скачать книгу бесплатно
– Совершенно точно! – вторит ей дочь.
– И ничего подозрительного?
Иномазовы переглядываются и задумываются.
– И последний вопрос. Кем вы трудились до выхода на заслуженный отдых?
– А то ты, Томочка, не знаешь! – всплёскивает ручками младшая.
"Томочке" прекрасно известно: обе старушки были акушерками и в своё время облегчили появление на свет и лично ей, капитану Затопец.
Тамара Аркадьевна покидает домик Иномазовых с чувством : " Опять всё мимо!"
Она окидывает взглядом скромное прибежище матери и дочери, хотя знает достоверно: женщины провожают её взглядами. Из-за занавесок. Их пятистенок находится прямо напротив семейного гнезда Сыропятовых. Располагаясь в такой близости, трудно остаться в неведении насчёт секретов соседей. Но мать и дочь помалкивают.
Напарник, пожелав Затопец удачи, отправляется по своим делам. А та, чтобы подавить чувство неудовлетворённости, несколько раз проходится по Горбатому, всякий раз едва не налетая на каменную бабу, вернее её останки. Тоже занятная история. Кто всё-таки превратил её пышные формы в обыкновенный валун? И главное, с какой целью? Но пусть это местный участковый разбирается. И она извлекает из своей фирменной папочки (подарок от руководства к Дню полиции) план переулка. Итак, всего 12 строений. Девять из них – обитаемы. Переулок не является проходным для транспорта. Всё из-за этой каменной бабы. Но значит ли это, что преступники явились сюда на собственных ногах?
Внезапно она услышала металлический лязг. Это открылись ворота коттеджа Горожанкиной. Спустя некоторое время оттуда выехал автомобиль. Алярьев собственной персоной. И как, скажите на милость, в этом узком пространстве разминуться с этой махиной -внедорожником? Неудивительно, что Тамара Аркадьевна инстинктивно подалась к забору. Гравий под колёсами внедорожника брызнул во все стороны. Ага, демонстрация силы. Но дальше не пошло. Дверца открылась и оттуда вынырнула голова с седым ёжиком.
– Доброго вам дня, Тамара Аркадьевна! С чем на этот раз пожаловали?
– Да не худо бы переговорить, Сергей Илларионович.
– Извините, капитан, но у меня дела.
– Пара минут. Не более.
Алярьев вышел из машины. Теперь стало отчётливо видна татуировка по верху надбровных дуг. " Алёнка". Если бы Тамара Аркадьевна не числилась в штате полиции, то, без всякого сомнения, сочла бы "Алёнку" жестом любви к покойной. На самом деле надпись могла относиться к любой другой женщине. Ибо на самом деле была аббревиатурой, означавшей: " А любить её надо как ангела".
– Я правильно понимаю, Тамара Аркадьевна, вы меня за главного подозреваемого держите? – усмехнулся Алярьев, демонстрируя верхнюю челюсть, нуждающуюся в протезировании.
– Сергей Илларионович, вы, как человек бывалый, должны знать, что подозрение всегда падает на ближайшее окружение. А вы – главный наследник. Это ведь точная информация, что за месяц до освобождения вы с Алёной оформили ваши отношения в законном порядке?
Вопрос прозвучал риторически, и мужчина оставил его без комментария.
– Лично меня смущает тот факт, что ваша новоиспечённая супруга погибает в день вашего освобождения.
– К чему вы ведёте, Тамара Аркадьевна?
– Может, недоброжелатели что-то нашептали вам на ушко про молодую жену, Сергей Илларионович?
– Алёна встречала меня у ворот колонии. Мы даже успели посидеть в ресторане.
– Там были и ваши друзья?
– Само собой.
– А почему вдруг ваша супруга покидает столь тёплую компанию?
– Не хотела мешать мужскому разговору. Только и всего. Она вообще была бабой понимающей. Человеческой.
"Тем не менее, когда тебя посадили, сделала аборт!" Эту мысль, понятное дело, Затопец не стала озвучивать. А просто попрощалась с вдовцом. А тот так вдавил в пол педаль, что гравий полетел из-пд колёс фонтаном. И один камешек больно ударил Тамару Аркадьевну по ноге.
Весь обратный путь она размышляла над психологическим портретом этого подозреваемого. Безусловно, как у всякого рецидивиста, у него присутствует чувство враждебности ко всему миру. Одновременно наличествует и потребность в любви, в понимании.Из характеристики, данной исправительным учреждением, следует: этого человека в последнее время отличал неуправляемый гнев, который вспыхивал при малейшем признаке обмана или пренебрежительного отношения. Совладал бы мужик с эмоциями, если бы узнал об измене Алёны? – Сомнительно. А пировали они в ресторане " Хрустальный мир", называмый в народе "Стекляшкой". Дорога от него до Горбатого занимает не более четверти часа.
Так что делайте свои выводы, капитан Затопец!
ГЛАВА 8
Троллейбус останавливается. У задней двери возникает пассажирка с причёской, напоминающей змеиный клубок. За спиной этой Медузы Горгоны маячит долговязый субъект. К его лицу, кажется, навсегда приклеилась ухмылка. Племянница Ксана и убийца Матильды-1. Зина разворачивается к ним спиной. .
После инцидента с кошкой родственнице запрещено приводить друзей в Горбатый, и Ксана ни разу не ослушалась, а потом и вовсе ушла жить к живодёру. Насколько известно её тёте, лето девушка проводит перед монитором, обсуждая новости на форумах и чатясь с друзьями в соцсетях.
На остановке Зина медлит, давая возможность молодым людям идти своей дорогой.
Вскоре подтверждаются худшие опасения: Ксана и её спутник сворачивают в Горбатый переулок. Неужели их цель – домик, где комнаты сдаются по часам и посуточно? Есть мнение, что владела им Алёна Горожанкина.
Но нет, пара минует строение, даже не повернув головы.
Чтобы не выдать себя, Зина останавливается под гигантским дубом, делая вид, что набирает номер мобильника. Впрочем, конспирация излишняя. Оба сосредоточены на экранах личных мобильников. И только у коттеджа Горожанкиной «змеиный клубок» делает крен в сторону «стрелка» – тот поднимает кудлатый чуб и быстро, но прицельно оглядывает строение. После чего парочка продолжает путь – дорога плавно круглится под их кроссовками. Они выходят к верхней точке «горба», где располагалась гигантская каменная баба, стоявшая здесь испокон веков. Во мнениях местные краеведы разошлись: может, это тотем рода, установленный на границе его территории, а может статуя была вырезана в честь какого-то события и представляла место поклонения. Как бы то ни было, провинциальная «Венера» пережила многие напасти, постигшие город за 350 лет существования, и считалась что-то вроде местного оберега. Ровно до того дня, когда случилось неслыханное. Проснувшись поутру «горбачёвцы» обнаружили: грудь и живот статуи исчезли. Вместо артефакта возвышался камень-валун, увенчанный кругляшкой, на которой мхи и лишайники нарисовали что-то типа оскала.
Явилось ли это неким мистическим знаком или каменную бабу выкопали и увезли для какого-то состоятельного коллекционера – осталось тайной.
Мужская ладонь проводит по тому месту, где прежде были груди, а женский ротик издаёт смешок, после чего пара возобновляет движение.
Перед домом Сыропятовых восседает Принц. От мамы-персиянки он унаследовал приплюснутый нос и невротические реакции, от папаши, того, что называется, мимо пробегал, окрас- типа молочного шоколада. В совокупности получилось мило. Ни Принц, ни родовое гнездо внимания пары не удостаиваются.
Куда же они направляются? Неужели к Тимофею?
В подтверждение Зининых догадок скрипит калитка Алёнкиного садовника, который и после смерти хозяйки не оставляет своими заботами ни зелёные насаждения, ни фонтан, ни прудик. Что связывает его с молодыми людьми? Только рукастость хозяина. Помимо навыков работы на земле, он владеет кузнечным делом, а в прошлом трудился стеклодувом. К слову, у Алёнки имелась стеклянная копия Матильды-1 в натуральную величину, сделанная его руками и лёгкими.
Может, Ксана решила заказать какую-нибудь вазочку на приближающийся бабушкин юбилей?
В сумке тренькает телефон.
– Извини, Зиночка, но достоверно установить удалось немногое.
– Женечка, и на том спасибо, – Зиночка говорит приглушённо, но её собеседник, занятый своими мыслями, этого не замечает, издавая протяжный вздох.
«Собирается с силами?»
– Представленные тобой тексты относятся к разным жанрам, а именно: информация, репортаж, аналитическая статья. К ним у авторов разные подходы. Как правило…– здесь в трубке воцаряется такая тишина, что женщину посещает опасение: связь оборвалась? Нет, это всего лишь передышка.
После паузы его голос берёт октавой выше, и на неё обрушивается словесный поток:
– Одно можно утверждать с большой долей вероятности: тексты написаны не женщинами. У них дыхание более убыстренное, частое, и при письме это сказывается: сравнительно короткие предложения, больше точек, чем запятых, больше абзацев. У авторок (Зина не ослышалась: учёный-филолог употребил это слово) темп быстрее.
– А у тебя есть догадки, кто этот автор?
– Не только догадки,– слышится в трубке.
– Полагаю, его имя – Вилен Адаев?
– Я тоже к нему склоняюсь.
– Что ж, это уже кое-что.
– Но имеется один нюанс…– бормочет Женечкин голос.
– Что ты хочешь сказать?
– Текст стилистически всё-таки неоднороден. В самом конце.
– И что из этого следует?
– Материал писался в соавторстве.
Данное учёное мнение не прибавляет оптимизма.
– Спасибо, Женечка!– Трубка что-то мямлит в ответ. Переход из научного анализа в будничность всегда давался Горнику непросто. Но быстро попрощаться и дать отбой Зине совестно, поэтому она запасается терпением.
– Зиночка, ты обладаешь достаточным временем?– Вопрос явно на засыпку. Скажешь-нет, обидишь. А в случае утвердительного ответа рискуешь получить приглашение посидеть где-нибудь. И как следствие – пара часов потерянного времени. Но сегодня великодушие побеждает в Зине рациональность, и она сообщает, что располагает собой вполне.
– Я хотел бы пригласить тебя в кафе…– трубка заметно оживляется.– В «Лалиту»… Атмосфера там…
– Да, и поговорить можно без помех,– поддерживает Зина, лелея надежду, что эти посиделки позволят ей вытянуть из учёного-филолога дополнительную информацию. Ведь ответ на главный вопрос так и не получен: кто её подставил? На какую-то секунду она утрачивает концентрацию, теряя нить разговора, а когда включается, в ухо доносится:
– Эта кандидатура, на мамин взгляд, самая подходящая. Но ты как мой старинный друг… В общем, зная меня, зная маму, ты смогла бы провести… экспертизу.
– Женечка, а кандидатура-то на какую должность? – кладёт Зина предел речевому потоку.
– В мои супруги! – выпаливает трубка.
Она бормочет что-то согласное в ответ и по-быстрому закругляется. Наверняка из всех окон, глазасто глядящих в переулок, на неё направлены любопытствующие взгляды. Ей необходимо укрытие.
Горбатый переулок даёт приют выводку самых разнокалиберных построек. Но Зина останавливает выбор на дворике местной юродивой Агаши со складчато-опухшим лицом шарпея. Её заросшая плющом беседка-прекрасное укрытие для того, кому надо остаться незамеченным со стороны переулка. Зина продирается через заросли и тут же жалеет о своём выборе. Пол внутри круглого зелёного изваяния сгнил и ощерился обломками досок. Осторожно ступая, женщина проходит к уцелевшей лавочке. Не рискнув использовать её по прямому назначению, кладёт сумку. Сквозь ветки плюща крыльцо Епанишниковых не видать, но в обзор попадает калитка.
Какой-то посторонний звук врывается в слуховые проходы. Человеческий голос. И идёт он откуда-то снизу. Голос не то напевает, не то декламирует.
– Тише-тише, тишина!
– Кукла бедная больна!
– Спойте, что ей нравится,
– И она поправится!
Похоже, Агаша забавляется.
Зина старается сосредоточиться на воротах Епанишниковых. Но воздух прорезает новые рифмы:
– Вот лежат в кроватке розовые пятки
– Чьи это пятки-мягки да сладки?
«Она, что, в куклы играет? "
– Купили в магазине резиновую Зину!
– Резиновую Зину в корзине принесли.
"Нет, лучше убраться отсюда подобру-поздорову!"
Вслед несётся:
– Она была разиней-резиновая Зина.
– Упала из корзины, измазалась в грязи.
Женщина выбегает через открытый нараспашку вход и рысцой двигается по переулку. По правую её руку-дом, который сдаётся мигрантам. Они возвращаются поздно. Но главное – палисадник, в который можно нырнуть с головой. До слуха доносится чьё-то задышливое дыхание. Да это она сама…Женщина старается удержать воздух в лёгких, и уже через минуту становится различима перекличка окрестных домов: стукнула дверь, скрипнула деревянная ступенька и отчего-то задребезжало оконное стекло.
Зачем племяннице тащить в Горбатый переулок человека, который с позором изгнан отсюда? Она не уйдёт, пока не узнает…
Ксана росла этакой девочкой- припевочкой, с семи лет игравшей на флейте.Но в период полового созревания случился перелом. В отличие от большинства сверстников, главным принципом которых стало «хочу сейчас и десять раз!», Ксана принялась исповедовать культ бедности. Наглядным выражением стал её гардероб: девочка рьяно подгоняла под себя одежду тётушек времён их отрочества. Видимо, это в какой-то момент сильно оскорбило эстетический вкус классной руководительницы. Иначе к чему вызывать в школу старшее поколение семьи?
Просьба одеть девочку поприличнее, выраженная в самых деликатных выражениях, была воспринята Сыропятовыми со всей серьёзностью. Вскладчину они накупили кучу модных вещиц. На следующее утро после этой вылазки на рынок Ксана примерила коралловую кофточку с импринтом в виде девичьего профиля и изумрудные брючки. Казалось, растянутые кофты в катышках и долгополые юбки унылых расцветок отправлены если не на помойку, то в утиль. Не тут-то было! В школьном туалете юная бунтарка сняла модный прикид и переоделась в прежнее рубище.
Школьный психолог, выслушав бабушку и тётушку, предложила заполнить анкету, среди вопросов которой значилось: «Употребляла ли родители ребёнка алкоголь во время беременности?» и «Есть ли в семье люди, страдающие психическими заболеваниями?» После этого на семейном совете приняли решение принять девочкин жизненный выбор, то есть предоставить её своей собственной судьбе.
А спустя год в Мирном ввели обязательное ношение школьной формы – Сыропятовы смогли расправить плечи и прямо смотреть в глаза соседям. А ещё через три года Ксана кардинально поменяла имидж, выбрав чёрный цвет в качестве доминирующего. Теперь она походила на молодую вдову: чёрные очки, чёрное маленькое платье, чёрный туфли на шпильках. Ансамбль завершали чёрные перчатки до локтей и чёрная шляпка-таблетка с чёрной вуалькой. И вот теперь дреды.
Больше всего Сыропятовы опасались репутации семьи, где выросла городская сумасшедшая. Но мало помалу все привыкли к Ксанкиным чудачествам и прекратили колоть ими глаза. Не исключено, что сыграл свою роль и тот факт, что число фриков в городе выросло.
Но вот возник этот невнятный, но смазливый юнец – убийца Матильды1.
Когда Ксанка позвонила тёте и сообщила, что её приятель, тренируясь в стрельбе из пневматики, попал в соседкину любимицу, та бросила все дела и помчалась в Горбатый переулок – заметать следы преступления.
– Дз-зина!– доносится откуда-то сверху.
В открытом окне- головка, чью скульптурную лепку подчёркивает бирюзовая косынка с искрой. Следом выныривает ладонь, и её приглашающий жест не вызывает сомнений.
Зина поднимается по витой лестнице в дом, где обитают неподдающееся счёту количество мужиков. Однако никаких тебе специфических запахов. Всё вымыто и вычищено – до скрипа. Женские ручки порхают над столом двумя белыми голубками. Фирюза- новая стряпуха строительной бригады, по-русски не знает ни слова, а потому никаких естественных в данной ситуации вопросов.
Прошлой зимой Зина, возвращаясь домой после службы, увидела девушку, сиротливо бредущую по Горбатому. В шлёпанцах по снегу! Благодаря языку мимики и жестов, она поняла: у гастарбайтевской стряпухи, вышедшей по какой-то надобности во двор, захлопнулась входная дверь. Так Фирюза оказалась в избе Сыропятовых. Так они подружились.
Чайный ритуал- такой же, как и у местных жителей, но завершающий аккорд способен смутить непосвящённых: их пузатого чайника наливают в пиалу и…Раз-два-три- выливают содержимое обратно. Это для вкуса.
Вкушать чай в обществе Фирюзы- процесс, исполненный и значимости, и удовольствия. Но полностью расслабиться гостье не позволяют наведённые на дом Тимофея уши-локаторы. А они доносят звук захлопнувшейся двери.
