От мудреца до невежды

Вы увидели, как вы считаете, достаточно. Знаете вы достаточно и ушли на покой тихо, никого не убили, никого не заставили мучиться. Вы чисты перед всеми. Иногда я думаю: почему я не такой? Зачем я ушел от этой жизни? Или еще не поздно вернуться назад? Завтра попрощаюсь с этой лечебницей и вернусь в свой город. Расскажу всем о том, что сделал и зачем, и, может быть, меня поймут и примут обратно. И я стану таким, как все. Найду себе работу по силам, жену. Мы заведем детей. Потом я состарюсь и, как и все, уйду туда, откуда мы сюда приходим. И все, вот и весь путь. Зачем усложнять? Все уже прописано. Так делай, так не делай. И вот у меня уже проступают слезы.

И я, вытирая их, открываю глаза. И я дома, у меня есть друзья, любящая супруга и работа. Родственники еще молодые и почти здоровые, а я гуляю по ночному городу, строю планы и мечтаю обо всем подряд. Когда-то я очень любил это занятие. Любил мечтать перед сном о том, как все наладится, если что-то шло не так. Или что кто-то или что-то поможет в трудной ситуации. Это очень занимательно.

Я, на самом деле, любитель помечтать. И в своих мечтах я уже давно просчитал, как я буду поступать в той или иной ситуации. Как буду себя вести и что буду говорить и делать, если получится так или наоборот. И всегда стараюсь представить себе что-то невероятное, что могло бы случиться в моей жизни, и попробовать с этим справиться, чтобы потом, если такое когда-то и случится, быть готовым ко всему.

Но вот я начинаю отдаляться от этого всего. Я пытаюсь ухватиться руками, но ничего не выходит, и что-то, схватив меня сзади, уносит все дальше и дальше. И вот я в ужасе вскакиваю с больничной койки весь в холодном поту. Я осознаю, что это был сон. Я дома, я в лечебнице.

Глава 2

Отсутствие близких больше склоняет к суициду, ведь не о ком заботиться. Это то, видимо, что сдерживает людей, горбатясь за копейки ради детей или родителей. Это то, от чего я решил освободиться и думать только о себе. Схожие мысли, я думаю, у сирот. Со временем я стал им больше завидовать, чем сострадать, из-за того, что они не такие, как все остальные, у кого есть семьи. Ведь отвечают они только за себя и вольны выбирать то, что сами хотят в этом мире. И никто и ничто не может им помешать или навязать свои идею или нереализованную мечту предков. Например, ты будешь фигуристкой, ведь я так хотела, или ты станешь большим человеком, как я хотел. И ломают ребенку, который только недавно научился думать, всю жизнь. Порой и сироты вырастают непонятно кем под эгидой современного мира. Но, даже не имея статистики, не думаю, что потом во взрослой жизни они менее счастливы, чем те, кто рос в полной семье. Мне кажется, что они даже более приспособлены к сегодняшним реалиям. Нередко они, конечно, занимают сторону зла, дабы отомстить этому миру и вам за свою судьбу. Но вы сами сделали их такими – это все ваше презрение к ближнему, которое так и разрывает вас изнутри. Потом не удивляйтесь из-за того, что они будут так же относиться и к вам. Поэтому, пожив в семье, я решил, что буду лучше сиротой. И тем самым я убью сразу двух зайцев: у меня не будет семьи, которая обременяет мое существование, но и в приют меня уже не отправят, ведь я уже большой и предоставлен сам себе.

И вот в какой-то момент я проснулся и понял: что-то тут не так. И с тех пор становилось все хуже. По меркам этого мира, хуже. Для меня сегодняшнего в тот момент, наоборот, наступило время просветления, и я становился тем, кем являюсь сейчас. Но на тот момент я был немного напуган происходящим в моей голове. Близкие, я уверен, в тот момент подумали, что меня подменили инопланетяне или я вступил в какое-то тайное общество или секту. По тому, как день за днем, неделю за неделей, год за годом я менялся до неузнаваемости как внешне, так и внутренне.

Все вокруг начали казаться мне какими-то чужими. И, несмотря на то, что я достаточно долго знал свое окружение и своих родных, но это были все же чужие люди. Как будто меня засунули в чужое тело и по-быстрому накидали воспоминаний. Но я совершенно не отожествлял себя с этими людьми. Они были какие-то другие. Они были ведомы целями, совершенно не укладывающимися у меня в голове. И поступки, которые они совершали, были чудовищны. И взгляды их были абсолютно отличными от моих новоприобретенных.

Меня точно подменили. Я уже начал об этом задумываться всерьез. Это должно быть что-то вроде подмены внутренней составляющей разных людей: меня по ошибке или намеренно засунули сюда, а того, другого страдальца – в мое тело и в мой привычный мир.

И с каждым днем становилось все хуже. Поначалу я все же старался не противиться и попытаться подружиться со всеми. Но получалось это у меня так себе, и со временем я начал забрасывать эту идею и понемногу отдалялся от всех. Это тянулось очень долго, так прошло несколько лет с тех пор, как это все началось. Мучения продолжались, а я продолжал отдаляться от всех, от кого только мог. Лицемерие тогда было моим главным оружием и защитой. Я искренне улыбался всем, хотя и знал, что сделаю все, чтобы больше их не видеть и не слышать. Я избегал любой встречи с ними, и даже если где-то их видел, то пытался спрятаться, закрыться или вообще уйти оттуда.

Вы скажете, что у тебя, значит, и не было никогда настоящих друзей и подруг, которые бы в любом случае достучались бы до тебя и нашли бы способ с тобой увидеться или хотя бы созвониться. И, скорее всего, вы будете правы. Но здесь я спешу расстроить и вас, что и вы не имеете настоящих друзей, а если имеете, то очень мало. Просто ввиду своей слепоты вы специально стараетесь не признавать этот факт, потому как боитесь, что это окажется правдой, и вы останетесь один, как и я. И это настолько пугает вас, что вы останетесь в социуме без друзей. Как же так? Вас не поймут! Как это – нет друзей? Вы что, какой-то больной? Негоже сегодня быть без друзей или хотя бы знакомых. Вам необходим хоть кто-то, с кем вы можете выйти в любое заведение и показать, что вот он я, а вот мой друг – мы такие же, как и вы. Мы не убогие, не закидывайте нас камнями. Вот у нас даже есть вторые половинки. Все хорошо. Смотрины прошли успешно, все рады.

А вот я не такой. Мне на тот момент, да и сейчас, наверное, было неинтересно все это. Поэтому я спокойно обрывал связи с теми, с кем еще вчера сидел за одним столом. Не знаю, откуда на самом деле между мной и ими в одночасье возникала пропасть, которую мне никак было не преодолеть, как бы я ни старался. И более того, она еще и постоянно увеличивалась. Не знаю, что эта за шутка – моего сознания, нашего создателя или архитектора, но мне было совсем не смешно, потому как на очередной встрече я все чаще ловил себя на мысли: что я вообще здесь делаю и кто эти люди? О чем они вообще говорят? Но ввиду своей учтивости я все же старался досидеть до окончания этого вечера и с большой радостью прощался и понимал, что сюда я больше не вернусь и можно наконец-то вычеркнуть этот адрес из записной книги.

И так было почти с каждым. Не то чтобы прям в точности, но вектор был один и тот же. Просто в какой-то момент я пытался вспомнить – из-за чего я вообще начал общаться с теми или иными людьми? И, так и оставшись без подходящего объяснения, в очередной раз разочаровывался как в них, так и в себе. В завершение своих поисков я так и не смог найти себе настоящего брата или сестру по духу. Все окружающие меня были просто приобретенными знакомствами за определенный отрезок жизни. С кем-то я просто жил по соседству, а с кем-то вместе учился или работал, и больше ничего нас не связывало. В качестве эксперимента я поменял место жительства, работу и свои привычки – и все, никого нет. Все остались где-то там, во вчерашнем дне, а в дне сегодняшнем у меня для них нет ни места, ни времени, ни желания.

Да и вообще, зачем они мне все нужны? Думал я тогда.

Помочь в трудную минуту? Я все равно никогда не просил помощи, даже когда кто-нибудь был рядом.

Обсудить какие-то моменты? Так же бессмысленно, так как я сам по себе и у меня свое мнение на все.

И мне не нужна ни поддержка, ни одобрение. Да и время я замечательно провожу один. И никто мне, получается, и не нужен настолько, чтобы еще тратить на него время и силы. Может, это неправильно – скажете вы. Но у меня так, я вот такой. И меня, в принципе, все это устраивает. Да, порой бывает, конечно, скучно, как и всем людям. Но это быстро проходит, если придумать себе занятие. Поэтому с этим делом проблем у меня никогда не было, так же, как и необходимости в постоянном общении с кем-либо. Мир большой, и если вы выходите из дома, вы все равно с кем-нибудь да и перекинетесь парой слов. Таким образом, у меня совсем не оставалось аргументов для общения со своими друзьями или для знакомства с новыми. Кто-то казался глупым, кто-то – невежественным, кто-то – просто чужим. Кто-то пользовался мной, и я это, наконец, понял, а с кем-то просто были совершенно разные взгляды на жизнь.

И разочарованию моему не было конца, ведь некоторые мне были действительно дороги. Не знаю, ввиду привычки или, правда, до моего изменения они успели стать мне так близки. Но, посмотрев на них как будто с другой стороны, я стал избегать, в конце концов, и их. Как бы мне ни было больно и неприятно расставаться, но вариантов больше не представлялось. И я вскоре стал забывать и их.

Многие, конечно, пытались все же достучаться до меня, но они не знали, что я уже вычеркнул их из своей жизни, и эти попытки никогда не увенчаются успехом. Даже если бы они выследили меня и я оказался в безвыходной ситуации и все же встретился с ними, эта встреча была бы уже точно последней. Да, я бы улыбался и говорил бы, как много всего навалилось в последнее время, и надо в следующий раз увидеться и провести побольше времени, но другого раза все равно бы никогда не наступило. Люди этого не понимали. Это все из-за моей учтивости, я не мог никому сказать прямо о том, что он больше мне не нужен, что теперь я какой-то другой и так далее. Обычных людей это бы насторожило или испугало, поэтому я старался говорить с людьми на их языке. Я подбирал для каждого приемлемое, как мне казалось, оправдание, потому как люди устроены так – каждому надо подбирать объяснение, которое именно для него будет приемлемым, и тогда мой уход оставил бы его довольным или хотя бы не слишком расстроенным.

Таким образом, я распрощался со многими людьми – и хорошими, и плохими. Со всеми. И нет, я не жалею. Тогда я думал, что так и надо. Я избавлялся от всего того, что было чужеродно мне. Далее, когда уже почти никого не осталось, я переключился на близких, потому что они теперь тоже не отвечали моим новым требованиям к людям. На тот момент я был женат, и моя жена так же, как и все, казалась мне какой-то чужой. Когда она спала, она была прекрасна. И только это и останавливало меня в первое время. Я думал: о чем я думаю, вот она, я выбрал ее, а она меня. Мы уже давно вместе, все идет своим чередом. Не без проблем, как и у всех, но теперь меня как-то все начало бесить. Все, что она говорила и делала, было не так, все было не то. Мне казалось теперь, что подменили ее. В какую-то ночь, когда меня не было дома, ее украли, а мне подсунули эту подделку в ее теле, которая совсем не была похожа на ту, которую я тогда выбрал. Она была порой даже противна мне. И наступило время, когда я мог только мечтать о покое, потому как домой я совсем не хотел приходить, ведь там сидела чья-то жена, совсем чужая, не моя. Заберите ее, верните мою.

Это травило меня тогда очень сильно. Ведь я думал, что после того, как избавлюсь от всех ненужных мне людей, мы останемся вдвоем с ней и пойдем в новый мир. Но, по-видимому, этому не суждено было сбыться. Летело время, и я все больше и больше отдалялся от нее, а она от меня. И я ничего не мог с этим поделать, да и не особо, видимо, хотел. Зачем мне налаживать отношения с человеком, который за столь недолгое время стал таким чужим? И вот я уже начал подумывать, что, видимо, ее ждет та же участь, что и моих бывших друзей. Поначалу я еще старался отгонять эти мысли от себя, но вскоре я больше ни о чем не мог думать, кроме как о том, как бы более или менее безболезненно это все провернуть, чтобы ни мне, ни ей не было обидно и больно. Ведь задача предстояла не из легких – разрушение семьи, какой она бы ни была, это всегда очень тяжелый шаг, я бы даже сказал, что это неподъемная ноша. И как это все устроить, было мне не совсем понятно. И мне стало настолько страшно, что на некоторое время я забросил эти мысли.

Как раз наступило лето, и мы все время проводили вместе. И я даже стал забывать обо всем и наслаждался ее компанией, а она, наверное, моей. Но где-то в глубине души я понимал, что это все ненастоящее. Ведь она, хоть и очень хотела, но так и смогла стать хоть немного ближе ко мне и оставалась мне все такой же чужой. И как бы я ни хотел изменить это или начать думать по-другому, у меня ничего не получалось, и, дождавшись осени, я начал все чаще задумываться о том, что надо с этим заканчивать и не мучать ни ее, ни себя.

Поэтому было решено закончить нашу историю. И как-то вечером я выбрал момент и все ей рассказал. Она была мне самым близким на тот момент человеком, поэтому я решил все-таки из глубокого уважения к ней ничего не придумывать и сказать, как есть. И, на мое удивление, она меня услышала. Я даже был немного удивлен тому, как легко она меня поняла и даже не стала устраивать истерику. Видимо, она тоже очень хорошо ко мне относилась и приняла мой выбор так, как я даже и не мог мечтать. Она меня обняла и поблагодарила за все хорошее, что я смог ей дать за это время.

И тут я забыл, как разговаривать! Я был застигнут врасплох: я – предатель! Как я мог предать этого святого человека, который даже после всего произошедшего не сказал ни единого плохого слова и, даже наоборот, желал только хорошего? И вот она, поцеловав меня в щеку, попрощалась и ушла. И остался я один. Получил ли я то, чего хотел? Наверное, но сейчас мне было не до этого. Я сидел на подоконнике и смотрел на капли дождя, скользящие по окну, и тоже пустил слезу.

Что я за создание такое? И почему я начал рушить все то, что с таким трудом построил? И кто же был тот другой я, который все это построил? И почему нынешний я не может это все сохранить? Почему бежит от всех и вся? Но вот куда? И стоит ли это того? И будет ли в этом всем толк? Что будет в конце этого забега? Только грусть, которая теперь полностью меня поглотила? Теперь я ее заложник, и, похоже, по-другому уже никогда не будет, раз сейчас уже так. А что будет дальше, и подумать страшно. И не будет мне покоя, видимо, никогда. Это мой новый путь, и, наверное, придется мне его пройти весь – от начала и до конца. И только в конце я смогу понять, зачем это все. А сейчас мне все это трудно дается. И кто бы добавил мне немного сил вытерпеть все это? Чтобы я мог, превозмогая страдания, идти дальше, не оглядываясь. Ну а пока мне остается только лежать и смотреть в потолок в попытках понять, к чему я уже пришел и куда мне идти дальше.

И, немного отдышавшись, я принялся за свою семью. Не то что она было плохая или хорошая – здесь была все та же проблема, я чувствовал себя совсем чужим. Они не понимали меня, а я их, и мы никак не могли прийти ни к какому общему знаменателю. Я был искренен с ними и рассказывал, что я чувствовал и думал. Но они были далеко от этого, они смеялись надо мной и говорили, что я просто слишком глуп и не ценю ничего. Они говорили, что я и так потерял уже все, что только можно.

Но я не хотел слышать ничего подобного. Мне надо было лишь услышать пару слов поддержки, которые тогда действительно были важны для меня. О том, что я плохой человек, и все, что я делаю, неправильно, я знал и сам. Но, как я ни старался объяснить им то, что я на самом деле чувствую и что движет мною, так я и не смог достучаться до них и со временем начал оставлять попытки объяснить им причины и цели моих поступков, потому как устал долбиться в стену непонимания, ведь результатов не было никаких. И в какой-то момент я сдался – я решил прийти к ним последний раз в попытке окончательно во всем разобраться, чтобы они поняли меня, а я понял их. Но этому моему желанию не суждено было сбыться, и я попрощался с ними в последний раз и сказал, что больше мы никогда не увидимся, и это наш последний с ними разговор. На что они рассмеялись. А вот я, наоборот, опять пустил слезу.

Я поспешил выбежать из дома, чтобы они этого не увидели. Ни они, да и никто больше. Никто никогда не видел моих слез и никогда не увидит – эта моя часть только для меня одного. Немного успокоившись, бродя по ночному городу, я вспоминал, где и с кем я проводил время здесь. Сколько счастливых моментов, а сколько грустных! И бродил я так до самого утра, пока не понял, что был у меня здесь, видимо, только один по-настоящему близкий человек, и то, что поспешил я с ним расстаться.

Ведь только она не только слушала меня, а по-настоящему слышала! Только она поняла, что со мной происходит, и сделала все, о чем я ее попросил. И я сам не знаю, как так произошло, но, пока я все это время думал о ней, ноги сами принесли меня к ее дому. Но показаться там я никак не мог, и я оставался в стороне от дома до самого утра. Я ждал и надеялся, что она дома и ей нужно будет куда-либо сходить и я увижу ее. Я так часто видел ее дома, что забыл, как это, после долгой разлуки увидеть ее, и может, у меня даже хватит смелости или наглости подойти к ней.

И вот она – такая, как я себе и представлял. Прекрасна. Но нет, подойти я к ней не смогу. Что я ей скажу? Прости? Нет уж. И вот она повернулась в мою сторону, то ли случайно, то ли зная, что я стоял в кустах и смотрел на нее. И, улыбнувшись, она ушла в другом направлении. А я остался один, теперь уже совсем один. Но я был так благодарен ей за этот момент счастья! За то, что она посмотрела в мою сторону, хоть и случайно. За то, что подарила мне последнюю улыбку, хоть я и не был этого достоин. И тогда я понял, что не будет мне покоя в этом городе, ведь я постоянно буду натыкаться на кого-нибудь и портить жизнь и им, и себе. И я решил уехать из своего города.

Оттуда, где все это началось и, видимо, сегодня уже закончилось.

Сил у меня уже не было, и я направился домой. Ночью я долго не мог уснуть из-за мыслей, беспорядочно крутившихся в моей голове. Но чаще всего я все же думал о ней и об ее прощальном подарке, который она преподнесла мне, сама того не зная. Наконец, через какое-то время усталость все же взяла верх над мыслями, я смог уснуть. Никогда прежде я не спал более беспокойно. Я просыпался каждые пару часов, а на третий или четвертый раз уже не смог снова уснуть и понял, что пора.

Я собрал вещи и деньги, которые откладывал некоторое время, и отправился в путь. Рассуждая о том, куда мне ехать, я решил выбрать город побольше своего, чтобы попасть совсем в другой мир и чтобы ничего не напоминало мне о доме. Я переехал в большой город, и так началась новая глава в моей жизни.

Глава 3

И вот я приехал в новый большой город и поселился у большой городской библиотеки. Я старался чем-то наполнить себя, ведь я был совершенно опустошен своей прошлой жизнью. И все свое время я проводил там, но с каждой прочитанной книгой я чувствовал, как велика пропасть между тем, что я читаю, и тем, что вижу вокруг. Это порой приводило меня шок, и я днями не выходил на улицу. Так хорош был тот придуманный мир! Да, он не был идеальным, но все же был намного лучше, чем этот. К тому же я в любой момент мог закончить его существование в своей голове и, открыв другую книгу, погрузиться в новый.

Мне так это нравилось! Я мог почувствовать себя главным героем или его другом. Я искренне радовался победам и расстраивался из-за невзгод действующих лиц. Тогда я был с головой погружен в этот мир, и это было прекрасно. Порой я мечтал остаться там, в той вселенной, и больше не возвращаться в эту. Ведь в этой у меня не было ничего! А в книге у главного героя всегда что-то было. И даже если не было, то он всегда это находил.

А что до меня, то тут я оказался не у дел. Но все же с книгами я находил покой для своей измученной души и порой даже радовался. Я начал заново улыбаться. Иногда мне было радостно на душе, но ненадолго. Даже эти редкие мгновенья были для меня целым событием. Я со временем начал забывать все, что было, и вскоре я начал забывать и ее. Тогда наступил покой, я был как чистый лист, и, кроме нескольких десятков историй из книг, во мне не было ничего. Это был новый я, который теперь один и волен делать только то, что ему вздумается. Я не был ничем и никем обременен – есть только я и больше никого. Каков я настоящий? Какие у меня мысли, какие взгляды? Плохой я или хороший? Добрый или злой? Это мне предстояло выяснить.

Но, к моему сожалению, с каждым днем все становилось только хуже. Я почти ни с кем не общался и был предоставлен сам себе и библиотеке, благодаря ей я поддерживал хоть какую-то связь с внешним миром, который, к моему сожалению, переставал меня радовать, как раньше. Теперь он казался мне ужасным, я как будто бы прозрел. Я как будто пробудился от долгого сна или снял с глаз пелену и увидел, какой он на самом деле. Пока у меня были деньги, я несколько месяцев жил в придуманном мире.

И спустя некоторое время я начал замечать в себе отвращение уже не к родным и близким, как это было раньше, а теперь и к абсолютно посторонним людям. Первое время я не мог понять, кто они и что ими движет, почему они поступают тем или иным образом? Честно говоря, я и сам себе перестал нравиться. Или у меня по каким-то причинам резко возросли требования к себе и окружающим? Уже тогда я начал понимать, как никчемны человеческие потребности, загоняющие любого в определенные рамки. Кем бы ты ни был и насколько бы ты ни был силен телом или духом, против человеческой природы не пойдешь. Да, ты сможешь продержаться несколько дней, но смысла в этом все равно не будет.

Затем у меня практически кончались деньги, которые я долго копил. И тут начались новые этапы моих мучений – мне пришлось мало того что выходить на улицу, где все были такие, как вы, так еще мне прошлось искать себе работу. И так как для всех я давно перестал существовать, помощи просить было не у кого. Честно говоря, я не попросил бы в любом случае. Даже страх голодной смерти не заставил бы меня это сделать.

В то время начала полностью перестраиваться моя модель этого мира, и я все больше впитывал эту новую модель, которая мне абсолютно не нравилась и была даже противна. Я потихоньку начал осознавать, кто я и где нахожусь, и мне оставалось только мечтать о том мире, в который я в последнее время погружался все меньше и меньше, потому как скоро мне грозила нищета.

И это, наверное, одно из самых сильнейших потрясений на тот момент – когда весь мир рушится перед твоими глазами, а из пепла восстает лишь его подобие. И ты вынужден существовать уже в этом мире, забыв про тот, старый, или оставив его только для сновидений. А этот новый мир другой, он жесток и не станет тебя жалеть. И тебе остается или подстроиться, или навсегда сгинуть.

Весь следующий месяц я был озадачен поисками какого-то смысла, какой-то истины. Какого-то пути, по которому я последую. Мне было необходимо идти по пути наименьшего разрушения недавно отстроенной личности и быть как-то посередине этого мира. Не быть его первым последователем, но и не сгинуть. Но получалось у меня только отрицать и стараться абстрагироваться от него. И моя ненависть ко всем, начиная с меня и заканчивая всеми остальными, копилась и множилась внутри меня.

Было ощущение, что меня как будто провели в какой-то музей, но не предупредили о том, что не все экспонаты доступны к просмотру. А у тех экспонатов, на которые смотреть было можно, отсутствовали таблички с описанием, и мне приходилось додумывать самому. Результат, я вам скажу, не всегда верный, а порой и вообще противоположный. Но делать было нечего, это был уже новый я, и стереть все или вернуть, как было, я уже не мог. Было невозможно проснуться завтра с головой того прежнего человека, а поэтому оставалось только ждать, к чему это все приведет.

Потом я начал ненавидеть свое происхождение. Не то чтобы мои родители или родственники были плохие – просто я не хотел видеть этого всего. Может быть, если бы я вырос в другом месте или в другой семье, я стал бы совсем другим человеком, и мне не пришлось бы проходить через эти мучения, и я жил бы как все. Но я вырос в обычной семье, где все должны были работать, чтобы есть и позволять себе одежду и развлечения. Эта работа всегда была низкооплачиваемая, потому как это подразумевало под собой физический труд или обслуживание людей класса повыше – самое унизительное занятие – терпеть тех, кому повезло больше. И они, естественно, чувствовали свое превосходство. Эти люди, занимающие посты выше вашего только потому, что были чьим-то родственником или знакомым – они вас не замечали. Это была самая низшая социальная ступень – моя ступень, и все напоминало об этом. От еды, которой мы питались, до разговоров, которые вели за столом. У нас было полное отсутствие понимания происходящего, потому как было не до этого, ведь после тяжелого труда следовало небольшое время на отдых и приготовление к новому дню. И, смотря на это все, слезы подступали к глазам.