скачать книгу бесплатно
Рандеву на границе дождя
Мария Воронова
Двоюродные братья Руслан и Макс не жаловали друг друга с детства. Во взрослой жизни их объединяло только одно – оба стали врачами. Но сейчас их сплотило другое: оба вынуждены жить в одной квартире и поневоле общаться. Но главное – оба несчастны в личной жизни. Руслан похоронил жену, а брак Макса, успешного психоаналитика, распадается. Вспыхнувшее чувство к удивительной девушке Христине Макс гонит от себя, надеясь склеить семейную лодку, а Руслан заслоняет своим телом бывшую любовницу, которой грозит неминуемая гибель в автокатастрофе. Оценит ли капризная судьба их благородство?
Мария Воронова
Рандеву на границе дождя
© Воронова М. В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Они ужинали молча, оба стараясь не смотреть на пустой стул. Раньше там было место Ольги. О чем бы ни думали мать и сын, им не хотелось делиться друг с другом своими мыслями. Доев омлет, Руслан встал, собрал тарелки и приготовил чай.
На полке одиноко стояла Олина кружка с мультяшными котятами, и Руслан вдруг подумал, что до болезни жены еду всегда подавали на фарфоре, но как только диагноз стал ясен, Анна Спиридоновна перешла на дешевую китайскую посуду. Теперь, казалось бы, можно вернуться к прежним привычкам, но дорогой фарфоровый сервиз так и стоял закрытым в горке, и никому не хотелось его оттуда доставать.
Мать помешала сахар в чае и поморщилась – звяканье ложечки только подчеркивало тягостную тишину, царившую за столом.
– Как дела на работе?
– Спасибо, мама, все нормально.
– Хорошо. Руслан, хочу тебе сказать… Я говорила с Максом, у него какие-то нелады в семейной жизни.
– Неужели?
– В подробности я не вдавалась, но пригласила его пожить пока у нас.
Руслан, готовившийся сделать глоток, резко поставил чашку на стол:
– Ну ты придумала, мама! Бедой горе латать!
– Я прекрасно знаю, что ты его недолюбливаешь, но делать нечего. Родственные узы…
– Да-да, кровь не водица и все такое. Один раз выслушать душераздирающий рассказ о его адской жизни я готов, но чтобы он здесь болтался и ныл… Он же не бездомный, в конце концов!
– Руслан, ты не понимаешь кое-каких нюансов. Мы все надеемся, что этот брак удастся сохранить…
– Так и на здоровье, только почему у нас дома надо это делать?
– Не перебивай. Что ж ему, возвращаться в Москву к матери? Бросать не только жену, но и работу? А снимать здесь квартиру тоже нехорошо. Это покажет Алине, что он готов к разводу.
Руслан развернул конфетку и заметил, что это уж такие тонкие тонкости, на которые никто внимания не обращает в нынешнее время.
– Не скажи, – энергично воскликнула мама, – сколько продлится эта размолвка, неизвестно, но пока он с нами, под моим присмотром, нет повода подозревать его в разгульной жизни.
– Мама, достаточно посмотреть на него, чтобы все подозрения развеялись, – ухмыльнулся Руслан, – это же фантастический зануда.
Назидательным тоном Анна Спиридоновна заметила, что он, как и все мужчины, не сознает множества важных вещей. Если Макс найдет себе квартиру, Алина поймет, что он начинает новую холостую жизнь без нее, и ссора от этого усугубится, и неизвестно еще, чем закончится. А так человек просто пережидает у родственников тяжелый период.
Хоть Макс был самым несносным из всех известных Руслану людей, спорить с мамой дальше бесполезно. Она уже обещала приют любимому племяннику, теперь только сожженная дотла квартира позволит избежать этого визита. Прибравшись в кухне, Руслан принял душ и лег в постель, хотя не было еще одиннадцати вечера. Вяло побродил с планшета в Интернете, но ни на чем не задержался. Когда умерла жена, он не чувствовал острого горя, но и радость тоже ушла из его жизни.
Руслан отложил планшет, вытянулся на спине и принялся разглядывать затейливую лепнину на потолке. По-хорошему, давно пора сделать ремонт, хотя бы простенький. Побелить потолки, поклеить новые обои. Эти хлопоты и неудобства взбодрили бы их, но куда ж теперь, когда такой гость на пороге! Размолвка у него, видите ли! Интересно, сколько продлится эта размолвка? Месяц? Два? По крайней мере, желчно подумал Руслан, если бы я был Максовой женой, то, выгнав его, ни за какие пряники не пустил бы обратно!
Вполне реально, что родственник останется у них навечно, мама его любит. Будут вечерами разглядывать старые альбомы и предаваться воспоминаниям о прабабушках и прадедушках. И большая вероятность, что он еще будет здесь, когда настанет время признаться матери, что Руслан больше не завкафедрой, а всего лишь второй профессор. Осталось доработать всего три месяца, потом контракт истекает, и добро пожаловать вниз по карьерной лестнице, Руслан Романович. Освободите место для более талантливых и перспективных кадров.
Когда Ингу неожиданно назначили ректором, нельзя сказать, чтобы он очень обрадовался, но ничего плохого для себя от этого назначения не ждал. Он знал Ингу как честного и порядочного человека, не использующего власть для сведения личных счетов. Конечно, мало приятного ходить в подчинении у женщины, да еще моложе себя, но для самолюбия это не смертельная рана. И вдруг его вызывает заместитель по кадрам и сообщает, что продлевать с ним контракт никто не собирается! Новость была столь неожиданна, что Руслан сначала даже не поверил. И только когда кадровичка принялась растолковывать ему, что необходимо сделать, чтобы занять должность второго профессора, он оценил серьезность положения.
Руслан позвонил Инге на мобильный, но ответа не дождался, очевидно, она внесла его номер в черный список. Поговорить с ней на службе, как бы случайно? Ректор крупного учреждения – это не та фигура, к которой можно запросто подойти в течение рабочего дня, хлопнуть по плечу и сказать: а давай-ка обсудим мое назначение!
Инга сидела в своем кабинете, надежно защищенная преданной секретаршей, а если появлялась в подразделениях, то только в сопровождении их руководителей. Став ректором, она забросила практическую работу, и хоть номинально оставалась главой центра хирургии кисти, сама перестала оперировать, так что столкнуться с ней в операционной тоже шансов не было. Спрятав гордость подальше, Руслан записался к бывшей возлюбленной на прием.
Инга встретила его с холодной любезностью, но улыбка была, пожалуй, слишком радушной, чтобы Руслан поверил в ее искренность.
– Садитесь, Руслан Романович, – Инга указала ему на стул возле приставного стола для заседаний, – очевидно, лучше сейчас потратить немного времени, чтобы расставить все точки над и, и дальше работать в обычном режиме.
– Инга, я понимаю, что очень виноват перед тобой, – скороговоркой пробормотал Руслан, садясь, – прости меня, если можешь.
– Инга Валерьевна, с вашего разрешения. Я подозреваю, вы записались на прием не потому, что вина передо мной невыносимо тяготит вашу совесть. Вас интересует продление контракта, так что для экономии моего и вашего времени давайте придерживаться этой темы.
Она снова одарила его фальшивой улыбкой. Руслан отметил, что новая должность шла ей, как и замужество. Бледное нежное личико налилось красками, в глазах появился холодный стальной блеск, который, впрочем, нисколько Ингу не портил. Властность и уверенность в себе придавали новое очарование ее робкой красоте. Странно, как она умудрилась за такое короткое время из молодой энергичной матери-одиночки превратиться в холеную номенклатурную даму? Женственные завитки легких светлых волос сменились строгой прической, а одета Инга была в деловой костюм того сдержанного дизайна, который свойственен только очень дорогим фирменным вещам. Взяв авторучку, Инга принялась легонько постукивать ею по столу, и Руслан заметил маникюр, причем сделаный со вкусом и весьма профессионально. На безымянном пальце правой руки красовалось широкое обручальное кольцо. Интересно, ему показалось, или она специально взяла ручку, чтобы он точно заметил столь убедительный атрибут ее замужества. «Ну вышла ты замуж, как хотела, все у тебя хорошо, что же ты мне мстишь?» – с тоской подумал он.
– Инга Валерьевна, я прекрасно отдаю себе отчет, что у вас есть причины наказывать меня, – угрюмо начал он, но Инга остановила его повелительным жестом, совершенно новым для нее.
– Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что я свожу с вами какие-то личные счеты. Их у меня нет, да и не может быть. Напротив, Руслан Романович, я прекрасно к вам отношусь и ценю нашу былую дружбу. Но вы должны понимать, что хорошее отношение – это не повод еще на пять лет отдавать кафедру в распоряжение некомпетентного специалиста.
– Что?!
– Давайте посмотрим правде в глаза, – Инга начертила на листке бумаги две параллельные линии и легонько вздохнула. – вы отдаете кафедру в том же самом виде, в котором получили ее пять лет назад. За время своего руководства вы выпустили четыре сереньких кандидатских и одну убогую докторскую, которая хуже любой из этих кандидатских. Публикации вымученные, не потому что есть чем поделиться с научным сообществом, а потому что надо. Хирургический багаж не расширяется, на кафедре не освоено ни одной новой методики, делаются те же операции, что и пять лет назад, когда вы принимали кафедру. Это, знаете ли, уже не столько верность традициям, сколько косность.
– Сейчас, Инга Валерьевна, – вскинулся Руслан, – новые методики – это прежде всего технологии…
Инга улыбнулась:
– Поэтому, Руслан Романович, я и предлагаю вам освободить должность. Руководитель должен делать, а не объяснять, почему он не может делать. Да, бывают разные обстоятельства, но на то руководителю и дается солидный срок проявить себя. Обстоятельства не могут длиться пять лет подряд. За это время надо научиться побеждать эти обстоятельства.
Нужно встать и уйти. Понятно, что Инга не переменит своего решения, и сейчас только глумится над ним по праву сильного. Ну и пусть, вдруг решил он, пусть порадуется. Расскажет ему, какое он ничтожество, хотя вся его некомпетентность заключается только в том, что он предпочел ей другую женщину.
– Есть разные методы руководства, – продолжала Инга, – яркий, талантливый человек окружает себя добросовестными исполнителями, которые комфортно чувствуют себя на вторых ролях и с удовольствием проводят в жизнь идеи начальника. Руководитель, скромнее одаренный, наоборот, привлекает к себе молодые таланты и создает наилучшие условия для их развития. То есть компенсирует свою заурядность как ученого блестящей организаторской работой. Можно дискутировать, какая модель эффективнее, но одна из них должна быть. А когда, простите, заурядный врач руководит добросовестными исполнителями… Тут я просто обязана принимать меры.
– Да? – Руслан постарался улыбнуться так же холодно и равнодушно, как она. – а вы уверены, Инга Валерьевна, что обязаны принять меры именно поэтому? А не потому, что я в свое время не женился на вас?
– Не буду лукавить, этот эпизод действительно повлиял на мое решение, – Инга вздохнула и опустила глаза. – то, что вы предпочли мне тупую и подлую женщину, убедило меня в том, что вы кроме всего прочего не умеете подбирать персонал.
Она рассмеялась, на сей раз, кажется, совершенно искренне.
– Сами посудите, Руслан Романович, – весело сказала Инга, встав из-за стола. Руслан тоже хотел подняться, но она мягко придержала его за плечо: – Сидите, сидите. Допустим, я продлю вам контракт. Найдутся люди, которые спросят меня, а на чем основана ваша кадровая политика, уважаемый ректор? И что прикажете им ответить?
Она прошлась по кабинету, и Руслан машинально отметил ее округлившийся животик. Ждет ребенка, сомнений нет. Почему-то это наблюдение не вызвало в нем ни радости, ни досады.
– Я вполне удовлетворительно справлялся со своими обязанностями, – буркнул он.
– Вот именно, удовлетворительно. А надо отлично! Вы поймите меня как руководителя. Есть безумно талантливый человек, энергичный, с готовой методикой и кучей идей в голове, который украсит наше заведение, даст новый толчок к его развитию, но я не могу его взять, потому что продлеваю контракт с вами. Почему я так поступаю? Потому что хорошо к вам отношусь? Потому что мы были любовниками в течение трех лет? Согласитесь, подобная аргументация не выдерживает критики и характеризует меня как плохого управленца.
– Инга, может быть, хватит уже издеваться? Да, я был не прав, но могу объяснить тебе все, если хочешь. И в конце концов, все у тебя сложилось как нельзя лучше. Зачем ты мне мстишь? Неужели тебе это так необходимо для полного счастья?
– Если вы хотите продолжать разговор, я попрошу вас держать себя в руках, – холодно заметила Инга. – что было, то было, Руслан Романович. Я не собираюсь вычеркивать из своей памяти наши с вами отношения, в которых было много всего, и хорошего и плохого. Но теперь они закончились, надо ли напоминать, что по вашей инициативе? Я пережила этот удар, и теперь нас больше ничего не связывает, кроме служебных отношений. Поверьте, я бы очень хотела вам помочь, но не требуйте, чтобы я действовала в ущерб интересам дела.
Он ушел от нее полностью разгромленным. Да и что он мог возразить? Топать ногами и кричать: «Нет, я хороший специалист!»?
Инга прекрасно это знает. Научная продукция кафедры вполне добротная, ему не стыдно за диссертации, которые она в пылу мщения окрестила серенькими и убогими. Хорошие работы! Может быть, не потрясают постулатов медицинской науки, зато честные, сделанные на большом фактическом материале, с дельными практическими рекомендациями. А уж упреки в том, что они не внедряют новых операций, вообще не выдерживают критики, это формальные придирки. Все, что принято в мире по профилю кафедры, они делают, а если чего-то и не делают, то только потому, что не закупается нужное для этого оборудование. Давно прошли те времена, когда необходимые приборы мастерились умельцами на коленке, из подручных средств. Вооруженные только энтузиазмом и природной смекалкой, доктора осмысливали и развивали отрывочные сведения, попадавшие к ним из-за железного занавеса, делая, например, эпидуральный катетер из телефонного провода. Сейчас подобная инициатива уголовно наказуема.
Кафедра работает не хуже других подразделений, а то и лучше. У него прекрасно организован педагогический процесс, студенты и клинические ординаторы не отбывают номер, а действительно получают знания и навыки. У кафедры есть репутация, все знают, что здесь надо заниматься, иначе будут проблемы, поэтому поступают действительно те, кто хочет учиться, зато и выходят потом готовыми специалистами, а не такими же оболтусами, как пришли.
Создано два принципиально новых цикла, на которые врачи с удовольствием записываются. Готовится к печати монография. Нет, нельзя сказать, что за пять лет он ничего не сделал и ничего не изменил.
Сообразив, что не уснет, Руслан поднялся, надел халат и вышел в кухню. Он не включал лампу, стало быть, уютные серебристые блики света на кусты сирени ложатся из Жениных окон. Наверное, уложили ребенка спать и пьют чай перед сном. А может быть, Женя одна, если Долгосабуров опять укатил на Дальний Восток. Руслан улыбнулся, вспомнив, как несколько лет назад был влюблен в эту тихую девушку. Тогда он был почти готов аннулировать брак и привести Женю в дом в качестве законной супруги, почти решился на тяжелое объяснение с матерью… Ему не хватило одного крошечного шажка, маленького усилия, но этого «почти» оказалось достаточно, чтобы Женя нашла свое счастье с преуспевающим бизнесменом, а он стоял сейчас в пустой и темной кухне, одинокий человек с разбитыми надеждами и рухнувшей карьерой.
Руслан женился на пятом курсе института, не вопреки воле матери, но и без ее горячего одобрения. Сама невеста произвела на Анну Спиридонову довольно скромное впечатление, но мамаша поразила до глубины души. Руслан и сам слегка струхнул, познакомившись с этой неординарной дамой. Впрочем, в юности на подобные вещи смотришь просто. Дети за родителей не отвечают, и Оля не виновата, что мама «вся в искусстве», а также в рваных джинсах и дикарских бусах.
Анна Спиридоновна пыталась поговорить с сыном, но он был сильно влюблен и верил, что раз Оля рядом с такой матерью выросла хорошим и здравомыслящим человеком, то у нее есть внутренний стержень. Анна Спиридоновна неопределенно пожала плечами и как бы в пространство заметила, что наследственность еще никто не отменял.
«У мамаши явные признаки психопатологии, – сказала она, – это я тебе говорю как врач, и как врач предупреждаю, что подобные вещи передаются из поколения в поколение. Вопреки мнению товарища Сталина, дети за родителей отвечают, и еще как!»
Но Руслан был молод, влюблен, и поэтому строптив. Он довольно резко ответил матери, что если будущая теща одевается черт знает во что и рисует жутковатые картины, это еще не повод отказываться от невесты. Любовь сильнее этих вещей, она побеждает все.
«Хорошо, сынок, – спокойно ответила мать, – только учти, что это на всю жизнь. Женившись, ты берешь на себя обязательства, от которых не сможешь отказаться».
Первые несколько лет они жили очень счастливо. Анна Спиридоновна искренне привязалась к невестке, которая отвечала ей любовью и трогательной заботой. В те годы мать много работала, и Оля освободила ее от всех хозяйственных хлопот.
Потом Руслан часто перебирал в памяти эти годы, но не мог вспомнить ничего, что говорило бы о душевной болезни жены. То ли не было ничего, то ли растворилось в чувстве спокойного счастья и любви, которым была наполнена их жизнь. Да, Оля плохо запоминала материал, в институте еле-еле перебивалась на троечки, даже самые увлекательные книги не могли надолго завладеть ее вниманием, но жена и не должна быть слишком умной… Почему Анна Спиридоновна, перед свадьбой уверенно предвещавшая нарушения психики у невестки, не насторожилась, когда Ольга часами сидела, разглядывая картинки в детских книжках Руслана? Потому что родители доставали ему лучшие детские книжки, с великолепными иллюстрациями, а Оля в свои юные годы была вынуждена довольствоваться тем, что нарисует ее безалаберная мамаша. Раз перебирает детские книги, значит, задумывается о ребенке, решила Анна Спиридоновна и с энтузиазмом стала требовать у молодых внука.
Но долгожданная беременность не наступала. В глубине души Руслан не сильно огорчался, он к детям относился спокойно. Держа на руках младенца, не испытывал восторга, не умилялся лепету более старших детей, а подростки так и вообще раздражали его. Но к своему собственному отпрыску он будет относиться иначе, решил Руслан, и супруги стали бороться за ребенка.
Их с женой признали совершенно здоровыми. Не нашли заболеваний, препятствующих беременности, однако время шло, а ребенок все не получался. Как-то Руслан дежурил с очень старым доктором, разговорился с ним о своей проблеме и услышал: «Иногда необходимо действовать, а иногда лучше довериться судьбе. Как говорится, солдаты сражаются, а победу дарует Бог. Просто любите жену, Руслан Романович, и Бог благословит вас, ребенком или как-нибудь иначе».
О, как он потом ругал себя, что не прислушался к словам старика! И даже посмеялся над его мракобесием… Ну не знает дед о передовых достижениях медицины, вот и ссылается на высшие силы. При чем тут Бог, в самом деле! Руслан не какой-то там «православнутый» безумец, а врач, он прекрасно знает, откуда дети берутся. Если не получается, нужно лечиться, а не молиться, и рассказы типа «а вот одна пара никак не могла завести ребенка, а потом они съездили к такой-то святыне, приложились к иконе и нате-пожалуйста», годятся для безмозглых истеричек, а не для него.
Он видел, как мучительны для жены бесконечные визиты к врачам, но безжалостно находил все новых и новых специалистов, одного лучше другого, в надежде, что уж следующий-то точно, как кролика из шляпы, вытащит причину их бесплодия и быстро ее устранит.
Наконец была предложена лапароскопия. Оля очень не хотела соглашаться, просила у Руслана передышку, давай, мол, хоть пару месяцев отдохнем, может быть, все само собой случится. Но выстоять против атаки мужа и свекрови у нее, бедняжки, не было ни малейшего шанса.
«Дорогая, если ничего не делать, то ничего и не получится, – говорила Анна Спиридоновна, – к чему эти отсрочки? Быстренько сделаешь, если там есть какие-то проблемы, их устранят, и, может быть, со следующей овуляции ты уже забеременеешь. Поверь мне, милая, это высиживание ничего не даст. Сколько вы уже пытаетесь? четыре года, и ничего не получается. Почему ты думаешь, что эти два месяца будут какими-то особенными?»
Ольга покорилась. Руслан нежно простился с ней у дверей операционной – и всё. Назад он получил совершенно другого человека.
Волчеткин вздохнул и открыл кладовку, стараясь, чтобы старая дверца не скрипела. Порылся в своем ящике с инструментами и извлек бутылочку виски, обтянутую старыми носками. Воровато оглянувшись, налил себе в чашку и спрятал бутылку обратно. Маме совершенно незачем знать, что сын порой не может заснуть без хорошего глотка. Он и так не оправдал ее надежд, а в ближайшее время разочарует еще сильнее.
Теперь уже нельзя узнать наверняка, почему так вышло. То ли произошла какая-то ошибка при даче наркоза, о которой доктора предпочли умолчать, то ли анестезиологическое пособие прошло гладко, но разбудило дремлющее в Оле безумие… А может быть, не так и не эдак, просто она не вынесла напряжения, того давления, которое обрушили на нее Руслан с Анной Спиридоновной? Как знать… Нет, они ни разу ее не упрекнули, боже сохрани, но для совестливого человека упреков и не нужно. Она чувствовала, как ее милостиво прощают, что она не может дать то, чего от нее так страстно хотят.
После лапароскопии, которая не дала никакого результата, Руслан забрал жену домой, совершенно по-обывательски объяснив ее вялость воздействием наркоза.
Но на следующий день ничего не изменилось, напротив, началось стремительное разрушение психики. Руслан снова заметался от врача к врачу, в надежде хоть как-то это остановить. По злой иронии судьбы, как не смогли определить причину Олиного бесплодия, так затруднились и в психиатрическом диагнозе.
В одном только все сходились – его жена не станет прежней.
О том, чтобы Ольга вернулась к матери, не могло быть и речи. Как же тогда в горе и в радости, в болезни и в здравии?
Руслан поболтал виски в своей чашке и невесело усмехнулся. Что бы ему вспомнить о святости брачных уз раньше! И сказать: невозможность зачать ребенка – это не твоя вина, а наша общая беда. А может, и не беда, а просто обстоятельство жизни. Мы все равно будем вместе до конца. Как знать, может быть, Оля не заболела бы, и забеременела, и родила… Почему не послушал того старого доктора? Но мы пропускаем мимо ушей самые мудрые советы, особенно если нам советуют терпеть.
От матери Оли толку не было никакого, кроме проклятий в адрес Руслана, мол, довел дочь до сумасшествия. У нее была своя жизнь, в которую занятия с больной дочерью никак не помещались. Время от времени она приходила в гости, но визиты становились все реже и наконец прекратились вовсе. У нее были еще другие дети, вот она и отшвырнула заболевшую дочь, как сломанную куклу.
Хотели взять сиделку, но Оля пугалась незнакомых людей, а Анна Спиридоновна болезненно относилась к тому, что в доме будет хозяйничать чужой, пусть десять раз проверенный человек. Руслан хотел перейти в дежуранты, но мать категорически воспротивилась. Он перспективный хирург и должен делать карьеру. А если уйдет на дежурства, то поставит на себе большой жирный крест, так до пенсии и проработает сутки через трое. Другое дело, она сама: все высоты покорила, пенсию давно заработала, да и молодые наступают на пятки, ждут не дождутся, когда она освободит место. Если не уйдет по доброй воле, могут и какую-нибудь гадость устроить.
Руслан был шокирован. Он любил мать и, что не менее важно, был уверен в ее любви. Но как она с раннего детства уважала его личную жизнь, так и он считал Анну Спиридоновну не удобным устройством для удовлетворения своих желаний, а вполне самостоятельным человеком, для которого любимая работа не менее важна, чем любимый сын.
То, что она готова терпеть в своем доме душевнобольную, уже казалось ему большой жертвой с ее стороны. Но оставить работу…
Руслан пытался ее отговорить, но мать не поддалась. Она вышла на пенсию, оставив за собой только пост редактора в одном медицинском журнале. Когда в соседнем доме открылась частная клиника, Анна Спиридоновна взяла там три часа приема по субботам. Вполне достаточная профилактика маразма, шутила она.
По вечерам и в выходные дни Руслан сам ухаживал за женой. Он смотрел за ней, как за маленьким ребенком, и думал, какие злые шутки судьба играет с теми, кто пытается ее обмануть или сильно докучает ей просьбами. Ты так сильно хотел ребенка – что ж, получай дитя, которое никогда не повзрослеет.
Это уже не была прежняя Оля, и он не мог любить ее, как раньше. Остались нежность и щемящее, иногда мучительное чувство вины. Руслан старался, баловал ее, как баловал бы дочку, угадывая и предвосхищая все желания и с ужасом понимая, что желаний этих с каждым днем становится все меньше. Но она определенно любила его и радовалась, когда он рядом, поэтому Волчеткин всегда спешил домой.
И все же он был молодой мужчина, и ему нужна была женщина.
Влюбленность в Женю настигла внезапно, оказалась острой, очень приятной и короткой.
Он слишком дорожил чистым чувством восторга, которое испытывал всякий раз, встречая Женю в клинике, чтобы испортить все мутной любовной историей, отравленной предательством при любом ходе событий. Руслан наслаждался своей запоздалой юношеской любовью, всеми этими якобы случайными встречами, Жениным смущением, явным знаком того, что она отвечает ему взаимностью. Душа его радовалась этой любви, но тело тридцатилетнего мужчины требовало свое, мучило скверными снами… Руслан просыпался в опустошении и тоске, шел на кухню, пил чай, иногда курил и в темном ночном одиночестве почти убеждал себя в том, что ничего не будет плохого, если он сойдется с Женей.
Потом встречал ее на работе, смотрел в глаза и отступал. Обмануть эту благородную натуру было бы слишком тяжким грехом… Руслан думал о том, чтобы навести порядок в своих делах, признать жену недееспособной, расторгнуть брак и жениться на Жене. Это просто юридическая формальность, ведь всем ясно, что Оля больна и давно не жена ему. Но мама считала иначе, узы брака священны, тем более брака венчанного. И вообще, самое отвратительное, что может сделать человек, – это бросить в беде того, кто доверился ему. Руслан с Анной Спиридоновной остались единственными людьми, которых Оля узнавала и любила, нигде в другом месте она жить бы не смогла. Как-то Руслан попытался положить ее в клинику на несколько дней, вдруг удалось бы достичь хоть небольшого улучшения, но Оля так плакала, что вечером он забрал ее домой.
Привести в дом другую женщину значило оскорбить мать и вообще обречь всех на несчастную жизнь на грани патологии. А если появится ребенок? Об этом даже страшно было подумать…
Поселиться с Женей отдельно, оставив Ольгу на мать, и для очистки совести нанять сиделку? Это значило бы предать и мать, и жену. Иногда цена счастья – подлость, а цена несчастья – мужество.
Как раз в это время к ним на работу перешла Инга, молодая энергичная мать-одиночка. Самостоятельная женщина, знающая жизнь и отвечающая не только за себя, но и за своего ребенка. Руслан сделал несколько намеков, они были поняты и приняты.
Инга была в его вкусе: маленькая хрупкая женщина, но он совершенно не был влюблен в нее. Все сотрудники знали его личные обстоятельства, и, сходясь с Ингой, он ничего не скрывал. Женат на душевнобольной женщине и разводиться не собирается, эпизодические встречи – все, что он может предложить. Это была правда, но не вся. Руслан не сказал, что влюблен в другую женщину, а с Ингой встречается только ради удовлетворения физиологической потребности, что она хороша в постели, и с ней интересно поболтать на профессиональные темы, но ни малейшего душевного влечения он к ней не испытывает. Он предпочел думать, что Инга встречается с ним из тех же самых соображений, что ей тоже нужна сексуальная разрядка и ничего больше.
Увы, добродетель – короткое одеяло, никогда не получается закутаться целиком…
Женя вышла замуж и мало-помалу исчезла из его мыслей, но Инга не стала роднее и ближе. Он предпочитал не видеть, каким верным и надежным другом стала ему любовница за эти годы, как помогала и поддерживала, и готова была на все ради него, если бы он только ей позволил.
Нет, его, зрелого мужика, отчего-то вновь потянуло на романтику. Сломя голову кинулся в очередную влюбленность, которая, как он думал, ничем не кончится, и, собственно, никак и не начнется.
Но Оля вдруг умерла…
