом с нами, проскользнуло что-то вроде оправдания. Да и лицо его сделалось задумчивым. Будто он другими глазами взглянул на эту картинку.

– Чистота, труд и дисциплина еще ни одну искру не погасили, – пожала плечами, выискивая нам с дочкой место. И понимая, что я не зря сегодня сама приготовила завтрак. Судя по запахам, то, что здесь подавали по утрам, есть мы бы не стали. Но появиться должны были, – Перед вашими лицами пауки задом дома настроили. По мне так этот бой вы проиграли.

Старший магистр посмотрел в затянутые серыми клочьями паутины углы, посопел немного в бороду, нахмурился, но ничего не сказал.

Мы шагнули ближе к свету и расположились на краю одного из столов. Чавкающие рядом ученики отодвинулись чуть – полагаю, больше из-за Гура. А слуги шмякнули перед нами такие же плошки с кашей, что и у всех.

Я вот честно предположила бы, что над ведьмочками просто издеваются. Но магистр спокойно взял ложку и начал есть.

Моя Аничка со вздохом сложила ручки на переднике. Пробовать это она точно не собиралась.

Я попробовала.

И тоже сложила руки. Рассматривая на будущее разные варианты. От того, чтобы вовсе не появляться в столовой. До того, что пойти и научить местного кухаря готовить. Я же видела продукты, которые привезли в академию. Из них весьма вкусные блюда можно сделать. Или инквизиторы настолько заняты искрами, что и на нормальную еду не хотят тратить время?

Учебный класс, как я и подозревала, выглядел также, как и все остальное.

Запущено.

Затхлый воздух, грязные полы, огромные щели в рассохшихся деревянных ставнях. А длинный стол, за которым расположилась настороженная “средняя группа” – здесь всех учеников поделили на “младших”, “средних” и “старших” – в кляксах от застарелых чернил. И сами инквизиторы запущенные и в кляксах.

… вы же в нормальных домах родились. Многие – в благородных, где няньки кутали вас в белоснежные кружева и мыли чуть ли не ежедневно. Вы же видели каменные пресветлые города и сияющие витражи, ухоженные сады, а кто-то, быть может, и королевский пир. Вы же мечтали о мраморных амфитеатрах академий-дворцов, белоснежных плащах и сапогах начищенных. Что же с вами произошло? Ведь то, что я вижу – не результат катастрофы или войны. Запустение и грязь в голове начинается…

Я представилась и изучила свиток с фамилиями группы. Все присуствовали и ни на одном метки ночной не было, значит не в “средней группе” те, кто пытался вчера меня в клети оставить.

Открыла свою книгу, где под присмотром наставницы был прописан план лекций.

Открыла рот…

И закрыла. Книгу тоже.

Ну какая им легенда о Солнце и Луне, а?

Решительно прошла в угол, куда слуги – нехотя, но все же – поставили заранее выпрошенный скарб. И указала всем на лохани, скребки, мох с золой. Я же говорила, что подозревала такой расклад. А ведьмы не просто предполагают – они готовятся. Правда я хотела сделать уборку после, когда с группами познакомлюсь…

Вот и познакомимся.

– Первый урок будет посвящен самой простой бытовой магии, – сообщила бодро и довольно громко.

– Какой-какой?

– Бабская магия? А мы тут причем?!

– Вы еще скажите, что убираться заставите! Да я с лавки не встану даже ради этого!

– С каких это пор благородные пресветлые бытом занимаются!

Семнадцать ртов немедля высказали возражения. Семнадцать пар глаз смотрели на меня внимательно и с недоумением. Кто-то – со злорадством. Интересно им было, что одна ведьма – две – делать будут в такой ситуации. Кто-то откровенно злился. Кому-то смешно было. Три “ха-ха”: чтобы инквизиторы и эдакое делали?

– Мы рождены, чтобы решать судьбы мира и отвоевывать королевство у Запределья, – пафосно сообщил носатый недоросль, если не ошибаюсь, с фамилией в самом начале алфавита. – Бытовая магия – ерунда. Недостойная наших искр.

Ах недостойная?

Я почувствовала, что губы сами раздвигаются в коварной улыбке.

Аничка что-то поняла, хмыкнула, и быстренько забралась на высокий стул.

– Первый урок будет посвящен простой бытовой магии, – повторила я снова. Но уже совсе-ем другим тоном.

Мелким шрифтом

– Трое учеников с растяжениями и вывихами! – орет на меня глава.

– Бедненькие… – всплескиваю руками, – Им надо работать над своей ловкостью. Твари Запределья не будут ждать, пока они поднимутся.

– Двое на грани лихорадки от обморожения! – брызгает слюной глава. И кудри-то, кудри черные назад, а в глазах – бешенство. Прелесть.

– Инквизиторы болеют простудой? Да так быстро лихорадить начинает – и получаса не проходит? – удивляюсь я, – Пусть обращаются. У меня много прекрасных укрепляющих трав для холодного климата.

– Остальная группа сказала, что ваши занятия посещать больше не собирается! – крючит пальцы глава. Хорошо, что я отправила Анику поиграть на улицу – незачем ей видеть, что такое “инквизитор, потерявший самообладание”. Зрелище не для детей.

– О, так те, что у целителя сейчас, придут, значит? – радуюсь я.

– Нет! Они вообще не разговаривают! – рыкнул пресветлый.

– Хм, а ведь я не запрещала. А слышат? Вы передайте им, что мне будет очень грустно никогда-никогда их больше не увидеть. Но ведь прочерк на месте экзамена по темной магии никак не повлияет на их дальнейшую судьбу и карьеру? – взглянула на главу преданно.

– Знаете… Я хочу прилично выражаться, но обстоятельства сильней, – выдал он мученически.

– Знаю, – вздохнула, радуясь втайне, что ураган миновал.

Стоим. Смотрим друг на друга. У инквизитора глаз дергается. У меня на лице – тишь да гладь. Надеюсь, что без насмешки. Еще и насмешки глава не вынесет. Его и так вынесло… аж стены дрожали. Но открытую бурю, по факту, пережить проще, чем подковерные интриги и удары со спины. Открыто издеваться… в смысле, действовать, вообще лучше.

Я так и поступила. Не придерешься.

Честно сообщила ученикам тему урока. Внятно предупредила, что знаю замечательные заклинания чистоты. Ясно обозначила, что моя учебная комната будет сиять независимо от их несогласия… Ну и что, что в процессе нескольких недорослей окатило грязной водой с ног до головы – при открытых-то окнах. А другие, сбегая от взбесившихся щеток, запнулись и упали. А третьи через окно полезли, поцарапались о сучья и стекла… Ну так надо было помогать мне. Или дверь попробовать открыть. Я не такой уж сложный заговор на нее наложила. Могли бы подумать, сообразить – чем не урок?

У меня ведь задача какая? Правильно, познакомить с магией ведьм. Чему-то научить даже.

И я, полагаю, со своей задачей справилась.

И ни одна ведьма не пострадала.

– Что. Здесь. Произошло, – после нескольких глубоких вдохов спросил уже спокойнее глава. Вот может же, когда хочет. А до этого точно не хотел. Ворвался в опустевшую комнату, где я книги просматривала, и как начал беситься!

– Первый урок… он трудный самый, – пропела. Но осеклась под полоснувшим лезвием взглядом, – Ни одно правило проведения урока я не нарушила! И результат есть!

Ведь это так и было.

Ведьмы сильны в том, что мелким шрифтом. Уж если нас под суд – даже под осуждающий взгляд главы академии – не к чему придраться так, чтобы отстранить и уволить.

Магистр – или ведающая – во время урока могут демонстрировать и свои силы, и знания, и навыки. Даже в том виде, об который ученики немножко повреждаются. Так было всегда: что у светлых, что у темных. Другой вопрос, что в ведьмовских академиях подобными возможностями редко пользовались, а пресветлые видели в этом большой потенциал.

Нет, магистры не вредили сознательно.

Но дурно выучивший урок ученик мог получить и ранение, и неприятную болячку, и состояние какое нехорошее… и в следующий раз не стал бы отмахиваться от вбиваемых в его голову знаний. Целители на то и служили в академиях, чтобы после различных уроков и состязаний вытаскивать тех, кто не справился. И у вылеченных замечательная мотивация появлялась, чтобы лучше готовились к занятиям.

Или слушали внимательней во время урока.

Или соглашаться с тем, что предлагает твоя замечательная ведьма…

– Результат и правда есть, – протянул инквизитор, глядя на чистую комнату.

Я, конечно, много сил потратила – не на то, кстати, на что обычно трачу. Зачем темные силы призывать, когда руками можно поработать? Но уж очень хотелось продемонстрировать, на что способны тряпки, которыми "воинам негоже" орудовать.