У Судьбы на поводке

– Что?!! Как папа? Дима, что это значит?!!

Довольно ухмыляясь и слегка прищурившись, бывший смотрит на меня.

– То и значит. Теперь я живу в соседней квартире. Буду к вам в гости ходить, а вы ко мне. Опять же, скоро придется на работу уехать, вот вы и присмотрите за жильем. Очень удобно, когда две квартиры рядом находятся.

От удивления я даже не нахожу, что ответить. Молча разворачиваюсь и захожу в свою квартиру.

Зайдя домой и сняв пальто, я немного прихожу в себя. Зачем он это сделал? Какой смысл покупать квартиру в городе, в котором не собираешься жить? Ага! Я поняла – он ее арендовал, чтобы надо мной подшутить. Или вообще подговорил соседей на эту авантюру и сейчас все втроем потешаются надо мной. Но над Данькой он бы не стал так жестоко подшучивать, правда ведь?

– Дима, это шутка такая?

– Никаких шуток!

Димка подхватывает Даньку на руки и подкидывает его вверх, как маленького. Тот довольно хохочет, а рядом крутится и подпрыгивает Симба, пытаясь достать до Данькиных ступней.

– Зачем тебе квартира здесь? – продолжаю я наступать на виновника этой катавасии, несмотря на творящийся в прихожей бедлам.

– Как зачем? Жить буду! – как ни в чём ни бывало лаконично отвечает Димка.

– Но ты же в Москве живешь! У тебя там работа, ты забыл? – иронично спрашиваю я.

– Жить я могу там, где захочу. А хочу я рядом с вами. И ты не можешь мне запретить. Работу организую так, чтобы можно было в обоих городах жить. В конце концов, начальник я или нет? У нас здесь филиал и клиентская база с каждым днем все увеличивается, должен же кто-то присматривать за всем этим хозяйством. Ну и за вами тоже кто-то должен присматривать. Не хочешь жить со мной вместе, будешь жить рядом. Во всяком случае, пока. А там прорубим дверь между квартирами, и получится одна большая.

Нет, вы где-нибудь еще видели подобную наглость?!!

– Еще чего! Я не позволю тебе портить стены! Придумал какую-то глупость. А может, ты вообще обманываешь? А если я потребую свидетельство о праве собственности показать?

Димка улыбается, а затем опускает Даньку на пол и идет в комнату. Оттуда он приносит документ, в котором русским по белому написано, что собственником соседней квартиры является Ланге Дмитрий Германович.

42

Дима

Идея с квартирой пришла мне в голову нежданно-негаданно, как это часто бывает с хорошими идеями. В тот день, когда я вышел от Зои Николаевны, я долго размышлял о том, какие шаги следует предпринять, чтобы вернуть Катю и сына. Совершенно очевидно, что мне необходимо находиться к ним как можно ближе – и с точки зрения их безопасности, и просто потому что я так хочу. Мне необходимо чувствовать себя частью этой семьи, без них я могу существовать лишь вполсилы, как будто моя жизнь всего лишь несостоявшийся проект. Я слишком многое пропустил в жизни своего сына и теперь собираюсь это наверстать.

Проблема в том, что если Катя меня выгонит из своего дома (а формально и этически она имеет на это полное право), я теряю возможность полноценно участвовать в их жизни и заботиться о них. Да, я по-прежнему буду приезжать в гости к Даньке, но все это будет не то. Разницу между папой и воскресным папой я почувствовал в полной мере в те дни, когда жил у Кати. И я во что бы то ни стало желаю стать настоящим отцом, а не воскресным компромиссом.

Возвращаясь в Катину квартиру, я обратил внимание на соседскую дверь и в голове закрутились шестеренки: «А что, если….» – подумал я тогда.

И вот сейчас я полноправный владелец такой же двушки, как Катина, но с зеркальной планировкой, и меня с этой территории хрен вышибешь – юридических оснований нет.

Пришлось заплатить за квартирку немного дороже рыночной цены, зато прежние хозяева охотно согласились на переезд. Еще бы, за вырученные деньги они запросто купят двухкомнатную в кирпичном доме, а не в панельном. Я им и вариант приглядел – через пару дворов как раз отстроили новый жилой комплекс, там жилье классом повыше, чем здесь. Так что сделкой все остались довольны, кроме Катерины Витальевны – вон она сидит у окна, вся нахохлившаяся, как сердитый воробей.

– Катюша, чем тебя не устраивает новый сосед, скажи на милость? – продолжаю издеваться я.

– Фамилией, именем и отчеством! – Отбривает меня Катька.

– Ну извини, дорогая. Сменить их я никак не могу, ведь они мне от предков достались! К тому же, чем тебя не устраивает фамилия Ланге? Я вот уже более тридцати лет с нею живу и мы друг другом вполне довольны. Кстати, советую и тебе привыкать, я считаю, что жена должна носить фамилию мужа.

Катюша просто в ярости – на щеках выступили алые пятна, кулачки сжаты и, кажется, мне сейчас прилетит в лоб какой-нибудь предмет домашней утвари.

Она закрывает кухонную дверь, чтобы Данька не слышал, о чем мы разговариваем.

– Я не собираюсь ни к чему привыкать! Мне не нравишься ты и твоя фамилия! И замуж я за тебя не собираюсь. Так что зря денежки потратил, буржуй!

Не удержавшись, хватаю Катюшу за талию и притягиваю к себе. Впиваюсь в губы долгим поцелуем – я об этом мечтаю уже давно, это стало моей идеей фикс. Когда мы, наконец, будем вместе, я затащу ее в постель на неделю, привяжу к кровати и буду делать все, что моя душа пожелает. А может, две недели. И что-то мне подсказывает, Котёнок вряд ли останется недовольной. Я проникаю языком в её рот, а она и не думает сопротивляться, лишь еще сильнее прижимается ко мне и обнимает руками мою шею. Нехотя отрываюсь от сладких прохладных губ, чуть прикусываю Катино ушко и шепчу:

– Не нравлюсь, говоришь? Ничего страшного, стерпится-слюбится. А по тебе и не скажешь, что я тебе не нравлюсь! – фыркаю ей прямо в ухо.

Она выворачивается из моих объятий, вся красная, как вареный рак.

– Иди ты к чёрту! Мы с тобой уже все обсудили! Хочешь жить рядом – дело твое, но замуж за тебя я не пойду!

– Ну значит, будем жить во грехе. Ради тебя я и на это согласен! Э-эх! Губишь ты мою бессмертную душу, коварная женщина!

– Клоун! – шипит Катя и пулей вылетает из кухни.

Я смотрю ей вслед, глупо улыбаясь. Она всегда охотно отвечает на мои поцелуи, я уверен, что она любит меня, иначе не реагировала бы так на мои подколки. Все, что угодно, лишь бы не равнодушие и не отвращение. Пусть сердится, пусть выгоняет, пусть ругается, все это неважно. Она любит меня, и я не позволю какому-то чужому мужику вмешаться в наши отношения.

В кухню влетают Данька и Симба – оба взъерошенные и счастливые донельзя.

– Папа, Симба умеет давать лапу!

– Да не может быть! Он же еще маленький! – подтруниваю я над сыном.

– Ну и что, что маленький! Зато знаешь, какой умный! – защищает питомца Данька. – Смотри!

И действительно, как только раздается команда «Дай лапу!», Симба потешно заваливается на попу и протягивает Даньке свою лапу. А потом еще одну – видимо, чтобы хозяин был окончательно покорён собачьими талантами. Получив лакомство в награду, хитрец Симба продолжает протягивать передние лапы Даньке уже без всякой команды, надеясь получить побольше вкусняшек.

– Симба, фу! Хватит! – безуспешно отбивается сын от собачьих лап. – Не было же команды!

Мне с трудом удается сохранить серьезное лицо и не заржать во весь голос.

Вот это всё потерять? Да хрен вам, это все мое – моя женщина, мой сын и моя собака! Я зубами вгрызусь, но свое не отдам.

Вдруг я замечаю Катю, стоящую в дверях кухни и задумчиво наблюдающую за всей этой малышовой вознёй. Хотел бы я знать, что в такие моменты происходит у нее в голове. О чем она думает? Строит планы? Жалеет о том, что все так получилось? Может быть, представляет на моем месте Андрея?

При этой мысли мое сердце начинает тупо ныть. Представляла ли она его хоть раз в роли мужа? Насколько между ними все серьезно? Может быть, мне стоит встретиться с этим Андреем и поговорить?

Катя

– Нет, ты представляешь! Он решил устроить настоящую осаду! Даже квартиру рядом купил и собирается там жить!

– О-о-о! – потрясенно протягивает Светик. – Серьезный подход к вопросам женитьбы! Только вот незадача – жених уже женат! А двоеженство Уголовный Кодекс, да будет тебе известно, всячески осуждает!

– Говорит, что разводиться будет…

– Ну так все женатые мужики говорят, это давно известный научный факт – британские ученые доказали. Еще, наверное, про жену гадости рассказывал? Что, мол, нет в семье понимания, жену не любит, ты любовь всей его жизни, обязательно разведется, но чуть позже, ибо сегодня гороскоп запрещает?

Я смеюсь над Светкиными словами. В общем-то, если смотреть со стороны, то так все и есть, почти слово в слово. Кроме гороскопа – интересное положение супруги более весомый аргумент для сохранения брака.

Зоя Николаевна, сидя в кресле у окна, что-то вяжет и тоже посмеивается над нами.

– Катенька, а вдруг он и правда разведется и на тебе женится?

– Ну вот еще! Да я сама за него замуж не пойду! Что-то мне не верится в волшебным образом воскресшую любовь.

– А ты сама-то, Кать, любишь его?

Зоя Николаевна, как всегда, зрит в корень. Люблю, поэтому и боюсь снова связываться с Ланге, ибо в случае очередного предательства не знаю, как буду выбираться из омута депрессии, одиночества, ревности и жгучей обиды.

– Если бы не любила, может и согласилась бы на его предложение. А так – не могу, лучше порознь, но без драм.

Зоя Николаевна вздыхает, но ничего не говорит на это. Зато Светлана меня всячески поддерживает:

– И правильно! Нам и без мужиков неплохо живется, так зачем добровольно жизнь гробить молодую?

Светина мама лишь закатывает глаза на эту реплику – она слышала ее уже сотню раз. Слышу, как она бормочет себе под нос:

– Не видать мне внуков, как собственных ушей!

Мы с подружкой прыскаем со смеху.

– Мама, успокойся! Если хочешь, я тебе в подоле кого-нибудь принесу через годик.

– Ага, – улыбается Зоя Николаевна, – принесла уже одного.

И затем мне:

– Представляешь, Катя, вчера из-под дивана достали картофеля килограмм, морковку, колоду старых карт и мой бюстгальтер. Я его две недели искала. Ну продукты ещё куда ни шло – кот у нас хозяйственный, запасается на черный день. Но зачем ему карты и женское бельишко – вот чего понять не могу! Странные нынче коты пошли…

Представив Дольку в лифчике достойного размера и с колодой карт в когтистых лапах, я просто складываюсь пополам от смеха. Ему еще сигару в зубы и образ завершён!

Еще немного поболтав со Светкой, отправляюсь домой – сегодня Дима и Данька хозяйничают вдвоем на новой жилплощади. Только Симбу оставили дома, чтобы не путался под ногами и не мешался.

Из любопытства решаю заглянуть в гости к новому соседу. Звоню в дверь, и мне открывает взъерошенный Данька:

– Ой, мама! Заходи скорее! Мы уже мебель собрали, собираемся пиццу есть.

Осторожно переступаю порог и оглядываюсь по сторонам. Кругом пока еще полный бардак – коробки, разорванная упаковка от мебели, какие-то мешки. В спальне уже собраны кровать и шкаф, в гостиной пока пусто, лишь свалены в углу небольшого размера коробки. Из кухни вкусно тянет запахом пиццы и я иду на этот запах, как Симба на запах беляшей. Жареные пирожки и курица – это любимая еда нашего нового члена семьи.

Стоп. О чем я только что подумала? Я причислила щенка к нашей семье, имея в виду себя, Димку и Даню. Неужели коварный план бывшего начинает действовать? Я незаметно каждый день все больше и больше привыкаю к его присутствию в нашей жизни, он просочился в нашу реальность как вода в землю и я теперь не представляю, как отделить одно от другого.

А если… Я на секунду пытаюсь представить нашу семейную жизнь – вместе засыпать и просыпаться, строить совместные планы, заботиться о Даньке и друг друге, иногда ругаться из-за глупых мелочей и жарко мириться, как это бывало у нас когда-то. Низ живота начинает слегка тянуть – мое тело до сих пор помнит жаркий шепот, прикосновения рук и легкое трение щетины – почему-то у Димки она очень быстро отрастает вновь.

– Катюш, ну ты где? Идем, пицца остывает! – вырывает меня из воспоминаний Димкин голос.

Стряхнув с себя непрошеные мысли, топаю на кухню.

Пока мы уничтожаем пиццу, мужская часть присутствующих (а это все, кроме меня) обсуждает, каким образом расставить мебель в кухне.

– А впрочем, это неважно! – заявляет Димка. – Когда мы объединим квартиры, две кухни нам не понадобятся. Так что эту мы переоборудуем во что-нибудь другое, например, во вторую детскую.

Новоявленный сосед разглядывает меня с издевательским прищуром. Он опять за своё?!

Кусок пиццы падает из моих рук на картонку. Если бы мой взгляд мог убивать, уверена, Дмитрий Ланге в этот момент пал бы бездыханным.

Зловещую тишину нарушает Данькин вопрос:

– Вторую детскую? Зачем? Симба все равно не будет спать один, какой смысл ему целую комнату отдавать?

Дима улыбается:

– А это не для Симбы, а для твоих…

Он не успевает договорить, как я перебиваю:

– Даня, уже поздно, нам пора домой! Завтра снова поможешь папе, если захочешь.

– Ну м-а-а-м! – заканючил сынишка. – Ну еще рано же!

– Пойдем-пойдем! Ты забыл, что там Симба без тебя скучает?

Конечно, забыл – это видно по Данькиной сконфуженной физиономии. Пока сын надевает тапочки в прихожей, я замечаю, что Димка тоже собирается идти с нами.

– А ты куда? У тебя теперь свое жилье есть! Вот и оставайся, нечего по гостям шастать.

– А я никак не могу пока здесь остаться! – довольно заявляет Дима.

– Это еще почему? – возмущаюсь я. – Кровать у тебя есть, микроволновка тоже. Большинству мужчин этого достаточно для жизни.

– А я не большинство. И к тому же у меня нет самого главного.

Ну да, сейчас начнется – «у меня нет самого главного – тебя, любовь всей моей жизни!»

– И чего же? – скептически спрашиваю я, предвкушая новый виток любовных признаний.

– Унитаза. В моем жилье еще нет унитаза. А это намного важнее кровати и микроволновки, согласись?

Не веря своим ушам, заглядываю в санузел. Действительно, там нет никакой сантехники. Интересно, куда он ее дел? Она совершенно точно там была, ведь соседи как-то жили почти целый год.

– И где?

– Что где?

– Унитаз.

– Так не купил еще. Не до того было, – довольно улыбается Димка. – Ну что, можно у тебя еще чуток пожить?

43

Дима.

Долго дурачить Катерину мне не удалось – в один из дней она заявила, что сама лично купит сантехнику в моё новое жильё, если я не сделаю этого.

Пришлось окончательно переехать на соседнюю жилплощадь.

И вот уже два месяца я мотаюсь между двумя своими квартирами – в Москве и в родном городе. И хотя в московской квартире я живу уже несколько лет, мой дом там, где Катя и Данька. Каждый раз, как только мне удается разобраться с текущими делами, я бронирую билет на самолет и спешу туда, где на самом деле живет мое сердце – в город, расположенный далеко в Сибири, и где живут два человека, дороже которых у меня никого на свете нет. И еще там живет удивительно нахальный пёс по кличке Симба, который растет не по дням, а по часам. Я начинаю подозревать, что он намерен вырасти в какого-нибудь алабая или вообще в медведЯ.

Мы все с нетерпением ждем появления на свет ребенка, который в данный момент пинает изнутри Юлькин живот. Юлька ждет, потому что ей надоело ходить беременной. Я жду, чтобы наконец-то сделать экспертизу и подать на развод. Костик ждет, чтобы заявить об отцовстве. Они с Юлькой почему-то оба совершенно уверены, что отцом является Константин, возможно, это потому, что им обоим очень хочется, чтобы это было действительно так. Резонно – ведь доказанное отцовство Костика очень упростит нам всем жизнь.

Кстати, мне так и не удалось по-мужски поговорить с Катькиным ухажёром – тот уехал в длительную командировку. Ну и скатертью дорожка, пока он разъезжает по заграничным вояжам, я успею жениться на любимой женщине.

Правда, Катерина старается держаться со мной все также отстраненно. Периодически я пытаюсь вернуться к нашему разговору о свадьбе, но она каждый раз сердится, а однажды даже расплакалась. В тот день у нас практически дошло до секса, но все испортил дурацкий телефонный звонок от Петра. Самое обидное, что звонил он по какому-то совершенно ерундовому вопросу.

Сейчас оба голубка – Юля и Костя что-то жарко обсуждают на скамейке возле клиники. Мы здесь втроем, потому что я привез Юльку сдать кровь на анализ, а Костя должен забрать ее куда-то не знаю куда. В последнее время я совершенно самоустранился из Юлькиной жизни, а сейчас я всеми помыслами в другом месте – сегодня у Даньки утром болел живот, и Катя поехала с ним в больницу. Обещала перезвонить, но пока новостей от неё не поступало.

– Дима, скажи, что ты думаешь об этом?

– А? О чем? – рассеянно интересуюсь я.

– Ты что, ничего не слышал? Мы уже полчаса тут спорим.

– Ой, только не надо впутывать меня в ваши разборки! У вас практически своя отдельная семья, я не собираюсь быть ее частью!

– Но это как раз и тебя касается!

Теперь я уже гораздо внимательнее смотрю на Юльку.

– Костику предложили работу в Германии.

– Очень рад за него, – осторожно отвечаю я.

– Но если ребенок твой, то тебе придется приезжать в Германию, чтобы навещать его.

Час от часу не легче! Действительно, я не подумал, что этот математик может увезти моего ребенка в Германию! Впрочем, может и не моего.

– Стоп! Рано еще об этом думать! Вот все узнаем точно и будем решать, что делать.

Костик успокаивающе гладит Юльку по спине, а я чувствую себя единственным взрослым в детском саду. Эти двое как дети, честное слово! Мне остается лишь надеяться, что это у Юльки гормональные изменения, связанные с беременностью и влияющие на работу мозга, и что с течением времени количество серого вещества в мозге восстановится до нормального объема. За то время, что я знаком с этой женщиной, она всегда была сдержанной в эмоциях, разумной и очень практичной. Вероятно, беременность так сильно повлияла на нее, что я всерьез начинаю о ней беспокоиться.

Наверное, и Катя была такой же – ранимой, обидчивой, немного рассеянной и капризной. Только вот о ее капризах и проблемах некому было побеспокоиться. Она была одна против всего мира, который, конечно, не без добрых людей, но все же… Все же это я должен был быть рядом – встречать у поликлиники, ждать результатов УЗИ, беспокоиться о том, все ли готово к рождению малыша. Сердце снова начинает ныть – ему не объяснишь, что изменить ничего нельзя – всё уже случилось. И даже если я, как тот ученик из притчи, вытащу все гвозди из забора, дыры все равно останутся.

Я скептически разглядываю Юлькиного математика. Уверен, что он ни Юлю, ни ребенка не обидит, но вот можно ли на него положиться? Деньги он зарабатывать умеет и, судя по всему, не бедствует. Но все же, немного не от мира сего этот парень – наверное, одни формулы в голове. Ладно, поживём – увидим.

Чувствую, как телефон завибрировал – наверняка, это Катя. Действительно, на экране смартфона ее имя.

– Ну что, Катюш, как у вас дела?

– Извини, только сейчас нашла время позвонить. Пока всех врачей оббежали, пока анализы сдали. У Даньки аппендицит, его на операцию сейчас увезли. Хорошо, что мы сразу приехали, иначе до перитонита могло дойти, представляешь?

Катя говорит быстро, проглатывая слова. Я слышу, как дрожит ее голос и мне кажется, она еле сдерживается, чтобы не расплакаться.

Я удивлен, что у маленького ребенка бывает аппендицит. Мне всегда казалось, что это у взрослых, которые едят все, что плохо шевелится.

– Аппендицит? Но откуда у такого маленького?

– Оказывается, у детей часто бывает. Я тоже не знала. Он пожаловался с утра, что живот сильно болит, я напугалась и скорую вызвала.

– Правильно сделала, ты молодец! Катюш, я сейчас тут все дела закончу и к вам. Не переживай, держись там!

***

Катю я обнаруживаю в больничном коридоре, сидящей на низкой кушетке, оббитой коричневым дерматином. Наверное, в каждой российской клинике есть такие – закупленные централизованно еще во времена царя Гороха. Покрашенные зеленой масляной краской стены и тусклое освещение давит на психику, и как здешний медперсонал еще кукушкой не поехал от таких условий труда?

Время уже вечернее – пока я добирался из Москвы сюда, прошло несколько часов. С ужасом думаю о том, как люди путешествовали раньше, когда еще не было самолетов. У меня на дорогу с учетом аэроэкспресса, аэропорта, перелета и такси уходит каждый раз не меньше семи часов. А когда-то дорога с запада страны на восток, наверное, месяц занимала.

– Катюш, ну что?

– Врач сказал, что все хорошо – операция прошла нормально, его уже в палату перевели. Несколько дней пробудет в больнице, а потом можно домой. Дим, я так переживаю – он там один совсем! Он же раньше никогда без меня в больнице не лежал. А вместе нам не разрешили, говорят, что раз шесть лет исполнилось, уже нельзя по регламенту.

– Катёна, самое главное, что операция прошла нормально. Все остальное мы сейчас решим. Ты обедала сегодня?

– Нн-ет, не до того было.

– Ясно. Жди меня здесь, хорошо?

Оставив Катю в коридоре, отправляюсь на поиски врача, но мне сообщают, что тот сейчас на операции. В конце концов, у пробегающей мимо медсестры мне удается узнать, где находится кабинет заведующего отделением.

Оказывается, здесь есть всего лишь одна коммерческая одноместная палата и, на наше счастье, именно сегодня выписался пациент, ранее ее занимавший. Возможно, деньги и не приносят счастья, зато с их помощью можно сделать жизнь гораздо более комфортной. Быстро уладив все формальности и оплатив пребывание в отдельной палате на несколько дней вперед, я отправляюсь за Катей.

Когда мы находим палату, Данька уже там – слабый и бледненький. Встреченная ранее мною в больничном коридоре медсестра раскладывает на тумбочке возле кровати какие-то то ли салфетки, то ли полотенца. Сын смотрит на нас немного расфокусированным взглядом, а потом узнает Катю:

– Мама!

Та бросается к кровати:

– Данечка, солнышко моё! Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

– Нет, мам. Теперь у меня не болит живот, честное слово!

Медсестра с именем «Александра» на бейджике, обернувшись ко мне, пояснила:

– Это еще наркоз не до конца отошел, вот и не болит. На ночь еще обезболивающее поставим, иначе не уснет. Вы долго не задерживайтесь, все-таки тут больница, режим и все такое. Можно навещать с одиннадцати до часу и с четырех до семи.

Узнав, где находится продуктовый киоск, я приношу оттуда Кате упаковку лапши быстрого приготовления и несколько булочек – больше в киоске ничего съедобного не было.

Когда медсестра, дав Кате все наставления по уходу за Данькой, выходит, я с интересом разглядываю палату.

Здесь вполне можно с комфортом существовать несколько дней – есть санузел с душевой кабиной, шкафчик для вещей, тумбочка, зеркало и две кровати – детская и взрослая. И, к счастью, есть чайник, и даже маленькая микроволновка.

Катя гладит Даньку по голове, что-то шепчет ему и тот через некоторое время засыпает.

– Дима, спасибо тебе!

– За что? – удивленно спрашиваю я.

– За то, что отдельную палату оплатил. Дорого, наверное?

– Катя, ну ты чего? Это же не только твой сын, но и мой тоже. Разве за такое говорят спасибо? Глупая ты какая!

Она устало улыбается, а затем зевает, прикрыв рот двумя руками.

– Всё равно спасибо. А что это ты там принес?

– Ты не поверишь – лапшу быстрого приготовления, «Доширак» называется, – смеюсь я. – Больше там ничего не было. Я к вам завтра утром приеду, привезу нормальной еды. Сегодня уже вряд ли меня сюда во второй раз пустят.

– Не переживай, мне и этого хватит. А Даньке все равно есть ничего нельзя пока. Ты мне завтра одежду привези, пожалуйста. И мыло, и шампунь. Ой, давай я лучше список напишу. А насчет еды не беспокойся – каких-нибудь булок или лапши принесешь, да и ладно. Только вот надо будет потом бульон Даньке, и компот. Ну это завтра врач скажет, уже можно или нет.

Обняв Катю на прощание и пообещав ей приехать утром со всем необходимым, я отправляюсь домой. И только сейчас вспоминаю, что дома ждет голодный и напуганный Симба, наверное, он еще никогда не оставался дома один так надолго.

Действительно, стоит мне войти в квартиру, как меня почти сбивает с ног золотистый ураган собачьей радости. Мне кажется, или он снова подрос с нашей прошлой встречи?

– Симба, здорОво! Ну что, переживаешь, прохвост? Ничего, скоро вернется твой друг домой, опять будете вместе безобразия творить.

Ого! Кто-то уже творил сегодня безобразия в Данькиной комнате – подушка разодрана в клочья и почти полностью сгрызен один тапок. Кстати, второй я так и не нашел. Остается лишь надеяться, что он не в желудке у этого будущего Годзиллы.