скачать книгу бесплатно
Неизвестно чем руководствовались те, кто предложил ее кандидатуру на пост губернатора. Разве что тем, что, когда в 2005 году открывали храм Иоанна Предтечи, именно она присутствовала на торжествах вместе с Зурабом Церетели, который отлил уменьшенную копию памятника Минину и Пожарскому с Красной площади.
Это очевидно, что сильные мира сего, точнее, мужчины, которые считают себя сильными мира сего, будут вести за ее спиной свою игру. И им надо, чтобы им не мешали. Они уверены, что госпожа Линькова, как женщина умная, ни за что не будет ввязываться в их разборки.
– Виктория Львовна, подлетаем, – сказал Серега, слегка тронув ее за плечо.
Линькова недовольно дернулась. Она сама не могла понять почему, но Серега ее раздражал. В его пристальном внимании и излишней опеке она чувствовала что-то неискреннее и, может быть, даже опасное. Но, хочешь не хочешь, ей придется его терпеть.
Вместо трех часов, которые они бы провели в полете, если бы летели прямым рейсом из Москвы в Ларнаку, они, сделав крюк в Париж, добирались до места посадки в два раза дольше. Время на Кипре всего на час отставало от московского, и это был огромный плюс. Виктория Львовна надеялась, что они доберутся до отеля засветло.
Однако осень диктовала свои условия. Когда они на такси добрались до отеля, расположенного почти у самого берега моря, начало смеркаться и все побережье заиграло разноцветными огнями. Было слышно, как настраивают свои инструменты музыканты.
– Мой номер рядом, – сухо сказал Серега, когда они поднялись на второй этаж, – но вы, пожалуйста, не отключайте мобильник. Вы должны все время быть на связи. И если захотите пойти куда-нибудь, обязательно мне сообщите.
– Я поняла, – так же сухо, не скрывая недовольства, кивнула Виктория Львовна.
Она протянула руку, чтобы взять ключ от своего номера, но Сергей сам открыл дверь и, поставив ее чемодан у входа, зажег свет и внимательно осмотрел номер, не забыв заглянуть в ванную, туалет и шкафы.
Виктория Львовна лишь скептически повела плечами. Номер был просторный, с огромной мягкой, застеленной белым покрывалом постелью. За такими же белыми шторами скрывались огромное, во всю стену, окно и ведущая на балкон дверь. Окно выходило прямо на море. И Линькова с радостью поняла, что вместо колыбельной будет слушать шум прибоя.
– Жаль, что не поплаваешь, – вздохнула она.
– Здесь неподалеку прекрасный аквапарк, – со знанием дела сказал Серега.
– Вы что, здесь уже были? – удивилась Виктория Львовна.
– Да, – кивнул Серега.
– Отдыхали, что ли?
– Нет, работал.
– Кем? – спросила Линькова.
– Как и теперь, охранником, – ответил Серега.
– И кого вы охраняли?
– На этот вопрос я не отвечу, – холодно ответил Серега.
– Понятно, – кивнула Линькова и, видя, что Серега не торопится уходить, вздохнув, добавила: – Я очень устала. Хочу принять душ и лечь спать.
– Да. Я уже ухожу, – кивнул Серега и тут же спросил: – А ужинать что, не будете?
– Да здесь фруктов хватает, – сказала Линькова, кивком головы указав на стоящую на прозрачном журнальном столике вазу с апельсинами, яблоками и виноградом. – Сегодня, думаю, обойдусь без ужина. Спать очень хочу.
– Понял, – кивнул Серега. – Не забудьте закрыть дверь. Доброй вам ночи. И когда проснетесь, звоните.
– Доброй ночи! – кивнула Линькова и добавила: – Спасибо вам!
Когда Серега вышел, она заперла дверь, оставив ключ в замке, села на кресло у столика и отщипнула несколько ягод винограда. С улицы доносились не только звуки прибоя, но и приятная инструментальная музыка. Если бы она приехала одна, то обязательно спустилась бы вниз, в ресторан, и потанцевала. И фокстрот, и танго, и сиртаки… Виктория Львовна почти не пила спиртного, но танцевать очень любила. Вздохнув, она огляделась по сторонам. Нужно было разбирать вещи, принимать душ и отдыхать. Прямо напротив кровати на стене висел большой плазменный экран. Так что, если не будет спаться, можно будет хотя бы посмотреть телевизор. На Кипре, как ей рассказывали, по ночам показывают неплохую эротику.
Виктория Львовна достала из чемодана свой ноутбук. Одним из пунктов плана конспирации, который ей предложили еще в Москве, была электронная переписка. Те, кто отправил ее на Кипр, почему-то были уверены в том, что ее электронный почтовый ящик давно взломан и вся ее переписка просматривается. А это был идеальный способ пустить недоброжелателей по ложному следу. Виктория Львовна уселась поудобнее и открыла свой электронный почтовый ящик. В нем, как всегда, лежало короткое письмо от сына: «У нас все нормально. Целуем. Пиши». К письму прилагались несколько новых фотографий. Они с отцом у водопада, среди каких-то экзотических растений… Надо полагать, на выходные опять ездили в какой-то национальный парк.
Муж вообще редко писал. Только изредка позванивал. А сын, как всегда, козырял лаконичностью. Они были уверены в том, что Виктория Львовна находится в Москве. Занимается своими депутатскими делами, читает лекции, пишет статьи. Виктория Львовна на минуту задумалась и написала так, чтобы не нарушать свой обычный стиль: «Привет вам из осенней Москвы! Получила ваши фотографии и по-доброму вам позавидовала! Вы там все в шортах ходите, а мы уже натянули куртки и шапки. В Москве холодно, дождливо и сыро. По вечерам на улицу не выйти. Хорошо, что лекции мне поставили по субботам в первую смену. А то вечером даже из машины до подъезда дойти боишься… Сейчас вот сижу, кутаюсь в плед и все равно дрожу от холода». Она чуть помедлила и дописала: «Мечтаю, когда смогу вас увидеть вживую! Ваша жена и мама».
Отправив письмо, Виктория Львовна распаковала чемодан, развесила платья и костюмы на вешалки, сняла туфли, надела тапочки. Потом пошла в душ, где стояли резиновые тапочки, висели новенький белый махровый халат и два полотенца, а у зеркала на полочке лежали нераспакованные щетка, мыло, паста и резиновая шапочка.
Зеркало в душе было на всю стену, и Виктория Львовна помимо воли взглянула в него и едва не вскрикнула. На пороге стоял Серега и без всякого смущения разглядывал ее.
– Это еще что такое! Как вы вошли?! Выйдите немедленно! – закричала Виктория Львовна.
– Конечно, – бесстрастно бросил Серега и, наконец отвернувшись, добавил: – А вы чудесно выглядите, Виктория…
– Виктория Львовна, – уточнила Линькова, задернув наконец занавеску.
– Ладно, если у вас все в порядке, я пошел, – сказал Серега со вздохом. – А то я стучу, стучу, а мне никто не открывает. Если понадоблюсь, я за стенкой.
Виктория Львовна дождалась, когда хлопнула дверь, и, накинув полотенце, вышла в комнату и проверила входную дверь. Она была заперта. Только ключ не торчал в двери, а лежал на тумбочке при входе.
Значит, у Сереги есть отмычка или ключ и он может войти в ее номер в любое время дня и ночи. Это ей совсем не нравилось.
Виктория Львовна просмотрела список телефонов отеля и набрала номер, возле которого было указано по-английски: «Ужин, кофе, чай в номер».
– Хэллоу! – послышался приятный мужской голос.
– Принесите, пожалуйста, в 12-й номер чай, зеленый, с лимоном, – проговорила Виктория Львовна по-английски.
Через пару минут в дверь постучали.
– Кто там? – спросила Виктория Львовна по-русски.
– Ваш чай! – ответили за дверью по-английски.
Но, открыв дверь, Виктория Львовна с удивлением увидела, что за спиной молодого человека с подносом, на котором стояли чайничек, чашка и тарелочка с безе, возвышается все тот же Серега.
– Проходите, – пригласила она официанта.
Серега вошел за ним.
– Вы тоже хотите чаю? – скептически спросила Виктория Львовна. – Но я только одну порцию заказала.
– Нет, – сухо сказал охранник, – но я просил вас никому без меня не открывать.
– Что, мне даже чаю выпить нельзя? – недовольно пожала плечами Виктория Львовна.
– Лучше бы вам без меня не пить, – сказал Серега и, взяв с поставленного на столик подноса чайник, приподнял крышку и принюхался.
Официант, не понимавший, что происходит, и, очевидно, ожидавший оплаты, застыл посреди комнаты.
Виктория Львовна достала пару долларов и протянула их ему, сказав по-английски:
– Спасибо, вы можете идти.
– Сэнкъю, – поклонился официант и вышел.
– Ну что вы там вынюхали? – не скрывая скепсиса, спросила Линькова у Сереги.
– Вы не хорохорьтесь, – строго сказал Серега, – я отвечаю за вас. И если вы улетели за сотни километров от Москвы, это совсем не значит, что вы находитесь в полной безопасности.
– Я это уже поняла, – кивнула Виктория Львовна и сухо добавила: – Однако самая большая опасность сейчас, как мне кажется, исходит от вас, Сергей. Я могу выпить чаю и подумать?
Сергей кивнул и, направляясь к двери, буркнул:
– Доброй ночи. Запирайтесь.
Когда он вышел, Линькова захлопнула дверь, повернула два раза ключ и оставила его в двери. Потом подумала и подкатила к двери одно из кресел. Во всяком случае, теперь, если кто захочет войти в номер, она это услышит.
Потом она вернулась к столику, налила себе чаю, села в кресло и сделала несколько глотков. Чай был необыкновенно ароматный, чуть терпкий, именно такой, как она любила. Надо сказать, что Линькова уже несколько лет как отказалась от кофе и даже черного чая. Она теперь даже корила себя за то, что по молодости, уступая мужу и своим коллегам, слишком часто пила крепкий кофе и сладкий черный чай, поскольку была убеждена в том, что именно из-за этого у нее теперь так скачет давление. А зеленый чай успокаивает и нервы, и внутренние органы, канцерогены выводит. И на давление никак не влияет.
Поставив на стол опустевшую чашку, Виктория Львовна выключила свет. И тут же услышала легкий стук в дверь и Серегин голос:
– Простите, Виктория Львовна, вы уже легли спать?
– Да… – проворчала она и действительно легла на кровать, взяла пульт и уже хотела включить телевизор, как за дверью, а потом за стеной послышался звонок Серегиного мобильника – какой-то бодрый марш.
Виктория Львовна встала, приоткрыла балконную дверь, с удовольствием вслушиваясь в шорох прибоя.
Между тем с соседнего балкона послышался знакомый Серегин бас. Виктория Львовна прислушалась.
– Але! Слушаю! Да, товарищ генерал!
– …
– Конечно на Кипре, со мной, через стенку, в соседнем номере. Где же ей еще быть! Попила чаю и легла спать.
– …
– Не понял! Этого не может быть! Не могла она сегодня писать письма из Москвы. Может, это старое ее письмо. Пусть они дату хорошенько перепроверят. Если бы даже она очень хотела, она не может так быстро долететь до Москвы.
– …
– Ну, может, за нее кто-нибудь письма пишет. Или они что-то почуяли.
– …
– Я все понимаю. И жду ваших дальнейших указаний.
– …
– А это обязательно? Ну попробую… Хотя мне легче было бы ее просто убрать. Слушаюсь, товарищ генерал!
Виктория Львовна, поняв, что разговор окончен и ничего больше она не услышит, вернулась в комнату и села на кровать. Недаром Серега ей с самого начала не нравился. Судя по разговору, получалось, что он держит отчет перед каким-то товарищем генералом, который дает ему указания. Но ведь те, кто заботился о ее безопасности, послали его сюда лишь в качестве охранника. Какие же могут быть еще указания? Значит, все-таки этот Серега ведет двойную игру, служит еще кому-то, то есть потенциально опасен. Особенно ее поразила фраза «…мне легче было бы ее просто убрать». Она отлично понимала ее значение и не питала сомнений в том, что разговор шел о ней. И, судя по услышанному, «товарищ генерал» приказал Сереге (ведь генералы именно приказывают) сделать что-то, что хуже убийства.
У Виктории Львовны теперь было одно желание – сбежать куда подальше. Но это было никак невозможно. Связи с теми, кто заботился о ее безопасности, у нее не было. И попросить, чтобы ей заменили охранника, невозможно. Значит, придется подыгрывать этому Сереге, притвориться, что она ему полностью доверяет, пытаясь при этом просчитывать его действия на несколько ходов вперед.
Виктория Львовна включила телевизор. Шла какая-то американская комедия. Виктория Львовна вообще не любила американское кино, считая его фастфудом культуры. А здесь, на Кипре, да еще после всего только что услышанного, тупые шутки и этот глупый смех ее попросту раздражали. Ведь два толстяка, которые, надо понимать, и были главными героями, говорили исключительно о том, что находится ниже пояса. Виктории Львовне вдруг показалось, что она ошиблась дверью и вместо женского вошла в мужской туалет.
Она переключила несколько каналов и, не найдя ничего интересного, выключила телевизор. Однако уснуть так и не смогла. Как только она закрывала глаза, ей казалось, что кто-то ходит в коридоре у ее двери, пытается ее приоткрыть. И хотя она отлично понимала, что придвинутое к двери кресло не даст никому возможности войти в ее номер бесшумно, ей было по-настоящему страшно. Поняв, что уснуть ей не удастся, Виктория Львовна встала с кровати и опять открыла ноутбук.
В почте был ответ от сына. Он писал, что они с отцом собираются на зимние каникулы приехать в Москву: «Как он говорит, если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету». Виктория Львовна улыбнулась и написала: «Я рада, что жизнь в Америке не убила в вас чувство юмора».
Потом вздохнула и набрала название города, в котором, надо понимать, ей придется встречать Новый год. И мужа с сыном, если они приедут на каникулы. Будь это в советское время, их туда могли бы и не пустить. Нижний Новгород, когда он был Горьким, был, считай, закрытым городом. И хотя теперь все секреты можно разглядеть со спутника, но секретные объекты на территории области, надо понимать, все еще есть. Иначе чего бы так всполошились генералы. Но ее эти объекты мало интересовали. Она вообще не любила играть в мужские игры. Пусть, если хотят, занимаются своими секретными объектами, а ей работы и так хватит. Ей интересней будет заниматься сферой образования, культуры, ну, медицинского обслуживания, благотворительностью, старикам, детям помогать.
Линькова просмотрела сайты нижегородских газет и зацепилась за небольшую статью «Хокку на три буквы». Журналистка Семечкина возмущалась поведением некоего бизнесмена Пышкина, который взял в аренду на 50 лет один из исторических домов на Большой Покровской и, сделав евроремонт, открыл там японский ресторан с поэтическим названием «Хокку». А когда представители комиссии по сохранению исторического наследия попытались объяснить ему, что дом является памятником культуры и требует реставрации, он послал их на три буквы, сказав, что все согласовано с мэрией и у него есть весьма солидные покровители.
Журналистка даже обратилась за комментарием к кому-то из мэрии. И получила «достойный» ответ. Некто Рыбин заявил: «На сегодняшний день около 7,2 тысячи нижегородских семей проживает в домах старой малоэтажной постройки, которые составляют 1,6 % от всего имеющегося жилого фонда. Дома, которые представляют собой музейную ценность, планируется оставить, а остальные будут ликвидированы до 2012 года. Но если найдутся такие меценаты, как господин Пышкин, которые смогут дать новую жизнь старинным зданиям, многие из уникальных памятников будут сохранены».
Все это было так знакомо! Подобных жалоб на то, как далеко не по назначению используются уникальные музейные строения, Линькова начиталась еще в Москве. Люди писали об этом из многих мест бескрайней России. И за всем этим безобразием стояли подкупленные бизнесменами местные чиновники, которые раздавали в аренду даже уникальные памятники национальной культуры, имея с каждой сделки немалую выгоду.
Линькова вернулась на страницу «Википедии» и попыталась освежить в памяти кое-что из нижегородской истории. Ведь легче всего будет подобрать ключ к сердцу простых граждан как раз через историю. Чехов был абсолютно прав, утверждая, что русские обожают свое прошлое, ненавидят настоящее и боятся будущего. Правда, Никита Михалков весьма точно продолжил эту мысль: настоящее очень скоро делается прошлым, а будущее – настоящим.
Еще Пушкин свидетельствовал:
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
Пробежав глазами последние строчки статьи, Линькова выключила ноутбук, отложила его в сторону и со вздохом облегчения вытянулась на кровати.
Глава 4
Рейс из Москвы из-за тумана задерживался, и Артур, понимая, что ему предстоит не просто встретить высокого московского гостя, но выдержать весьма трудное испытание, прокручивал в памяти все, что произошло с ним за последние сутки. Вчера после происшедшего в банке ему пришлось давать показания в качестве свидетеля, и, когда он появился на работе, господин Глухов был, как говорится, на взводе. Вместо того чтобы вызвать Артура к себе, он сам влетел к нему в кабинет и, нервно прохаживаясь туда-сюда, закричал:
– Ты что себе позволяешь?! Я ясно тебе сказал: на работе ты должен быть ровно в девять! И это крайний срок! Я дал тебе машину, квартиру, деньги! Чтобы ты находился на рабочем месте от звонка до звонка!
– Но я же предупредил вас, что я в банке «Омега». По делам, – отозвался Артур Сливин, пряча пальто в шкаф и стараясь не выдать волнения.
– Все дела можно было сделать максимум за час! А сейчас уже обед будет! – кричал Глухов, наливаясь краской.
– Но там же в приемной никого нет, – попытался защититься Артур Сливин.
– Нет, потому что я всех отправил!
– Зачем? – удивился Артур.
– Потому что у нас с тобой сейчас есть более важные дела!
В дверь осторожно постучала и заглянула секретарша Лиза.
