Если уходят пришельцы

Правда, если уж выбираешь их себе в друзья, то не забывай пословицу: с кем поведешься, от того и наберешься.

Впрочем, в реальной жизни всё сложнее – и групп для систематизации людей значительно больше, и границы между ними не столь уж четкие, потому иногда неожиданными могут оказаться некоторые поступки людей, вроде бы тебе хорошо знакомых и давно понятных. Очень многое в их поведении зависит от среды обитания, от обстоятельств, от особенностей коллектива, членами которого они являются. Но очень важно уметь выявлять истинные цели человеческих поступков. Они бывают очень разнообразными: обогащение, слава, доминирование над всеми, карьерный рост, какая-то мечта… Наконец, глупость и непонимание ни себя, ни мира. Таких людей много. Они вообще бесцельно плывут по течению.

– А какие годы ты имела в виду? Световые? – уточнил я, возвращаясь к ранее затронутой теме. – Если так, то нам больше не суждено… А ты сама-то знаешь, как можно спасти Землю? Не от нашей враждебности, не от вас, а от вашей экспансии, – с надеждой спросил я, но вместо ответа Пат лишь усмехнулась. А я, не унимаясь, продолжал искать спасительный выход. – Но, может, вас устроит другая планета? Например, Венера. И у нее есть атмосфера, но по Венере никто слез проливать не станет! Там никто не погибнет; всем хорошо – и вам, и нам!

– К сожалению, нас это вряд ли устроит. Просто на Венере некому работать с фольгой? А мы со своей нулевой массой ворочать грузы не сможем! Зато на Земле вы за нас всё безропотно исполните! Ещё и благодарить будете!

– Ты полагаешь, что на Земле живут миллиарды тупых самоубийц?

– Проблема не в том, кем вы себя считаете, а в том, кем вы объективно под нашим давлением станете! Опыт показывает, что среди вас всегда легко отыскиваются те, кто из корыстных побуждений готов на любую подлость по отношению к соотечественникам. Кто-то совершит ее из-за боязни возможного голода, кто-то, отчаявшись, во имя действительно больных детей. Причины не столь уж важны, ибо от желающих всё равно не будет отбою. Особенно, при обещании значительной денежной суммы. И если уж так случится, что нужных специалистов мы подыщем не сразу, то, не сомневайся, мы сами их и подготовим. Из вас, конечно! Легко внушим кому надо, что и как. И победа останется за нами! Неужели сомневаешься?

– Пат! Дорогая! Это же чудовищно! И совсем неправильно! Ваша идея с Землей очень плохая! Она ошибочна! Как же ты не понимаешь? Надо срочно искать другой выход, приемлемый для всех и для самой Земли!

– Я вынуждена подчиняться! И ничего не смогу изменить. Вообще-то, ты дружок, как я вижу, основательно на этом зациклился. Мой тебе совет – не принимай мои слова близко к сердцу! Ведь ругать нас или обвинять в бессердечности – занятие бесполезное! Ты, когда сосиску утром ешь, очень переживаешь, что ради нее прекрасную буренку или свинку забили? Вот видишь, даже не задумываешься! Потому что тебе сосиски нравятся, а судьба животных в этот миг тебя не волнует, твой разум подчиняется целесообразности и отключается в нужный момент. Так и нашу цивилизацию участь вашей Земли, по большому счету, слабо волнует. Сегодня в наших интересах пожертвовать этой планетой, значит, мы так и поступим! И прочь любые сомнения! И нравственные мучения теряют для нас любые основания!

Пат замолчала. Несмотря на категоричность ее слов, по их интонации я почувствовал, что она искренне сожалеет о необходимости поступать именно так, возможно, даже хочет оправдаться передо мной. Или перед всем человечеством в моем лице, перед моей планетой, на которой ей всегда так нравилось. Впрочем, Пат появилась на ней намного раньше нас, людей, и вполне справедливо считает Землю не нашей, а своей. Понятно, что ей жалко Землю! Тем не менее, не пойдет же она против своих! Это же не способствует, как она говорит, её выживанию! Кстати, что у них предусмотрено за неповиновение? Думаю, тоже ничего хорошего! Но тут, мне на радость, ко мне подоспела-таки здравая мысль:

– Пат! Я согласен работать на Венере… Если технические трудности ты возьмешь на себя. Всякие там приспособления, скафандр, доставку меня, других добровольцев и груза…

– Ах, ты, мой золотой! Благородство – это козырь сильных! Я в тебе и не сомневалась! – похвалила меня Пат. – Только и это невозможно. Колоссальные доставки на Венеру потребуют колоссальной энергии. Ведь твоя масса, относительно моей, бесконечно велика! И при имеющемся у нас дефиците энергии мы, конечно же, не станем транспортировать вас на другую планету.

– А если использовать наши космические корабли? – не унимался я.

– Для такой задачи они весьма примитивны! На огромном удалении от Земли вы не справитесь! Только нам напортите! Да и возиться будете слишком долго. И лететь далековато…

– Пат! Так накачайте, кого надо из нас необходимыми знаниями и технологиями. Через некоторое время земляне всё для вас сделают! Ты же сама это знаешь!

– Вы итак всё сделаете! Хотя, не спорю, мысль интересная. Смотри-ка, здорово соображаешь! Обещаю протолкнуть твоё предложение на рассмотрение Высшего Совета. Если получится, то земляне будут обязаны поставить тебе памятник за спасение планеты!

– Конечно! Это проще, нежели заказывать восемь миллиардов памятников покойникам! И кто их ставить будет! С вашей-то массой! – мрачно отшутился я. – И всё-таки, никак не пойму. Расстояние до твоей планеты – многие десятки световых лет, а обернуться вы рассчитываете в течение нескольких земных лет. Как?

Пат усмехнулась:

– Это ты у ваших математиков выясняй. Они со времен Лобачевского знают – кратчайшее расстояние между двумя точками, вовсе не прямая линия, как написано в учебнике школьной геометрии. Да и ваши корабли, кстати, к Луне и иным космическим телам направляются по кривой. Хотя их путь от этого только длиннее оказывается! Я Лобачевскому давненько на этот секрет намекнула, он за идею ухватился, но до практики дело не дошло. Повторю ещё раз! Уже тебе. Нанеси две точки по краям тетрадного листа. Представил? Какое между ними расстояние?

– Как, какое? Линейку приложи, да и замерь! – не усомнился я.

– А как его сократить? Ты же об этом мечтаешь? – подзадорила меня Пат.

Я ничего предложить не смог, но Пат опять подсказала.

– Перегни листок так, чтобы точки сблизились. Их вообще можно соединить, то есть, добиться абсолютного минимума расстояния! Вот и всё! Но космос – не листок бумаги! Перегибать его вы пока не умеете. А мы вам не подскажем! Зачем нам конкуренты и дополнительные угрозы от них?

– Складывается впечатление, будто все знания мы получили от вас…

– Да ты уже ершишься! – удивилась Пат моему сарказму. – Напрасно! Нет причин для обид, Сергей. Просто я иногда не сдерживалась, очень уж переживала за талантливых людей, долго блуждающих вокруг да около. Вот и намекала. Слегка! Но это неважно, ибо для них удачное решение было вопросом времени. Вот если для понимания идеи у человека нет интеллектуального потенциала, если он не готов идею развить самостоятельно, то никакими подсказками с места его не сдвинешь! Пробовала как-то, ради интереса – всё напрасно! Поэтому не сомневайся – никакие инопланетяне в достижениях людей неповинны! Вы пожинаете плоды, взращенные вашими гениями и даже обычными, добросовестными тружениками, к достижениям которых всегда примазываются полчища энергичных бездарей. Вот и всё!

Меня беспокоило, что Пат вот-вот должна убыть, и теперь, когда это событие приблизилось, мне казалось, будто оно должно хоть чем-то выделиться. И все его заметят! Но ничего примечательного не случилось. Не оказалось даже простеньких световых или звуковых эффектов. Всё произошло незатейливо, слишком буднично, когда Пат, как и обещала, успела со мной попрощаться. Она вздохнула, как мне показалось, и произнесла с явным сожалением, слегка растягивая слова:

– Ну, вот и всё! Я только что приняла предварительный сигнал! У нас осталось несколько минут. Рассчитываю, Сережа, что мы ещё встретимся. Ты мне действительно нравишься, и расставаться жаль. Но целоваться на прощание не будем! – пошутила Пат, – как не будем и присаживаться на дорожку! Между прочим, твой английский я слегка подправила, теперь ты владеешь им безупречно, даже несколькими диалектами… Это тебе, надеюсь, пригодится. Не перебивай меня, пожалуйста, – прозвучала в моей голове Пат, заметив с моей стороны активность. – Хочу, чтобы ты усвоил простую истину – грабли существуют не для того, чтобы на них наступали, а счастье – это не возможность пребывать в безделье! Правильные рецепты для жизни ищи сам! Живи с открытой душой. И глаза на происходящее не закрывай, не воображай черное белым и наоборот, не превращай неудобную реальность в приятные заблуждения. В происки судьбы, Сережа, тоже не верь! В ее делах немалая доля твоей же воли, ума и настойчивости! Так что, ни на кого не пеняй, сам всё решай, сам и пробивайся в непростой вашей жизни! Она у вас настолько коротка, что глупо ее тратить на исправление своих же ошибок и, тем более, некрасивых поступков!

– Спасибо тебе, Пат. Мне уже сейчас больно от предстоящей разлуки. Удивляюсь, как быстро ты стала мне необходимой, хотя я тебя ни разу не видел! Странная у нас дружба – я-то для тебя всегда на виду… Не знаю, что тебе пожелать, в чём ты нуждаешься, но сознаюсь – я не смогу тебя забыть… И все мои воспоминания о тебе будут самыми теплыми. Может, это тебя порадует?

В этот момент я мог расплакаться, но Пат, как обычно, меня поддержала.

– Спасибо, Сережка, за эти слова! Именно они, именно эти твои слова мне сейчас нужны и очень приятны! Будь же счастлив, маленький человек с голубой планеты… Я тебя тоже не забуду! А теперь – прощай! Пришел мой сигнал!

В этот миг вокруг меня ничего не изменилось, не рухнуло, не взорвалось. Совсем ничего! Несмотря на то, что моей Пат на Земле не стало! Я и раньше-то её не видел, лишь чувствовал, лишь слышал в себе! А теперь она окончательно покинула Землю и вместе с собой вырвала из меня что-то значительное, совершенно необходимое, важное и очень дорогое!

Моя душа заныла от непривычной боли, уже сознавая невосполнимость утраты. Защипало затуманившиеся глаза. Я зашмыгал носом и принялся укладывать в футляр телескоп и его принадлежности. Жизнь продолжается несмотря ни на что, но мне предстоит научиться жить без Пат. И подготовить мою Землю к решающим событиям. Неужели до сих пор никто, кроме меня, ничего о приближающейся трагедии не знает? Если так, то должен я…

10.

– Сережка… Кто хотел деда встречать? Значит, пора вставать! – мать нежно потрепала мои волосы. – Может, не поедешь, сын? Ведь глубокая ночь! Может, еще поспишь, а деда дома встретишь?

– Нет! Поеду! – вскочил я с постели. – Деда я обязательно встречу!

Проскакивая мимо матери, уже суетившейся в кухне, я спросил ее:

– А правда, что дед прекрасно знает двадцать два языка?

– Да кто тебе сказал такое? – изумилась мать. – Двадцать два! Он и родного-то украинского до сих пор не выучил!

Но, несмотря на такой ответ, я не усомнился: «Это пустяки насчет украинского! Как дед сказал, так и есть! Ведь он у меня – настоящий!»

2010 г.

Для оформления обложки использовано фото автора.