А.

скачать книгу бесплатно

Обернувшись, молодой человек вытаращил глаза. Перед ним стоял Арнольд Абаджваклия собственной персоной. Емельян потерял дар речи и так и стоял перед ним с приоткрытым от удивления ртом.

– Так это я с тобой что ли вчера разговаривал? – спросил олигарх. Сегодня голос Арнольда звучал не так приветливо, он говорил быстрее и сдержаннее. Емельян вспомнил, что вчера Арнольд был пьян. Возможно, он даже не помнит подробностей их разговора.

– Да, со мной… – пробормотал Щукин. В самом деле, это был самый настоящий Арнольд Абаджваклия.

– Отлично! Рад тебя видеть. Пойдем, – Арнольд схватил молодого человека за локоть и повел за собой. Створки турникета распахнулись, никаких документов у Емельяна уже никто не спрашивал.

Большой зеркальный лифт поднял их на этаж, где располагался кабинет главы холдинга. Щукин робко рассматривал своего новообретенного дядю. Умный и проницательный взгляд, нос с легкой горбинкой, темные небрежно причесанные волосы, напряженные, словно застывшие в едва уловимой усмешке губы. От его худой фигуры, закутанной в темный длинный плащ, веяло чем-то демоническим. Емеля даже не удивился, когда они приехали на тринадцатый этаж. Самое место для такого загадочного человека.

– Чувствуй себя, как дома, – заявил Арнольд, пропуская Емельяна вперед себя в свой кабинет. Щукин смутился проходить первым, но Арнольд не позволил племяннику долго топтаться на месте и решительно подтолкнул его. «Это какая-то подстава, меня сейчас убьют. Или что-нибудь похуже, завербуют в террористы», – пронеслось в голове у молодого человека. Но тут же роскошь обстановки рабочего кабинета главы холдинга заставила Емельяна замереть от восторга на пороге.

Центральное место в огромном роскошном кабинете занимали рабочий стол, инкрустированный драгоценными и полудрагоценными камнями и большое кожаное кресло. На столе стояли два монитора, но складывалось впечатление, что владелец всей этой роскоши чаще пользовался ноутбуком, лежавшим рядом. На стене справа от входа красовалась коллекция кинжалов, а слева стоял диван, искусно отделанный золотой вышивкой. За стеклами расположенных вдоль стен стеллажей стояли разные предметы, скорее всего подарки, или какие-то трофеи. Емельян невольно залюбовался всей этой почти музейной обстановкой.

– Чай, кофе? – спросил Арнольд.

Щукин вздрогнул и очнулся от оцепенения, вызванного дороговизной окружавшей его обстановки.

– Может быть, ликер? – добавил олигарх, располагаясь за рабочим столом.

– Э, нет, лучше чай, – нерешительно вымолвил художник.

Арнольд отдал распоряжение секретарше по телефону и уселся за стол с компьютером, включил системный блок, и тут же закурил, пододвинув к себе шикарную хрустальную пепельницу.

– Куришь? Угощайся, кубинские, – и Арнольд протянул гостю коробку с сигарами.

Вошла высокая молоденькая секретарша, одетая, кажется, чересчур откровенно для своей должности. Емельяну показалось, что в ее должностные обязанности входит не только распределение телефонных звонков и сервировка стола. Она грациозно поставила на стол поднос, на котором стояли чашки, чайник, блюдца со сладостями и вазочка с пастилой.

– Ну, как живешь? Рассказывай, рассказывай, дорогой мой, – затягиваясь сигаретой, спросил олигарх, лениво глянув в сторону покачивающей бедрами удаляющейся секретарши.

– Мм… а что, собственно, рассказывать… даже не знаю, с чего начать, – совершенно растерявшись, пробормотал Щукин, не зная, как себя вести перед этим человеком. Ему казалось, что все мысли от волнения стерлись из его головы, он был как девственно чистый лист белой бумаги – ни одной надписи. Ему было не по себе, художник не решался даже задержать взгляд на своем собеседнике. Он опускал глаза, лишь изредка решаясь взглянуть на своего визави. Шутка ли, перед Емельяном сидел один из богатейших людей страны. Арнольд был именно таким, каким художник его помнил по телерепортажам, – худой, с орлиным носом и ниспадавшими на лоб непослушными волнистыми черными волосами с легкой проседью.

– Я сказал тебе прийти к девяти? Буду откровенен, я плохо помню, о чем мы вчера говорили, – Арнольд вальяжно развалился в кожаном кресле, а Щукин застенчиво ютился на стуле, стоявшем по другую сторону стола, – напомни-ка мне, пожалуйста, о чем мы вчера беседовали, – Арнольд рассматривал своего гостя внимательно, чуть склонив голову на бок. Художник почувствовал себя ужасно неловко.

– Вы сначала сказали, что мы можем встретиться в ресторане. А потом мы решили, что лучше все-таки в «Нефтьпроме»…

– Да, да, припоминаю. И правильно решили. Я был пьян вчера, – сказал Арнольд. Емельян не знал, как ему на это реагировать. Тем временем магнат выдвинул ящик стола и вынул оттуда небольшую начатую бутылку коньяка.

– Не хочешь составить мне компанию? – спросил он озадаченного Емельяна, наливая себе рюмочку. Художник растерянно помотал головой, пробормотав что-то вроде «Разве можно употреблять на рабочем месте?».

– Мне можно, – отозвался Абаджваклия и залпом выпил коньяк, а бутылку убрал обратно в стол, – вот теперь гораздо лучше. Я вчера перебрал. Ну, надеюсь, хоть по части чая-то ты мне составишь компанию? – снисходительно поглядывая на смущенного собеседника, спросил олигарх и взял в руки кружку с чаем. Щукин с подозрением смотрел на свою. Пить или отказаться от угощения?

– Чего ты так подозрительно смотришь на чай? Пей, не бойся. Думаешь, отравлю что ли? – Абаджваклия взял его чашку и сам отпил из нее, – и не стесняйся, клади сахар.

Емельян смущенно отвел глаза. Осторожность, бесспорно, никогда не помешает, но вписалась ли его недоверчивость в рамки приличия? Арнольд взял сахарницу и протянул ее собеседнику со словами: «Пожалуйста, не смущайся».

– Я не смущаюсь. Просто я пью чай без сахара.

– Без сахара! А я на такое не способен, – усмехнулся нефтяник, – я очень люблю сладкое, хотя по мне вроде не скажешь.

Щукин улыбнулся и решился поднять глаза, чтобы посмотреть в лицо собеседнику. Да, худощавый горец никак не был похож на сладкоежку. Однако он положил в свой чай очередной кусок рафинада и взял из вазочки пастилу.

– Между прочим, в мое детство пастила была вкуснее, – заявил нефтяной магнат, – ну да ладно. Что ж, Емельян, расскажи о себе. Про меня, держу пари, тебе приходилось слышать и до вчерашнего вечера. Я иной раз и сам себя по телевизору вижу. А вот про тебя я ничего не знаю, однако мне бы очень хотелось узнать побольше о моем дорогом племяннике. Так что, пожалуйста, не молчи! – Но видя, что гостя эта просьба привела в замешательство, Абаджваклия поспешил добавить: – если не знаешь, о чем рассказать, задавай мне какие-нибудь вопросы. Идет?

– Арнольд… простите, не помню ваше отчество. Скажу честно, я не знаю, что и думать… Это все так неожиданно. Неужели вы на самом деле мой родственник? Почему именно сейчас вы решили меня разыскать?

Арнольд невесело усмехнулся.

– Ты спрашиваешь, где я был раньше? Я отвечу так: лучше поздно, чем никогда, Емельян.

Было очевидно, что Арнольд не собирался откровенничать и выкладывать своему новому знакомому все те жизненные перипетии, которые побудили его в очередной раз упиться вусмерть и начать искать своего дальнего родственника.

– Чего вы хотите от меня? – непонимающе спросил племянник.

– Я? От тебя? – Арнольд снова усмехнулся, – я-то ничего не хочу. Просто пообщаться с родным человеком. А вот ты, – Арнольд резко поставил чашку на стол и наклонился к собеседнику, – друг мой, ты, должно быть, от меня чего-то хочешь? Иначе бы не пришел, наверное, а?

– Но мы же договорились встретиться. Я человек обязательный, вот и пришел, – смутился Емельян. – Мне было любопытно, хотя я, разумеется, не поверил, что вы действительно можете быть моим родственником.

– Мне приятно слышать, что мой племянник – обязательный человек. Очень ценное качество. Кто ты по профессии, чем по жизни занимаешься?

– Несколько лет назад я окончил художественное училище, а теперь учусь на юриста.

– О, на юриста. Молодец. Женат? – Арнольд кивнул на обручальное кольцо на пальце Емельяна.

– Да, – молодой человек покосился на безымянный палец Арнольда. Кольца не было. Щукин припомнил череду скандалов, связанных с громкими разводами олигарха, о которых то и дело шумели СМИ.

– Дети есть?

– Нет, пока нет.

– Понятно. А я вот в разводе, – отозвался Абаджваклия с усмешкой, – уже в который раз.

Емельян улыбнулся, но в глаза собеседнику не смотрел. Молодой человек рассматривал канцелярские принадлежности и книги, лежавшие на дорогой столешнице. Здесь была симпатичная серебряная чернильница, которой, впрочем, вряд ли хотя бы раз пользовались. Были и обыкновенные шариковые ручки, самые простые, такие можно было найти даже у школьника. Неожиданно взгляд Щукина наткнулся на книгу небольшого формата в зеленой бархатной обложке с золоченым узором. Спустя секунду художник рассмотрел название – это был Коран.

– Ты в Бога веришь? – спросил Арнольд, как будто бы специально дождавшись того момента, когда Емельян увидит на его столе именно эту книгу.

Емельян поднял глаза и растерянно уставился на олигарха. Ему вновь пришло в голову, что никакие троюродные племянники нефтяному магнату не нужны. А вот вербовать новых членов в экстремистскую организацию он может… Емельяну стало как-то не по себе.

– Как сказать… Вообще-то я крещеный, – неуверенно отозвался Щукин, – но в церковь я не хожу. Не знаю, есть ли бог, но я, скорее, верю в справедливость, – молодой человек неуверенно пожал плечами.

– Мне нравится твой ответ, – взяв из вазочки очередную пастилу, одобрительно улыбнулся Абаджваклия, – знаешь, что Конфуций говорил на этот счет?

– Хм, я подзабыл, – отозвался Емельян. Он, естественно, слышал имя этого китайского мудреца, но вот касательно его афоризмов и учения был уже не силен. Он помнил что-то про почитание отца и матери, а перед глазами возник образ почтенного старца с длинной бородкой и в кимоно. Видя растерянность на лице собеседника, магнат пояснил:

– Конфуция как-то спросили: на добро нужно отвечать добром. А как же отвечать на зло? Неужели злом? Нет, ответил мудрец. На зло надо отвечать справедливостью… Ну а я верю в Бога, – сказал Арнольд с улыбкой.

– Но точка зрения Конфуция, кажется, расходится с христианскими, например, догмами, – отозвался Емельян, и снова невольно взглянул на Коран.

– Ты прав, племянник, религия учит и на зло отвечать добром. И я куда больше согласен с этой идеей. Надо стараться на все отвечать добром! Емельян огляделся. Оружие на стенах, подарочные клиники и сабли. Дорогая мебель, роскошь. Пять жен, многомиллиардное состояние, сомнительная молва о деятельности Абаджваклии в 90-е. Было не похоже, что этот человек действительно верит в то, что говорит. Щукин с неудовольствием подумал, что его собеседник только пытается казаться набожным. Он покосился на Коран, Арнольд поймал взгляд племянника и понял его мысль.

– Я православный, – усмехнулся олигарх, продемонстрировав крест у себя на шее.

– А почему у вас на столе священная книга мусульман? – не удержался Емельян.

Он все еще ожидал какого-то подвоха, и сам не знал, правильно ли поступил, придя в гости к новообретенному дяде.

– Потому что мне интересно, как устроен мир! Мне интересны все точки зрения, и особенно – религиозные! Я с удовольствием изучаю работы философов и теологов. Но сам я православный, и не только на словах. Ты бывал в Новодевичьем монастыре? – вновь закурив, спросил Арнольд.

– Это который сгорел во время реставрации?

– Что за ерунда. Не сгорел, а только лишь самую малость занялся огнем. Я о другом. Вот ты сам сказал про реставрацию. Знаешь, кто ее спонсирует?

– РПЦ, наверное.

– Нет, ее спонсирую я.

Емельян нерешительно повел плечами и осмотрелся. Странно. Не было похоже, что человек, окруживший себя такой роскошью, собирается посвятить себя Богу. Молодому человеку тут же пришли на ум толстые служителей церкви, разъезжающие на дорогих машинах. Религиозность иной раз становится прикрытием для карьеристов, скрывающих лицемерие и жажду наживы под маской благочестия.

– Ну, что молчишь, племянник?

– Я себе иначе представлял верующих людей.

– Ладно. Мы с тобой при случае и на эту тему побеседуем.

Они поговорили еще некоторое время. Разговор, перешедший на более светские темы, пошел более легко и непринужденно, а спустя час Емельян уже не чувствовал себя не в своей тарелке, скорее наоборот, ему все больше и больше нравился его собеседник. В какой-то момент Арнольд стал все чаще посматривать на часы и Емельян понял, что на этом их общение должно закончиться, так как Арнольда ждут дела.

Когда Емельян вышел из здания «Нефтьпрома», у него от волнения дрожали руки. Ему казалось, что все только что случившееся было сном. Это просто не могло быть правдой – почти перед самым расставанием Абаджваклия предложил ему работу. Работу в «Нефтьпроме» юристом! И это не смотря на то, что Емельян еще не закончил университет.

Молодой художник был очарован Арнольдом. Олигарх был резким и решительным человеком, для него, похоже, существовали только два мнения: его и неправильное. Неколебимая сила воли и твердость характера не могли оставить собеседника равнодушным. За то время, что они общались, Емельяну показалось, что Арнольд – человек начитанный и умный.

– Мне кажется, он слукавил, сказав мне, что у него нет высшего образования. Я думаю, он какой-нибудь профессор, просто скрывает это, – восторженно рассказывал вечером Щукин озадаченным тестю и супруге о произошедшем, – а еще при ближайшем рассмотрении мне даже показалось, что мы с ним похожи. Только он еще более тощий, чем я. А так у него даже прическа как у меня: волнистые волосы, ниспадающие на лоб. И он совсем так же прищуривается, когда смотрит на стенные часы. И кстати в профиль он невероятно смахивает на Анну Ахматову, потому что у него и прическа, и горбинка на носу в точности, как у поэтессы на известном портрете!

Ксения удивленно смотрела на супруга, в ее взгляде читалось сомнение, она знала своего мужа и понимала, что его легко могли бы ввести в заблуждение и обмануть. Легкое огорчение, которое закралось в его душу, когда он увидел, что жена ему как будто не до конца поверила, не смогло заглушить той ошеломляющей радости и восторга, которые заставляли молодого человека шагать по комнате из конца в конец.

Емельян Щукин всем сердцем чувствовал, что в его жизни наступила эпоха больших перемен. Это было начало чего-то нового и очень важного.

Июнь 2014 года

Новообретенный дядя произвел на Емельяна сильнейшее впечатление, он только и думал, что о нем, все разговоры с домашними сводились снова и снова к рассказу об удивительной встрече в «Нефтьпроме». Арнольду с его стороны тоже хотелось поделиться с лучшим другом своими эмоциями, вызванными встречей с племянником. Ведь именно его друг, депутат Вадим Снегирев, и подбросил Арнольду идею завязать знакомство с кем-то из своих родственников, с кем прежде нефтяник никогда не общался.

Поэтому Абаджваклия в самом скором времени позвал Вадима в гости, чтобы поделиться с депутатом результатом этого своего рода эксперимента.

Вадим был высоким и упитанным, ему было чуть за сорок, как и Арнольду. В деловом костюме парламентарий смотрелся очень солидно, но в то же время приветливо и дружелюбно, его теплая и искренняя улыбка, лишенная всякого подобия лицемерия, сразу располагала к себе людей. Абаджваклия и Снегирев устроились в роскошном домашнем кабинете олигарха, стол к приходу гостя уже был накрыт.

– Вадим, ты знаешь, я же взял его на работу к себе, этого племянника, – сообщил нефтяник, разливая по бокалам сладкий крепкий ликер, – пока непонятно, правда, насколько он умен. То есть, я пока еще его совсем не знаю, но он не произвел на меня впечатление сообразительного человека. Однако даже не знаю, что-то в нем есть. Все-таки это мой родственник, сын моей сестры, пусть и троюродной.

– Арнольд, я уверен, что ты поступаешь правильно.

– Он даже внешне оказался на меня похож, представляешь? Такой же худющий, и прическа такая же. И даже, мне показалось, что щурится точно так же, когда смотрит на часы на стене.

– Я верю, что ты обретешь в этом человеке хорошего друга, – отозвался Вадим, которому очень льстило, что именно он посоветовал Арнольду связаться с племянником.

– Спасибо тебе за идею, Вадик. Давай, за хорошие идеи, – Арнольд подмигнул собеседнику, они чокнулись и осушили свои бокалы.

Вадиму пришло в голову, что Абаджваклия сейчас находится в приподнятом настроении, вон, даже на какие милости пускается – решил призреть племянника, о котором еще пару недель назад ничего не знал. Это был удачный момент, чтобы поговорить с Арнольдом об одном проекте. Арнольд – олигарх, может быть, он согласится поддержать проект в финансовом плане. Вадим знал, что он старается не для себя, не для своей личной выгоды, а для страны, и это его поддерживало, так как для себя лично он ничего просить бы не стал. Выждав немного, Снегирев осторожно завел разговор о важном для него вопросе.

– Нольда, ты, конечно, слышал про мою думскую инициативу с реставрацией федеральной трассы «Тура»?

– Слышал. Но, насколько я знаю, ее реализацию отложили на неопределенный срок.

– Да, все верно. Отложили. Как, по-твоему, это правильно? Что отложили.

– Вадик, если государство решило, что сейчас в приоритете стоят другие задачи, разве можно с этим спорить? – Арнольд, прищурившись, искоса поглядывал на собеседника. Для проницательного нефтяника не было секретом, к чему ведет его друг. Однако Абаджваклии хотелось выслушать аргументы, которые приведет Вадим, хотя магнат и наперед знал, что на постройку трассы в Сибири он не пожертвует ни копейки.

– А я считаю, что это было ошибкой. Страна остро нуждается в качественном транспортном сообщении между населенными пунктами, – отозвался Вадим.

– Лет через пять-десять, я думаю, страна вернется к решению этого вопроса, транспортное сообщение будет налажено, а дороги отремонтированы, – сказал Арнольд.

– Пять-десять лет! Да даже один год промедления стоит очень дорого! Мы отстаем от всего мира! Этот проект должен быть реализован сейчас. Арнольд, скажи мне, ты мог бы выделить пусть небольшую, пусть скромную сумму на реализацию этой затеи?

– Если ты задумал строить платную дорогу, то я, может быть, соглашусь поучаствовать, – лениво ответил нефтяник, накладывая на горбушку белого хлеба обильный слой икры.

– Нет, Нольда, о чем ты говоришь? Какая платная дорога. Разумеется, эта дорога должна быть бесплатной.

– Сколько я буду иметь с каждого километра этой трассы, когда ее начнут эксплуатировать?

Вадим горько вздохнул. Во всем олигарх искал только выгоду, и никакие благородные мотивы не могли его увлечь.

– Нольда, посуди сам. Можно будет установить множество АЗС по обеим сторонам от трассы. Я думаю, со временем твой вклад мог бы окупиться хотя бы наполовину.

– То есть это еще и убыточный проект? Вадим, все, не трать больше ни мое, ни свое время на эти разговоры, – Арнольд надкусил бутерброд и с улыбкой посмотрел на Снегирева. Он знал это выражение лица своего друга и ждал, что сейчас тот пустится в рассуждения о том, как неблагородно поступает олигарх.

– Нольда, не будь бессердечным. Это, в конечном счете, нужно не только тем, кто живет за Уралом. Это нужно всем нам. Иначе Сибирь у нас постепенно заберут… Дороги – это не просто асфальт с нанесенной на него разметкой, это не просто дорожные знаки на обочинах. Дорога – это же торговый путь, а значит именно дорога – это развитие, эволюция, процветание. Арнольд, меня очень волнует отток населения из восточных районов нашей страны, это только кажется, что проблема несерьезная и сделать с ней ничего нельзя. А делать нужно! Надо улучшать транспортное сообщение, надо создать для людей рабочие места. Я много думал над этим вопросом, у меня есть немало идей, проектов, но я вижу, что мне не дают их реализовать, мои инициативы одну за другой топчут в пыли… Такое ощущение, что мало кто из моих коллег действительно стремится улучшить жизнь наших сограждан… Арнольд, меня всегда так удивлял этот парадокс. Человек, это великое, без преувеличения, величайшее создание Вселенной – это же необычайно умное существо. Люди летают в космос и даже знают, как возникла вселенная. Секунда за секундой человечество проследило историю возникновения планеты, на которой мы живем, а затем и свою собственную историю, и это без всякой машины времени, а за счет гениальных научных открытий. Люди так умны, но почему у людей нет сердца? Я не говорю про наше поколение, я говорю обо всех известных истории поколениях людей, о тех, кто составляет цивилизацию. Почему зажравшееся меньшинство, сконцентрировав в своих руках девяносто процентов ресурсов и денег, нещадно эксплуатирует всех остальных людей?

Закончив свою благородную речь, Вадим с надеждой посмотрел на собеседника. Арнольд закурил.

– Вадим, прежде чем размышлять над твоим вопросом, ответь мне: хорошо или плохо, что все мы смертны?

– Не хорошо и не плохо. Это данность. Так устроен мир, – пожал плечами Вадим.

– Да. Ты сам ответил на свой вопрос. Все, что происходит во Вселенной – это данность. Так устроен мир. На все воля Божья. С твоей точки зрения мир устроен несправедливо. А с точки зрения Творца – в самый раз.

– В самый раз? Откуда ты знаешь мнение Творца? Разве может быть, чтобы Бог одобрял то, что происходит на Земле? Может быть, он просто потерял контроль над происходящим? – развел руками Вадим.

– Нисколько, – убежденный в своей правоте помотал головой олигарх, – человек создан по образу и подобию… Бог – великий творец, мудрейший инженер, но не он ли устроил потоп, стерший с лица земли все живое? Узнаешь: мудрость, гениальность даже, но отсутствует сердце.

– Арнольд-Арнольд… В такое не очень-то хочется верить. Да и как бы там ни было, ничто не остановит меня в стремлении добиться благополучия в нашей стране.

– Слушай! Если ты так фанатично настроен, может быть, тебе баллотироваться в президенты? Для меня нет ничего невозможного, – Арнольд усмехнулся, но Вадим знал, что и Абаджваклия не всесилен. Он такой же смертный, как и все, он не властен над своей судьбой, и деньги приносят лишь иллюзию счастья. Впрочем, провести своего ставленника в президенты нефтяник, пожалуй, действительно мог бы, тут он, может быть, и не лукавил.