Божий дар

– Я, ребята, абсолютно уверен, что никто не сможет исчерпывающе ответить на ваш вопрос. Очень правильный и важный вопрос! И, пожалуйста, не кривитесь! Никакой ответ на этот вопрос вас не устроит! Я не выкручиваюсь, но ведь известно ещё и такое понятие, как судьба. Для кого-то она станет горькой, хотя вокруг всё медом будет покрыто! Кого-то, напротив, ждет триумф среди вселенского потопа. Уже это обстоятельство делает мои прогнозы для каждого из вас бесполезными! Но свой совет я вам всё-таки дам. Возможно, кому-то он и пригодится! Он очень прост, как вам сейчас покажется. Даже наивен. Но не пренебрегайте им, потому что в нём заключен огромный опыт множества людей. Людей, немало достигших в жизни. Его суть в том, чтобы всегда, даже при самых тяжелых неудачах, верить, что именно у вас, у вас, всё, в конце концов, получится и всё образуется. Если же вы поддадитесь сомнениям, то сразу потеряете уверенность, решительность, лишитесь жизненной силы и до цели не дойдете. Ну, а конечная цель, она есть венец не только любого устремления, но и всякого достижения. Конечно же, это касается человека, живущего осмысленно, творчески, а не непрерывно дрейфующего.

– Сергей Федорович, – услышал он ехидное замечание какого-то студента. – Не иначе, вы нас в оптимизм обращаете? Но он хорош лишь для тех, кто не в состоянии постичь реальную действительность, либо очень боится её и питает себя, лежа на печи, сказочками про светлое будущее. Разве не так?

– В общем-то, вполне согласен! Но ведь сейчас я об ином. Не о достоверности и смелости в оценке любой, самой страшной для вас ситуации, а о том, чтобы вы, даже сознавая её безнадежность, продолжали верить в себя. Не в чудо, не в случай, не в судьбу, ни в бога или фортуну. Всегда сами думайте, сами напрягайтесь, сами рискуйте, сами ищите союзников и единомышленников. Не скисайте от поражений! Не зря говорят, за одного битого, двух небитых… Не сдавайтесь ни при каких обстоятельствах! И лишь победив, вы разгадаете удивительный парадокс бытия: чем в начале было хуже, тем счастливее вы окажетесь в конце пути. Легкие победы радости не приносят! Не опускайте руки и навсегда забудьте липучую и ослабляющую вас фразу «А что я могу?». Коль всерьез захотите, то сможете очень многое! Я, конечно, не о личной наживе, а о полезных для общества делах – усмехнулся Сергей Федорович.

Если со студентами отношения складывались достаточно успешно, то с коллегами всё происходило сложнее, хотя Сергей Федорович всегда уклонялся от конфликтов. Конечно, пока они не касались его принципов. Такое здесь тоже случалось.

«Трещинки в системе, в организации нашего высшего образования,– объяснял он себе причины некоторых трений. – То же в войсках всё было целесообразно. Там каждый офицер зависит от подчиненных ему солдат. А каждый генерал зависит от каждого офицера. И ни одна боевая задача не может решиться одним человеком. Всегда нужен коллективный труд. И оценивается он четкими и объективными критериями. Там не подтасуешь результаты – они конкретны и у всех на виду! Потому-то в войсках люди мало говорят, но многое успешно делают. Притом, делают без раскачки, напряженно, на пределе человеческих возможностей. Потому и отношения там складываются на товарищеской основе. Ты зависишь от коллектива, но и сам влияешь на коллектив. И если кто-то не дорабатывает, то страдают все, и каждый знает, кто малину испортил! В такой среде дурака не поваляешь! В такой среде каждый выкладывается полностью!»

На гражданке, особенно в вузе всё получается иначе. Здесь лишь формально, лишь на первый взгляд, все работают на общий результат, а в действительности каждый заботится о себе и о своих интересах.

И вся система образования такое поведение вполне позволяет. Студенты в вузах, как активные участники процесса, вообще никем в расчет не принимаются – они же молчат, приспосабливаются, следовательно, ни на что не влияют. А после выпуска они тем паче никому не нужны! Получили они хорошее образование или только заветную справку в форме диплома – кому до этого есть дело? И ведь всё прокатывает, поскольку вся экономика нынешней страны держится на банальной спекуляции, купи-продай, – для такой деятельности образование вообще не требуется! Потому качество подготовки выпускников никого не заботит. И потому все безропотно принимают правила нелепой и бесстыжей игры в учёбу. Преподаватели, не опасаясь ничего, ставят, пишут и приписывают, что им выгодно для их же пользы – проверять всё равно не станут! И хотя современные выпускники, даже не историки или ботаники, а подлинные инженеры, всегда отличавшиеся разносторонней эрудицией, уже читают по слогам, но система этим нисколько не озабочена, даже более того – благоденствует! Именно это незаслуженное никак благоденствие для неё и является конечной целью! Она прекрасно существует сама для себя, и активно противится, если кто-то заставляет ее работать по-настоящему.

В столь лицемерной обстановке легко уживаются всякого рода проходимцы, бездари, неумехи, лентяи и мздоимцы. Но в ней и они со временем за свою лояльность и бесконфликтность к руководству вуза получат якобы заслуженные ими степени, звания и награды. И никого не задевает, что для страны проку от этих деятелей и их выпускников, буквально, никакого! А вред-то огромен!

На прошлой неделе коллега, с которым отношения всегда складывались достаточно дружелюбно, походя, завел разговор:

– Сергей Федорович, как вы, дорогой, можете объяснить такой феномен? Студенты вас любят, вы любите студентов, а начальство остается в стороне от этой всеобщей любви. Выходит, начальство вы почему-то не любите!

Сергей Федорович, легко втягиваясь в якобы ничего не значащую словесную перепалку, доброжелательно откликнулся:

– Михаил Аркадьевич, начальство-то любить – аморально! Помогать ему в работе и только в работе, мы, как сотрудники, обязаны. Но не более того! Вы согласны?

– В общем-то, да. Но ведь помогать, а не покусывать! Вы же обостряете все вопросы – не спорю, всегда важные вопросы – и полагаете, будто в этом и заключается ваша помощь? Зачем несчастного заведующего кафедрой и декана держите в постоянном напряжении?

– И, тем самым, – перехватил инициативу Сергей Федорович, уже догадавшись о скрытой цели разговора, – Помогаю их внутреннее напряжение преобразовать в общественно полезные дела! Впрочем, я согласен с вами, – он усмехнулся, – Что постоянное напряжение пора заменить переменным. Но очень высокой частоты!

– До чего же замечательно у вас получается! Даже завидно! Меня, знаете ли, частенько тоже мутит от их бюрократической активности, но вы-то, уважаемый Сергей Федорович, через наше начальство и нам, несчастным работникам просвещения, забот добавляете!

– Ах, вон, в чём дело! Вы о моём выступлении насчет учебной документации? Так это же входит в ваши непосредственные обязанности. И мои! Я и стараюсь выполнять их на совесть, и вас к тому призываю. Только и всего! Как можно обижаться?

– А ваши несчастные коллеги полагают, будто за такие деньги мы и без того существенно перерабатываем. Ах, вы так не считаете! – постарался он не дать вскинувшемуся Сергею Федоровичу ответить. – Оно и понятно! У вас военная пенсия – неплохой козырь. А у нас-то, её нет! Нам приходится думать не о том, как бы что-нибудь великое сотворить, а как бы урвать где-нибудь съестное! Дети, видите ли, есть просят! Потому мои запросы столь непомерны. Хочу, знаете ли, носки без дыр, а на завтрак сыр! Но не получается! Ибо со словом доцент рифмуется только слово нищета!

– По-вашему, прослужив Родине тридцать лет, и потеряв от усердия здоровье, я виновен в том, что у вас маленькая зарплата? Но, знаете ли, и я недоволен своей пенсией – если её рассчитывать эквивалентно вашему вкладу в общее дело, то мне следует платить раза в три больше, нежели платят теперь!

– Помилуйте, Сергей Федорович, разве я вас упрекаю! Не приписывайте мне такой грех! Вы же у нас герой, борец и образец! – с ехидцей оправдался Михаил Аркадиевич.

– Так оно и есть! И впредь так будет! Хорошо, что сами понимаете! – резко оборвал его Сергей Федорович, не реагируя на провокацию. – Вы ещё молоды и, если станете более активно решать насущные проблемы, а не шептаться с шефом в его кабинете, то сможете поправить и свои дела.

На том и разошлись. Всё же разговор Сергею Федоровичу настроение подпортил, хотя понятно, – глубже копать не стоит, ведь в словах коллеги некоторая правда содержалась. Однако поздно ему слезы лить – свой выбор он давно сделал. Не пошел же в армию пупок надрывать, да Родине служить, а постарался устроиться поспокойнее да посытнее. Кто же виноват, если прогадал, как выяснилось уже через много-много лет! Поделом ему!

Глава 12

Сергей Федорович с досадой вспомнил, как утром взбудоражил свою Верашу.

– Совсем становлюсь неуправляемым! Завожусь мгновенно и долго не могу остановиться.

Теперь причина утреннего раздражения показалась никчемной. Подумаешь, дикторша по радио объявила о начале нового дня «в нашем родном Санкт-Петербурге», а он дернулся как от укуса змеи, и не дослушал городские вести, которых специально дожидался.

– Сереженька, ну ты же обещал! – нежно тронула его жена. – Пропускай мимо ушей, то что тебе так не нравится.

– Обещал! – проворчал Сергей Федорович, смягчаясь от прикосновения жены, и подумал, что обещал лишь ради нее, чтобы не нервничала. В нынешнем состоянии жены любое волнение опасно. После такого вывода ему следовало бы сменить не только тему разговора, но и направление мыслей. Однако Сергея Федоровича понесло. «Задним» умом он сознавал, что следует молчать, но тормоза не работали. А от «переднего» ума, если таковой имеется, нужная команда не прошла, и он вывалил на супругу всё то, что сверлило его душу всякий раз, когда слышал фиглярское название родного города.

– Мечтают закопать славу наших отцов и матерей! Весь мир чтил заслуженное величие Ленинграда! Он пострадал, но выстоял, не сдался под чудовищным натиском врага, голода и холода, а нынешние шуты вмиг с ним расправились. Гитлер не сумел, так эти оборотни его дело до победного конца довели! Перед врагом Ленинград устоял, но уничтожен местными изменниками дерьмократами, всякими собчаками да басилашвилами, заискивающими перед американскими хозяевами… Без блокады расправились, негодяи! Скоро и из памяти Ленинград сотрут. Чтобы молодежь героической истории отцов и матерей не знала! Вон, она уже ерничает… Им даже нравится этот санный Петербург! А мне стыдно за всё это, за себя… И противно, будто об меня лично ноги вытирают!

– Сереженька! Ты опять заводишься из-за ерунды.

– Ерунда! Да здесь мой отец воевал! Меня же защищал! Ещё до моего рождения. Как я в глаза бы ему посмотрел, как оправдался? Знаешь, батя, ерундой ты занимался, не стоило защищать город, названный в честь Ленина. Так, что ли? Нельзя позволять им нашу землю оттяпывать! Они ведь того и добиваются, чтобы мы все молчали, глядя на их делишки! Под общее молчание проще историю извращать. Ленин, видите ли, злодей; Сталин – изверг. А вот Петр – великий реформатор! И Екатерина у нас великая! Штампы в мозги одноклеточным людишкам вбивают! А им недосуг разобраться, что обожаемый ими Петр, как и Екатерина, даже не русские, а заурядные немцы. Но такие патриоты! Петр этот пролил крови русской больше любого царя, но не за величие России, как дурням теперь впаривают, а собственной корысти ради! Он же хозяином страны был, и очень она ему не нравилась. Голландия нравилась, а Россия – нет! Вот и задумал он всё русское извести, а заморское, угодное ему, всюду насадить! Кафтаны запрещал, порядки западные вводил, бороды стриг. Да кто же из нынешних поймёт, что борода на Руси – не пустяк! Она честью считалась! Представляешь, как он втаптывал народ в грязь? Да, разве же только это! Насаждал курение, модное в Голландии, да к кабакам приучал, запрещенным ранее на Руси. А денежки, собранные с одуревшего от пьянства народа, тратил на строительство флота! С его помощью он, видите ли, окно в Европу прорубал! Это вместо того, чтобы ходить в нее, как все полноценные люди, через дверь, если невтерпёж! Дикость тех порядков меня удивляет! Ведь, прежде всего, унижали-то самых богатеньких, а они, трижды обесчещенные, ещё и раболепствовали! А теперь нам рассказывают, будто станем мы скоро богатыми, и сразу у всех честь и гордость появится! И ответственность за судьбу своей страны! Какая чушь, а они верят! На историю свою оглянулись бы! Деньги честь никогда не делают! Деньги только беспринципность способны сотворить!

– Да ну их всех, Сереженька! Уймись, наконец-то! – супруга опять попробовала его остановить, но неожиданно заинтересовалась и словно масла в огонь подлила. – Кстати, Катерина-то тебе, чем не угодила?

– Ты словно сама не знаешь! Во всём ярко выражена уголовщина! Всё на крови! Впрочем, нашему народу это не интересно! И прославлять он ее никогда не перестанет! Чтобы свои представления вспять повернуть, нужно голову иметь. Причем, трезвую! Этого и нет! Зато к бандитам, ворам, мошенникам и убийцам у нас всегда особо теплое отношение! Как же! Они несчастные, они подневольные, они репрессированные…

– Всё-всё! Мне вполне достаточно! Принеси-ка мне тонометр, Серёженька. Я его в спальне… Давление скачет, чувствую.

Сергей Федорович сходил за прибором, приладил его, куда следует и, успокоившись, поцеловал Верашу.

– И что там? – спросила она.

– Как обычно… Чуток выше, чем в молодости, но не волнуйся! Близко к норме. Приляжешь? Я сам всё приберу. Сегодня не тороплюсь.

Глава 13

Детально вспомнив, как это было, Сергей Федорович дважды себя ругнул. Ко всему он ещё и мобильник в лыжную куртку не переложил. В общем-то, особо волноваться не стоит, жена перед уходом была почти в порядке.

Много лет подряд она разделяла трудности его службы. Да и потом, когда он подряд «выдавал» свои инсульты да инфаркты, мужественно и заботливо оберегала супруга, но постепенно ей самой становилось всё труднее удерживать прежние позиции. Появился диабет, потом гипертония, стенокардия. Оставлять жену дома становилось всё тревожнее. Но он ходил в университет, закупал продукты (так уж в семье сложилось, что эта миссия закрепилась за ним), платил за квартиру, телефон, собирал всякие справки и прочую дребедень, а супруга оставалась без присмотра. Правда, в последнее время дети помогают, браки которых, на беду родителей, распались, вот и живут с родителями. И хотя Вераша никогда не жаловалась на одиночество, Сергея Федоровича всё чаще пугал звук «скорой помощи», к кому-то мчащейся, ибо сирена заставляла отчаянно беспокоиться о супруге.

Сейчас, перебирая палками, он вспоминал, что любил ее всегда. И сегодня любит не меньше, чем сорок лет назад, юную и обворожительную, когда лишь от ее прикосновения у него возникали неведомые ранее ощущения. Вераша была такой нежной, такой доверчивой во всём… А он любил её, свою верную подругу, именно той заботливой любовью, которой бы гордилась любая женщина, но редко говорил о своих чувствах напрямую, потому что слово любовь, как он считал, безнадежно опошлили. Уже веками морочат людям головы с этой пресловутой любовью. Потому-то теперь молодежь не в состоянии разобраться, что ей требуется для собственного счастья. О принцах мечтают, о королевах красоты, а через год – «не сошлись характерами». И беда их, извините, не в характерах, а в собственных мозгах. Как иначе думать, если семья создается молодыми наскоком, в условиях полной неопределенности (завтра разберемся!), с неконкретными целями (хотим жить вместе), с туманными критериями (она же красивая! Он же такой сильный). При таком подходе ошибок не избежать. Неудивительно, что более половины браков сразу распадается, а остальные, чуть погодя. И такая ерунда происходит при решении самого важного для всякого человека вопроса! Вопроса, от которого зависит вся жизнь, зависит земное счастье! Что за вирус недомыслия поразил нашу легкомысленную молодежь, что за наваждение? Я-то знаю! Это наваждение называется жаждой любви! Всем внушили, будто она и есть смысл жизни, самое главное в ней! А ведь всё не так… Всё значительно разумнее, насыщеннее, интереснее… Для прочности семьи куда важнее, не эта самая любовь, а честь, верность, ответственность, взаимопонимание, общность интересов. А они, глупцы, надеются на постель, которая якобы всё компенсирует, всё наладит! «Не сошлись…»

Крупный снег густо валил с черного неба, не унимаясь.

– А ведь всё не так уж сложно, – продолжал Сергей Федорович. – Во-первых, не надо дожидаться, когда на вас свалится чудо под названием любовь! Если будете сидеть у оконца, подпирая голову руками, скорее сами с него свалитесь! Вам сильно повезет, если свободный принц живет по соседству. В остальных случаях, его следует искать самостоятельно! Искать там, где женихи и невесты обычно водятся! На работе, в театрах, если театры вам по душе, в клубах, на пляже или рынке. Во-вторых, искать следует не сказочного принца или королеву красоты, а верного друга. Такого, чтобы на всю жизнь. Потому что любовь не есть половое влечение, как всем внушили, а ответственность за любимого человека! В любой ситуации и навсегда. Ответственность с обеих сторон. Чтобы не предал, не изменил, не струсил, не смылся, когда в кармане – ни гроша. Нужен надежный, верный, заботливый друг, без тени эгоизма и нелепых притязаний. Ведь только такой друг станет мечтать, чтобы осчастливить вас, а не себя. Но помните, – ничего не получится, если вы сами не соответствуете своим же требованиям. И ещё одна истина, неприятная для многих. Если ищете большую и красивую любовь, то знайте, – и сила, и красота вашей любви зависит не от того, кого вы любите, а от того, как способны любить вы сами. Стало быть, всё зависит от богатства именно вашего внутреннего мира, именно от вашей порядочности, именно от вашей моральной чистоты. Вот и совершенствуйтесь! И не надо красивых и возвышенных речей, ухаживаний, вздохов, томлений, романсов, пламенных обещаний, букетов из эдельвейсов, клятв на крови, свидетелей и поручителей, коль внутри пустота! Не надо тумана в отношениях, который зовётся красивой любовью! Оказавшись, не дай бог, недостойным большой любви, вы ее никогда и не испытаете. Даже в том случае, если вас полюбит самый достойнейший человек на Земле, себе же на беду.

Увлекшись своими рассуждениями, Сергей Федорович сбился с темпа, но теперь это не казалось важным.

– Есть ещё одно обстоятельство, которое от молодежи нельзя скрывать. Оно связано с тем, что во все времена щелкоперы писали только о ярком, неординарном, завораживающем, сенсационном. И именно в любви, как явлении человеческой жизни, они нашли столь желанные для творчества бури чувств, моря эмоций и шквалы страстей. Крепко они ухватились за эту тему, а в результате, основательно сместили все ее акценты. Теперь молодежь истинной считает лишь ту любовь, которая, как они выражаются, крышу сносит. Представьте! Если человек перестает здраво мыслить, если веселится без причины или плачет, словно, сумасшедший, если игнорирует права других людей, если разрушает чужую или свою же, но «прежнюю» семью, если готов предать всех и вся, даже преступление совершить любое, то это, оказывается, и есть Оно – великое человеческое чувство под названием настоящая любовь! Бред какой-то! Уже потому, что точно такая же любовь регулярно случается у мартовских котов. Да и у людей всё происходит как у тех котов, по звонку природы, потому как люди тоже часть фауны, какой бы короной сдуру они себя не украшали!

Сергей Федорович опять шёл хорошим темпом, который, впрочем, не мешал ему развивать подобные идеи.

– Настало время подвести итоги. Молодежи нашей следует шарахаться от «высокой любви», которая понуждает её совершать глупости и преступления. Шарахаться, как от опасной болезни, как от страшной заразы! Ибо, всё это – есть самая обычная страсть, то есть, животная любовь! И она обязательно улетучивается, как только снижается уровень гормонов в крови. И потом влюбленные «не сходятся характерами» и становятся лютыми врагами! Разыгрываются социальные драмы.

Лыжная палка зацепилась за невидимую корягу, и Сергей Федорович не удержался на ногах. Он долго не поднимался, борясь с судорогой в ноге. Всё получилось бы проще, сними он лыжу, но из-за правой руки, которая после пулевого ранения полностью не разгибалась, и эта задача оказалась непростой. В конце концов, уже поднявшись, Сергей Федорович посетовал лишь на то, что сбил дыхание, но порадовался, что сохранил мысль:

– Настоящая любовь, которой можно гордиться, не доводит людей до глупости, бесчестия или преступлений, а вдохновляет на подвиги и великие свершения! Её олицетворяет верность на всю жизнь, честность даже в мелочах, трогательная забота и взаимное уважение. Но всё же, любая любовь остается мишурой, поскольку не она является фундаментом семьи, а взаимное уважение супругов. А потом уже и самих супругов, и их детей. Такую семью всякий человек посчитает идеальной. Совет в ней да любовь! К тому и следует стремиться, а не ждать у окошка пресловутую кошачью любовь, от которой у молодежи так мозги отшибает, что ей в пору с воплями на крышу лезть или с неё бросаться! Зараза это психологическая, а не любовь!

Глава 14

Сергей Федорович ощутил усталость, но без остановки двигался к жиденькому перелеску, на выходе из которого его ждал любимый пейзаж, сотворенный природой в какой-нибудь палеозой. Там и передохнуть можно. Жаль, что темно, да и снежок идет, видимость ограничена. И всё же, так приятно постоять у обрыва. И опять погадать, каким образом он образовался на столь равнинной местности, опоясав собой в виде глубокой чаши низменность? Всё гладенько и чинно, и вдруг, на тебе, – столь крутой обрыв! Сергей Федорович всякий раз с опаской подходил к его краю, ведь вестибулярный аппарат давно чудит. Можно и не заметить, как вниз полетишь!

Поздней осенью здесь наиболее красиво. Когда березки и осинки, сплошь низкорослые, покрываются желтой и оранжевой листвой. Такие пятнышки – привлекательные, яркие. Прелесть! И чёрные сосны с голыми до верхушек стволами, причудливо искривленными, и корявыми корнями, будто из последних сил цепляются за землю, за жизнь. Зеленые холмики, мелкие овражки… Там укоренилась травка, там разметалась тусклая желтизна песков…

Постоишь здесь, и неприятности покидают душу. И грудь вздымается, и задыхаешься от неосознанного восторга. И непроизвольно смеешься от ощущения необъяснимого счастья. А всё нерадостное, что вспомнится ещё не раз, тут кажется не столь уж безнадежным. Мол, ничего! Всё, что не успеем уладить сами, кто-то сделает за нас. Ничего… Успокойся!

Вот и оно – любимое место. Но странно… Поперек затоптанной лыжни неестественно замер человек… Парень. Пожалуй, неживой, раз уж снег на лице не тает. Без лыж, одет простовато, кроссовки не по сезону. Сквозь присыпанную снегом куртку проступила кровь. Совсем немного. В другое время Сергей Федорович и не заметил бы. Но теперь именно она объяснила, почему он здесь.

На лице парня застыло выражение, странное для подобной ситуации. Он улыбался! Нечто подобное Сергей Федорович встречал в Афгане. У погибших. Такая улыбка означала удовлетворение, осознанное героем в предсмертный миг. Радовался, что успел с возмездием. За себя или за товарищей. Но здесь не Афган, что случилось с парнем?

Сергей Федорович, слегка растерявшись, решал, как теперь поступить. Его помощь парню опоздала. Звонить в милицию – только подозрения на себя навлекать. Станешь единственным свидетелем, пришьют убийство. Мол, неприязненные отношения, конфликт поколений или ещё что-либо, более изощренное. Они же мастера!

Сергей Федорович повторно огляделся. И опять – никого в пределах видимости. Сегодня люди почти не встречались; трудовые будни. Да и по выходным лыжников наверху бывает мало; обычно катаются внизу. Там ветер никогда не сдувает, как здесь случается.

– Что же делать? – нерешительно озираясь и туго соображая (последствия инфаркта головного мозга), в стороне от обрыва он заметил стоящую меж деревьев большую белую машину. – Ну, вот! Теперь я не единственный подозреваемый! – утешился Сергей Федорович. – Но почему не убрались? Не причастны? Не видели меня или до сих пор не знают, что рядом лежит убитый? Или меня в капкан подталкивают? В наше-то время: вляпаешься – потом не открутишься! Пойду-ка я отсюда, пока из машины не подтянулись…

Несколько удалившись от злополучного места, Сергей Федорович сообразил, что препятствий в этом ему никто не чинил, следовательно, некому! Значит, в машине пусто! Без свидетелей? Пожалуй! Иначе, уже проявились бы.

– Парня жалко! Позвонить бы в МВД, да телефон оставил, – подумал он. – И подфарники у машины не горели, и двигатель не заведен – никаких признаков присутствия. Ладно, погляжу, что там. Возможно, для такого случая у бедолаги телефон обнаружится. Не лежать же ему здесь ночь! Может, и не бандит, а безвинно пострадавший.

Сергей Федорович вернулся к телу, наклонился с лыж, шлепнул перчаткой по ближнему карману в поисках мобильника. Не найдя, полез во внутренний карман куртки, откуда извлек помятый листок бумаги.