скачать книгу бесплатно
«Джон, где ты был? Здесь опасно, ты можешь упасть, потеряться!» Сначала он выглядел виноватым, не хотел ничего говорить. Лишь по дороге домой начал рассказывать.
«Я был в другом цеху, там лежит много канатов. Я по ним лазил и прыгал, как вдруг меня схватил мужчина и отвел меня в комнату. Эти люди были ужасно злые. Дескать, что со мной делать, если я вдруг все расскажу? Я ничего не понимал. Потом один симпатичный джентльмен в шляпе сказал, чтобы я мчался домой и, если кому-то расскажу об увиденном, то мне несдобровать».
Сначала я ему не поверила, но все-же решила ночью пойти на производство и попытаться попасть во второй цех. Я переоделась в рабочую одежду и смешалась с ночной сменой. Во дворе стояли телеги, полные канатов, которые утром должны были быть перевезены к мосту. Потом рабочие запрягли лошадей и въехали на этой телеге в другой цех. Я прокралась внутрь, сердце мое сильно забилось: готовые канаты сбрасывали в одну сторону, а с другой – загружали некачественные. Вашингтон, наш сын, все обнаружил! Благодаря ему мы знаем, что творится. Уже сегодня я пойду на завод к старшему хозяину, скажу, что мы все знаем, и мы договоримся о более жестком контроле.
Муж слегка улыбается:
– Эмили, ты такая смелая. Обещай мне, что не поедешь одна, всякое может случиться!
«Да, всякое», – подумала Эмили. Если бы Вашингтон знал, как все было на самом деле. Опять ей припомнилось произошедшее: когда она обнаружила, как меняют канаты, попыталась незаметно исчезнуть, но кто-то схватил ее сзади.
– Ты что тут шатаешься? Или разнюхиваешь? – Мужчина ударил ее. Эмили упала, стукнувшись головой обо что-то железное. Человек оттащил ее, находящуюся в полубессознательном состоянии, в угол, швырнул на какие-то доски, задрал ей юбку и изнасиловал. Она была не способна защищаться. Мужчина был очень жесток, он вымещал свою злость. Ей было все равно, голова трещала от боли. Эмили была не в состоянии ни плакать, ни стонать – это и спасло ей жизнь. Мужчина быстро удовлетворился и отпустил ее. Она безжизненно рухнула на землю. Все произошло невероятно быстро. Откуда-то прозвучал голос:
– Чем ты занимаешься? Вместо того чтобы сторожить, ты наслаждаешься шлюхой! Кто тебе позволил притаскивать ее сюда?
– Она здесь шпионила! Я нашел ее у ворот, сэр.
Боль Эмили постепенно отступала, она медленно приходила в себя. Над ней стоял молодой сын владельца. Он посмотрел ей в глаза.
– Кому ты служишь? – Однако он явно не ждал ответа. – Выбрось ее за ворота и лучше охраняй здесь, или я тебя тоже выгоню!
– Сэр, не лучше ли бросить ее в реку? Она все равно еще не пришла в себя. И когда ее найдут, подумают, что это просто утопленница.
Молодой человек, будучи слабаком, на мгновение засомневался, ситуация уже давно вышла из-под его контроля. Воровать и лгать ради денег – это да, но убивать?
– Ты не бойся, она не будет хвастаться тем, что ты с ней сделал, – он с трудом рассмеялся.
Мужчина бросил ее на телегу, накрыл тряпкой и отвез за полкилометра от фабрики, небрежно скинув, сильно пнув ногой, – узнать, не очнулась ли, но она не издала ни звука.
– Сдохни, стерва! – процедил он сквозь зубы. Сел в телегу и вернулся на фабрику.
Она без движения лежала еще полчаса, прислушиваясь к ноющей боли, прежде чем решилась подняться. «Боль пройдет», – подбадривала она себя, встала и медленно направилась к дому. В ванной она долго старалась избавиться от омерзительного мужского запаха, который будет преследовать ее до смерти. Этого своему мужу она никогда не расскажет.
Она присаживается обратно к постели.
– Пойду на завод к пожилому владельцу. Когда вернусь, все тебе расскажу. – Гладит мужа по лицу и выходит из комнаты.
Эмили быстро отбирает десять квалифицированных человек и отдает им распоряжения:
– У меня к вам важное поручение. Я хочу, чтобы вы с утра до вечера проверяли весь процесс производства канатов. За это я вам доплачу отдельно, но если вы пропустите хотя бы один-единственный некачественный канат – у всех до единого вычту из зарплаты. Понятно?
Полчаса спустя она заходит в кабинет старшего владельца. Она точно знает, что делает.
– Эмили, добро пожаловать! Что случилось?
– Ваши качественные канаты кто-то меняет в соседнем цеху на бракованные, которые не выдержат нагрузку. Я привела с собой усиленный контроль, который проследит за тем, что произведенные вами канаты будут отправлены непосредственно к мосту.
– Но об этом же обязан знать мой сын! Это он следит за качеством и поставкой! – возмущенно говорит старик.
– Прошу вас, пойдемте со мной. — Они отправляются во второй цех, у ворот стоит знакомый ей мужчина. Он видит старика-хозяина, ухмыляется.
– Приведите моего сына! – решительно говорит старик. Они заходят внутрь.
– Посмотрите, здесь слева находятся качественные канаты, а с другой стороны – некачественные. Каждая третья телега заезжает внутрь, канаты меняют. Одна треть канатов сделана из обычной стали. Это видно с первого взгляда.
Заходит молодой владелец:
– Отец, что случилось? – спрашивает он неуверенно.
Старик не отвечает, подробно и внимательно рассматривая канаты. Он опытный человек, разницу замечает сразу. Его собственный сын его обманывает! Он представляет, что за всем этим последует. Они потеряют самый большой контракт, опозорят свое имя, компания обанкротится. Однако гордость не позволяет ему договариваться о чем-либо.
– Эмили, я готов отвечать за все последствия. Для меня это ужасный позор. Что вы собираетесь делать?
– Ничего, если вы не будете препятствовать моим людям контролировать качество канатов.
– Действительно на самом деле больше ничего, Эмили? Это весьма благородно с вашей стороны. Я поменяю канаты и уничтожу все некачественные. Никакого другого цеха не будет.
– У меня есть, пожалуй, одна просьба – можете вы отправить своего сына ко мне в обучение, а его блюстителя качества – уволить? Что вы на это скажете?
– Это отличная идея! А то, чего он у вас не заработает, у меня тоже не получит, – смеется старый господин.
Зал исчезает. Ричард стоит рядом с Джоном, слушая окончание его истории.
После двух лет полного истощения у Вашингтона вдобавок ко всему обострилась кессонная болезнь. Казалось, все потеряно, но тут произошло что-то невероятное, все срослось – Эмили выучилась у мужа математике, строительной механике и прочим техническим премудростям и приступила к руководству строительством моста. В 1883 году они вместе завершили его. Это была действительно исключительная женщина.
– Действительно была, – скажет сам себе Ричард.
Джон смотрит на него, прислонившись к перилам, в глазах у него блестят слезы.
– Прошу прощения, истории о победе человеческой настойчивости меня всегда трогают. – Он достает платок, вытирает глаза, сморкается и небрежно спрашивает: – Как выглядит незаконченный мост из бруклинских окон?
– Джон, вы, должно быть, были там со мной! – удивленно говорит Ричард, облокачивается о перила рядом с ним и ждет, пока Джон продолжит свою речь. Он точно знает, что продолжение последует. Совершенно вымотанный, с полным желудком, очарованный вечерней прогулкой и свежими приключениями, он готов доверять своему визави без лишних слов.
Джон выпрямляется, делает несколько шагов и начинает:
– Подавленные потребительскими желаниями, мы казним себя и глушим свои особенности, страдаем от стресса и недостатка времени, которые подменяем потребительством и поверхностными отношениями. Нам необязательно много знать, чтобы при этом заработать достаточно денег. Гордость за то, «что я умею», мы заменяем на «сколько я имею». Как государству, так и крупным компаниям более удобна наша посредственность. Чем меньше мы знаем, тем более послушны, лояльны и податливы. Посредственность – это вид лености, которая позволяет нам выживать за счет потери собственных мечтаний и утраты ценностей.
Достаточно лишь скользить по поверхности, принимать общие выводы, держаться в ряду, не выделяться, ни о чем не заботиться. Посредственные люди не прощают другим исключительности, вместе с теми, кто стремятся разбогатеть быстро и без особых усилий, пытаются их растоптать и истребить. Посредственность – это разочарование, которое ведет к экстремизму… Эмили была независимой женщиной, потому что все всегда решала сама. Как трудно, должно было, быть в те времена такой женщиной.
Джон сует руку в пальто и вытаскивает две небольшие сигары. Подрезает обе и одну подает Ричарду.
– Я никогда не курил сигары, – возражает Ричард, но берет сигару.
– Это именно тот исключительный случай, когда следует попробовать. Не затягиваться, втянуть, посмаковать во рту, насладиться вкусом дыма и медленно его выпустить. – Джон закуривает, блаженно затягивается и, закрывая глаза, медленно выпускает дым. Запах табака плывет в морозном воздухе. Ричард проделывает буквально то же, что и Джон, с маленькой разницей: он раскашлялся – в легких ведро угля! Осторожно делает затяжку – второй, третий раз – и начинает привыкать. Во рту он чувствует приятный табачный вкус, голова у него немного начинает кружиться, усталость исчезает.
– Не так быстро! Хорошая сигара как слабый наркотик – чем больше ее куришь, тем более наслаждаешься. – Джон вновь вытаскивает из кармана свою маленькую серебряную фляжку. – Хотите еще? Хотя это не Wray&Nephew 1917 года, но тоже неплохой.
Ричард уже знает тайну плоской фляжки Джона, пьет с удовольствием, смакуя мягкий вкус алкоголя, несколько секунд спустя тепло разливается по желудку и по всему телу. Сегодня это весьма кстати.
– Сила моста – в его создателях. Они строили нечто немыслимое до сих пор, они воевали с ворами, политиками, инвесторами – со смертью, в конце концов. Джона, Вашингтона и Эмили объединяла огромной силы вера, сделавшая их бессмертными.
Джон опять закуривает и выпускает дым.
– Ричард, недостаточно жертвовать собой, идти за своей мечтой и воплощать ее всю жизнь. Это, безусловно, много, но для жизненного успеха вы должны убедить хотя бы одного человека, который будет тоже одержим этой мечтой и преодолевать себя во имя ее. Люди являются посредственностями только тогда, когда им не во что верить.
Они подходят к концу моста. Джон вынимает телефон и кому-то звонит. Это занимает всего минутку. Затем обращается к молодому человеку:
– Все идет хорошо, вечер наш завершается, есть у вас еще немного сил?
В глазах Ричарда удивление и любопытство. Он был уверен, что, достигнув окончания моста, они возьмут такси и он наконец-то выспится как следует. Действие сигары еще не прошло, и он с легкостью спрашивает:
– Опять будут приключения?
– Это зависит только от вас, – улыбается Джон и продолжает: – Через минутку мы встретимся с кем-то, кто проведет нас по покинутым местам Бруклина.
Они спускаются с моста, поворачивают налево, проходят по нескольким освещенным улицам, пока не оказываются в боковых переулках, по виду – необитаемых. Джон останавливается перед зданием, которое выглядит довольно ветхим. В конце улицы появляется высокий человек, он быстро приближается к ним.
– Привет, Джон! Столько лет, сколько зим! Я так рад тебя видеть, – говорит широкоплечий черноволосый мужчина. Огромными руками он сердечно обнимает Рока.
– Я тоже рад тебя видеть, мы же столько вместе пережили. Позволь мне представить вас друг другу – Ричард Дракин, Энтони Мо Ян.
– Добро пожаловать в Бруклин! – говорит Энтони, протягивая Ричарду крупную ладонь.
– Раньше Бруклин относился к бедным, забытым и опасным местам Нью-Йорка. Сегодня это современный район, у которого будущее еще впереди. Осталось лишь несколько полуразрушенных домов. – Энтони шарит в кармане, достает связку ключей, открывает облупленную скрипящую дверь. Ричарда обдает затхлым воздухом. Он сразу вспоминает соседа в самолете.
– Я пойду первым, хотя сюда запрещено входить, иногда можно столкнуться со странными личностями, не все из них настроены доброжелательно. – Энтони зажигает маленький фонарик и заходит внутрь, Джон с Ричардом следуют за ним. Они поднимаются по старой полуразрушенной лестнице, со стен свисают остатки вырванных проводов и труб, отстающие куски обоев. Входят в небольшое помещение на втором этаже – с низким потолком и трухлявым, деревянным, сильно истоптанным полом.
– Здесь когда-то начиналась американская жизнь большинства мигрантов со всего мира. В маленькой квартире в несколько квадратных метров жила одна, две или более семей, вначале без воды, электричества и отопления. Все, что вы видите, было проведено позже.
Энтони порой до чего-то дотрагивается, тут и там останавливается. Он обо всем рассказывает с любовью и невероятными подробностями.
– Вот здесь, смотрите: десять-пятнадцать слоев обоев. Каждая новая семья старалась хотя бы немного украсить свое жилье. Но тех, кто пытался делать это, было мало. 80 % населения начало заниматься предпринимательской деятельностью: шить, готовить, стирать, гладить, ремонтировать, продавать – короче говоря, делать все, что угодно. В течение двух лет, как правило, они достигали успеха настолько, что могли переселиться. Моя бабушка говорит, что самое лучшее для людей с большой целью – трудное начало.
– Ваша бабушка жила здесь? – с удивлением спрашивает Ричард.
– Мои предки приехали уже в тридцатых годах двадцатого века, они происходили из центральной Монголии и жили в соседнем квартале, который был недавно снесен. Бабушка меня, еще маленького ребенка, часто водила сюда и все рассказывала. Она любила это место, хотя то время было одним из самых тяжелых в ее жизни – не было работы, зимой они спали все в одной кровати, чтобы хоть немножко согреться. Чувствуете: десятки лет здесь пусто, но комната до сих пор пахнет копченым? – Энтони нежно поглаживает стену.
– Такой уж у людей характер: Центральная Европа уже более двадцати лет назад избавилась от коммунизма, однако много людей с ностальгией вспоминают времена, когда все были почти «равны», – иронически замечает Джон.
– Моя бабушка все здесь любила, потому что каждая мелочь имела свою цену: подарок был подарком, маленькому успеху все искренне радовались. Сегодня наша семья разбросана по всей Америке, мы принадлежим к состоятельному среднему слою, но мы не нужны друг другу. Мне грустно от этого. Мне нечего терять, нечего получить. Это как блюдо без вкуса и запаха, – он обращается к Джону с укоризной:
– Ты все такой же – относишься с предубеждением к людям, которые слабее тебя. Не возвышайся над ними! Они прожили тяжелое время, но вернули бы его обратно, даже ценой ограничения своих свобод и коммунистического господства.
На верхнем этаже послышался легкий шорох. Энтони прикладывает палец ко рту и выключает фонарик.
– Сядьте на кровать за дверью, сейчас они будут здесь. – Показывает пальцем на место и сам встает в угол.
Ричард садится на край какого-то подобия кровати. Ему холодно, дом насквозь промерз. Деревянная лестница скрипит, дом словно начинает оживать. Он чувствует на лице дуновение ветерка, в один момент он даже ощущает аромат женских духов. Откуда он помнит его? Конечно же, так пахла только одна женщина – мама, мамочка, осознает он, оторопев, и его одолевают воспоминания.
Родители стоят в узком коридоре. Красные занавески, которые отделяют прихожую и гостиную, висят между ними, как мулета перед быком. Мама держит в руке кухонный нож. Восьмилетний Ричард стоит между ними и кричит, требуя, чтобы они перестали.
– Я разведусь с тобой, ты негодяй! – визжит мама и плюет на отца. Короткий плевок попадает ему в лицо.
– Без меня ты бы ничего не смогла! Даже о детях не сможешь должным образом позаботиться! Да и о себе тоже. Ты только угрожаешь, и все! – Отец хватает оторванную занавеску, пытается повесить ее обратно, желая закончить этим разговор.
– Я ненавижу тебя и твою иронию! Я убью тебя! – Мама злобно хватает занавес и срывает его вместе с карнизом, тот ударяет отца по голове, вся конструкция сваливается.
Разозленный отец наступает на ткань, хватает маму за руку и шипит:
– Хватит дурить!
Он запутывается в занавеске, спотыкается, теряет равновесие, отчаянно машет руками, пытаясь удержаться на ногах, но все же падает на спину. Оба начинают хохотать. Отец не может сказать ни слова, от смеха у него перехватило дыхание. Мама бросает нож в сторону и опускается около отца на колени.
– Ты в порядке? Я больше не буду ссориться. Что мне надо сделать?
Ричард стоит над ними, колени у него трясутся от изнеможения. Он воспринял их ссору слишком серьезно.
– В следующий раз я на них наплюю! – решает он.
Однако ругаться родители не перестали – наоборот, их скандалы еще более обострились. Он привык к этим бесконечным ссорам, научился не вмешиваться. Сложная ситуация, в которой он рос, дала ему значительное преимущество перед сверстниками. Их проблемы казались ему смешными. С другой стороны, ему было необходимо защитить себя от печали, стресса, депрессии, и он придумал свой собственный альтернативный мир: тяжелые жизненные ситуации, которые вредили ему, он проигрывал в своем воображении, продолжал их развивать, и там не было никакой злобы, все проблемы решались безболезненно. Действительность стала лишь прологом, в котором он – режиссер следующего акта. Но где-то произошел срыв – реальный мир слишком сильно переплетался с вымышленным. Что, если в один прекрасный день он вдруг не сможет их отделить друг от друга?
Говорят, что человек считается взрослым, когда в состоянии решать свои проблемы, не убегает от них, закрывает их, как прочитанную книгу. Человек становится лидером, когда умеет взять на себя ответственность за проблемы общества. Всю жизнь он хочет быть лидером. Поэтому Ричард и нашел Джона!
Ричард сознательно возвращается в реальный мир холодной, затхлой комнаты. У него болит желудок, он чувствует тошноту. Иногда таким образом его организм сопротивляется неприятным ощущениям.
Ему надо восстановить свой внутренний мир, источник вдохновения и интуиции. Он должен вернуться в прошлое, чтобы найти «точки предательства» в себе самом. Да, нужно найти моменты, когда он предал сам себя и поддался «массовой ничтожности». Ему нужно на свежий воздух, успокоиться, чтобы позже он смог заснуть и шаг за шагом вернуться в прошлое, чтобы правильно рассчитать будущее. Он это сможет!
Кто-то берет его за руку:
– Вы в порядке? – это Энтони.
– Да, кажется, я задремал, – говорит он виновато.
– Нет, вы не спали, а прожили то, что вам нужно было прожить, – тихо произносит Джон, потягивая свой ром, и передает фляжку Ричарду. Тот без слов делает большой глоток.
– Пора идти спать. Все, что надо было сегодня пережить, случилось. – Джон закручивает фляжку и идет к лестнице.
– Джон, Энтони, что вообще случилось? Я совсем ничего не помню, мне что-то привиделось.
Энтони хлопает его по спине.
– Случайность. Мне было грустно, я выпил, пришел сюда просто поплакать. Нахлынули воспоминания, невероятно реальные. Я начал работать с ними, и мои проблемы вдруг начали решаться сами по себе. Этот дом полон воспоминаний и странной энергии. Поэтому я и купил его.
– И такое случается с каждым, кто войдет сюда?
– Нет, лишь с тем, кто сумеет принять «иное», – тихо отвечает Джон, но кажется, что Ричард его не слышит.
Трое мужчин садятся в такси. Наступила ночь, морозное небо усеяно звездами.
