А.

скачать книгу бесплатно

– Да, Вадим, ты прав. Ох уж этот переходный возраст! Раньше она меня только на словах обвиняла. Ну, я рассказывал, она связалась с компанией оппозиционно настроенных подростков… Не знаю, другая бы, наверное, гордилась, что ее отец – депутат, а моя дочь, знаешь ли, как будто даже стыдится что ли. Нет, с одной стороны, пожалуйста, это твой выбор – не хочешь пользоваться «нечестно» заработанными деньгами отца – не пользуйся. Только вот деньгами она как раз моими сорит только так. И при этом что ни день, говорит мне гадости. Причем это все еще ладно, я понимаю, что многие дети в восемнадцать лет хамят родителям. Это мы и сами проходили, кто не был подростком. Но она ведь учится на режиссера, и им на дом задали снять короткометражный фильм. Ну, Юлька, разумеется, вызвалась снять остросоциальный сюжет, про нашу российскую действительность, так сказать… Постыдилась бы мне демонстрировать такое! Вадим, не знаю, веришь или нет. В ее фильме героиня – дочь депутата. Она, разумеется, не согласна с политикой, которую проводит правящая элита, ненавидит своего отца. И вот, эта героиня в каких-то оппозиционных кругах знакомится с парнем, тоже, разумеется, оппозиционером. И они, ни много ни мало, убивают ее отца, депутата. Как тебе такой поворот сюжета, а? Я с ней после этого перестал разговаривать. Мне даже жалко, что я ей наперед всю учебу оплатил. Больше ни копейки ей не дам.

Вадим от души смеялся, слушая рассказ Игнатьева.

– Она у тебя с юмором… с черным!

Игнатьев устало вздохнул и отпил шампанского.

Тем временем конференц-зал уже почти полностью заполнился депутатами, приближалось обещанное выступление. Яркие лампы погасли, сейчас основное внимание зрителей привлекала освещенная прожекторами сцена, где с минуты на минуту должен был кто-то появиться.

– Как думаешь, кто к нам приехал? Дедушка Мороз? – спросил Игорь.

– Пусть, но только чтобы непременно со Снегурочкой! – усмехнулся Вадик.

Заиграла музыка, это было вступление к знаменитой оперной арии. У Вадима перехватило дыхание: он видел в театре эту оперу, и эту арию на сцене исполняла певица, которая ему очень понравилась. Чем черт не шутит… Вдруг именно она, Татьяна Александрова, приехала сегодня выступить перед депутатами? А ведь однажды Вадима уже столкнула судьба с этой удивительной женщиной, но при таких обстоятельствах, что они даже и словом не смогли обмолвиться. Обстановка тогда никак не располагала к флирту, но Вадя помнил обаятельную Татьяну и с тех пор тайно грезил о встрече с ней.

Снегирев на мгновение закрыл глаза, открыл и онемел от восторга: на сцене появилась та самая исполнительница. Миловидная стройная блондинка с очень ухоженными и нежными ручками и красивой длинной шеей. Она двигалась легко и изящно, все ее движения были выверенными, отточенными и невероятно притягательными. Она была знаменита среди поклонников оперы, и ее часто приглашали выступить на разных мероприятиях. Вадим отставил бокал из-под шампанского и во все глаза следил за певицей. Он чувствовал, как забилось сердце в груди, как стало жарко. Но не может же быть, чтобы она просто спела и ушла. Ведь такое бывает, наверное, раз в жизни. Он тут без супруги, никто ему слова не скажет, если после выступления он подойдет к певице и выразит свой восторг ее талантом. Новогодний корпоратив – куда более подходящий повод, чем наша предыдущая встреча. Вадим огляделся. На накрытых столах почти не осталось еды, однако в вазах стояли цветы. Отлично. Найти бы только подходящий момент, а то сейчас споет и исчезнет. Вадим сидел как на иголках. Татьяна допела арию. Вадим был готов вскочить с места и мчаться на сцену. Но он прекрасно понимал, что в зале сидели еще четыреста сорок девять его коллег, и не был уверен, что раскрывать на виду у всех свои чувства будет уместно.

– С наступающим Новым годом! Счастья, здоровья, любви! – сказала сладким голосом со сцены певица, – а теперь, кто хочет спеть со мной?

Вадим не помнил, как вскочил с места. Пробегая мимо столов, он схватил букет из вазы, и через мгновение уже оказался на сцене. Он протянул Татьяне букет, взял ее руку и поцеловал.

– Благодарю, – кокетливо улыбаясь, сказала Татьяна Александрова и положила букет на сцену, – а теперь поем вместе! – затем она убрала микрофон от лица и сказала Вадиму: на стене будет транслироваться текст песни, так что подсматривайте.

Заиграла мелодия песни про снег, который, кружась, «заметает все, что было до тебя».

Наверное, Вадим пел отвратительно, ведь он никогда не учился музыке, хотя и частенько пел в караоке в ресторанах, что было предметом многочисленных шуток в среде его самых близких знакомых. Однако ему было все равно, что подумают коллеги. В конце концов, Татьяна сама пригласила на сцену «кого-нибудь». Гораздо больше его волновало, какое впечатление он произвел на певицу, и произвел ли вообще. Может быть, она даже его помнит. Во всяком случае, Вадиму казалось, что во взгляде Татьяны читался вопрос «где я вас видела?».

Когда в песне начался проигрыш, Вадим шепнул девушке: «Татьяна, я видел все оперы с вашим участием! Вы – само совершенство! В нашу прошлую встречу обстоятельства не позволили мне выразить свой восторг вашему таланту»!

Певица заулыбалась, и, как показалось Снегиреву, даже покраснела. Но вот песня закончилась.

– Кто еще споет со мной? – спросила исполнительница, обращаясь к залу.

– Разве нам нужен кто-то еще? – без микрофона спросил Вадя. Татьяна засмеялась.

– Мне подсказывают, что вторую песню мы снова споем вместе! Вместе с… Как вас зовут?

– Вадим.

– Вместе с нашим замечательным Вадимом!

Снегирев сам покраснел. Как приятно было это слышать из уст Татьяны, как приятно было стать «нашим замечательным Вадимом». Впрочем, депутат понимал, что на его месте мог быть любой другой парламентарий, кто бы ни вышел на сцену. Но Вадим должен был приложить все усилия, чтобы певица выделила его из толпы.

– Мы споем песню из всеми любимой новогодней комедии «Ирония судьбы или с легким паром!» – объявила Татьяна Александрова.

На стене за спинами зрителей высвечивались слова, и Вадик, справляясь еще хуже, чем с кружащимся снегом, подхватывал «думайте сами, решайте сами». Хотя пение ему не давалось, он очень галантно приобнял Татьяну за талию, и она приняла это как должное. Вадим понимал, что спешить, как говорится, – людей насмешить, однако с другой стороны, второго шанса у него не будет. Поэтому во время очередного музыкального проигрыша Вадим спросил Татьяну, чем она занята сегодня вечером. Девушка смутилась и, похоже, этот вопрос ее нисколько не оскорбил, а только смутил. А Вадя, понимая, что идет ва-банк, продолжил. «Пожалуйста, не уходите после того, как закончите петь. Подходите к накрытым столам, мы вас угостим».

Вновь начался куплет, и продолжить диалог было уже нельзя. Вадим подумал, что надо было сразу назначать свидание «ровно в семь у Мавзолея», например. Потому что теперь, если Татьяна останется с парламентариями после выступления, то велика вероятность, что пофлиртовать с красавицей захотят и другие мужчины. А Вадим понимал, что среди его коллег могут найтись и более бойкие депутаты, а среди них – еще и более стройные, чем Снегирев.

Окончилась вторая песня, и приличие требовало, чтобы Вадим, наконец, вернулся в зрительный зал. Скрепя сердце, он так и поступил, предварительно приобняв Татьяну и галантно поцеловав ее в щечку.

Татьяна начала петь еще одну оперную арию, когда Вадим вернулся в свое кресло.

– Не ожидал от тебя, Снегирь, – громким шепотом удивленно прокомментировал Игорь.

– Это моя знакомая, – отозвался ошалевший от чувств Вадик.

– Ааа… Знакомая, говоришь? Насколько близко знакомая?

– Перестань! – смущенно отмахнулся Вадим.

Игорь усмехнулся и слегка толкнул соседа локтем. Понятно, мол, все с тобой.

После того, как все запланированные композиции были исполнены, Татьяна мгновение колебалась, принять ли приглашение Вадима или уйти за кулисы. Она, наконец, вспомнила, где видела этого симпатичного толстяка: на похоронах собственного дяди, доктора химических наук. Буквально месяц назад пожилой ученый скончался, и в последний путь его провожали не только родственники и коллеги, но и ученики. Вадим в свое время начинал учиться в аспирантуре у этого профессора, и хотя аспирантуру не окончил, но со своим руководителем сохранил приятельские отношения. Поэтому посчитал должным почтить память своего учителя, побывав на его похоронах. Вадим был удивлен, обнаружив среди скорбящих Татьяну Александрову, известную оперную певицу. Они даже перебросились парой слов, но уместно ли было выражать свой восторг артистке в столь неподходящей обстановке? Вадим то и дело поглядывал на Татьяну, но так и не решился взять у нее телефон.

Сегодня же судьба столкнула их вновь, и повод для знакомства был куда более подходящим.

Татьяна спустилась в зал и приблизилась к столам, ей навстречу выскочил Снегирев. Теперь, когда она сообразила, где видела этого человека прежде, ей стало и самой интересно пообщаться с Вадимом. Она уже не чувствовала себя неуютно в незнакомой компании, ведь и здесь, оказывается, есть свои люди. Татьяна, безусловно, видела, что в зале было немало представителей сильного пола, однако такой милой и обаятельной улыбки, как у Снегирева, не было ни у одного из них. А Вадим вновь взял ее руку, поцеловал, а затем предложил ей шампанского. Вокруг стола собралось много людей. Но, видимо, каждый подумал, что Вадим, в самом деле, и раньше был знаком с певицей, поэтому нет смысла лезть в их дела сердечные и флиртовать с красавицей, хотя со всех сторон слышались комплименты в адрес певицы. Не прошло и четверти часа, когда Снегирев спросил Татьяну, занята ли она вечером.

– Сегодня такой прекрасный день, такой снежный, предновогодний… Вы чувствуете, в воздухе прямо витают чудеса и аромат мандаринов! – светясь обворожительной улыбкой, проворковал Вадим.

– Чувствую, а как же, – смущенно улыбалась певица.

– Давай пройдемся по Арбату? Центр Москвы – это же такие красивые места, исторические места! А как живописно подсвечены старинные здания. Я обожаю центральные улицы. А вы?

– Да, исторический центр нашего города, действительно, великолепен.

– Вот и пойдемте вместе гулять, Татьяна.

– Пойдемте, Вадим, – согласилась певица.

Они вышли на улицу и под руку пошли под кружащим ворохом крупных снежинок. Снегирев просто не мог поверить, что все это происходит не в его фантазии, а наяву. Они болтали о пустяках, им было приятно общаться друг с другом. Однако температура на термометре не превышала отметку ноль градусов, и через полчаса Татьяна призналась, что замерзла, хотя она и была одета в серебристую шубку. Вадим тут же ответил, что это отличный повод выпить кофе, и они зашли в небольшую очень уютную кофейню, где можно было расположиться у окна, чтобы любоваться на крупные хлопья снега. Снегирев галантно помог певице снять шубку, и теперь они уселись за столик и листали меню. Вадим только сейчас понял, положив руки на стол, что у него на безымянном пальце поблескивает обручальное кольцо. Должно быть, Татьяна заметит его с минуты на минуту. Впрочем, Вадим и не собирался никому лгать. Но нельзя же прямо вот сейчас, с места в карьер выложить все подробности. «Но мы выпьем кофе, может быть, вина, и я все объясню Татьяне», – думал он.

Вадим недооценивал женскую наблюдательность. Таня увидела кольцо на его пальце еще тогда, когда Снегирев пел с ней на сцене. Однако она прекрасно понимала, что прогулка и даже чашка кофе ни к чему не обязывают, особенно, когда обладатель этого самого кольца такой симпатяга. Вадим заказал бутылку белого вина и изысканных пирожных.

– Я знаю, какой у тебя вопрос, – сказал депутат, когда они выпили по бокалу. Они, безусловно, были уже «на ты», – тебя беспокоит кольцо на моем безымянном пальце. Да, я должен признаться тебе, я женат… – Вадим посмотрел Татьяне в глаза. Ее огорчило это заявление, но не удивило, ведь наличие кольца она заметила с самого начала, – я женат, у меня есть дети… Но некоторое время назад в моей семье произошел разлад, и с тех пор мы с супругой в ссоре. Мы не общаемся.

«А ведь я, в сущности, и не вру, – подумал Вадим, – потому что, пусть мы и живем в одной квартире, однако я теперь сплю в отдельной комнате, мы действительно в ссоре», – думал Вадик, оправдываясь перед самим собой.

Они посидели некоторое время в кафе, а затем Вадим пошел провожать Татьяну домой. Они решили пройтись пешком по заснеженным улочкам старой Москвы, им было так уютно прогуливаться не спеша, держась за руки. Татьяна была уверена, что этот симпатяга если и не будет настаивать, то уж, по крайней мере, намекнет, что с удовольствием бы заглянул к ней на чашечку чая. Однако Снегирев, доведя певицу до подъезда, поцеловал ее руку в бархатной перчатке и сказал, что очень надеется, что они вскоре увидятся снова. Он произвел на Татьяну сильное впечатление. Она в свои тридцать пять лет в какой-то мере была разочарована в мужчинах. Ведь иным только и нужно было, что заманить красавицу в постель. Нет, так устроено природой, тут все понятно. Но все-таки Татьяна была очень приятно удивлена, что ее новый знакомый оказался таким порядочным и, можно даже сказать, застенчивым. Они расстались в тот вечер у входа в ее подъезд, и каждый пребывал в состоянии восторженной влюбленности. Вадим всегда старался быть порядочным человеком. Раньше он никогда не изменял супруге. Не изменил и теперь. Однако совсем другого стиля поведения придерживался его лучший друг Арнольд.

Еще в начале декабря глава «Нефтьпрома» ездил в Петербург в командировку. Разумеется, с ним ездила и целая команда помощников, среди которых была и секретарша Светлана, та самая, что сидела в приемной у кабинета главы холдинга. В Москве Арнольд не проявлял к ней знаков внимания с тех самых пор, как сошелся с Ксюшей. Однако в поездке Абаджваклия решил не упускать возможности и еще раз убедиться путем сравнения, что его жена, конечно же, самая лучшая. Арнольд сводил секретаршу в театр, купил ей в сувенирной лавке музея какие-то умопомрачительно дорогие побрякушки после того, как они в обнимку осмотрели коллекцию музея. Ночевала секретарша в его петербургской квартире, окна которой выходили на Казанский собор. Самое смешное, что Арнольд сходил и в собор, правда один, и там с полчаса провел в смирении пред святыми иконами, молясь и общаясь внутренним голосом с Всевышним. Арнольд и не знал, что «доброжелатели» запечатлели его в постели с секретаршей, и фотографии уже были высланы анонимным письмом Ксении в Москву. Олигарх, как ни в чем не бывало, вернулся домой, притом небритый и нетрезвый. Ксения не решилась сразу же наброситься на Арнольда для выяснения отношений. Дала ему возможность руки помыть, дождалась, пока он придет на кухню, и только тогда показал фотографии. «Это что такое?». Арнольд посмотрел, усмехнулся. «Да, было такое».

– Как это понимать «было такое»?! Арнольд?! Ты что, изменял мне?

– Да. Изменял, – сказал Арнольд с самодовольным видом, – а что тут такого?

Ксюша, когда мысленно представляла себе, как будет проходить этот разговор, думала, что Арнольд или станет отпираться, или будет оправдываться. Одно из двух: или скажет, что это фотомонтаж и что верить этому нельзя, или будет утверждать, что эта девушка сама напросилась, а он не виноват. Но вот такого «да, изменял» Ксения не ожидала.

– Арнольд? Что ты себе позволяешь? Я же твоя жена, и ты мне вот так вот спокойно, жуя макароны, говоришь «да, изменял»?! – Ксюша готова была заплакать, ее трясло от возмущения.

– Ксения, ну ты же умная. Я же специально выбрал себе в супруги мудрую женщину, которая понимает, что такой человек, как я, в любом случае будет изменять. Ты – моя официальная супруга, твои дети будут моими наследниками. Что тебе еще нужно? Почему я не могу развлечься на стороне?

Ксюша отвесила Арнольду пощечину и выскочила из кухни. Вскоре Арнольд услышал, как хлопнула входная дверь.

– Ксения!

Разумеется, ответа не послышалось. Арнольд швырнул об стену тарелку, и по всей кухне разлетелись макароны по-флотски.

На самом деле, хотя Арнольд, этот ледяной человек, и не подал виду при Ксении, он был растерян. Когда он увидел фотографию, которую ему показала Ксюша, он был выбит из колеи. Кто его сфотографировал, а главное – как это попало к Ксюше. «Черт возьми, а что, если она подаст на развод? А что, если она такая гордая окажется, скажет, «прощай, мы расстаемся навсегда»? А как же я буду один… Как же я теперь без нее буду?» Арнольд позвонил Ксении, но она, как и следовало ожидать, не взяла трубку. «Возвращайся, поговорим», – написал Арнольд сообщение. В ответ молчание.

– Ну и не надо, – Арнольд повалился спать.

На следующий день он начал потихоньку обзванивать Ксюшиных подруг и родственников. Ни у кого из них Ксюши не оказалось, а сами подруги и родственники стали побаиваться, что Арнольд, должно быть, сам прикончил бедняжку, а теперь, пытаясь замести следы, делает вид, будто бы понятия не имеет, где она.

Абаджваклия звонил и самой Ксении, и не один раз, писал ей, но ответа не было. Через день Арнольд догадался позвонить племяннику. Да, Ксения, действительно, скрывалась у него. Олигарх поехал в студию к Емельяну. На сей раз он очень внимательно подошел к своему внешнему виду. Он был чисто выбрит, одет в белоснежную рубашку, источал тонкий аромат дорогого парфюма. И, разумеется, принес едва помещавшийся в руке букет красных роз.

Войдя в студию художника, Арнольд сразу же прошел в комнату, где на постели сидела Ксения. Абаджваклия встал на колени и протянул ей букет.

– Я не простила тебя, – отворачиваясь, чуть слышно произнесла девушка.

– Я сделаю все, чтобы ты простила меня, Ксюша. Я люблю тебя, только тебя.

Емельян стоял тут же, рядом, но на него, кажется, никто не обращал внимания.

– Арнольд. Я доверяла тебе. Я бросила мужа, думая, что в тебе найду верного друга и поддержку на всю жизнь. А ты оказался предателем. Я для тебя ничего не значу, ты относишься ко мне так же, как и ко всем своим предыдущим женам. Я для тебя – лишь очередная игрушка!

– Ксения, я никогда не обманывал тебя, говоря, что люблю тебя. Потому что я люблю только тебя. Ксюша, мне очень тяжело дались эти два дня нашей разлуки, они мне показались вечностью. Я не могу жить без тебя.

– Арнольд… Ты говоришь, что ты верующий человек. Значит, для тебя должно быть хоть что-то святое. Пойдем в церковь, и ты мне в церкви пообещаешь, что больше этого не повторится.

Емельяну показалось, что Арнольд был как будто немного смущен этими словами. Однако он покорно опустил голову и сказал «я сделаю все, что ты скажешь». Через минуту супружеская пара покинула студию художника. Ксения взяла Арнольда за рукав пальто и повела в небольшую церквушку, которая была видна из окна студии. Букет остался лежать на диване, Емельян хотел было его выкинуть, но пожалел и поставил в вазу.

Пара вошла в церковь. Арнольд вздохнул, встал напротив супруги, взял ее руки в свои.

– Ксения, перед лицом Господа говорю тебе, что я люблю тебя одну. Но я не могу лгать, я не могу обещать того, чего не смогу исполнить. Я не могу пообещать, что измен больше не будет. Но я могу поклясться, что люблю я тебя одну. Ксения, ты – мой ангел, мое чудо, мой свет. Я ни к одной не отношусь так, как к тебе. Ксюша, ты, именно ты – мой настоящий друг, мое золотко, моя заботливая и несравненная супруга. Другие – это просто удовлетворение необузданного инстинкта, подавить который я не в силах. Ксюша, в каждом человеке сочетаются животное и духовное начала, а мужчина – это самец, который не всегда способен заглушить звериный инстинкт в себе. Но этот инстинкт не имеет ничего общего с любовью, с этим возвышенным чувством, которое вызывает стремление заботиться и оберегать того, кого ты любишь…

Ксения глубоко вздохнула. Она ожидала услышать другие слова. Впрочем, не за это ли она полюбила Арнольда, этого невероятно прямолинейного человека, который, в самом деле, не будет врать, а скажет то, что думает. К тому же он миллиардер, привык, что ему все можно.

– Ксюша. Я обещаю, что я постараюсь не изменять больше, но я не могу гарантировать того, в чем у меня нет уверенности. Мне уже сорок четыре года, Ксюша, меня уже не изменишь. Я такой, какой есть, но я люблю тебя, и только ты – мой смысл бытия.

Ксюша прижалась к Арнольду и тихонько заплакала. Молча обнимая друг друга, они вышли из церкви и прошли к припаркованному неподалеку автомобилю.

Декабрь 2015 – январь 2016 года

Для депутата Государственной думы, фактически, не было новогодних праздников. То есть иные, может быть, и могли позволить себе уехать на отдых, но только не Вадим Снегирев. Ведь в течение года накапливалось столько неоконченных дел, что только и можно было их разобрать, что в зимние каникулы. И дело было вовсе не в том, что Вадим работал медленнее коллег. Нет, не быстрее и не медленнее. Но, видимо, ответственнее.

К Снегиреву, как и к другим парламентариям, приходило немало обращений от граждан. Вадим старался помочь всем, кто к нему обращался, хотя, безусловно, это было невозможно, поскольку он был один, а просящих были тысячи. Были матери, у которых бывшие мужья отняли ребенка. Были многодетные семьи из аварийных квартир. Были жертвы черных риелторов. Да всех не перечислить…

Снегирев старался довести каждое начатое дело до конца, делал все возможное, применял все рычаги, которые были в его руках. Но чем дольше он заседал в парламентском кресле, тем большую подавленность испытывал. Со временем Вадим постепенно разочаровался в депутатской миссии. Его приводило в отчаяние, что принимали только те законопроекты, которые продвигала элита. Впрочем, Снегирев и сам не был святым и лоббировал интересы миллиардера Абаджваклии, но наряду с этим он постоянно пытался воплотить в жизнь и свои собственные инициативы, как ему казалось, отвечающие интересам всего населения страны. Однако эти инициативы не находили поддержки и чаще всего отметались в первом же чтении. Причем дело было не в том, что коллеги игнорировали именно Снегирева. От кого бы ни исходила социально ориентированная инициатива, она, как правило, отметалась. В итоге, основная масса законопроектов, в поддержку которых охотно голосовали парламентарии и которые, в конце концов, воплощались в жизнь, вызывала у населения только недоумение. Принимаемые законы несли в себе или ничтожно малые изменения, как, например, введение очередной пустяковой льготы, или же они принимались исключительно в интересах узкого круга «избранных».

Еще прискорбнее было то, что депутат оказывался зачастую бессилен в решении проблем, с которыми к нему обращались граждане. Вадик мог лично прийти к главе администрации и строго с ним поговорить, но реальных рычагов управления у него не было. Он не мог уволить недобросовестных глав муниципалитетов, ведь органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти и самостоятельны в пределах своих полномочий. То есть даже если Вадим и проводил беседу с чиновником, от действий которого зависело разрешение проблемы, это еще не могло гарантировать благоприятный исход. Сколько раз оказывалось, что чиновники лишь создавали видимость исполнения требований, с которыми к ним обращался депутат, а на деле проблема оставалась нерешенной. Но Вадим все же старался охватить максимальное количество обращений, поступавших в его канцелярию. Хотя, разумеется, охватить все было невозможно.

* * *

Вскоре после знакомства с Татьяной, среди прочих жалоб Вадим обнаружил у себя на письменном столе обращение жителей подмосковного многоквартирного дома, который был в аварийном состоянии. Это обращение поступило еще задолго до новогодних праздников, но в связи с тем, что поток обращений был огромным, Вадим наткнулся на него лишь в самом начале января, выйдя на работу в разгар каникул.

Дом, о котором шла речь в обращении, был построен еще в довоенные годы, с тех пор время от времени проводился капитальный ремонт, вот и теперь местные власти приняли решение вместо расселения жильцов и сноса аварийной постройки провести очередной капитальный ремонт. «Это же просто неприемлемо. Как ставить коронку на зуб, корень которого сгнил», – метко указывали в заявлении жильцы. «Того и гляди обрушатся перекрытия, от балконов отваливаются куски бетона. А власти хотят просто покрыть стены штукатуркой и закрыть глаза на проблему! Вадим Дмитриевич, ради всего святого, не оставьте наше обращение без внимания. Мы нуждаемся в вашем заступничестве».

Вадим, бесспорно, не мог проигнорировать это сообщение. Он решил, что должен прежде всего сам со специалистами съездить на место событий, посмотреть на этот дом, пообщаться с жильцами. Он надеялся, что сможет сдвинуть дело с мертвой точки. Он запланировал визит к жильцам аварийного дома на первый рабочий день после январских каникул.

* * *

На этот раз Новый год и день рождения Абаджваклия отмечал наедине с супругой. Среди прочих причин, почему он не позвал Снегирева в гости, был очевидный для Арнольда разлад в семье друга, ведь Вадим поделился с нефтяником неприятной историей про его племянника и свою жену. Можно возразить, что наоборот, встреча Нового года в гостях у друзей позволила бы слегка сменить обстановку и сблизить находящихся в ссоре супругов. Но Арнольд считал иначе. Он знал на собственном опыте, что, изображая на публике счастливую семейную пару, супруги в душе проникаются лишь еще большей ненавистью друг к другу, которая непременно рано или поздно разрушит брак.

Были и другие причины, руководствуясь которыми, нефтяник предпочел провести праздники в обществе одной лишь Ксении. Начать хотя бы с того, что у самого главы «Нефтьпрома» было мало свободного времени. Его график был не менее, а может быть, даже и более напряженным, чем у депутата. Поэтому Арнольд чувствовал, что ему очень не хватает общения с любимой, причем не только в интимном плане. Абаджваклия все чаще ловил себя на мысли, что его чуть ли ни самое большое желание – просто лечь на диван, положив голову Ксюше на колени, и наслаждаться тем, как она будет трепать его черные с проседью волосы, щекотать шею, немного задерет ему рубаху и, как кота, почешет по животу. Эта по-детски невинная идиллия не выходила из головы у Арнольда, поэтому глава холдинга решил для себя, что гости лишь помешают ему в реализации его сокровенных мечтаний. Ему просто хотелось провести несколько выходных дней в кругу семьи, в обществе своей возлюбленной.

Помимо этого Арнольд чувствовал, что здоровье все больше подводит его в последнее время, иногда начинались боли в животе, из-за которых он не мог даже нагибаться и с трудом шевелился. Он, однако же, никак не поддавался на уговоры супруги и не шел к врачу, но Ксения предполагала по симптомам, что у мужа панкреатит, и следила за его диетой. И новогодние праздники тоже не были исключением для соблюдения ограничений в еде и алкоголе. Исходя из того, что пить в праздники ему толком не придется, Арнольд окончательно решил, что никаких пьяных гостей он видеть трезвым не хочет.

Зато Абаджваклия в полной мере реализовал задуманное и почти все праздники валялся на диване. Ему не хотелось смотреть достопримечательности европейских столиц или купаться в теплых южных морях, они с супругой остались в Москве. Нефтяник наслаждался небольшой паузой, которую сумел выкроить в своем бешеном ритме, он упивался каждой минутой, проведенной в обществе любимой Ксении.

Третьего января супруге удалось вытащить Абаджваклию на прогулку в заснеженный парк, и эта прогулка была волшебной. Крупные снежинки, как туман, застилали пространство, каждая веточка голых деревьев оделась в белоснежный наряд. Ксюша в изысканном пальто с пушистым воротником держала под руку Арнольда, который мечтательно смотрел на великолепие природы, но то и дело улыбался своей спутнице и целовал ее в губы. С собой у них был термос с горячим чаем, потому что кофе Арнольду было нельзя, не говоря уже о коньяке, который, как в смеси с кофе, так и сам по себе отлично согрел бы в зимние холода. Но влюбленных согревала любовь и очаровательные серые шапочки с помпонами, две одинаковые, которые Ксюша своими руками связала им с Нольдой на Новый год.