Аромат винила

Мимо всегда спешащих людей, которые живут в образе городских охотников, он добрался до Манежной площади, наверное, единственного места в Москве, где никто никуда не торопится. В очередной раз доказав своим паспортом приезжему полицейскому, что имеет право находиться в родном городе, Вася с чувством собственного достоинства стоял и любовался фонтаном, который игриво поливал лошадям прямо под хвосты прохладную воду. Пройдя еще немного, он уселся на скамейке в Александровском саду напротив двух блондинок с глянцевым журналом, надел наушники и погрузился в мир странных для шумного центра звуков. Девушки, напротив, пристально изучили его убитые, но чистые высокие Найки с красной банданой, торчащей из правой штанины вместо носка, но не найдя в этом ничего глянцевого, отгородились от него миром модных страниц.

Розовое небо над Москвой становилось пасмурно-волнистым. Мимо Васи прошла седая пара коренных москвичей, оставляя за собой аромат ушедшей навсегда интеллигентной столицы. К блондинкам, что сидели напротив, подошли два гастарбайтера новой формации в узких джинсах и коротких курточках с очевидной целью неплохо провести с гостьями столицы выходной вечер, «произвести, так сказать, обмен жидкостями», – так любил говорить вечно пьяный сосед Васи, который мог только философски домогаться девушек. Модные девушки и не менее модные гастарбайтеры уже вовсю контактировали, намереваясь окончательно сконнектиться в подземном Макдональдсе с выходом на совместный ночлег под звездами. Вася знал, что элемент охоты мужчины на женщину во времена товарно-денежных отношений утратил свою изначальную притягательность… Небо тем временем недовольно раскашлялось проливным дождем, от которого одни спрятались под зонты, а другие ускорили темп своего движения, превратив спокойное место столицы в настоящий муравейник. От девушек, что сидели напротив, на мокрой скамейке остался только намокший журнал, по глянцевым страницам которого лупили здоровенные капли новой столичной действительности. Вася поднялся и посмотрел на аллею парка, которая стала пустой. И только пара седых москвичей под зонтами уходила куда-то вдаль под мокрой пеленой молодого дождя, мягко ускользая от его пронзительного взгляда… Именно в этот момент Вася почему-то решил для себя, что он прощается с этой Москвой навсегда.

Вполне спокойная ночь закончилась порванным на несколько часовых клочков, но многообещающим утром. Приняв противоречащее здравому смыслу решение, Вася решил следовать советам Квадратного Гоблина. Он открыл шкаф и быстро нашел неприметную, по его мнению, одежду: чисто черную бейсболку без каких-либо эмблем и темно-серые кроссовки, бежевые слаксы и старую коричневую рубашку поло. Потом он взял с подоконника выключенный телефон, все таки решив на всякий случай попрощаться с близкими. И тут же на него обрушился шквал SMSок от бывшей подруги, которая интересовалась, поливает ли он подаренный ею кактус. Но главное она сообщала, что француз на стажировке оказался подлецом. Потом следовало обычное в таких случаях «прости и пойми», но главное, словно насмешка над ним, фраза «ты меня еще не разлюбил?», дополненная ее излюбленным идиотским смайликом. Вася, щелкнув кактус, ставший давно уже засушенным гербарием, отправил в ответ всего одну MMSку с увядшим цветком их любви. Он хотел позвонить маме, но что-то опять остановило, скорее всего, мамин бесконечный сериал, в котором он не хотел играть роль преданного и заботливого сына, обсуждающего все, что движется на экране. А друзьям… Да каким друзьям? У Васи их просто не было. Дружба обременяет и обязывает соответствовать погодным условиям настроения этих самых друзей. Конечно, всегда были знакомые с ненавязчивыми обязательствами напиться на природе или в баре, поиграть в футбол в Луже, украсть что-нибудь за полцены в бутике и поделить прибыль, сгонять в клуб на чьей-то тачке, подраться за парней со своего района, покурить шмаль, но не более. Все они были скорее попутчики бесцветной жизни, а не друзья. Жаль, но звонить было некому. Вспомнив о недавнем дожде, он вытащил из шкафа темно-синюю ветровку. Время на часах неумолимо приближалось к полудню. Оставалось каких-то шесть часов и одна минута до чего-то очень важного. Вася уже знал, что часы летят незаметно, а минуты тянуться вечность. Эту теорию он усвоил из квантового компьютера, который ему однажды во сне поведал о работе атомного времени в человеческом пространстве. Усевшись за компьютерный стол, он удалил папку бывшей подруги и скачал на флэшку свой будущий хит. Потом случайно открыв ящик стола, Вася увидел свои старые фотографии, где он с бабушкой в Сочи позировал в объятиях Волка из «Ну, погоди!». На дне ящика лежал фотоальбом, где на каждой странице была обязательная фотография после окончания каждого класса, выпускной, институт… Терять действительно было нечего! Вся его прошлая жизнь легла аккуратной стопочкой обязательных фотографий. Вася бережно сложил пластинки, доставшиеся ему от бабушки, и вспомнил, что когда бабушка умерла, он переехал в эту квартиру, почувствовав себя взрослым студентом первого курса, до невозможности уставшим от сериалов матери. Ему всегда раньше нравилось здесь. Какое-то время он даже ходил здесь в школу, пока мама учила монгольских кочевников основам теоретической механики в Улан-Баторском Университете. А потом просто любил сюда возвращаться к бабушкиному чаю, пирожкам с капустой и ее музыке. Она всегда включала одну и ту же пластинку, где был записан последний жизнеутверждающий хит Луи Армстронга «Этот прекрасный мир». Когда ее не стало, он приехал, и первое, что увидел, была эта пластинка. С нее и началась любовь к винилу, через который можно услышать самый живой звук, но главное его можно потрогать пальцами. Винил для Васи был чем-то живым. Конечно же, в скромной коллекции не было раритетов, но были вещи, которые звучанием передавали настроение, смеялись или грустили… Звуки, были всегда рядом. Слушая их, он научился создавать музыку, музыка в свою очередь научила его видеть панораму звуков. Вначале он резал с них длинные семплы, потом делал что-то похожее, но уже свое, переигрывая фрагменты на синтезаторе, но однажды Вася научился подбирать семплы в скорости и тональности из совершенно разных произведений, микшируя их все в один свой новый инструментал. Это открытие сделало его счастливым! Старая музыка кружилась, как планеты вокруг солнца, как мелодия, положенная на бит современного города, музыка, которая содержала в себе эмоции и технологический прогресс. Вася моделировал миры. Голос улиц, ставший его голосом, заставлял экспериментировать и прибывать в поиске. Собирая по звуку городской шум, он не сочинял свои композиции, он видел их во сне. Вначале он не умел их записывать и просто черкал бумагу где-то услышанными мелодиями и обрывками рифм, пока не научился находить в них великое и важное. Слова, музыка, различные бриджи и аранжировочные ответвления только тогда становятся одним целым, когда метал и резина превращаются в гоночную тачку!

Вася положил последнюю пластинку на полку и посмотрел на часы. Семнадцать сорок семь. Он зашел в белую, как грязный снег, ванну, освежил под краном лицо, брызнул на шею несколько раз туалетной водой Дикинвай «С любовью из Нью-Йорка» для выражения активности и влез в удобную одежду, которая моментально превратилась в неприметную. И ровно в восемнадцать ноль одну захлопнул дверь своей квартиры.

У подъезда он столкнулся с соседкой из шестьдесят второй и, вежливо поздоровавшись, поинтересовался, как дела у сына в Германии. Она будто ждала этот вопрос, и стала, как загипнотизированная на него подробно отвечать. Вася, не дослушав о немецком порядке и русском бардаке со смешной пенсией, направился к детской площадке, возле которой стоял Жигуль с открытым капотом, из-под которого раздавался такой трехэтажный разговор человека с железом, что гуляющие с детьми мамаши возмущенно прикрывали своим чадам уши. Вася совсем не удивился просьбе подтолкнуть отечественный автопром и предложению «куда подбросить?» Усевшись рядом с водителем, Вася накинул козырек бейсболки на глаза, а руки в наколках хозяина авто нащупали на радиоволнах хриплый голос русского шансона. Вася отвернулся к окну.

– Что, не нравится? Ха, значит, не дорос еще! – водила зубами вытащил из пачки Беломорину, – запомни, ты не в цветах живешь! У нас все через говно, мы сами живем в говне! Вот, сам подумай: нажраться, так в говно, тачку разбить – в говно, с бабой разосраться, так тоже в говно, попасть куда, ну, встрять, так тоже в него же! Оно везде! Говно жрем, в говне живем, говно слушаем. Мы сами сделаны из говна, малыш! Тогда, хоть воняй в ритме сраных новостей. Новости – это запахи все того же…

И вот так, под философские рассуждения о круговороте говна в природе, они доехали до Юго-Западной. Быстро попрощавшись, Вася вылез из машины и сразу увидел нужный ему газетный киоск.

– Мне газету.

– Какую? – поинтересовалась серьезная женщина в огромных очках на резинке.

– Забыл название. Ну, наверное, она об астрологии.

– Она – это газета, я надеюсь? – спросила продавщица.

Вася почти вспомнил название газеты, если бы не противный скрипучий старушечий голос за спиной:

– Дайте ему журнал с голыми девицами! А мне, дорогая, пожалуйста…

Вася не стал реагировать на заботливую старушку, и, схватив совершенно случайно газету Оракул, сбежал от нее в метро, столкнувшись по чистой случайности на эскалаторе с поднимающимся вверх улыбающимся бывшим однокурсником. Судя по портфелю и драповому итальянскому пальто, он поднимался вверх не только по лестнице метрополитена. Пообещав через неделю отдать стольник, о котором они уже оба забыли, Вася очутился в центре светло-мраморной станции.

Вася огляделся по сторонам. Как и положено, на конечной толпа непрерывным потоком проталкивалась в пустые вагоны только что прибывшего поезда в надежде побыстрее занять свободное место и уткнуться в газету, а может просто закрыть глаза и притвориться спящим, чтобы никому так это место и не уступить до самого конца своей поездки. Только что прибывшие из центра поезда наоборот выпускали такой же нескончаемый поток, но только уже тех, кто спешил к выходу в надежде скорей глотнуть свежего воздуха. Он подметил, где открывается та самая дальняя дверь последнего вагона поезда, прибывающего из центра. На станции повисла редкая тишина. Не спеша, делая вид, что просто прогуливается, Вася подошел к краю платформы. Нарастающий гул известил о прибытии очередного крылатого поезда из центра. Люди вышли, а металлический голос не спешил сообщать о том, что поезд дальше не идет, и двери еще оставались открытыми. Вася все понимал, это был его выход, точнее вход в игру, и он осторожно сделал первый шаг.

Войдя в пустой вагон нового типа, нарядно расписанный знакомыми цветными тэгами соседа, он уселся на сиденье и, услышав, наконец, тот самый голос, сообщавший, что это станция – конечная и вагоны просьба освободить, прикрыл глаза козырьком бейсболки. В голове была одна мысль – не совершает ли он какую-нибудь глупость, вроде той, как в детстве – облизать на морозе металлическую ручку подъезда? Может, он стал жертвой розыгрыша шутников популярного интернет канала, которые замутили всю ситуацию, чтобы их аудитория повеселилась над тем, кто до сих пор покупает лотерейные билеты с надеждой выиграть миллион? Вася поднял козырек бейсболки, и поезд нырнул в темное окно тоннеля. Грохоча по рельсам, он тащил его в фиолетовую неизвестность. Ему почему-то стало жалко кактус и захотелось даже вернуть бывшую подругу с ее бестолковой суетой и разбросанной по всей ванной косметикой. Он вспомнил, что послезавтра у него назначено собеседование по устройству на очень перспективную работу в магазине эксклюзивного оборудования для дайвинга. Вася осознал необходимость звонка маме с целью узнать содержание всех ее любимых сериалов сразу. Ему захотелось всего, чего угодно, лишь бы не ехать в бездну, где нет света и, возможно, никогда не будет всего того, что у него уже есть. Поезд неспеша доехал до какой-то нулевой точки и, тяжело простонав, начал набирать скорость в обратном направлении. Мысли в голове Васи отбивали бешеный ритм, из фрагментов можно было нарезать безумные клипы. Поезд тащил его в другой мир, наполненный иными преимуществами… Мир, откуда не возвращаются обратно такими же, как были. Свет в вагоне погас, и Васе показалось, что все закончилось, по крайней мере, для него точно. Свет ушел подобно его музыке, и теперь вокруг него будет только темное вселенское молчание. Вася вскочил и захотел сбежать из неуютного крылатого поезда без света, наполненного призрачными тенями и какими-то потусторонними звуками, которые он от страха сам себе изящно рисовал. Он поклялся окончить заброшенный институт, раз в неделю посещать церковь, устроиться на высокооплачиваемую работу, а если понадобится, даже сходить в армию и взять кредит, чтобы соответствовать социуму. Вася был готов на все, лишь бы это прекратилось. Ему было страшно, как малышу, потерявшемуся в мегамоле. Но вдруг все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Свет зажегся, а поезд вкатился на ту же станцию Юго-Западная, наполненную людьми и звуками. Развели, – окончательно решил для себя Вася, поднимаясь навстречу разомкнувшимся дверям. Никогда не читавший «Алису в стране чудес», он шагнул на платформу из последнего вагона, ставшего теперь первым, и к своему ужасу почувствовал, что стремительно взлетает куда-то вверх.

Вася не летел, а падал, но не вниз, а вверх. Кувыркался, нарушая все законы физики, по которой у него еще со школы была твердая четверка. Вася точно знал, что такое гравитация, и сформулировал закон так: «Сила притяжения между двумя точечными материальными телами с массами, находящимися на расстоянии друг от друга, выражается законом Ньютона». Но кто такой Ньютон, ему стало все равно. Он попытался абстрагироваться, надеясь, что все это вот-вот прекратится. Он верил, что через мгновение снова окажется на Юго-Западной, посмеется над розыгрышем сумасшедшего со старого завода и после оттянется где-нибудь в биллиардной с веселой компашкой, постаравшись скорее позабыть произошедшее с ним под Бадвайзер с фисташками. Но это мгновение не наступало. «Плохие вещи случаются», – Вася вспомнил эту фразу из сериала, который приносил его матери радость. Но почему это случилось именно с ним? Он открыл глаза, но падение продолжалось. Какая-то страшная сила неумолимо тянула его вверх. «Неужели это черная дыра?» – подумал Вася, пытаясь хоть как-нибудь задержаться, хватаясь за темный воздух, который пролетал мимо растопыренных пальцев. В отличие от обычной земной гравитации, черная дыра имеет гравитационное притяжение настолько сильное, что притягивает даже тела, которые движутся со скоростью света. Васю крутило и тащило вверх в безветренную бесконечность, лихо закрученную в спираль. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, и он смог разглядеть, что вместе с ним вверх падает огромное количество обычных предметов, наличие которых здесь было, по меньшей мере, странным. Машины, телефоны, ноутбуки, игровые приставки, одежда, косметика, обувь – все это падало, обгоняя его, и летело под огромный черный купол сплошным потоком. Предметы летели в крутящуюся против часовой стрелки бездонную воронку и исчезали в полной неизвестности. «Глупая шутка оказалась идиотской правдой», – только успел подумать он, и, ударившись головой о хромированную решетку радиатора Майбах Экселеро, потерял сознание в своем бесконечном падении.

Придя в себя, Вася стал внимательно изучать место приземления. Он обнаружил вокруг себя ухоженный бар с красивым интерьером, в котором звучал на удивление мелодичный эйсид-джаз с элементами фанка семидесятых и хип-хоп – ритмов девяностых, который в другое время он бы с огромным удовольствием внимательно послушал. Вася сидел за стойкой и любовался своим отражением в дорогих бутылках, что выстроились в хаотичном порядке на полках. Почти всегда его растрепанные русые волосы, были набриолинены и ювелирно уложены на правильный пробор. Перед ним лежала сигара размера Черчилль с незнакомой надписью «Панч». Вася вспомнил, что название сигары происходит от слова «сик-ар», обозначающего на языке майя процесс курения, и поднес сигару к носу, наслаждаясь аккуратной ручной скруткой и приятным горьковатым запахом одного из островов Карибского моря. Он похлопал себя по карманам пиджака, который к его еще большему удивлению оказался настоящим Бриони, в поисках зажигалки. Она нашлась в руках улыбчивого и услужливого бармена. Вася прикурил от позолоченного Ронсона и почувствовал крепкий дым.

– Желаете что, сэр? – снова удивил Васю бармен, – вам что-нибудь специальное или как всегда?

– А как всегда – это что?

– Одна доля джина Гордонс, полдоли водки Даньска и половина сухого Мартини, – он услышал за спиной приятный женский голос и обернулся к высокой мулатке с белыми волосами, которая, гипнотически глядя ему в глаза, приостановилась, – ведь так предпочитает лучший агент спецслужб ее Величества? – и присела на высокий стул рядом с Васей, закинув самую длинную из всех, какие ему приходилось когда-либо видеть, ногу на ногу, – а мне бокал моего любимого Прованского сухого розового вина Шато Симон, и побыстрее, пожалуйста.

Не глядя на Васю, тихим бархатным голосом она продолжила:

– Не оборачивайся. Прямо за спиной у тебя двое, один из которых – профессиональный стрелок Соединенного Королевства. Твой Вальтер ППК с собой? – Вася похлопал себя по внутреннему карману шелково пиджака Бриони и, снова, к своему удивлению поняв, что с собой, утвердительно подмигнул правым глазом.

– Конечно, глупый вопрос, – улыбнулась мулатка, – тогда ты поднимаешься и быстро выходишь через кухню, садишься в свою тачку и исчезаешь. Сколько сейчас времени, дорогой?

Вася отодвинул левый рукав пиджака и, удивившись еще и золотому Вашерон Константину, хриплым голосом сообщил, что на часах двадцать один сорок три.

– Отлично. Времени у тебя предостаточно. Ты поедешь до вокзала, и не забывай, что у тебя на хвосте профессионалы. В кассе возьмешь билет, забронированный на имя известного нам профессора, название поезда – Берлинский экспресс. Документы и план дальнейших действий в камере хранения, в ячейке номер восемь, код – шестнадцать тридцать два. До встречи, любимый, – мулатка залпом выпила бокал дорогого французского вина, и, прикоснувшись мягкими влажными губами к его щеке, направилась к выходу, поигрывая бедрами в такт легкому, но привязчивому эйсид-джазу.

Вася, обернувшись ей вслед, столкнулся с двумя парами стальных глаз и одним сломанным носом. Вспомнив слова прекрасной незнакомки, он неспеша поднялся и направился в сторону кухни, на всякий случай поддерживая карман с Вальтером. Глаза с носом реактивно рванули через весь бар за ним. Вася быстро пересек кухню с готовящимся фуа-гра и вареными лангустами в кокосово-устричном соусе, и через едва заметную среди огромного количества блестящих медью кастрюль и сковородок дверь, выскочил на улицу. Оказавшись на стоянке автомобилей, которые он видел только в кино и журналах, Вася совершил очередное чудо, безошибочно определив свой мужской автомобиль, как из фильма «Казино Рояль», Астон Мартин ДБС. Сев за руль, в зеркале он увидел выбегающих во двор преследователей, и надавил на газ. Непослушная машина завизжала и, сжигая дорогую резину, понесла его прямо в массивную чугунную ограду… От страшного удара Васю в его шелковом Бриони выкинуло через разбитое лобовое стекло в черную неизбежность и понесло падать куда-то дальше вверх, пока он снова не столкнулся на этот раз с гигантским роликовым дезодорантом Локситан.

– Сержант! Нас атакуют! – Вася почувствовал, как за плечо его трясет какой-то военный непонятно какой армии с лицом, перемазанным то ли грязью, то ли машинным маслом.

Все вокруг сотрясалось от взрывов. Вася потряс гудящей головой и понял, что на ней одета тяжеленная военная каска. В это время яркий луч света ударил в оконную раму с выбитыми стеклами, и со стены на него посыпалась штукатурка. Небольшая комната вмиг покрылась облаком пепельной пыли…

– Сержант… – продолжал трясти Васю за плечи солдат, – сколары наступают…

– Чего? – Вася попытался понять, что происходит.

– Отстань от него, – из пыли возник небритый подбородок еще одного бойца, – сержанта здорово накрыло. Мы прорывались вдоль домов Ист-Ривера… Дарки нас засекли и отправили вслед сколаров-перехватчиков… Сержант дал приказ отходить и остался с этими тварями один на один… Он прикрывал нас до последнего…

Вася, переваривая услышанное, раскрыл рот, в который сразу набилась пыль от осыпающейся ото всюду штукатурки, а небритый подбородок продолжал:

– Их было слишком много, мать их… Сержант расстреливал последнюю плазмо-обойму… Когда один из них напал на него сзади… я еще ни разу не видел такого, мать их… сержант всадил ему пулю в башку с тридцати метров…

Вася, стрелявший один раз в своей жизни из пейнтбольного ружья, закрыл рот, полный сухой массы и от неожиданности проглотил ее.

– Мы вернулись за ним, мать их… – не унимался небритый, – и еле отыскали среди этих мертвых тварей… – он, наверное, хотел добавить «мать их», но в это время что-то очень тяжелое ударило в стену, и она полностью рассыпалась.

Перед глазами Васи возникла панорама полностью разрушенного города с высотными зеркальными зданиями в зареве огня. Небоскребы торчали, как обгоревшие спички, и из их слепых зеркальных окон валил густой черный дым. Оборванные провода линий электропередач болтались, как шнурки на старых Консах Васи. Напротив, был магазин, в витрине которого торчал подбитый танк, пушкой смотрящий в нахмурившиеся тучи. Дорога была усеяна стеклами и остатками битых машин, по которым бежали какие-то никелированные блестящие роботоподобные существа с красными глазами, которые палили огненными шарами из чего-то очень похожего на водяные автоматы. Именно из таких водяных автоматов, как-то на летних школьных каникулах, Вася с другими детьми обливали друг друга из фонтана на ВДНХ. Шары с размаху врезались в их укрытие, закидывая все вокруг обломками кирпича… Вслед за странными существами по дороге с автометаллоломом грозно шагало что-то очень похожее на ходячий замок из одноименного японского мультфильма, но только из металла. Из крыши торчала кривая труба, плюющаяся чем-то тяжелым и опасным, от чего взрывалось все вокруг. Весь этот ужас и абсурд приближался к тому месту, где прятался Вася со странными, мать их, вояками. Увидев, что Вася пришел в себя окончательно, небритый подбородок прохрипел:

– Командуй, сержант, мы готовы!

Вася оглядел окружавших его бойцов с бутафорскими, как в компьютерных играх, пушками, и присел. Эти солдаты от него явно ждали твердого приказа.

– Что происходит? Кто вы? Пока мне не объясните… – начал, было, Вася, но солдат перебил его:

– Контузия… точно… – и вместо того, чтобы помочь Васе решить задачу, солдат окончательно запутал его своим монологом, – вы – сержант, командир взвода межгалактической морской пехоты Налетчики. Мы сейчас на планете Изумрудная Техника, шестой колонии Земли. Подверглись нападению отряда дарков, враждебной цивилизации с астероида Р.РУ в созвездии Мало-по-Малу. Эти железные твари – сколары-перехватчики, киборги, созданные дарками и запрограммированные на уничтожение расы людей. Связь с центром уничтожена, последний приказ был – удерживать дарков любой ценой до прибытия основных сил межгалактического союза…

– А это… – Вася ткнул пальцем в ходячий замок, – что это ползет так браво?

– Новейший Викерс Супермарин Спитфайр, управляемый дарками. На вооружении стасорокашестимиллиметровая фотонная пушка с ультразвуковым эффектом поражения… – продолжил возбужденный солдат.

Но Викерс Супермарин Спитфайр не дал ему договорить, плюнув в их укрытие фотонным зарядом с ультразвуковым эффектом поражения… Под «мать их!!!» Васю подбросило вверх, и он снова продолжил свое бесконечное падение в пустоту.

На этот раз Вася нашел себя посередине кукурузного поля с сильно гудящей головой. Никаких сколаров, штукатурки и ходячего замка больше не было. Огромные заросли кукурузы со всех сторон окружали его плотной стеной. Вася поднялся и оглядел себя – красная клетчатая рубашка с оторванными на плечах рукавами, дырявые голубые джинсы Стоун Вош и сильно растоптанные старые кожаные казаки. Ко всему прочему, вместо исчезнувшей во время падения каски, появилась самая, что ни на есть, натуральная ковбойская шляпа.