Кровавый дар

– Негодный продукт? – леди пожала плечами.

– Может быть и так, но Салис не мог отравиться конфетами, – я подалась вперед. – Он не ел сладкого вообще, и конфеты, в частности.

– Вы были близко знакомы с умершим? – она прищурилась.

– Нет, я… Нет! – меня затопило смущение.

Салис действительно был привлекательным и по характеру весьма и весьма… Но это невозможно!

– Он приходил ко мне по долгу службы и приносил конфеты из дворца, ведь на Императора работают лучшие кондитеры. Мы иногда пару дней разбирали дела, я ему предлагала угоститься, но он всегда отказывался от них, и от сахара, и от меда. Говорил, что у него какая-то болезнь, связанная с тем, что его организм сахар отвергает.

– Вы не можете знать этого наверняка, может, так он старался блюсти фигуру, а вам мозги пудрил? – леди потянулась к бумагам на столе.

– Но вы можете это узнать! У вас же есть доступ к архивам магов – лекарей, которые нас лечат. В смысле всех служащих, – добавила я быстро. Мне не хотелось, чтобы следователь подумала о нашей возможной близости с клерком.

– Все, или вас еще что-то насторожило? – рука ее бумагу так и не взяла, в глазах блеснул лед.

Ох, зря я напомнила Вредной Леди о ее обязанностях и возможностях.

– У него была супруга, и она была беременна, а на имущество претендует Дворец. Должен быть дом, а вместо него вклад в Императорском банке.

Леди поджала губы.

– Что же, госпожа Стиантон, благодарю за бдительность. Сколько времени вы можете не выдавать сертификат?

– Еще две недели.

– С вами свяжутся, если выдавать бумагу будет нельзя. Еще какие-то вопросы? – губы следователь опять поджала.

– Нет, благодарю.

Передо мной лег на подпись лист бумаги.

– До свидания, госпожа Стиантон.

Когда я закрывала дверь, леди-следователь откинулась в кресла и закрыла глаза. Мне с грустью подумалось, что разбираться с делом Салиса на основе моих измышлений никто не будет, и мне так и не узнать, что же случилось с симпатичным блондином, куда пропала его супруга, и что сталось с их малышом?

На обратном пути я забрела в лавку мадам Симани и купила бутылочку яблочного сидра и черешневый пирог. В почтовом ящике меня ждало письмо от Ани. Моя замужняя погрязшая в детишках подружка, если добиралась до бумаги и пера, то строчила целые романы, приятный вечер мне обеспечен. Надо постараться выкинуть из головы все случившееся, и побыстрее. Во-первых, что могла, я сделала. А во-вторых…

***

Вечером с моря пришел дождь и сильными, тугими струями постарался охладить изнемогающий город. Я сидела на балконе, попивая сидр, и читала в свете двух янтарных фонариков о похождениях моих крестников, детей Ани: Лодака и Семара. Судя по тому, что они творили, таких маленьких прохвостов еще надо поискать.

Было около десяти вечера, когда дверной колокольчик издал звонкую трель.

Хм… В такое время это могут быть только соседи или сторож Арти.

Я, не стесняясь, как была, в халате с еще влажными волосами и босыми ногами, накинув лишь шаль, направилась к двери. Открыла и опешила: передо мной стояла леди Салито с очень озабоченным лицом.

– Извините, что так поздно и тем более без официального приглашения, госпожа Стиантон. Могу ли я войти? – и прошла, не дожидаясь разрешения.

Аристократка же!

– Эээ, – все, что я могла выдать от удивления.

– Мы проверили информацию, которую вы предоставили, и все оказалось весьма хм… интересно.

– …?

– Счет в банке на имя Дайвокари действительно есть, и на нем ни много ни мало два миллиона льер.

Госпожа Стиантон в моем лице с размаху села на кушетку при входе.

На такие деньги можно прикупить… с десяток лучших поместий на побережье, или… все побережье целиком!

Пока я пыталась прийти в себя после услышанного, леди-следователь рассекала по моей маленькой гостиной в круговом режиме, напоминая маятник, который начинал сильно нервировать.

– Это разряд государственных преступлений? – сглотнула я.

Она кивнула, не останавливаясь.

– А его жена? – голос мой дрожал.

– Есть сертификат о разводе, и подписан он либо уже умирающим человеком, либо кто-то даже несильно пытался Дайвокари подрожать.

– Значит, с Вивиен и малышом все в порядке?

– Поговорить с бывшей госпожой Дайвокари пока не удалось. Так вам о ней ничего неизвестно?

Я покачала головой.

– Леди Салито, можно вопрос? – кивок. – Я не понимаю, ведь обратился Дворец, а не человек с улицы. Какой в этом смысл? Ведь банк Императорский и от лица Императора получают сертификат на вклад Салиса. Его даже не обналичат. Я даже не представляю, как его можно обналичить? Ни один банк, даже Императорский, не выдал бы такой огромной суммы.

– Обналичить можно, причем, легко, – приостановила на мгновение свое кружение по комнате женщина.

– Но как? Ртуть! – вдруг озарило меня.

– Да, эта сумма соответствует, хм, бочек пять-шесть, полагаю.

Ртуть – ценнейший металл в нашем мире. Амулеты, оружие, все требует вливаний этого металла, капли, десятой доли капли, ведь Магия без него не проникает и не наделяет предмет желаемыми свойствами. Тот, кто имеет ртуть, очень богат.

Империя закупает ее в Королевстве Сальдарон. Они – единственные имеют на своей территории месторождения этого металла и умеют его очищать. Эльфы знали, где обустраиваться. Хотя, если честно, жить в их Королевстве нормальный человек не сможет. Пары ртути ядовиты, но природа сделала так, что организм эльфов невосприимчив к яду. Вот так и живут ушастые: в то время, как их край процветает, никто с набегами не шастает, ибо начнет медленно загибаться едва лишь пересечет границу вожделенного рудника, а то, что так необходимо всему миру, продается по той цене, которую они установят. Ртуть – прекрасное средство для хранения накоплений.

Из раздумий меня выдернул удар грома такой силы, что задрожали стекла. Даже леди притормозила от неожиданности.

– А что касается смысла, я его пока тоже не вижу. Но огромная сумма на счете небогатого клерка вызывает подозрения. Я так понимаю, ходатайство принимали вы?

– Нет, это был мой сменщик из Мэрии. Но Кисанодар не мог бы сделать ничего противозаконного! – воскликнула я.

– Вы за него ручаетесь? Не стоит, госпожа Стиантон, люди порой могут совершать ужасные поступки, прикрываясь личиной добропорядочного гражданина, – усмехнулась леди Салито. – Особенно ради денег.

В это время за окном началась настоящая буря. С моря пришел не просто дождь, а сильнейший шторм. Молнии сверкали почти без перерыва, а гром заставлял содрогаться, кажется, саму гору Тир.

– Эмм, госпожа Стиантон, я боюсь показаться невежливой, но есть ли возможность переночевать у вас, я как-то не рассчитывала на заплыв до дома. У вас же есть гостевая комната? – задумчиво глядя на кошмар за окном, поинтересовалась леди.

Вот так – так. Не выгонять же человека в такую непогодь! Она права – извозчики попрятали животных.

– Разумеется, леди Салито.

– Давайте уже без леди, – женщина устало улыбнулась.

– Давайте, – вздохнула я.

Следователь была приблизительно моего возраста и хоть и была на голову выше по должности и по венам у нее бежала «не очень красная» кровь, она все же имела представление о современных тенденциях общества, лояльно относившегося к сглаживанию границ между аристократами-магами и простыми смертными, порой даже приветствуя его. К тому же, что важно, она за дело все-таки взялась, причем, лично.

Я проводила мага в гостевую комнату, очень уютную, на мой взгляд: она специально была обставлена так, чтобы родителям, часто навещавшим меня, было удобно.

Забрав с балкона фонарики и бокал, я плотно закрыла форточки и проверила замки на двери. Было страшновато при таком-то ветре, и уже даже радовало наличие еще одного человека в доме. Я ко многому привыкла в Адрасе, но не к штормам. Они буйством стихии вызывали почти животный ужас.

Убедившись, что леди Салито устроилась, я пошла готовить ужин. Она появилась в дверях кухни спустя несколько минут в тонкой рубашке с закатанными рукавами и со взъерошенными, влажными, длинными волосами.

Я улыбнулась. Может, она и была аристократкой, но, сдается мне, из рогатки в детстве стрелять умела и наверняка редко промахивалась. Было в ней что-то хулиганское.

– Душ в конце коридора за кухней, умываться под дождем не очень удобно.

Она вернула улыбку и села за стол с выражением лица ребенка, которому вот-вот дадут сладости. Я поставила перед нежданным гостем кусок пирога, чай, налила в бокальчик оставшийся яблочный сидр, и пока женщина наслаждалась, полагаю, скромнейшим ужином по ее «ледивским» меркам, пила теплый отвар лоскутки.

Все случившееся вызывало мелкую дрожь в коленках. Мы с Кисом ведь могли выдать сертификат совершенно спокойно, нас сумма вклада совершенно не касается. Бррр!

– Ле… Алари, я ведь при выдаче сертификата не интересуюсь суммой на счете, но у банка же должны были возникнуть подозрения? – задумчиво произнесла я.

– У банка принято без промедлений выдавать то, что указано в официальной бумаге, если получатель – служащий Императора или сам Император, как я понимаю. Сумма вызвала бы сомнения, но, полагаю, все это проходило бы через нужных людей, так что, никто ничего не заметил бы до поры до времени, – криво улыбнулась леди Салито.

– А если это какие-то дворцово-императорские махинации? – я бросила на следователя испуганный взгляд, но Алари мою невежливость в адрес линорма проигнорировала. – Может, нет тут преступления? Просто надо было перебросить деньги? Салис ведь был служащим и в неплохой должности, он же мог и какого-нибудь казначея заменять? – сама понимала, что несу чушь.

– Вряд ли, – видимо, позабыв о манерах, с набитым ртом сообщила Алари. – Думаю для таких сумм нужен сам Император и его подпись. Все это предстоит выяснить. Спасибо, за радушный прием и очень вкусный сидр. Мой жених увлечен выпивкой, – она улыбнулась и, заметив мои округлившиеся глаза, пояснила. – У его рода свои виноградники и яблоневые сады. Джет – прекрасный винодел и дегустатор. Он пытался меня приучить к сидру, но я, если честно, думала, что напиточек простоват, беру свои слова обратно, этот весьма хорош.

Больше леди – следователь ничего не говорила и не спрашивала, видимо, мы достигли границ под названием «тайна следствия». Побеседовав на отвлеченные темы, а Алари тоже любила посещать театр и оказалась весьма начитанной и без лишнего зазнайства молодой аристократкой, мы разошлись спать уже за полночь.

Я долго ворочалась в кровати, не в состоянии забыть все, что случилось. А ветер за стенами все крепчал. Когда сон меня сморил, опять приснилась всякая чушь: кучи бумаги, порванные вещи и мрак.

***

Проснулась я от страха, мне привиделось, что совсем рядом ударила молния.

И вдруг накатила дрожь.

Заработал мой дар!

Вскочив с кровати, я накинула халат и вышла в гостиную. С непривычки зубы выстукивали мелкую дробь, а сердце бешено колотилось.

Дверь в гостевую была открыта настежь. Удивившись, я сделала шаг, дабы заглянуть в комнату Алари и убедиться, что с моей гостьей все в порядке, но увидев то, что там происходило, издала дикий вопль – над спящей женщиной склонился черный силуэт с занесенным кинжалом, сиявшим в бледном свете ночника, точно застывшая молния.

Слава богам, Алари услышала. Маг-активатор еще во сне вскинула руку, и силуэт взмыл над кроватью, треснувшись о потолок, запахло гарью. Похоже, следователь была пиро. Однако убийца тоже оказался не из простых. Извернувшись в воздухе еще в полете, он ударил поднимающуюся с кровати женщину ногой в грудь, и та вернулась в лежачее положение. А силуэт рванул ко мне. Оружие хищно блеснуло.

Мне конец!

Я даже сдвинуться не могла. Да чего там сдвинуться, вздохнуть не получалось, будто приморозило. Но леди Салито, и правда, не зря была начальником первого отдела, она еще с кровати, вскинув руки, заставила черный силуэт резко затормозить – между мной и им зависли на уровне груди огромные, с тыкву, шары черного пламени. Убийца все же занес руку с кинжалом, зарычав от ярости, только лезвие прошло в сантиметре от моего горла, потому что один из страшных комков мрака врезался в мужчину, отшвырнув к двери на балкон. Дверью, с которой встретился «лицом к лицу» убийца, он не преминул воспользоваться – толкнул плечом, и, в один огромный скачок, преодолев расстояние до перил, прыгнул вниз. Алари, промчавшись мимо меня, перегнулась через перила и что-то закричала.

Я же так и стояла посреди гостиной в халате и в полном ступоре. Ветвистая молния разрезала небо на сотни мелких частей, заставив меня пискнуть от страха. Стоявшая на балконе под ливнем леди Салито испугала меня даже больше, чем убийца с кинжалом. Волосы ее вместо того, чтобы висеть мокрыми сосульками, развевались на ветру, да и выражение лица стало хищным и опасным.

Спустя несколько мгновений она вернулась в комнату, где хозяйка упорно продолжала изображать статую, походка у магини была нетвердой, будто она «опрокинула» бутылочку крепкого вина. Окинув меня взглядом и поняв, что с «произведением искусства» в моем лице разговаривать бесполезно, она исчезла в коридоре, ведущем в кухню, погремев там шкафами и стаканами, вернулась, неся огромный бокал с чем-то очень похожим по запаху и цвету виски, и почти влила мне его содержимое в рот. Я глотала, не чувствуя вкуса.

– Яна, идемте, вам надо успокоиться и прилечь.

Алари помогла мне добраться до кровати, ее силуэт начал двоиться и тонуть в надвинувшейся тьме. Последнее, что я услышала было: «Спасибо, Яна»

Глава 4

Алари

Дождь все не утихал.

А ведь всем мало-мальски образованным людям известно – невозможно управлять погодой, однако, если выглянуть на улицу, начинают закрадываться подозрения… Хотя, может сама природа была на стороне упыря, едва не сделавшего во мне дырку!

Догнала бы – поджарила до хрустящей корочки! Но он точно в ливне растворился!

– Леди Салито, вам требуется лекарь? – долговязый защитник с усталыми, красными от недосыпа глазами пересек гостиную госпожи Стиантон, оставляя за собой мокрый след, как водяной из сказок, и замер возле меня.

Моя персона в тот момент возлежала на диване с мокрым полотенцем на груди, которое призвано было не столько унять пожар, на пепелище которого потом определенно «вырастет» огромный синяк, сколько хоть немного сдерживало порыв бежать и действовать.

– Благодарю, Молсон, я в порядке.

Хотя грудь побаливала. Адрого прилично меня приложил. Удивительно, что кости целы.

Но самое обидное, что я даже сделать ничего не могла, потому что прямо на пути хорошего магического удара стояла растерянная женщина, спасшая мне жизнь.

Сразу после прихода Молсона, в должностные обязанности которого входила защита граждан, проживавших в округе Санрето, пришли те, кого мы именуем профессионалами в области обнаружения и идентификации магии.

– Почему вы уверены, что это друид? – совершенно безэмоциональным голосом поинтересовался безликий мужчина в форме. Вот кого надо в шпионы брать!

А, собственно, почему?

Нападавший ведь не применил ни одного заклинания. Даже попытки не сделал. Хотя схлестнуться с сильным друидом мне, как пироманту, то еще удовольствие. Вода способна быть до ужаса смертоносной и до обидного действенной против огня.

– Во время службы в Ораласе я видела подобных ему. Если он не маг, то их воспитанник. Они обладают поразительной цепкостью. По деревьям бегают, как лесные коты. Этот, например, оттолкнулся от стены, предварительно на ней посидев.

Да, у нас тоже есть маги воды, но они значительно уступают в силе и умениях друидам.

Ристарх – край болот и озер, к тому же имеющий выход, как и Иртанит, к Лунному морю. Вода у них вместо крови течет, они-то знают, как верховодить этой стихией. Многие ученые мужи шепчутся, что когда-то особую силу и знания друидам дал дракон. Верится в это, однако, с трудом! Во-первых, уже больше двух с лишним тысяч лет никто не видел драконов, и они бы стали сказкой, если бы не линормы, во-вторых, поклоняться то себе богоподобные, возможно, и позволяли, но с каких это пор боги стали делиться своими знаниями? Был у нас один, по легенде огнем поделился. И что получил за свою щедрость?

В общем, скорее всего родился у ристархов какой-нибудь псих-любитель экспериментов, который сделал значимые открытия в области применения магии воды, до которых у нас пока никто не дошел.

Иртанит всегда ассоциировался со огнем, особенно после прихода к власти ящеров. Они – пироманты и способны управлять воздухом, а с ними не справится ни один друид, если, конечно, скопом не нападать, как с бывшим императором получилось. Да и мы не промах! Это я так скромно о себе!

Мда… Дело госпожи Стиантон оказалось гораздо более интересным, это не просто попытка умыкнуть приличную горку золотых, чую, это нечто большее. Хотя, за такие деньги можно не просто убить, можно убивать бесконечно… В любом случае об этом должны первыми узнать во Дворце и как можно быстрее.

– Отправьте сообщение о нападении в Резиденцию. Пусть пришлют кого-нибудь из своих бездноглазеньких.

Маг-идентификатор махнул рукой, и один из пришедших с ним стражей исчез за дверью и загрохотал сапожищами по лестнице.

– Владелица квартиры – госпожа Янина Стиантон, – один из подручных идентификатора достал толстую тетрадь, видимо, с адресами владельцев, перепись которых бережно хранилась в каждом отделе стражей. – Незамужняя дама двадцати восьми лет, уроженка Дора, работает в Мэрии, в подсудных делах замечена не была…

Два миллиона льер! В них можно купаться и плавать, как в дворцовых бассейнах! Может, можно еще и приплатить кому-надо, и забрать их на тот свет…

Я задумчиво покусывала губу. Яна произвела на меня положительное впечатление. Она сама пришла и рассказала о преступлении, подробно обрисовав свои подозрения. По логике она – законопослушный гражданин, разоблачитель целой группы мошенников. А может… Испугавшаяся наказания соучастница? И в корешах у нее не просто люди, а друиды… И все это лишь хорошо разыгранное представление почитательницы театрального искусства?

Голова против воли повернулась в сторону плотно закрытых дверей спальни, где мирно почивала усыпленная порошком и алкоголем хозяйка.

Уж наверняка в твоих снах, госпожа Стиантон, можно найти много всего интересного!

Янина

В учебнике по этикету сказано, официальное представление человеку или, если повезет, Высшему в нашей стране должно нести в себе информацию из разряда «родился, учился, награжден». Кратко!

Служащие, купцы, мануфактурщики и все те, чья работа есть общение с различными сословиями и классами, оттачивают содержание своей биографии долго и скрупулезно, доводя ее до совершенства. Этому даже в школе учат по тому самому толстому учебнику о правилах этикета.

У меня же с краткостью всегда были проблемы. Уж простите! Но вот моя история до момента, когда силуэт леди Алари Салито растворился во мраке.

Родилась я в первый день второго месяца зимы – архис, морозным вечером, когда звонко скрипит снег под ногами спешащих по делам прохожих, а звезды в небе искрятся, как рассыпанные по черному бархату бриллианты.

Мамочка наверняка, получив на руки кряхтящий сверток, затушила взмахом руки свечи в тяжелых канделябрах на камине, погрузив комнату в особый полумрак, свойственный только зиме. Она всегда так делала, укладывая меня спать (она у меня слабенькая, но волшебница). По полу, конечно же, растекся медом свет фонаря с улицы, снежинки заглядывали в окно нашего уютного дома с печной трубой из красного кирпича, стоявшего, пожалуй, в самой тихой части города Дора в области Доралис, вдали от шумных улиц и цехов, в окружении таких же добротных, незатейливых строений, лишенных изящества, но милых сердцу того, кто там родился. И, возможно, в этот самый важный момент моей жизни, какой-то не очень хороший человек пожелал мне не самой легкой дороги.

Я была первым и, как показало время, единственным ребенком. Маме и отцу было за двадцать пять, когда они поженились, а это для провинции многовато. Хотя, надо отметить, что средний возраст смерти в нашей стране был весьма высок. Люди доживали спокойно и до восьмидесяти, что не идет ни в какое сравнение со многими странами-соседями, у коих рождение, обзаведение потомством и смерть могли спокойно и в тридцать пять уложиться.

Когда я родилась, отец и мать по достатку были на уровне хорошо стоявших на ногах середняков. Оба имели неплохие корни, хорошее образование, конечно же, для нашего города. Будучи достаточно предприимчивыми людьми, господин и госпожа Стиантон прижились на государственной службе: мама работала секретарем в канцелярии Мэрии, а отец был начальником городской службы по поддержанию чистоты и уюта в нашем городе.

Для меня в детстве отец был самым настоящим Императором, потому как имел в подчинении несколько десятков дворников, строителей, трубочистов. И с Ним, проходящим с инспекцией по улицам, частенько за руку здоровались лавочники и фабриканты: мэр-то далеко, а тот, кто решит проблемы по облагораживанию территории или «распугиванию» шпаны силами «указания» страже или «упрашивания» начальника охраны – вот он! И тем самым, появлялся шанс у господ-коммерсантов, что приличная публика дойдет до магазинчика, или товар подвезут в нужное время после сильного снегопада. Взятки он, наверное, все же брал, но в меру, уличен за этим постыдным занятием не был, и после выхода на заслуженный отдых сохранил добрые отношения со многими горожанами, потому, наверное, его с мамой до сих пор приглашали выпить чашечку душистого чая и полакомиться выпечкой в кругу тех, кто имеет деньги и связи (конечно же, на уровне нашего городка) приглашали их и на приемы в городскую ратушу, чем родители очень гордились.

Детство у меня было совершенно обычным по меркам того слоя общества, где у детей есть еда, одежда, возможность нормально учиться и при этом оставаться детьми. Мне, правда, повезло, и отец, и мать, обладали властными характерами, оттого дома у нас процветала любящая тирания. Если мы в чем-то во взглядах не сходились, решающим было, разумеется, мнение родителей. Например, были у меня попытки самореализации в творчестве: сначала на семейных ужинах, забираясь на большой резной стул, чтобы прочесть стишок собственного сочинения или спеть песенку, потом на школьных постановках, на которые у родителей не всегда наличествовало время и желание приходить. Все мои «театральные» потуги вызывали у них снисходительную улыбку, стихи – важный кивок и предложение заняться математикой. Ох, помню я подзатыльники отцовские! В то время, когда он пытался втолковать решение элементарных математических примеров, дочка на потолке считала солнечных зайчиков.

Душу греют воспоминания о няне, которая задорно хлопала в ладоши и подпевала мне, и о первой школьной учительнице, смотревшей на ученицу с обожанием и верившей в мое связанное с театром будущее. А это для провинции тот еще вызов устоям! Ибо по всем канонам, как бы ни тянулась местная публика за столичными жителями, но! Женщина должна быть скромна, рожать детей и быть хранительницей очага, а не скакать по сцене иногда в весьма фривольных нарядах. Вроде и не в темные века живем, а кое-что совершенно не меняется в закостенелых представлениях провинциального общества. Театр, ясное дело, так и остался моей мечтой.

Училась я прекрасно на радость всем, была заводилой среди сверстников. Все и шло бы хорошо, если бы не кошмарный трудный возраст, когда девочка становится девушкой и обзаводится кучей проблем, половина из которых надумана! А я тогда была пухленькой высокой и нескладной. Не мечта мальчишек, которые уже женихались, или за которых уже начинали присматриваться к невестам родители. В любом случае, первые не обращали на меня внимания, а вторые больше интересовались положением моих родителей.

Большую часть времени я сидела дома и читала. Разумеется, попытки приобщиться к миру растущих и хорошеющих девушек мною предпринимались, и на руку было то, что я могла создавать, так сказать, иллюзию полезности для их заманчивых стаек, теми же выполненными домашними заданиями. Но отсутствие внимания со стороны парней все перечеркивало, и я ревела в подушку в обнимку с книгой, пока за окном подружки бегали на тайные свидания и дарили первые поцелуи.

И вот пришел черед высшего учебного заведения, оно в нашем городе было одно – Императорский институт законоведения и защитной магии. Выходили оттуда дипломированные законники и маги-защитники, тоже знавшие закон. Да, защитники были слабенькие, для военной службы не годились, а работали при правоохранителях защитниками в маленьких городках и деревнях. И это были не аристократы, для дворян существовали свои институты военной направленности. Ведь повелось еще до пришествия к власти Высших, что сильные маги всегда были на военной службе, за что наделялись землей, титулом, который давал право этой землей распоряжаться. А земля – хороший доход, если с умом подойти. Да и сильные маги редко рождались у простых людей, магия, как и титулы, чаще всего переходила по наследству.