Странник 1. Скользящий

Пацан остановился. Повернувшись ко мне, достал клинок.

– Еще хоть слово вякнешь, язык отрежу, понял? – прорычал он.

Я побледнел и вздрогнув вытаращился на него. По спине пробежал холодок. Было видно, парень не шутит и сделает это. Причем сама мысль ему нравилась, на лице отражалась мерзкая улыбка. Испугавшись, я быстро закивал соглашаясь.

Убрав кинжал, он вновь потащил меня за собой.

Мы углубились в густой лес, уходя все дальше и дальше от места побоища. Шли по нему целый день. Время уже близилось к вечеру. Я устал, ноги с непривычки болели, идти становилось все труднее.

Иногда делали привал, чтобы немного передохнуть, подкрепиться, останавливаясь возле ручья или небольшой речки. Вот только отдыхал он, развалившись на траве. Что-то жевал, улыбался, поглядывая на меня, привязав мои руки повыше к дереву, так, чтобы я не мог сидеть.

У меня во рту все пересохло, я смотрел на речку, изнемогая от жажды, и молил его дать мне напиться. Пацан усмехался, причмокивая утолял жажду и наблюдал за тем, как я жадно смотрю на него.

От усталости ноги непроизвольно подгибались и тряслись, я провисал на руках, от чего сильно болели запястья. Возникало огромное желание упасть на землю, но я лишь всхлипывал. А затем, подкрепившись и передохнув, он тащил меня дальше.

Пару раз все-таки развязывал мне руки, чтобы дать возможность оправиться. А когда вновь стягивал на них веревку, я морщился и подвывал, дергаясь от боли. Веревка изрядно натерла руки.

Пока шли, меня не покидало чувство нереальности происходящего. Как будто это твориться не со мной, или я просто сплю. Но усталость и боль отрезвляли, еще сильно выматывала жара, солнце палило нещадно, в лесу стояла духота из-за отсутствия ветра.

Мотая головой, сбрасывая наваждение, я пытался облизать потрескавшиеся губы сухим языком и продолжал двигаться вперед. Слезы перестали течь, я лишь изредка тихо всхлипывал, смирившись с неизбежным.

Наконец, когда стало темнеть, мы вышли к заброшенной деревне, расположенной на огромной поляне в глубине леса. Когда и кто здесь жил, непонятно. На данный момент это место облюбовала банда. Избы выглядели старыми, некоторые слегка покосились.

Парень облегченно вздохнул и повел меня к одному из домов. Во дворах стояли лошади и много телег. По дороге я видел бородатых мужиков. Кто-то что-то делал, носили какие-то вещи, корзины, рубили дрова, все были при оружии. У кого короткие, а у некоторых длинные мечи. Кто-то с топором за поясом, были даже с секирой.

Никто на нас не обращал внимания, только изредка бросали косые взгляды и продолжали заниматься своим делом. Одну из телег я узнал, как раз на ней ехал учиться в город. Слезы вновь потекли из глаз.

Мы вошли во двор одного из домов и, приблизившись к старому небольшому сараю, остановились.

– Уже поздно, переночуешь здесь. – Парень открыл перекосившеюся дверь, ввел меня внутрь, заставил улечься возле стены на животе и связал руки за спиной. Затем перетянул ноги, согнул их в коленях и притянул веревкой к рукам. Оставшийся конец привязал к скобе, что торчала в стене. Оставив меня, вышел из сарая и закрыл дверь.

Зачем надо было так связывать, я все равно никуда не убегу, только боль в запястьях стала нестерпимой. В такой позе, уткнувшись лицом в землю, даже пошевелиться сложно и на бок не повалишься. Похоже пацану просто нравиться издеваться надо мной. Ноги ныли от усталости, но я все равно вскоре уснул.

Проснулся с рассветом от боли в спине. Запястья не чувствовал, руки свело, ноги ужасно ныли, я застонал и захныкал, не в силах пошевелиться. Еще что-то впилось в живот, на котором лежал. Похоже подо мной был камень, вчера его не заметил, и он причинял мне сильную боль.

Не знаю сколько так промучился, а когда услышал голос пацана, даже испытал облегчение.

Дверь в сарай открылась, он подошел ко мне.

– Смотрю отдохнул, уже проснулся. Как спалось? – он засмеялся и стал меня развязывать.

Какое же облегчение я испытал, когда смог распластаться на земле.

Он кинул мне фляжку с водой.

– Пей.

Я жадно осушил ее до последней капли.

– Вставай, – рявкнул он.

Пока лежал немного пришел в себя и медленно, постанывая поднялся, Пошатнувшись уперся рукой в стену.

– Не притворяйся, не маленький, руки давай, – пацан держал веревку.

Он вновь связал их и потащил меня к какому-то дому.

Только к нему подошли, как на крыльцо вышел здоровый высокий мужик, со шрамом на лбу. Он был одет в черные сапоги, свободные темно-синие штаны и серую широкую рубаху. На поясе в ножнах висел длинный меч. Встав возле двери, прислонившись к косяку, он сложил руки на груди и окинул нас суровым взглядом.

– Здрав будь Атаман, – произнес парень и слегка поклонился.

– И тебе не болеть, – бросил тот в ответ. – Ну и где шлялся?

– Да вот, – пацан кивнул на меня. – Пленника привел. По лесу долго петляли, следы заметал.

– И на кой черт ты его сюда притащил? – слегка приподняв брови, поинтересовался он.

Парень слегка опешил, не зная, что ответить.

– За тобой двое, еще одного ранил, неплохо навострился стрелять из лука, хвалю, – произнес Атаман.

Пацан довольно заулыбался.

– Повторю свой вопрос. Зачем ты его сюда привел? – Мужчина сердито посмотрел на паренька.

– Так я, это…, – растерялся он. – Он сын знатного купца, смотри, какой холеный. Его же продать можно. Такой дорого стоит.

Мужик недовольно покачал головой.

– Вот только где мы, а где невольничий рынок, ты об этом подумал? До него же семь дней пути, и кто его туда повезет?

– Так это…, – парень задумался и почесал затылок. – Я как то, не подумал, – выдал он.

На крыльцо вышел еще один мужик.

– Не подумал он, – недовольно буркнул Атаман. – Ты же знаешь, мы в плен не берем, слишком много мороки, тщательно следы заметаем, а ты сюда его приволок.

Пацан сник.

– Я же петлял по лесу, – тихо повторил он.

– Откуда этот недомерок? – произнес стоявший сбоку мужик и кивнул на меня.

– Да вот, с каравана зачем-то притащил. – Атаман вновь сердито посмотрел на парня.

– И что мне теперь с ним делать? – грустно промолвил пацан, поглядывая то на меня, то на предводителя банды.

– Мы скоро уходим, чтобы к этому времени его здесь не было. Трофей твой, сам привел, сам и решай, – отрезал он и скрылся в хате.

Пацан вздохнул, нахмурился и бросил на меня взгляд полный ненависти.

– Отведи в лес, пореши там и дело с концом, – посоветовал оставшийся на крыльце бандит.

Я вздрогнул, внутри все похолодело.

Парень поморщился.

– Что, не хочешь резать, так есть куча других способов умерщвления, – мужик усмехнулся.

Пацан задумался, затем хитро заулыбался и подмигнул мне, от чего я непроизвольно поежился.

– Пойдем, – он дернул за веревку и куда-то меня потащил.

Всхлипывая, едва передвигая ноги, я поплелся следом. Сердце учащенно билось в груди, внутри все сжалось, стало ужасно страшно.

Мы вышли из деревни и вскоре вошли в какой-то отдельно стоящий большой сарай посреди леса.

Поставив меня по центру, он отошел в сторону, снял с себя все лишнее, оставил лишь кинжал за поясом, и внезапно поинтересовался:

– Сильно устал?

Шмыгнув носом, я кивнул.

– Правда?

Я вновь кивнул.

– Вижу, весь дрожишь, это хорошо. Зачем тебя вот так сразу убивать, поживи немного, прежде чем умрешь, мы немного поиграем. – Пацан принялся что-то искать в сарае.

Его коварная улыбка мне ужасно не понравилась. Как можно быть таким жестоким и бесчеловечным, он ведь ненамного старше меня? Парень упивается своей властью, ему нравиться мучить и издеваться, что он задумал? Что значит поиграем?

Откуда-то сзади он притащил чурбак, на котором рубят дрова и поставил его рядом со мной. Не торопясь, развязал руки. Я застонал, осторожно трогая сильно болевшие, посиневшие и натертые до крови запястья.

– Раздевайся, – приказал он.

Оторопев, я замер, удивленно на него глазея.

– Ну чего зыркаешь, скидывай одежду, говорю. Она дорогая, добротная, еще пригодится, продам где-нибудь. – Не дожидаясь, пока я начну снимать все с себя, сам быстро принялся меня бесцеремонно раздевать. Вскоре, оставшись голым, я смущенно прикрылся руками. Он убрал мои вещи к себе в мешок и вернувшись, зашел мне за спину.

– Руки давай, – я не шевелился.

Пацан не стал повторять, схватил одну руку, рывком завел за спину, затем вторую. Сложив их, туго стянул веревкой, она впилась в запястья, да так, что я заверещал от боли, переступая ногами.

– Ничего, потерпишь, – он злорадно улыбнулся.

Я прикусил от боли губу, пальцы на руках тряслись.

– Вставай, – приказал парень, показывая на деревяшку.

– Зачем? – Мои глаза в ужасе расширились.

– Вставай, сказал, – процедил он сквозь зубы.

Я задергался, зарыдал в полный голос, быстро осознав, что он собрался делать.

– Не надо, пожалуйста, не надо, не делай этого. Пожалуйста, прошу тебя, – запричитал я.

Но ему на мои слова было плевать, даже доставляло удовольствие видеть, как трясусь от страха.

Парень потянулся к кинжалу. Завывая, я поставил на чурбак трясущуюся ногу.

Сам не смог подняться, пришлось ему меня подтолкнуть.

Чурбак был небольшой и зашатался подо мной. Я взвизгнул, боясь упасть и с трудом удержал равновесие.

Мой мучитель куда-то ненадолго ушел, а когда вернулся, то в его руке была длинная толстая веревка. Увидев ее, мое тело само заходило ходуном, страх сковал рассудок.

Не обращая на меня внимания, он перекинул ее через балку на потолке. На одном конце сделал петлю, притащил старый ящик и встал на него, затем накинул петлю мне на шею и слегка затянул. Я еще сильнее заголосил, вновь задергался, задвигал ногами переступая на одном месте, подставка вновь зашаталась.

Выдержать подобное, было выше моих сил. Я в панике заверещал как резаный, внутри все похолодело, а пацан, злорадно улыбаясь, спрыгнул с ящика. Взяв второй конец веревки, натянул ее, да так, что петля сдавила мне шею и стало трудно дышать.

Где-то сзади он привязал ее и вернулся ко мне.

Продолжая трястись и подвывая несмотря на то, что говорить мог с трудом, я вновь принялся умолять о пощаде.

– Что ты как девчонка верещишь, достал уже своими воплями, – сплюнул он от раздражения. Найдя кусок тряпки о отрезав кусок веревки, встал сзади меня на ящик.

– Открой рот.

Я замычал и стиснул зубы.

– Я сказал, открой рот. – Медленно и зло повторил он.

Я захныкал и приоткрыл его.

– Шире, – рявкнул он.

Пришлось подчиниться.

Пацан запахал мне внутрь тряпку, быстро набросил веревку и с силой натянув, завязал сзади, чтоб не выплюнул кляп. Замычав, я стал давиться, тряпка вошла слишком глубоко, даже задвигал пальцами на ногах, подгибая их.

– Не подавишься, —усмехнулся он. – Не фиг было верещать.

Убрав ящик и отойдя немного в сторону, парень окинул меня довольным взглядом.

Мне уже было все равно, в голове звучала лишь одна мысль, "Не хочу умирать". От этого страх пробивал все тело. Но еще больше боялся упасть, потерять равновесие или лишиться чувств, иначе сразу умру, повиснув в петле.

– Пока отдыхай, – он захихикал, – а я пойду перекушу. Только не дергайся, и не трясись, а то сдохнешь раньше времени, – рассмеявшись, он ушел.

Я остался один.

Нет, это все неправильно, так не должно быть! Отец, его же убили.

Вдруг вспомнил я и эта мысль, подобно молнии, пробила мой разум. От накатившего горя я громко застонал, прерывисто, надрывно дыша. Приподнял лицо сильно зажмурил глаза. Слезы полились потоком.

Задвигав ногами от подступающей паники, я закачался, но тут же, испугавшись упасть, постарался замереть на месте. Петля давила, явственно давая ощутить дыхание смерти.

В голове закружилась калейдоскопом история жизни. Двор, летний сад, детские забавы, мать, отец, моя комната, школа! Ох, как же у меня внутри все сжалось! Почему все так ужасно заканчивается?

Хотелось орать, выть, но перетянутый рот не позволял это сделать. Я непроизвольно дернул руками, тут же замычал от острой, жгучей боли. Мои кисти почти онемели, пальцы сами по себе дергались, он слишком сильно затянул веревку.

Я непроизвольно попытался вскрикнуть, но только закашлялся, вновь подавившись тряпкой, что едва не привело к моему падению. Еще больше перепугавшись, постарался не шевелиться.

Пацана не было больше часа. Мои ноги изрядно тряслись и одеревенели. Продолжая плакать, закрыв глаза, я изредка подвывал.

– Смотри, как тебя колбасит, – внезапно услышал я довольный голос пацана и вздрогнув открыл глаза.

Он подошел вплотную и злорадно улыбнулся.

– Боишься смерти, да?

Я только всхлипнул в ответ.

– Ну не надо, не надо горевать. – парень похлопал меня рукой по животу. – Да не трясись, еще немного и все закончится. – От этих слов мне стало совсем плохо. Я вновь замычал, а он рассмеялся.

– Не бойся, я не стану тебя убивать.

Я вытаращился на него в изумлении.

– Удивлен? Просто, ты сам это сделаешь, когда ноги совсем устанут, – он мерзко заулыбался.

Я издал протяжный, надрывный стон.

– Думаешь, почему я стал таким злобным? Зачем тебя мучаю? – вдруг поинтересовался он. – Да потому что еще совсем недавно был рабом, да, да, самым настоящим. А ты знаешь, каково это? Нет? Так я расскажу.

Я уже мало что соображал, но его откровение сильно удивило.

– Представь, когда ты просто вещь своего хозяина, и обращаются с тобой, как с предметом. – продолжил пацан. – Могут делать все что угодно. Моя жизнь принадлежала мелкому баронскому засранцу. А знаешь, как к нему попал? – на лице парня отрезалась ненависть.

– Он проезжал со свитой по нашей деревне. Мне тогда всего десять лет было, а ему, как я потом узнал, только девять. Увидев, как по дороге едет целая процессия, мне стало любопытно. Я в огороде копался, и бросив свое занятие подбежал к ограде. – Парень стал прохаживаться возле меня, заложив руки за спину.

– Поравнявшись со мной, этот мелкий ублюдок глянул в мою сторону и ткнул пальцем, затем гордо отвернулся и они поехали дальше. А трое стражников тут же спешились с лошадей и направились ко мне. Я смекнул, что-то здесь не так и рванул в дом. Да что толку! Отца не было, он уехал с самого утра в другую деревню, дома лишь мать, защитить некому. Они бесцеремонно вошли внутрь. Она дернулась в попытке закрыть меня собой, но ее оттолкнули. Схватив меня за шкирку, потащили на улицу. Мать закричала, стала причитать, просила отпустить, да все без толку. Один из них кинул на стол серебряную монету, как плату за меня. Во дворе меня быстро связали, один из стражников перебросил мое тело как мешок через круп лошади и забравшись в седло, поскакал догонять барона. Так я оказался в замке. А там очень быстро объяснили, что я раб молодого господина, – он тяжело вздохнул.

– Не думай, – пацан покачал головой, – я вначале ерепенился, брыкался, орал, сопротивлялся, даже кусался. Но когда с тебя сдирают полосками кожу с помощью плети, быстро понимаешь, кто ты есть. Становишься смирным и покладистым, делаешь все, что скажут, только бы хозяин остался доволен.

Парень вновь вздохнул.

– О-о, этот маленький поганец был настоящим садистом, откуда только такие берутся. Я не стану рассказывать, многие вещи, что он проделывал со мной просто ужасны, – пацан сморщился и поежился. – На теле полно увечий и шрамов от его мерзких игр. Их семейный маг не лечил меня, лишь слегка подлатает, кровь остановит и все на этом. Он не желал напрягаться, тратить свои силы на раба. А зачем, само со временем заживет. Знаешь, как долго иногда я испытывал боль и страдания?

Он походил по кругу, эти воспоминания для него были весьма неприятны.

– Так вот, – пацан продолжил. – Когда барон понял, что я уже изрядно изуродован, то решил по-тихому продать. По дороге на рынок на его людей напали бандиты. Когда с ними было покончено, мое обмотанное веревкой тело, нашли в телеге. Атаман не знал, что со мной делать. Они достали меня и развязали. Я умолял их оставить у себя. Мужики смеялись, куда мол ты нам нужен, мелкий еще.

Тогда в отчаянии быстро схватив валяющийся на земле нож, я подскочил к одному мужику из охраны каравана, что был еще жив. Тот находился совсем близко, корчился в предсмертных муках, и я одним махом перерезал ему горло, а затем зло уставился на Атамана. Сделал все так быстро, что они опешили, недоуменно взирая на меня. Атаман почесал затылок, усмехнулся и сказал, что возможно из меня выйдет толк. Так я остался в банде. А вскоре мне подобрали хороший лук, с которым я быстро освоился. В итоге стал ходить со всеми на дело. Прятался в засаде и оттуда прицельно стрелял. А сегодня двоих ваших уложил и еще одного ранил. А ты из богатой семьи, ненавижу вас. Ну как тебе мой рассказ? Чего притих?

Я всхлипнул, семья у нас отнюдь не богатая. Теперь стало понятно, откуда в нем неимоверная жестокость и пренебрежение к чужой жизни.

– Знаешь, почему я с тобой разоткровенничался? – пацан слегка нагнул голову и прищурился.

– Во-первых, ты никому ничего не расскажешь, просто скоро сдохнешь. Ой, а чего мы так глаза закатываем? Смирись, это неизбежно.

Мне действительно стало плохо. Прерывисто и шумно дыша, тело непроизвольно вздрагивало.

– Во-вторых, – продолжил он, не обращая на меня внимания. – Я хотел тебя продать в рабство, чтобы такой холеный мальчик на своей шкуре испытал, что значит быть рабом. Поэтому искал тебя, не дал отсидеться, потом сюда приволок, а вышел облом. Ну и ладно, посмотрю хоть как сдохнешь.

Он приблизился ко мне вплотную и принялся злорадствовать.

– Когда повиснешь, петля вопьется в твою худенькую шею. Сдавит ее так, что не сможешь дышать. Засучишь ножками, ища опору. Будет весело наблюдать твой предсмертный танец. Начнешь дергаться, извиваться, пытаться всеми силами вдохнуть и не сможешь. И наконец медленно задыхаясь сдохнешь. – Из моих глаз градом полились слезы.

Пацан, довольно улыбнувшись куда-то ушел. Вскоре он вернулся, неся большую охапку сена. Постелив передо мной, улегся на нее, вытянул ноги и закинув руки под голову уставился на меня. Ему доставляло удовольствие наблюдать как трясусь, к тому же от страха я обмочился.

– Смотрю твои ноги совсем не держат, того гляди ослабнут и подогнуться. – Вновь начал он издеваться. – А ты не мучайся, согни их или чурбак оттолкни. Ну чего ты страдаешь? Это же так просто, будь мужчиной! Подергаешься пару минут, да и все.

Я зашелся ревом, зажмурил глаза, паника ударила по рассудку.

– Ну ты и упрямый! – поднявшись, он вновь приблизился ко мне.

– Повесели меня, ну чего тебе стоит? Согни ноги, пожалуйста, ну сделай это. – Он начал медленно нажимать мне под коленкой, стараясь, чтобы я ее согнул. Я напрягался из последних сил, дрожа от страха.

– Давай, не сопротивляйся, ну что тебе, жалко? Ну порадуй меня. Так хочется посмотреть, как ты подыхаешь, – не унимался он, прикладывая все больше усилий к моей ноге. Она уже дрожала, но я не сдавался. – Смотрю тебе трудно дышать, лицо давно бордовым стало. Ты так хочешь жить, что готов еще помучиться? Смирись, согни колено, а там и второе подогнется, мне же интересно посмотреть, как в твою шею вопьется петля и сдавит ее. Давай, не огорчай меня. – Он со всей силы под коленкой сдавил пальцами мое напряженное сухожилие, затем то же самое проделал на второй ноге. Я вновь завыл от боли, обе ноги сильно затряслись.

Пацан сделал шаг назад, предвкушая предстоящее зрелище. Даже слегка губу закусил от удовольствия, наблюдая за мной.

– Ну не бойся, это не так страшно. Сгибай, сгибай потихоньку ноги, не расстраивай меня, а то терпение лопается.

Постояв минут десять, видя, что я не сдаюсь, парень недовольно покачал головой.

Но тут моя правая нога не выдержала напряжения и согнулась, а следом вторая. Тут же глаза расширились от ужаса. Я ощутил, как петля с силой сдавила шею, глубоко врезаясь в нее, полностью лишая меня возможности дышать.

– Да! – Закричал довольный пацан, вскидывая руки. – Наконец сдохнешь!

Я дернулся, пытаясь вновь встать, но только оттолкнул чурбак и полностью повис на веревке. Я больше не чувствовал под собой опоры, меня охватила паника.

Петля окончательно затянулась, перед глазами все поплыло. Как он и говорил, я засучил ногами ища опору и силясь вздохнуть. Приблизившись вплотную, пацан смотрел на меня завороженно, даже рот открыл. Он наслаждался моими предсмертными муками.

Я задергался что было сил теряя сознание от удушения, испытав в конце некоторое странное чувство эйфории провалился во тьму.

* * *

Внезапно я ощутил, что живой и судорожно, с надрывом принялся хватать ртом воздух. Силился отдышаться, но не мог глубоко вздохнуть, поэтому делал это быстро и короткими вдохами. Ощущение петли на шее медленно исчезало.

"Я же мертв!" – проскочила странная мысль. Следом пришло осознание произошедшего, я вспомнил кто я такой и где нахожусь.

Из меня вырвался нечеловеческий вопль отчаяния. Стало ужасно страшно, ведь только что, действительно умер ужасной смертью.

Восторженное лицо того пацана, который наблюдал как задыхаюсь, стояло передо мной. События не отпускали и прокручивались заново и заново. Я рыдал, выл, наверное, катался бы по полу, если бы не был прикован к нему. Мотая головой из стороны в сторону, стонал. Сердце бешено стучало в груди, тело содрогалось. Не знаю, сколько бы еще так корчился, но сознание покинуло меня.

Когда очнулся, вздрогнул от неожиданности.

Картинки прошлых событий уже не были такими яркими, но продолжали вертеться в голове. Слезы сами потекли из глаз. Мурашки побежали волнами по телу. Я даже ощутил, как взмокли ладони, и капельки пота скатываются по ним. От отчаяния закусил губу до крови и тупо уставился в потолок, тихо подвывая.

Только не паниковать, только не паниковать. В происходящее со мной не мог поверить. Еще теплилась надежда, что это страшный сон.

Я с силой дернул руками, резкая боль пронзила запястья. Черный, склизкий туман страха, медленно полез в разум, проникая в душу. Во сне не бывает боли, это все наяву!

Внезапно почувствовал, как ужасно хочется пить и повернул голову. На полу, возле стены, лежал мой рюкзак, который там оставил еще совсем недавно. Возле него стояла полупустая пластиковая бутылка минеральной воды. Уставившись на нее, попытался сглотнуть, но во рту пересохло.

Забывшись, что руки прикованы, вновь дернулся и захныкал, продолжая глядеть на желанную воду.

– Мамочка! – заголосил я.

Я могу умереть от жажды и тут же застонал, как же мне было плохо! В голове всплыли слова Темного Властелина. «Воздуха будет достаточно, а вот остальное не потребуется. Плоть может долго существовать, жизнь не покинет тебя».

Я резко отвернул голову в другую сторону. Значит от жажды не умру, но как же хочется пить!

Не знаю, сколько бы еще смог себя сдерживать, прежде чем вновь паника от безысходности обрушилась бы на меня, разрывая сознание. Мои завывания прервала печать, на которой я лежал.

Постепенно, вначале тускло, а затем все сильнее и сильнее она вновь засветилась. Мое дыхание практически остановилось от ужаса происходящего и понимания того, что последует дальше.

Я принялся судорожно хватать ртом воздух, пытаясь вдохнуть. Ох, как же меня обуял страх, ведь то, что предстоит, может быть еще хуже, чем было.

Не успев заорать диким зверем, заметил движущиеся черные тени. Сознание поплыло, вновь нахлынуло ощущение, что меня вырывают из тела и куда-то тащат. Как и прошлый раз, я погрузился во тьму.

Глава 3

Я очнулся лежа на газоне, не понимая, где нахожусь. Медленно поднялся и шмыгнул носом. А кто я? Мурашки побежали по спине. Помотав головой, посмотрел по сторонам.

Обычный, внутренний городской двор между двух девятиэтажек, куча припаркованных машин, детская площадка.

– Так я же сейчас…, – но закончить фразу не успел. Сильная головная боль заставила зажмуриться. Я даже присел, застонал и обхватил ее руками. Хорошо, что быстро прошло.

В сознании прояснилось, я вздрогнул. Мне же домой пора и посмотрел на джинсы. Вот блин, все колени в грязи и руки перепачкал.

Я недовольно покачал головой. Мать опять ругать станет.

А что произошло? Я посмотрел под ноги, земля, трава, нет никакой ограды или торчащей проволоки, тогда почему упал? Грохнулся ни с того, ни с сего, да еще и сознание потерял!

Недоуменно пожав плечами, побежал домой. Надо успеть поесть и переодеться, скоро идти в музыкальную школу.

Поднявшись на свой этаж, открыл дверь в квартиру и тихо прошмыгнул внутрь. Попытался прокрасться к себе в комнату, но это же мама, она все видит и слышит, даже если находится на кухне.

– Где тебя носит? – она вышла в коридор. – Быстро мой руки и марш обедать, еда стынет, а тебе еще на занятия идти.

Я понурился и вздохнул. Стоит в проходе, подбоченилась и сердито на меня смотрит. Вот как она так быстро появляется?