скачать книгу бесплатно
Повисает пауза. Из опасения, что Женечка начнёт проявлять ко мне знаки внимания, я выпаливаю:
– О чём твоя диссертация?
– Я исследую излюбленные приёмы писателей. На основе этого рисую психологический портрет.
– Получается, каждый пишет, как он дышит?
– Булат Окуджава!– Женичкины губы растягиваются в улыбке ярмарочного Петрушки.
– А можно ли по стилю определить авторство?– гашу я его улыбку своей серьёзностью.
– Полагаю, что при известной квалификации это осуществимо.
Прозрачный файл со свежим номером «Вестей города Мирного» тут же выныривает из моей сумки.
– Мне нужно знать: кто автор текста.
На какое-то мгновение наши руки соприкасаются, но тут же шарахаются в стороны. Бледные пальцы извлекают содержимое, но после некоторого замешательства кладут на место.
– Я должен огорчить тебя, Зиночка, но это журналистский текст. А здесь я -пас!
«Удивительное дело, из его речи исчезли раздражавшие меня причмокивания. Лекторская практика посодействовала?»
– Это важно. Очень.– Я вкладываю в свой голос максимум проникновенности.
Следует обречённый кивок:
– Хорошо, я попытаюсь…
– Мне нужна информация к завтрашнему дню.
– Но, Зиночка…
– Это вопрос жизни и смерти.
«Господи, вот если бы так я могла разговаривать с Радиком!»
Женичка склоняет голову- то ли из почтения к серьёзности заявления, то ли обдумывая, как поделикатнее отказать.
Мы доходим до развилки: одна дорожка ведёт к корпусу, где находится Женичкина кафедра, другая- на остановку общественного транспорта. Мы расстаёмся, условившись, что он позвонит мне завтра. Я дохожу до кованых институтских ворот и не могу не оглянуться: мой бывший кавалер идёт, повесив голову. Интересно, что его больше опечалило: встреча с бывшей или перспектива разгребать её проблемы?
Долго кружу по городу, чтобы избавиться от тревоги. В Горбатом так темно, что едва успеваю увернуться от столкновения с " Венерой", точнее, того, что от неё осталось. Неужели правда, что подлинная каменная баба хранится где-то в подвалах дома Горожанкиной? С Алёны станется! Чего стоит этот фонтан в виде новорожденного. И как это всё связать с пупсом на её руках?
Нет, не буду больше думать об этом! Но если выкинуть из головы это дело, то сразу возникнут непрошенные мысли про "оно". Марго требует моего окончательного ответа. А я каждый раз прошу её дать мне время на размышление.А она всякий раз талдычит: "С этим нельзя тянуть!"
ГЛАВА 7
Доктор Хошабо пытался совладать с томительным колебанием за грудиной. Оно возникло тогда, когда он узнал о гибели Алёны Горожанкиной. И с тех пор не утихало.
Жена нырнула под одеяло и прижалась к нему, но сделал вид, что погружён в беспробудный сон.
Позже, когда она уснула, он вспомнил, как увидел Томочку в своём кабинете полтора года назад. Среднестатистическая, возрастная, только что собравшая себя по кусочкам после развода. Нет, это был не его типаж.
Она пришла с дочерью. Перед ним предстало улучшенное, отредактированное мамино переиздание, и его сердце нырнуло в мёртвую петлю. Он принял протянутую девочкой ладонь и примерился к её топографии.
Сеанс иглоукалывания может быть эротичным. Кто бы мог подумать! По завершении он ощутил себя воздушным, почти прозрачным, более того, он забыл о своём «низе» и вскочил на ноги-шарниры…
Утром он проснулся от шума воды в ванной, перекатился на край кровати и свесил свои лишённые растительности ноги. " Известно ли Томочке про его связь с Горбатым переулком?"
А тем временем Тамара Аркадьевна, совершая омовение, думала о том, что супруг
напоминает кентавра. Только вместо лошадиных ног – две вполне себе человеческих конечности. Правда, деформированные ДЦП.
Когда она вышла из душа, муж поинтересовался:
– Накопали что-нибудь?
Он намеренно употребил множественное число, чтобы сделать акцент на некую коллективную ответственность, хотя про себя осознавал: ответственность здесь всё-таки личная- на капитане Затопец. И капитан Затопец ответила вполне в духе ведомства:
– Есть кое-что.
И он, всё просекая, заключил: да, кое-что её группа нарыла.
– Но лучше не обнадёживаться, – продолжила Томочка. – Дело мутное, с неким подтекстом. А если учесть, что большинство дел, с которыми имеем дело, вполне себе конкретные, без всякой там изощрённости, то понятное дело, что ощущаешь себя не в своей тарелке.
Здесь Дмитрий сделал над собой усилие, чтобы не дать прорваться на поверхность некой догадке. Последующее Томино высказывание ему в этом помогло:
– Накануне в доме по соседству был некий Шадыханов. Явился в Горбатый переулок на свидание. А его подружка, между прочим, наша сотрудница.
– Это всё?– спросил он, догадываясь, что в Томином загашнике припрятано ещё кое-что. Но вместо ответа получил встречный вопрос:
– А знаешь, как Шадыханов называет любовницу?
– М-м-м! Дай подумать. Солнышко? Зайка?
– Не угадал. Пупсёныш!
– Что ж, это неудивительно. Речь ведь о Зине Сыропятовой? А мы с ней из одной, так сказать, песочницы. Она и в детстве куклёнка напоминала.
– Расскажи о ней.
– Из многодетной семьи. Оставила столичный университет, чтобы помогать родителям воспитывать внучку. Младшая Зинина сестрёнка родила сразу после школы. Вот и всё.
Тамара Аркадьевна целует мужа и спешит на работу, а доктора, подобно рою слепней, продолжают атаковать мысли. В том числе и о том, что Тома стала приезжать за город ежевечерне, внезапно изменив своей привычке появляться в Лопуховке в конце недели.
Это резко активизировавшееся её либидо внушало тревогу. Прежде их интимная жизнь отличалась размеренностью, системностью и предсказуемостью. И только в августе распорядок альковных игр нарушился. Не то чтобы это беспокоило доктора в смысле мужской его состоятельности. Нет, он не мог пожаловаться на свою потенцию.Он думал о падчерице, которая оставалась одна в городской квартире. Какое искушение для юной особы! Но заговорить об этом с её мамой Дмитрий не отважился, памятуя о том, что его вторая половина-следователь. А если догадается? А ведь он страшится признаться даже себе, что до сих пор неравнодушен к падчерице и заранее ревнует её к потенциальным кавалерам.
В то время, как Дмитрий ломает голову над сложившейся ситуацией, его супруга, чуть приложившись костяшкой пальца к дверному полотну и не дождавшись ответа, входит в штаб, чтобы ответить на ряд вопросов майора Тальякагуа. Он только что примчался на своём байке и прямо в её присутствии меняет кожаную куртку на китель.
– Что показал опрос жителей?
Она стоит совсем рядом, так что ей хорошо видно: и без того смуглая кожа начальника ещё более забронзовела, а выбоинки на коже потемнели.
– Никто не видел в Горбатом переулке посторонних, – констатирует Затопец.– Здесь
расположены 12 строений, из которых одно пепелище и один долгострой. Мы обошли все без исключения. Никто из жильцов ничего подозрительного в день убийства не заметил.
– И каков вывод?– в голосе начальника проскальзывает нетерпение.
– Преступление совершено местными.
– Прошерстите всех.
– И товарища Сыропятову?– не удерживается от иронии капитан Затопец.
– Я сказал- всех!– гаркает Тальякагуа и спешит укрыться по ту сторону рабочего стола.
Но капитан Затопец, и не думая тушеваться, опускается на стул рядом с кромкой стола. Их глаза оказываются на одном- опасном уровне.
– Это сужает сферу поиска,– продолжает она как ни в чём не бывало.– Но лично мне оптимизма не внушает.
– Извольте объясниться!
Тамаре Аркадьевне известно, что этот велеречивый тон майор использует в состоянии крайнего раздражения. Она спешит погасить его встречным потоком собственных соображений:
– В переулке масса потаённых мест. А про жителей я уж не говорю.
– Изъясняйтесь конкретнее, капитан Затопец.
Взгляд Тальякагуа ныряет в разложенные на столешнице бумаги.
– Один недавно отбыл наказание. У другой- погашенная судимость.
– Кто такие?
– Супруг убитой Алярьев, и её землячка Аграфена Резяпкина.
– С дамочкой всё более-менее ясно.– Роман Себастьянович делает характерный жест, не нуждающийся в расшифровке.-А вот к сидельцу следует присмотреться.-Майор отрывается от созерцания документов:– А свидетелем по нашим делам кто-нибудь проходил?
– Лидия Сыропятова числилась заведующей музея хрусталя в тот период, когда он подвергся ограблению.
– Какое это имеет отношение к нашему делу?
– Она является тем человеком, который обнаружил «неизвестного ангела».
– Кого?
– Останки абортированного плода.
– А сама жертва?
– Если не считать связи с судимым Алярьевым, чиста как родник.
– И при этом состоятельная дамочка…-он задумчиво побарабанил по столу, а затем произнёс: – «Тайна крупных состояний, возникших неизвестно как, сокрыта в преступлении. Но оно забыто, потому что чисто сделано».– И в ответ на вопросительный взгляд коллеги пояснил:-Это Бальзак сказал.
«А ему к лицу филологическое образование».
– Тальякагуа поднялся из-за стола и приблизился к окну.
– Опрос жителей – повторить. Вместе с участковым. Следует выяснить, кого они вообще видели в тот день в Горбатом.
Тамара Аркадьевна в ответ лишь передёрнула плечами. «Словно затвор перезарядила!»– сказал бы на это её законный супруг, успевший распознавать в непроизвольном жесте крайнюю степень досады и одновременно решимость действовать.
А что ей оставалось делать? Приказы в её ведомстве принято исполнять. Даже если они отдаются от безысходности.
Вот и на этот раз в паре с молоденьким участковым Сашей она прошла с обходом в надежде, что " кто-нибудь что-нибудь да вспомнит". Но народ повторял уже известную информацию, при этом приукрашивая её собственными догадками и соображениями. А публикация в городской газете давала простор для фантазий всякого рода. Дошло до того, что " горбачёвцы" напрямую задавали вопрос, а правда ли говорят, что Алёне вспороли живот и засунули туда куклу? "Тьфу на вас!"– говорила про себя Затопец, а у её напарника сурово каменело мальчишеское лицо. А в доме цыганского барона, попав в окружение молодых и не очень горластых обитательниц, он и вовсе занял глухую оборону. Лично на Тамару Аркадьевну посещение их хором впечатлило не столько кричащей роскошью, сколько этим бабьим царством.
Мало было проку и от остальных визитов.В доме № 4, выстроенном в стиле средневекового замк,а они обнаружили одного сторожа, сообщившего, что хозяева постоянно проживают в городской квартире, а сюда приезжают на "уикэнд". В его устах слово прозвучало как "юкэнд".
Зину Сыропятову они тоже дома не застали, а её племянница объявила, что понятия не имеет, куда тётка унесла свою попу. Несмотря на дреды и дерзкий ответ, девушка почему-то вызвала симпатию у Затопец. Но когда они вышли за калитку, новоиспечённый участковый поставил коллегу в известность: убитая бизнесменша именно сыропятовскую племяшку подозревала в исчезновении кошки. Судьба Алёниной любимицы Тамару Аркадьевну не заинтересовала, и тема сошла на нет.
Больше всего они задержались в доме под номером 8, принадлежавшим Иномазовым. Мать и дочь попадали в поле зрения Затопец ещё в ту пору, когда она работала участковым инспектором, а Иномазовы жили не в Горбатом переулке, а в доме с башней и числились активистами движения " За жизнь!" Именно они, как выяснила Тамара, писали на дверях грешниц " Убийца нерождённых". Строгого устного внушения оказалось достаточно. Но история получила огласку, и Иномазовы предпочли съехать из городской квартиры в бабушкин дом. "Поближе к земле!"
То ли эти божьи одуванчики были по-христиански не злопамятны, то ли прикидывались, но представители закона в их доме встретили тёплый приём. У Затопец даже возникли опасения – не обернётся ли их беседа дискуссией на теологическую тему. Следует заметить, что отношения капитана Затопец с Богом были сложны и с момента крещения претерпели ряд изменений. В последнее время она относила себя скорее к агностикам, ибо уже в пору первого чтения Библии наткнулась на абзац:
" Когда дерутся между собой мужчины, и жена одного подойдёт, чтобы отнять мужа от рук бьющего его, и, протянув руку, схватит его за срамный уд, то отсеки руку её…"
Что-то подобное случилось в жизни молодой Томочки, когда спасаясь о пьяного мужика, она ухватила его за причинное место. Этот негативный опыт, как и юридическое образование, не смогло не сказаться на восприятии Священного Писания. Говоря иными словами Томочка числилась у Иномазовых, приходившихся ей к тому же дальней роднёй, в списке заблудших овечек, которые старушки стремились вернуть в Христово стадо. Но вопреки опасениям, встретили как представителя власти – с уважением.
Домик Иномазовых и снаружи, и внутри сохранял все признаки деревенского быта середины прошлого века: иконы в красном углу, русская печь, домотканые половики и даже рукомойник. И во всём этом какой-то особый уют, который был памятен Тамаре Аркадьевне со времён её собственного детства. Тогда ей, захаживавшей в Горбатый, Иномазовы казались этакими реликтами ушедшей эпохи. У них даже телевизор отсутствовал!
И вот теперь они снова предстали перед ней – всё ещё бойкие и ясноглазые, похожие на два, пусть и залежавшихся, но всё ещё съедобных яблочка. И как было не почаёвничать с ними? Тем более что на вопросы Иномазовы отвечали с готовностью, и судя по ответам, отсебятины не несли. Ну пока разговор не коснулся причины гибели соседки." Господь покарал!" Ожидать другого и не приходилось. Но Затопец не терпелось узнать – за какие прегрешения Горожанкину настигла эта кара, а заодно получить подтверждение версии об абортарии. Но старашая Иномазова начала совсем с другого конца:
– Алёна сейчас помягчела, оттаяла. Сытая жизнь сказалась, наверное. А в молодости жестокосердной слыла. В ту пору заведующей работала в нашем магазине.
– Это там, где в коляске детский трупик обнаружили?
– Это уже позже случилось. А в ту пору, о которых речь веду, он ещё "Каменным" назывался, потому что всё в округе было сплошь из дерева. Так вот времена были тяжёлые (не приведи, Господь, чтоб повторились!) Завод остановился: кому нужен хрусталь, когда есть нечего? Люди бедствовали. А у "Каменного" стоял мусорный контейнер, куда просроченные продукты бросали. Так вто… Алёна лично печенье лопатой в крошку рубила.
– Зачем? -опешила Тамара Аркадьевна.
– Наверное, такие были правила,– предположила младшая Иномазова.
Старшая покачала головой, туго повязанной косынкой:
– Правила – правилами, но у тех контейнеров народ дежурил… сами понимаете, зачем! -Клавдия Корнеевна! – сначала капитан Затопец обращается к старшей Иномазовой, затем кивает в сторону младшей: – Клавдия Константиновна!– После чего делает многозначительную паузу и произносит: – Не обижайтесь на мой вопрос, но мне следует задать его. Где вы были вечером 13 августа?
– А где нам ещё быть? – шлёпает себя по могучим бёдрам старшая Иномазова.-Дома!
