Банда возвращается

– Я не против. Займите его и достойно управляйте страной. Но здесь мало моего разрешения занять место Президента. Этого еще должен захотеть народ. А потому надо дождаться выборов и узнать волю народа. Но некоторые оппозиционные партии по-своему…

«Что все это значит? – удивился старик. – Президент опять выкинул хитрый финт и овладел ситуацией? Не может быть, но с него станется».

– …все началось с убийства Виктора Смоленцева в Кремле, – убийства, всколыхнувшего всех нас. Следующим шоковым событием для многих стала отставка Министра обороны, который заявил о своем несогласии с позицией Президента и предложил снова бомбить Чечню и бросать туда дивизию за дивизией. Сегодня новое беспрецедентное преступление: на своей даче застрелен начальник службы безопасности Президента генерал Наум Степанович Кожинов. Достойнейший человек… Вместе с ним погибли два охранника…

«Не может быть, чтобы имелись в виду Виктория и Александр», – от этой мысли руки Прокофия Климентьевича мелко затряслись.

Президент продолжал:

– Все эти события в той или иной мере имеют под собой одну подоплеку – желание любой ценой дискредитировать Президента и правительство и оттолкнуть от них народ. Некоторые лидеры КПРФ, стакнувшись с промышленными кругами, а также используя неуемные амбиции государственных лиц, вступили в заговор, направленный на отстранение Президента от власти. Для этого использовались огромные суммы денег и уничтожались люди…

Прокофий Климентьевич сделал громкость телевизора побольше, боясь, что не услышит чего-нибудь важного за кашлем.

– Уже сегодня многие средства массовой информации заявляли, что вечером Президент снимет с себя бремя власти. К этому шагу настойчиво подталкивали меня некоторые верные, в кавычках, соратники…

Президент уверенно взглянул с экрана на Прокофия.

– Так вот, я хочу заявить вам, россияне, и вам, враги, я полностью здоров и полон сил и буду продолжать линию реформ и укрепления страны по мере сил.

Уйти в отставку было бы предательством даже по отношению к дорогому Науму Степановичу, который ценой своей жизни предотвратил чудовищную провокацию против страны. Я не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно. Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева. Вот он.

На экране появилась фотография капитана.

Президент сказал:

– Это Тимур Гениатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя, – здесь на экране появились кадры видеозаписи. – Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства. А вот он его покидает. Обратите внимание на дату и время съемки. Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова.

Прокофий Климентьевич совсем сник; он почти не сомневался уже, что Виктории, как и доблестного майора, нет в живых.

Президент же продолжал бодрым голосом:

– К счастью, благодаря самоотверженным действиям двух работников спецслужб, которые неоднократно рискнули сегодня своей жизнью, нам удалось раскрыть и обезвредить гнусный заговор. Нас хотели обвинить в терроре против оппозиционных партий и для этого оппозиционеры убивали сами!

Услышав про работников спецслужб, Прокофий Климентьевич встрепенулся. Ему показалось, что блеснула маленькая надежда, и все, быть может, еще не так плохо, как показалось ему сначала; возможно, Виктория жива…

Но Президент заговорил о другом:

– К сожалению, весьма недостойно, капитулянтски вел себя в течение этого кризиса Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода, хотя пост обязывал его принять все возможные меры, чтобы дать отпор. Я объявляю, что за трусость и соглашательство этот человек отстраняется от своего поста.

Президент глянул куда-то в сторону:

– Покажите нам его!

Камера развернулась и показала скривившегося Поливоду, которого посадили в первом ряду. Хотя на этот раз – без наручников.

«Каков спектакль! – с восхищением подумал Орлов. – Самое интересное, что он сработает на сознание людей. Показал убийцу, показал труса, теперь бы еще героя, – и очки популярности набраны».

А Президент будто услышал внутренний голос старика:

– Вот эти двое простых людей, Григорий Данилович, которые сегодня сделали для спокойствия и безопасности страны то, чего не сделал ты.

Камера резко повернулась и показала справа от Президента красавицу Викторию с отлично сделанным макияжем и мужественного, но несколько смущенного Бондаровича.

Старик так и подпрыгнул в кресле:

– Оля, Оля!.. Скорее!.. Иди посмотри, детей по телевизору показывают.

– Каких детей? – Ольга Борисовна уже торопилась с кухни. – Ты о чем?

– Наших, – скрипучим голосом ответил старик.

– О, Господи! – охнула Ольга Борисовна, найдя очки.

– …ва и майор Бондарович, – с улыбкой говорил Президент. – Я думаю, вам недолго, друзья мои, ходить в этих званиях. Я буду ходатайствовать перед вашим начальством о повышении… – камера опять взяла Президента крупным планом. – Еще полчаса назад мы с замиранием сердца наблюдали, как разворачиваются события, и доказательно убеждались, как низко могут пасть люди, рвущиеся к власти, забывшие о чести. Между прочим, на груди убийцы Смоленцева и Кожинова – а убийца еще не пойман, мы только час назад узнали его имя, – у него на груди найдется опознавательный знак от пули Виктории Макаровой. Она, насколько известно многим россиянам, – меткий стрелок… Негодяя спас только бронежилет.

– Шоу! – буркнул старик. – Поле чудес в стране дураков. Программа для домохозяек…

Однако Прокофий так и цвел.

На экране были Президент, Виктория, майор Бондарович…

– К сожалению, мы ничем уже не сможем отблагодарить Наума Кожинова, сложившего голову. Мы только можем почтить его память звездой «Героя России» и минутой молчания…

Прокофий Климентьевич вдруг бурно захохотал.

– Ты что это? – забеспокоилась Ольга Борисовна; ее смутило явное несоответствие между тем, что сказал Президент, и реакцией старика.

Прокофий оглянулся на нее:

– Ты знаешь, что перед этим тихонько сказал майор нашей Вике?

– Что?

– «Чувствую себя, словно цирковая собачка между прожекторами», – и все глухонемые этой страны его прекрасно поняли! Ну и молодец этот Банда! Он просто настоящая Банда… Полагаю, нашей девочке крупно с ним повезло…

* * *

Тимур Гениатулин и Светлана,

11 часов вечера,

26 марта 1996 года, квартира Светланы

Светлана вынуждена была добираться домой на троллейбусе, хотя они с Тимуром договаривались, что он сегодня заедет за ней в бар. Тимур почему-то не заехал… Она ждала с полчаса, но, подумав, что Тимур, скорее всего, вообще исчез из ее жизни (увы, такое случается довольно часто), Светлана перестала тешить себя иллюзиями и направилась к троллейбусной остановке…

Однако, подходя к дому, Светлана увидела в окнах своей квартиры свет. Значит, Тимур ее дожидался там. Женщина облегченно вздохнула: вероятно, они плохо договаривались, и Тимур ее не так понял – вместо того, чтобы встретить, ждет дома… Но это – ничего!.. Светлане было не впервой возвращаться после работы на троллейбусе. Главное – чтоб личная жизнь была на высоте. Разве не приятно, когда тебя дожидается дома такой завидный мужчина?! Да еще, наверное, колдует на кухне – готовит из мяса очередное неподражаемое блюдо… Но Тимур и не думал «колдовать на кухне»…

Светлана была несколько удивлена, увидев его лежащим в постели:

– Тимур?

Он был бледен:

– А ты хотела увидеть в постели еще кого-то?

Светлана скинула в прихожей сапоги, прошла в спальню, не снимая шубки:

– Ты, может, заболел?

Он кивнул:

– Кажется, да… – он лежал под одеялом, а на груди у него была электрогрелка. – Я после обеда почувствовал себя плохо… Извини, что воспользовался ключом…

– Ну что ты! – Светлана взглянула на него укоризненно, но тут же улыбнулась. – Мы же некоторым образом друзья…

Тимур закашлял, и лицо его исказила болезненная гримаса. Ему было больно кашлять.

Светлана заволновалась:

– Может, у тебя воспаление? – она склонилась над Тимуром и приложила ладонь ему ко лбу; лоб был горячий. – Есть температура… – но тут женщина вспомнила: – Ах, да! У тебя ведь всегда повышенная температура…

Он перестал кашлять:

– Пройдет. Отлежусь немного… Грудь болит.

– Может, вызвать врача.

Тимур сверкнул на нее глазами:

– Не надо! Я же не ребенок…

Светлана вернулась в прихожую, сняла шубку, берет, надела тапочки:

– Я тебе приготовлю бульон – очень полезно при бронхитах. Поищу микстуру от кашля. Где-то у меня был пузырек…

– Если она не на спирте… – предупредил Тимур.

Женщина уже погромыхивала кастрюлями на кухне:

– Господи, что творится в стране!.. На улицу уже выходить страшно…

– Ты о чем? – спросил из спальни Тимур.

– Слышал, наверное?.. Зреют заговоры. Вот-вот задвинут Президента. Убийство в Кремле – сейчас все только об этом и говорят…

– Да, да, слышал… – тихо ответил Тимур.

– Просто так это не кончится… Ага, вот! Нашла… – Светлана налила в рюмочку микстуры от кашля и принесла Тимуру. – Выпей, это лекарство сладкое.

Тимур подумал, что микстура от кашля ему не повредит, и опрокинул рюмку в рот.

– Вот, молодец! – улыбнулась ему Светлана; всю усталость у нее как рукой сняло – ей ведь было о ком позаботиться. – Включить тебе телевизор?

– Включи, – без особой радости согласился он.

Светлана подошла к телевизору и нажала на кнопку.

Телевизор у нее был не самого последнего поколения. И отечественный. Долго нагревался. Изображение еще не появилось, а звук уже прорезался.

По комнате разлился баритон Президента.

Светлана пожала плечами:

– Ну вот! Опять что-то… Может, переключить?

– Все равно, – Тимур опять закашлял.

Наконец экран засветился, и появился Президент:

– …не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно…

– Что творится!.. – покачала головой Светлана и присела на краешек кровати. – Вот дожились!..

Президент продолжал:

– Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева…

Тимур перестал кашлять и замер, уставившись на экран.

У Президента было торжественное лицо:

– Вот он…

На экране появилась фотография – крупным планом.

Голос Президента раздавался из-за кадра:

– Это Тимур Гениатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя…

Светлана засмеялась и осеклась. Испуганно прикрыла рот рукой, оглянулась на Тимура…

– Ты?..

А тот переводил растерянные глаза с телевизора на Светлану и обратно. Все было так неожиданно.

По экрану побежали кадры видеозаписи. Президент говорил:

– Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства…

Светлана опять оглянулась на Тимура и смертельно побледнела:

– Правда?..

Но Тимур молчал; он как будто не мог оторвать глаз от экрана. А Президент все разоблачал его:

– Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова…

Тут Светлана вдруг сорвалась с места и кинулась бегом в прихожую. Тимур, отшвырнув грелку, рычащим тигром бросился за женщиной. Он настиг ее у двери – Светлана замешкалась там с замками.

Тимур схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. Губы у женщины дрожали, в глазах стоял животный страх. Глаза ее сейчас были – знакомые Тимуру еще по юности глаза загнанной антилопы-сайги..

За спиной у Тимура рокотал мотоцикл, а в руке блестел нож…

В красивых глазах было столько страха…

У нее так изящно была изогнута длинная шея. Шея эта так и просилась под нож…

И Тимур ударил ножом, и в глаза ему брызнула кровь… Он засмеялся – к нему на миг вернулась юность…

* * *

Макарова и Бондарович,

час ночи,

27 марта 1996 года,

Завидово

Когда отгремели фанфары и закончился тихий семейный ужин с женой Президента, с детьми Елены, Александра и Викторию никуда не отпустили, а отвели им гостевые комнаты, пообещав завтра с утра отвезти на работу.

Как только все утихло, Виктория, не обращая внимания на охранника в коридоре, перебежала в комнату к Александру и забралась в его кровать.

– Это опять ты? – улыбнулся Банда.

Она с нежностью заглянула ему в глаза:

– У тебя так тепло под одеялом…

Александр поцеловал ее в висок, в красиво вьющиеся локоны волос:

– Ты знаешь, я в последние дни только и думаю о тебе. У меня, наверное, крыша поехала…

– У меня тоже. А о Президенте ты думал?

– Думал, конечно, но все, что делал, считай, делал для тебя… Мне так хорошо сейчас.

– Мне тоже, – она положила голову ему на грудь. – Так спокойно стучит твое сердце. Я все спрашиваю судьбу: отчего она в последнее время так ко мне благосклонна?

– Мы рисковали с тобой и не очень-то задумывались об этом. Наверное, здесь и кроется причина. Все уравновешено в мире – я открываю для себя все новые признаки этого равновесия…

Виктория вдруг подхватилась в постели:

– Ты Филе не позвонил!.. Сказал бы ему в трубку, что мы скоро придем, подготовил бы, – девушка хитро смотрела Александру в глаза. – Когда ты меня познакомишь со своим главным родственником?

– Завтра, если не возражаешь.

– Но сначала зайдем к моим?

Александр обнял ее за плечи:

– Конечно.

– Помнишь, тебе дедушка сразу сказал, что папаху получишь за храбрость?

– Помню. Как в воду глядел мудрый старик. Никак не пойму, откуда Кожинов узнал, что мы с тобой поженимся?

– Кожинов? – Виктория подняла на Бондаровича изумленные глаза.

– Да. Ты что? Забыла? Он же сказал мне перед самым выстрелом, мол, поедешь с женой?

– Ему тоже, наверное, дедушка сказал.

– Он же звонил деду утром, когда я только-только тебе предложение сделал.

– Не ты, а я. И не утром, а вчера вечером. А дедушка с первого твоего прихода все знал. Я ни разу к нему никого не приводила. Нет… один раз – первого мужа. В девятнадцать лет, когда еще совсем глупая была, – Виктория вздохнула. – А ты дедушке сразу понравился.

Александр заговорил о другом:

– Как тебе чувствовать себя героем?

– Грустное какое-то шоу получилось, неудобно.

– Мне тоже так показалось. Но Президента надо понимать: чуть не обрушилось дело всей его жизни – бесславно, позорно. А он использовал свое мелодраматическое состояние для пользы дела – этот эпизод врежется в память людей надолго, – Александр приподнялся на локте и поцеловал девушку в губы. – Ты не хочешь теперь уйти со своей службы?

– Почему, – удивилась Виктория.

– Там – «крот».

– Нет, Саша, именно поэтому я не хочу уйти со службы. Должен же кто-то его поймать.

– Риск очень большой. «Крот» знает теперь, кого конкретно ему бояться.

– Мне очень приятно, что ты переживаешь за меня. Но постараюсь справиться. Я не одна в СБ…

Они разговаривали таким образом еще долго – лежа в темноте. И уснули, когда небо на востоке начало светлеть.

Глава 12

Полеты и налеты

Виктория Макарова,

10 часов 30 минут дня,

27 марта 1996 года,

Кремль

Хотя Виктория опоздала в этот день на службу, никто ее не бранил. Может быть, оттого, что приехала она на президентской машине, и шофер, как положено, подбежал и раскрыл перед ней дверь. Может быть, оттого, что колонный зал готовили под установку гроба для прощания с Наумом Кожиновым. И было не до опозданий сотрудников. Может быть, оттого, что вся Виктория светилась затаенной радостью, вспоминая ежеминутно об Александре.

Ребята на входе вытянулись и щелкнули каблуками, широко улыбаясь.

Никто за целый день не спросил ее, что же такое случилось вчера, хотя целый день она потратила именно на то, чтобы во всех подробностях описать события вчерашнего и предыдущих дней…

Каждый знает, что рассказывать о таких вещах строжайше запрещено, и на многих военных делах и прекрасных поступках пятидесятилетней давности до сих пор стоит гриф строгой секретности.

Сам по себе факт, что за одни сутки она успела побывать и в розыске, и в перестрелке, и в телевизионном обращении Президента к народу, вызывал у сослуживцев профессиональное уважение: Виктория Макарова точно знала, что делает, и потому выиграла…

После обеда привезли тело Кожинова.

Ребята небольшими группами, подмениваясь, ходили с ним прощаться, но никто их не наказывал за нарушение режима.

Прошел слух, что подписан Указ о присвоении генералу Кожинову звания «Герой России». Посмертно.

Позвонила Елена Борисовна, спросила, как спалось, и еще спросила, не хочет ли Виктория вернуться на прежнюю должность.

Виктория честно сказала, что после минувших событий она все еще растеряна и сама не знает, чего хочет… Нет, все-таки обманула… Виктория прекрасно знала, чего ей хочется. Только одного – к Александру… к Александру…

– Хорошо, Вика, – не стала торопить Принцесса. – Ты подумай над моим предложением. Для тебя оно всегда в силе… Признаться, надоел мне этот Борис…

Ближе к вечеру, когда появилась надежда, что этот день когда-нибудь все-таки кончится, Викторию Макарову вызвали к Президенту.

Виктория поднялась к нему на этаж и вошла в приемную.

В самом кабинете она еще никогда не бывала. Немножко волновалась.

Секретарь немедленно проводил ее к Самому.

– Здравствуй, Виктория Васильевна, – с улыбкой пророкотал Президент. – У меня освободилась минутка, и вот по какому делу я тебя позвал…

Виктория полыценно заметила, что Президент потрудился узнать и запомнить ее отчество.

Тем временем Президент объяснял суть дела:

– Кожинова, увы, больше нет, и без него мне будет трудно, поэтому есть к тебе такое предложение. Я хочу забрать тебя на работу к себе. Помощником Президента по специальным вопросам. Задания будешь получать непосредственно от меня и отчитываться тоже только мне… Сейчас предстоит поездка по всей России, мне нужен абсолютно надежный человек под рукой. Для тебя не секрет, в какое тяжелое время мы живем, какими зыбкими бывают обстоятельства. И часто необходим человек, на которого можно опереться… Согласна или надо подумать?

Виктория вспомнила, что именно такую роль готовил ей и Кожинов. Значит, ошибки быть не должно, если два человека независимо друг от друга пришли к одному решению. Надо было соглашаться…

– А можно я у дедушки спрошу? – по-детски ответила Виктория.

Президент усмехнулся:

– А кто он?

– Прокофий Климентьевич Орлов.

– Ну что ж, спроси. Бывал я как-то у него, знатная коллекция оружия…

Под самый конец рабочего дня пришел полковник Карпик, взял отчет «о проделанной работе», пробежал его наспех глазами. Закатил глаза под потолок и сказал, что счастлив ее бог – такие приключения редко приводят к счастливому финалу.

Виктория скромно промолчала.

– Кстати, о счастливом финале… – вспомнил Карпик. – Я слышал, ты замуж выходишь?

Виктория подумала, не в спальне ли президентской слышал он об этом, и ответила:

– Есть такое в планах.

Карпик удовлетворенно кивнул и достал свой неизменный блокнот:

– По тревоге где тебя искать?

Виктория дала телефон Бондаровича.

На этом тягостный день закончился.

На выходе ребята вытянулись по стойке «смирно» – и пялились на нее с широкими улыбками на лице.

«Вот олухи!» – она смеялась, глядя на них…

* * *

Александр Бондарович,

10 часов 30 минут дня,

27 марта 1996 года,

Петровка

Александра, в отличие от Виктории, никакими канцелярскими делами мучить не имели возможности. Сославшись на запрет Президента раскрывать тайны этой истории, он сэкономил себе много часов работы. Ну и, разумеется, нервов немало сберег. Бондарович ведь был явно не писатель, и заниматься написанием отчетов ему всегда было – хуже горькой редьки…

Вызвал к себе Председатель ФСБ, но ограничился поздравлениями и тонким замечанием, что победителей не судят и… не садят. Не преминул при этом улыбнуться.

Потом вызвал к себе Щербаков, сказал:

– Да, подставил я тебя под историю, майор. Поверь, я ничего против тебя не имел, – генерал бросил на Бондаровича пристальный взгляд. – Сколько раз под смертью прошел за эти дни, считал?

Александр пожал плечами:

– Если заставят писать отчет для СБП, то посчитаю, а так просто – вспоминать не хочется.

– Понимаю тебя. Когда выгнали людей на розыск по «пожару», крепко я пожалел, что ценного работника потерял. Веришь?

– Так уж сразу и потеряли?

– Говорю честно: как думал.

Александр не в праве был держать на него обиду:

– Я женюсь, Виктор Семенович. Придете на свадьбу? Вы ведь некоторым образом и сосватали…

– Ну да!.. – весело вскинул брови Щербаков. Следующие полдня они провели в Лефортово втроем с Севой Могилевом.

* * *

Бондарович и Макарова,

7 часов вечера,

27 марта 1996 года,

Старый Арбат

Бондарович прямо с порога вручил пожилой женщине роскошный букет белых роз…

Ольга Борисовна не сдержалась, пустила слезу, когда увидела Вику – да еще всю сияющую от счастья. Женщина засуетилась вокруг Виктории, вокруг Александра: помогала снять пальто, раскрыла возле радиатора для просушки зонтики. Шляпу Александра, будто некий священный атрибут, приняла чуть ли не с благоговением и аккуратно повесила в прихожей на вешалку. Долго подбирала для майора тапки, поскольку размер ноги у парня был – будь здоров…

И все приговаривала:

– Мы так переживали! Ах, как мы переживали за вас… – потом поглядывала на них украдкой. – А вы по телевизору такие голубки!..

Но они были голубки не только по телевизору.

– Ну, где они застряли, эти герои? – нетерпеливо подавал из комнаты голос Прокофий. – Не иначе цену набивают… Знаем, знаем мы вам цену. Президент, увы, продешевил…

Виктория и Александр направились из прихожей на голос. Девушка пропустила Бондаровича вперед.

Прокофий встретил его оценивающим и одновременно озорным взглядом.

– Заходи, женихом будешь, – приветствовал Александра старик Орлов.

– Как домой вернулся, – признался, улыбнувшись, Александр. – Я приютский, так что дома-то никогда и не имел до капитанских погон. А у вас уютно себя чувствую. Это что-нибудь да значит – верно?

– Верно. Ты – парень серьезный. Я знаю: твое слово не легковесно…

Виктория тихонько стояла в стороне. Ей нравилось, как Прокофий строил свои отношения с Александром. Все у них получалось легко – как бы само собой. Незнакомый человек поглядит и подумает: эти люди знают друг друга много лет. Ни за что не поверит, что Прокофий и Александр встречаются всего в третий раз…

Наконец старый чекист обратил внимание и на Викторию:

– Садись поближе, девочка. Когда ты рядом, я молодею на двадцать лет… – он вздохнул. – Эх, кабы было мне годков – сколько сейчас майору, да не будь я твоим родственником, никому бы, красавица, тебя не уступил. Дрался бы на рапирах, на палашах! Во всяком встречном-поперечном видел бы соперника…

Виктория погладила ему плечо:

– Ты и так вне конкуренции, дедушка.

Прокофий оставил эту грустную тему:

– Видели, видели вас вчера в высоком обществе…

Ольга Борисовна сняла салфетки с небольшого закусочного столика. Оказывается, угощение уже давно было готово. По комнате разлился чудный аромат.

Выпили по маленькой.

Старик рассмеялся, когда вспомнил о фразе Александра, которую прочитал по губам. Положили на стол заветную коробочку – то бишь подавитель «жучков» – и рассказали дедушке все в подробностях.

Рассказывали по очереди: то один, то другой; Александр про Викторию, Виктория про Александра. Некоторые эпизоды получались в лицах. Какие-то моменты казались теперь, когда все кончилось, смешными, – например, момент «ареста» Викторией шестерых охранников…

Настроение у всех было приподнятое.

– Что вам сказать, – задумался дед. – Ошибки мы ваши разберем по косточкам, но это так – скорее для гимнастики ума, поскольку ситуации два раза не повторяются. Я надеялся только на то, что если вы пойдете до конца, то у вас появится шанс. Со штурмом резиденции ничего удивительного – умелого и быстро соображающего человека практически невозможно остановить. Могу вам и не таких чудес нарассказывать. Экстремальные ситуации, бывает, преображают людей…