Радужный город

Глава 9

Все, что я успела сделать, это скинуть обувь и пальто, налить себе чаю и накапать валокордина (с содроганием понимая, что я на него подсела) в крохотную рюмочку, когда зачирикал телефон. Номер был незнакомый, и «ответить» я нажимала, если честно, в состоянии близком к панике.

– Слушаю.

– Тропинин. С вами все в порядке, Софья? – в его устах мое имя звучало мягче, чем это получалось у других, возможно, потому что он привык говорить на двух таких не похожих языках.

– А… Здравствуйте, Виталий Аркадьевич. Да, все нормально.

– Вам сейчас стоит быть осторожнее. С учетом моего участия искать его будут быстрее и тщательнее. Но все равно будьте осмотрительнее. Я вам отправлю номер своего знакомого, если у вас появится какая-либо информация, сообщите ему.

– Хорошо. Виталий Аркадьевич, у меня не было возможности вас поблагодарить. Спасибо вам большое и за жизнь… и за помощь, – словами не передать, как я была рада, что он забыл перчатки и шарф. И что он не сильно пострадал…

– Ну, как говорится, мы квиты. Вы вернули мне сына. Для меня это имеет определяющее значение. Удачи вам, Софья.

– Спасибо.

Он отключился. Я долго смотрела на растворившееся в воде лекарство, сделавшее ее мутной и, подумав, опрокинула рюмочку в раковину, решив за собственный сон и спокойствие бороться своими силами.

Уснула я моментально, правда, по-детски наивно поставив на широкую ручку входной двери толстый хрустальный стакан, в надежде, что… я проснусь. Но разбудил меня телефон. За окном стояла темень, как и в спальне. Вызывал меня незнакомый городской номер. На часах было шесть тридцать утра.

– Да, – голос был хриплым и чужим со сна.

– Софья Аркадьевна, – а вот у кого-то голос был вполне себе бодрый. – Следователь Варков, помните такого?

– Да… Здравствуйте, – холодная испарина на лбу уже обозначилась. – Эээ… – я, конечно же, опять забыла его имя и отчество.

– Анатолий Иванович, – подсказала мне трубка. – Софья Аркадьевна, надо бы вам подъехать в следственное управление.

– Когда? – я спустила ноги с кровати, откинув одеяло.

– Чем быстрее, тем лучше. Видео с камер не дает стопроцентной уверенности. Виталия Аркадьевича дергать мы не будем, сами понимаете. Опознать нападавшего сможете только вы.

Я только сейчас заметила, что у него был хорошо поставленный несколько манерный голос.

– Сейчас?

– К восьми сможете подъехать? Записывайте адрес, – все-таки голос чересчур бодрый.

Записывать не стала, и я так знала, где в центре это заведение серо-бежеватого окраса с решетками внутри на окнах располагалось.

Лежать смысла не было. Я вызвала такси и пошла собираться. Через полчаса авто несло меня в сторону центра. Город стоял, а хитрый житель «Ближнего Востока» вертко крутился по узким улочкам, еще более похудевшим из-за сугробов, уворачиваясь от припаркованных машин, и тех, кто желал следовать примеру таксиста, и успеть на работу, встав попозже.

Тома по телефону была чуть спокойнее, чем вчера; она взяла отгул, поменявшись со сменщицей и ждала меня дома с малышками.

В здании пришлось лезть за паспортом и за бумагой, которую мне выдал следователь еще в конторе. После чего меня отправили аж на пятый этаж. Было удивительно многолюдно. Я даже испугалась, что сидеть мне в очереди. Но, как оказалось, до пятого этажа вследствие каких-то мне неизвестных причин, народу добиралось не в пример меньше, чем до первых двух.

Варков Анатолий Иванович оказался тем самым следователем, который допрашивал меня в конторе, а еще тем, с кем уважительно говорил Леонид по телефону, и дружески Тропинин.

– Софья Аркадьевна, присаживайтесь.

Кабинет у него был вполне себе ничего для следователя: новая аппаратура, новая мебель. В убранстве и в поведении хозяина присутствовала педантичность. Хотя любовь к хорошим и дорогим вещам тоже проскальзывала. Он казался старше Виталия Аркадьевича, хотя не намного.

Мужчина достал из стола папку документов, где все было разложено, судя по виду, по росту, по весу и по значимости, и извлек листок с фотографией. Но вдруг вернул ее в папку, и, прикрыв другим листом, отодвинул в сторону. После чего, сняв очки с тонкими стеклами, положил их перед собой, перед этим осторожно сложив дужки.

– Но прежде чем мы начнем, мне бы хотелось уточнить у вас одну деталь, – он сплел тонкие пальцы и внимательно принялся меня изучать. – Мне для более правильного подхода к делу, а оно принимает весьма серьезный оборот, необходимо знать, в каких отношениях вы состоите с Виталием Аркадьевичем.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Мне известно, что произошло с его сыном, и о вашей роли в том событии. С одной стороны, это может быть своего рода благодарность, с другой, о жизни Виталия Аркадьевича известно крайне мало, он старается не афишировать своих отношений, и то, что он лично попросил помочь вам, как и то, что он оказался там, где на вас напали, наводит на мысль о некой близости, которая между вами может быть.

– Если это тактичный намек на любовницу, то нет, вы ошибаетесь. Я видела его всего-то раза три, и смею надеяться, что Виталий Аркадьевич решил помочь исключительно потому, что я нашла его сына, и у него доброе сердце.

Анатолий Иванович опустил глаза, изучая свои ухоженные ногти, и усмехнулся каким-то своим мыслям.

– Я вас понял, Софья Аркадьевна. Что ж, это сильно упрощает мне работу.

– А вот мне, почему-то, страшно, – честно сообщила я Варкову.

– И правильно, – не стал успокаивать меня следователь.

Он одел очки и, открыв папку, достал фото.

– Это он?

На меня смотрел Сергей. Поразительно, как фотографии преображают людей, на фото он был даже симпатичным. Губы его почти усмехались, в глазах стояла ленца свойственная хищнику, готовому в любой момент превратиться из ласкового пушистого зверька в опасное чудовище.

Сергей Андреевич Смоляков, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, уроженец Ленинграда, а дальше на листочке под фото шел перечень статей Уголовного Кодекса, по которым он привлекался либо пытался быть привлеченным.

Номера статей я за давностью лет подзабыла, никогда не любила уголовное право. Проработав месяц в прокуратуре еще в своем родном городе после института, практикантка в моем лице улепетывала оттуда, сверкая пятками, понимая, что лучше иметь личную жизнь и нормальную психику, чем погоны. Хотя, начинающему следователю, у которого я стажировалась, хороших дел не дадут, но, все же, мне хватило тогда трупов утопленников и висельников.

Однако, есть статьи, которые у любого юриста проходят красной нитью в памяти: сто пятая – убийство, сто тридцать первая – изнасилование, сто пятьдесят восьмая – кража, двести двадцать восьмая…

– Наркотики! – я вскинула голову и посмотрела на следившего за мной Анатолия Ивановича.

– Так это он, значит. Вы раньше его видели? Может он был в окружении вашего бывшего мужа? До развода?

– Нет, никогда. Димка наркоту ненавидел, его друг детства умер от передозировки, – я положила листок на его стол.

– Я вам так скажу, Софья Аркадьевна, исключительно потому, что Виталий меня попросил – дело неприятное. Я запросил у ГИБДД документы по ДТП. Они еще идут, но как мне вкратце пояснил знакомый: автомобиль отправлен на экспертизу по требованию транспортной компании, потому как в показаниях и протоколе сказано, что Дмитрий не смог остановиться и свернул в лес, чтобы не снести на груженой фуре колонну легковушек, которая еле двигалась из-за пробки. Транспортная компания настаивает, что осмотр тягача проводился перед рейсом, тормоза были проверены, в то время как показания инспекторов с места происшествия говорят о том, что он даже не тормозил. Бывает всякое. Согласен. Отказ тормозной системы. Зима. Гололед, хотя его тогда в области не наблюдалось. Теперь это все будут проверять. Но если система была намеренно повреждена… И тут самым большим вопросом встает это завещание. Возможно, Дмитрий предвидел нечто подобное.

– Боже… – я пыталась осмыслить все, что сказал Варков.

– Есть еще один нюанс. Наш кадр, – кивнул мужчина на фотографию – имеет причастность к наркотрафику, идущему через Россию в Европу и наоборот. А Дмитрий последние полгода до смерти возил грузы в Турку (город- порт в Финляндии).

– Вы хотите сказать, что он перевозил наркотики, и его убили из-за этого?

– Вполне возможно. И возможно, что Светлана, которую мы не можем найти, к этому причастна, ведь она работала в той же транспортной компании.

– Она сказала, что Дима ей задолжал…

– Да, вполне возможно, они что-то не поделили. И вполне возможно, эта квартира была призвана покрыть их долг перед поставщиками. Не могу сказать ничего определенного.

– И что мне делать?

– Для начала, вы забываете, что Виталий Аркадьевич имел место быть при вчерашнем происшествии. Имя Тропинина не должно фигурировать в подобных делах. Это может навредить его деловой репутации.

– Дда… Конечно, – я сглотнула.

– Постарайтесь успокоиться и жить обычной жизнью.

– Это шутка? У меня дочь! – не удержалась я.

– Отправьте к родителям. Они у вас в другом регионе, как я помню, -порылся Варков в документах.

– А как же Димкина мать? Неужели они полезут к ней?

– Софья, если они должны кому-то выше, они пойдут на любые меры, потому что в противном случае им это землю больше не топтать. Раз он так открыто действует, значит, время их поджимает. И вы должны объявить всем знакомым бывшего мужа, что вступаете в наследство и тем самым ускорить события. Мы же назначим за вами наблюдение.

– Я не буду этого делать, – я замотала головой. – У меня ребенок и родители. Эти люди могут… Я на это не пойду. Нет, – я сжалась, понимая, как смалодушничаю сейчас. – Пусть мать Димы вступит в наследство, после всего случившегося им легче ограбить банк, чем трясти ее. А если с ней что-то случится, наследницей Светлана на ее долю никак стать не может, она ей никто.

– Если только не будет завещания… А подобное завещание оспорить сможете только вы от лица дочери, внучки Валентины Алексеевны Мизерной, – склонил голову к плечу Анатолий Иванович, приторно ласково посмотрев на меня.

– Но это смешно, они что, пытать ее будут?!

– Софья, мать Дмитрия исчезла ночью.

– Что? – я чуть не упала со стула.

– Квартира взломана. Гражданка Столярова Маргарита Николаевна с черепно-мозговой в больнице.

Я вскочила.

– Она жива?

– Состояние стабильно тяжелое, – он продолжал непринужденно перебирать бумаги.

– И вы хотите, чтобы я рисковала жизнью своего ребенка? Ради чего? – я смотрела на него как на умалишенного.

Он поднял глаза – адский холод и безжалостность это все, что я там увидела.

– Вы же понимаете, Соня, что мы и без вас раскрутим ваше участие в этом деле. Этого человека пытаются привлечь уже не первый год. В его послужном списке десятки жертв, это если считать тех, кого он убил, переправляя огромный партии наркотиков, и я отнюдь не о тех, кто их употреблял. То как он действует в данном случае, слишком не похоже на обычное поведение Смолякова. Ему легче было нанять «нарика», который отправит вас к бывшему мужу, сунув нож в печень. Но он сам действует. И я уверен, что в конторе он вас убить не хотел.

Варков поднялся и оперся ладонями на стол.

– На видео видно, что он даже ножом не замахивался в момент когда Тропинин его руку перехватил. Я уверен, он нож хотел убрать…

– Вы сейчас на что намекаете? – я в упор посмотрела на Варкова.

Он тоже начал буравить меня взглядом. Я зрительного контакта разрывать не стала, и подбородок вздернула. Он мой взгляд тоже не отпустил, пока ни усмехнулся.

– А вы чем-то похоже на Виталия. Даже забавно, – его улыбка превратилась в оскал, я уже начала понимать, что привыкаю к подобному выражению лиц окружающих. – Из города не уезжать. Вы по делу пока свидетель и потерпевшая, но… – он чуть наклонился вперед, – лично у меня под подозрением в похищении Мизерной Валентины Алексеевны, которая могла помешать вам вступить в наследство, в убийстве Дмитрия Федоровича Мизерного, одним из мотивов которого является получение выгоды от продажи квартиры и возможном сговоре со Смоляковым Сергеем Андреевичем, а также покушении на похищение Сергея Витальевича Тропинина.

Он подписал и протянул мне пропуск со слащавой улыбкой, за которой мерещилась вся Испанская Инквизиция.

– Вы все тут психи! – мне было больше нечего сказать. Хлопать дверью я не стала, боясь, что рассыплюсь сама.

Глава 10

Из здания Управления я попросту выбежала, так хотелось глотнуть влажного, пропитанного тьмой и холодом, воздуха. Ощущение, будто слишком глубоко ныряешь, легкие уже разрываются от потребности в кислороде, а солнце там, за толщей воды, еще так далеко. Я поймала себя на том, что бреду, куда несут ноги, не замечая людей и машин. Удивительно, но и они не замечали меня, хотя смотрели в упор и даже могли задеть.

Я не могла поверить, что Димка ненавидел меня настолько, что мог так подставить. Ведь у нас же есть дочь! Как же так? Разве я заслужила все это? Как же я буду смотреть в глаза Томе и Андрею! Последняя мысль вышибла дух напрочь. Я так резко замерла посреди улицы, что сзади на меня налетел какой-то парень, пребольно задев плечом.

Как там говорил какой-то герой из какой-то книги…

Двигаться, выжить!

Настя! Я отмела все лишние мысли и поставила одну конкретную крохотную цель – отдел регистрации смерти по Центральному району Санкт-Петербурга. Такси домчало меня туда за несколько минут. Паспорт, дочкино свидетельство о рождении в подтверждение родства и у меня на руках Свидетельство о смерти Димы. Теперь я знаю дату – семнадцатое декабря, и место – 131 километр федеральной трассы «Скандинавия».

Я точно шла с крохотным фонарем в кромешной тьме, желтое пятнышко света – все, что у меня было, а за его пределами в темноте прятались невидимые монстры, готовые разодрать свою добычу.

Рядом с отделом ЗАГСа располагался офис коллеги. Девушка, с которой мы вместе работали пару лет несколько лет назад, радушно поздоровалась, пожелала поскорее выздороветь, приняв меня за больную, и сделала согласие на перелет Настены в сопровождении сотрудника авиакомпании к моим родителям. Крупный центр по продаже авиабилетов тоже оказался под боком – вылет был назначен на шесть вечера.

Тома меня возненавидит. Друзьями друзьями, но семья есть семья. Никто и ничто не может быть дороже и важнее ее. А Тома Андрея любит. Они вместе уже тринадцать лет, но до сих пор в их отношениях проскальзывают нежность, привязанность, взаимная теплота. Разумеется, подругу раздражает, что любит муж поваляться перед телевизором или посидеть за компьютером, что он – не любитель посещать театры и кино, предпочитая домашний уют. Но Андрей – прекрасный отец. И, что говорить, о своей семье он заботится.

Вылет через семь часов.

Еще одно страшное испытание – звонок матери и отцу. Я не стала им говорить в Новый Год о том, что случилось с Димой и со мной. Но теперь придется выложить почти все, смягчив некоторые детали и недосказав страшные подробности. Родители уже в возрасте.

Мама, конечно, была взбудоражена. Она кричала в трубку, что приедет сама, чтобы я не дергалась, что это все ошибка. Натиск из слез и мольбы было крайне трудно выдержать. Хорошо, что на улице шел дождь. Хотя, мне кажется, я не плакала, нечем было. Эмоции кончились, осталось одно желание – двигаться с фонариком, храня в сердце надежду на лучшее, и знать, что с самым главным человечком на земле все будет хорошо.

Настя крутилась вокруг меня, пока я пыталась собрать ее чемодан, хотя очень хотелось посадить ее на колени, обнять и больше ни о чем не думать. Особенно после того как ушли Тома с Натой.

Я рассказала подруге всю правду, о подозрениях, об обвинениях, о том, что могут Андрея дергать. Подруга молчала. Также молча, она собрала притихшую Сливку и, также тихо за ней захлопнулась дверь. Я осталась наедине со своими страхами.

Настена бабушку с дедушкой любила и воспринимала все это как игру или каникулы. Она радовалась, что увидит Мурзика с теплым нежным животиком и постоянным стремлением быть приласканным, увидит и большого доброго Рокки, овчарку, который защищал малышку от чересчур назойливого соперника-приятеля кота. В шесть вечера самолет взвился в небо. Я просидела в аэропорту все два часа, пока длился перелет, и замигавший телефон с надписью «мама» схватила, наверное, на первом гудке. Все прошло отлично. Малышка, конечно, устала и сейчас в машине сладко посапывала. Мама шептала, чтобы я была осторожна. Она, похоже, сама начала пить успокоительные. Я заверила, что буду. Только есть ли в этом толк?

В полдесятого, оказавшись в пустом доме, где лежали раскиданные в спешке игрушки и вещи дочки, я не выдержала и вылетела из квартиры, боясь, что сойду с ума. За оставшиеся десять минут до часа «икс» – запрета продажи алкоголя, я посетила алкомаркет и затоварилась большой бутылкой коньяка. Мне очень хотелось забыться, чтобы отпустило хоть на минуту напряжение, державшее меня точно в тисках.

Из еды дома остались только печенье и сыр. И я вдруг с горечью осознала, что за последние полгода из-за работы так мало проводила времени с дочкой, что уже и забыла, когда готовила сама ей что-то жидкое.

Первые две рюмки отправились в желудок, не видевший сегодня еды, с тридцатисекундным интервалом. Внутри взорвалась маленькая бомбочка, и горячая волна заставила резко выдохнуть.

Под коньяк и тихую музыку я драила кухню целый час, понимая, что не усну, а если и усну, то вряд ли сон принесет мне облегчение. Сейчас, когда мне так нужно было, чтобы рядом были подруга и дочь, я осталась одна.

Часы показывали почти полночь, когда в дверь позвонили.

В крови уже плескалось полбутылки, и я, не задумываясь, открыла дверь. Алкоголь угнетал и страх, и боль, и инстинкт самосохранения, остались лишь пустота и «пофигизм». Правда, пришлось привалиться к дверце шкафа, потому как мир начинал потихоньку кружиться в легком вальсе.

На пороге стояла мечта женщин. Самая настоящая мечта! Правда, если ты смотришь на нее издалека, желательно из-за забора из колючей проволоки, или если она изображена на страницах журнала, позируя рядом с белым Гелеком и домом стоимостью под сотенку миллионов.

Главное, чтобы такие, как эта мечта, были далеко от тебя. Ты, конечно, на секунду представишь себя рядом на той же страницы, но благополучно захлопнув журнал, можешь пойти по своим делам в своем мире, оставив эту мечту – мечтой.

Тропинин окинул меня хмурым, привычным ему, злым взглядом, и, чуть отодвинув плечом, вошел в прихожую. Я даже не стала спрашивать ни о чем. Такие, как он, могут позволить себе почти все: иметь друзей, например, которые готовы найти козла… козу отпущения, наступить на тапочек Абрикоса, угрожать тому, кто не может ответить.

Если он приехал обыскивать, унижать или рассказать, что меня ждет, то зря. Сейчас мне было все равно. Я закрыла дверь и, молча, ушла на кухню. Коньяк закапал в рюмочку и наполнил рот горечью, правда, вкусовые ощущения уже притупились. Надо лишь правильно вздохнуть. И…

Незваный гость скинул где-то свое ультрамодное черное пальто и остался в тонком сером свитере и темных брюках. Обувь он не соблаговолил снять. Я хмыкнула и налила еще одну рюмочку. Тапочки Абрикоса волновали меня больше всего. А их я благоразумно поставила на полочку в прихожей.

На кухне был плиточный пол, без всякого подогрева, но я стояла на нем босыми ногами и холода совершенно не чувствовала. Мир с ощущениями и без них у меня разделился, когда Настин самолет взлетел.

Вдруг в голову пришло, что я вообще-то вежливый человек, и, подхватив наполненную рюмочку, я повернулась к Виталию Аркадьевичу, предлагая.

Мужчина, стоявший в дверях кухни, сузил глаза и подозрительно уставился на меня. Обмозговав, насколько это возможно ситуацию, решила, что коньяк за тысячу деревянных явно не устроит мечту женщин, они такое не пьют, предпочитая потягивать вина стоимостью не меньше, чем мой месячный заработок.

Дабы дальше не оскорблять вкусы присутствующих, я пожала плечами и опрокинула рюмочку в себя.

– Я не привык ошибаться в людях. Но в тебе я ошибся уже дважды.

Я чуть выставила нижнюю губу, переживая очередной приятный взрыв внутри и согласно и почти сочувственно, покивала головой.

– Бывает, – взяв губку, я аккуратно провела ею вдоль раковины, убирая последние капли воды. Такой чистоты у меня еще никогда не было. Такая чистота возможна только, тогда когда нет семьи.

– Так нужны были деньги, или причина в чем-то другом?

– Деньги – они всегда нужны. Вот хотела смотаться с Абрикосом на море. А то мы никуда с Абрикосом не выезжали. Знаете, такая инфляция, садик почти тридцатку стоит, квартплата там, да и игрушки, одежда, еда. Да вот и коньяком надо иногда баловаться. Так что, наверное, все-таки дело в деньгах, – я вдруг рассмеялась совершенно искренне. – А что, деньги ничем не хуже остальных причин.

Рюмочка опять наполнилась.

– Хотя может быть месть? – я вопросительно посмотрела на статую имени Тропинина. – Месть ведь тоже отличный повод. Но вот ведь незадача – вас до того вечера, когда удостоверила согласие, я ни разу не видела. А хотя нет, вру, видела, вы какого-то черта забыли в метро на Ладожском вокзале. Я вам хочу сказать, вы так больше людей не пугайте, такси берите. Вы там как золотое яйцо среди обычных смотритесь.

Брови Виталия Аркадьевича дернулись. Он к такому обращению явно не привык.

– А какой еще может быть повод? – я задумчиво подняла рюмочку и залюбовалась переливами света. – В вашем мире еще бывают поводы сделать человеку плохо кроме выгоды и мести? – я вопросительно посмотрела на Тропинина. – А вообще мир – интересная штука, я вот в мистику и прочее верила весьма условно, но, как оказалось, можно вредить даже с того света. Как там, наверное, мой бывший муж выплясывает. Так радуется, что отмстил неразумным хазарам. О, кстати, там тоже есть месть! Хотя, там это, наверное, звучит «пафоснее», типа воздал по заслугам! Только бы хоть пояснил за что?

Голова закружилась, и я зажмурилась, вцепившись в столешницу. Мне надо было лечь, чувствовалось, что вот-вот рухну. Держась за холодный камень, а потом за стенку, я прошла мимо так и стоявшего в дверях Тропинина.

– Вы когда уходить будете, просто дверь захлопните, – сказала я глухо. – В такую погоду (а за окном лил дождь) даже господин Смоляков из дома не выйдет, так что запираться – смысла нет. И не трогайте, пожалуйста, Андрея, он тут вообще не причем, а у него семья.

Еле доплетясь до спальни, я упала на кровать. Хотя нет, сил еще хватило натянуть одеяло. От выпитого дышалось с трудом и громко. Но все это быстро прошло, потому что тьма оказалась совсем рядом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.