скачать книгу бесплатно
На поляну, припадая к земле, выскользнула осторожная водяница – черный зверек со смешными широкими лапами. Водяница живет в ручьях и речках и не любит выходить на сушу. Для Дэсса сделала исключение. Не всколыхнув ни листа, гордо выступил лысый хохотун – с ног до головы покрытый длинной шерстью, а лысым названный за крохотную проплешинку на лбу. Переваливаясь на кривых лапках, стайкой выбежали большеухие подкормыши – несуразные, недоделанные Ханимуном зверьки, которые побираются на пиру более крупных хищников. С хрустом проломился сквозь кусты шарообразный брюхан; ленивей зверя не сыскать, а тоже притащился, толстяк. В траве шныряла какая-то мелочь, которую было трудно узнать по мелькающим спинкам.
Дэсс пел.
Сильная рука вдруг пережала ему горло, Лавикуоно-ри оборвалась.
– Я убью тебя, – рыкнул Мстислав.
Дэсс рванулся; без толку.
Зверье на поляне замерло: ушастыми столбиками встали подкормыши, застыл с поднятой задней лапой хохотун, тряпкой распласталась по земле водяница, похожий на шар брюхан поджался и стал меньше ростом.
– Вот прямо сейчас и убью, со всей твоей магией!
Прыснули под защиту деревьев подкормыши, с криком, похожим на гогот пьяной компании, метнулся прочь хохотун. Черной молнией ускользнула водяница, по ее следу заколыхался медлительный брюхан.
Мстислав чуть ослабил хватку, позволив дышать.
– Я – и без того – твой – раб, – раздельно проговорил он, встряхивая Дэсса при каждом слове, чтобы лучше дошло. – С меня – хватит! – Он оттолкнул княжича, бросив его во влажную холодную траву.
Дэсс перекатился, вскочил. Мстислав держал лучемет стволом книзу и явно не собирался никого убивать.
– Что тебе не так?
– Твоя магия. Она подчиняет не только зверей.
– Я советовал посидеть в глайдере; он бы тебя защитил. А ты что сказал?
Мстислав понурил голову.
– Я больше не буду петь при тебе, – пообещал Дэсс, видя, как он расстроен.
Телохранитель махнул рукой, словно говоря: «Это ничему не поможет». Княжич обвел взглядом опустевшую поляну и снял очки. Сразу же будто наполовину ослеп, однако ночь вновь обрела привычные оттенки, и жуки-сладкоежки снова засветились зеленым.
– Слав, я плохо пел. С большим трудом и с паузами. Наши песни – не для человеческой глотки.
– Однако у тебя отменно получилось, – мрачно отозвался Мстислав. – Если все ставшие людьми СерИвы сохранили эти способности… это оружие… – Он примолк, поразмыслил. – Надеюсь, что нет. Смотри: пересадка личности в чужое тело подразумевает частичную перестройку мозга; человек приобретает чужую память и одновременно сохраняет свою. Своя оказывается подчиненной, поскольку в перестроенном мозге главенствует личность СерИва. Однако прежняя личность жива, сопротивляется захватчику и всячески ему вредит. Быть может, она не позволяет СерИву петь эти песни?
– Я-то могу.
– У тебя нет памяти Домино. И его память – его личность – тебе не мешает.
Дэсс вдруг почувствовал, что продрог на сырой поляне, и забрался в салон глайдера.
– Как по-твоему, – спросил он, когда Мстислав тоже занял свое место и поднял машину в воздух, – почему память Домино не сохранилась?
– Твой бог услышал мои молитвы и прикончил гада, но сберег оболочку мне на радость.
– А если серьезно?
– Серьезно я знаю одно: во время переселения тебя похитили. Твои родичи что-то успели, а чего-то не смогли. Видимо, оттого и произошел сбой: твоя личность подавила Домино целиком и полностью.
Дэсс посидел, разглядывая открывшийся взору Тэнканиока-ла – море буйных огней на равнине – и мерклые звезды над ним. Город приближался, разрастаясь.
– Слав, мы так и не выяснили, зачем нужно это переселение. Может, поискать Касса? Или поговорить с приятелями Домино? Один из них – точно СерИв.
– И близко не подпущу. Хватит нам стычки со стражей. Ты открыто встал на сторону людей, и тебя поторопятся убрать, чтоб не вредил.
– Тогда что будем делать?
– Ждать. Через три с небольшим часа в космопорт придет корабль «Адмирал Крашич» – частный рейсовик, носящий имя моего деда. Мы попросим помощи у капитана. Но до той поры надо поесть и поспать, – Мстислав не сдержал зевок, – а то никаких сил нет.
Разноцветные городские районы внизу сияли каждый по-своему: синий, зеленый, желтый, голубовато-ледяной. Каждое здание светилось отдельно, словно Ханимун рассыпал по земле даренные СерИвам сокровища и вдохнул в них внутреннее пламя.
Княжич собрался расспросить Мстислава насчет того глайдера с Руби, что упал в Долине Черной Смерти, но не успел: звякнул сигнал вызова.
– Слушаю, – резко произнес телохранитель.
– Господин Крашич? – прозвучал женский голос.
– Да.
– С вами говорят из клиники Элеоноры Брандт.
– Слушаю, – повторил Мстислав и включил изображение; в углу лобового стекла засветился овал женского лица под светло-зеленой шапочкой. – Здравствуйте, Зоя.
Из-под шапочки выбивались желтые кудряшки. Лицо Зои показалось Дэссу облепленным пеной – такие эти кудряшки были мелкие и пушистые. Женщина смотрела строго, а под глазами лежали темные круги усталости, почти как у Мстислава.
– Вашей жене стало хуже, – сообщила она. – Она просит, чтоб вы – если, конечно, сочтете возможным, – ядовито уточнила Зоя, – ее навестили.
– Что с ней?
– Она тяжело больна. А вы были у нее всего раз – чуть не месяц назад. Как и положено заботливому супруг…
– Что со Светланой?! – рявкнул Мстислав.
Зоя вздрогнула, кудряшки колыхнулись.
– Ей плохо. Вы приедете в клинику или нет?
– Приеду. Через два часа. – Мстислав выключил связь.
Глайдер бешено рванулся, меняя курс. По небу метнулись звезды, городские огни внизу поплыли вбок.
– Почему через два часа? – спросил озадаченный Дэсс. – Где мы будем болтаться?
– Мы явимся через десять минут. Но незачем сообщать об этом кому ни попадя.
– А почему ты не навещал жену?
– Отвяжись! – вскипел телохранитель.
Княжич умолк. Что он такого сказал, отчего Мстислав взъелся?
Чуть погодя тот заговорил:
– Я не мог оставить без присмотра Домино. Однажды упросил его съездить со мной в клинику. Усадил в холле, рядом с палатой Светланы. Взял с него слово, что с места не стронется, из-под пригляда тамошней охраны – ни шагу. Я пробыл у Светы полчаса. Вернулся в холл – а Домино след простыл. Куда делся? Дежурная сестра глазами хлопает, охрана не в курсе. Он вышел из клиники, сел в мобиль – и привет. Как ты помнишь, средств индивидуальной связи тут нет, так просто до человека не докричишься. Я заметался. Спустя три часа нашел Домино у проституток, вдрызг пьяного и под наркотой. Ценности пропали, деньги с кредитки – тю-тю. Немалые деньги, кстати. Господин Донахью грозился вычесть эту сумму из моего жалованья, а Домино радостно хохотал. Шутка удалась! Больше я в клинику не ездил.
Глайдер летел над краем города. Справа сиял Тэнканиока-ла, слева стояли горы в снежных шлемах; с той стороны не было ни единой искры света, кроме звезд на небе.
– Чем больна Светлана? – осторожно поинтересовался княжич. Он ничего не смыслил в человеческих болезнях, но не спросить было нельзя.
– Врачи не могут поставить диагноз. – Мстислав прикусил губу, помолчал. – Толкуют про то, что угнетены все функции организма; но из-за чего? Она как будто сама не хочет жить. Ослабела, исхудала, поседела… Ты не видел, какие были кудри! Огненные, до колен. Светка могла закутаться в них и ходить, как в платье. А теперь белые стали. И брови белые, и ресницы. Лежит, как Снегурочка, и тает. Волосы выпадают прядями…
Дэсс поерзал на сидении. То, что он услышал, было странным.
– Слав, это похоже на лунную лихорадку, какая бывает у СерИвов.
– Да.
– Но наши болезни не передаются людям.
– Мне говорили. Пойми: я оплатил лучшую клинку, лучших докторов, лучшее всё! И без толку. Света умирает. А я то с Домино вошкаюсь, то… Ч-черт!
Дэсс не придумал, что сказать. Пустыми словами не утешишь. Вспомнилась Сона. Куда она исчезла? Оставила полные надежд и обещаний письмена – и пропала. Княжич хотел посидеть молча, но вдруг само собой вырвалось:
– У меня была невеста; она тоже заболела. Сначала думали на лунную лихорадку, но ошиблись, оказалось: снежный лишай.
Мстислав бросил на Дэсса быстрый взгляд.
– И что? Она поправилась?
– Еще нет. Ее куда-то увезли выздоравливать… – Княжич сбился, неуверенный в том, что говорит правду. – Я ее с тех пор не видел.
Телохранитель грустно покачал головой.
– Дэсс, может, ваши лекари совсем безглазые. Но вообще-то лунную лихорадку со снежным лишаем перепутать трудно.
– Почем ты знаешь?
– Когда Светлану положили в клинику и заговорили о СерИвских болезнях, я кое-кому очень хорошо заплатил. Мне добыли двух больных СерИвов – мальчишку с лишаем и девушку с лихорадкой. Положили в ту же клинику. Даже профану было видно, что это совершенно разные болезни. А у Светланы – что-то третье, совсем непонятное.
Дэсс напрягся.
– Что сталось с девушкой?
– Ее лечили, как могли. Но… умерла. А мальчишка поправился, и его отослали домой.
– Какого цвета была ее шерсть?
– Рыжая с черными подпалинами. А затем побелела… Дэсс?
– Нет! – выдохнул княжич. Сердце бухало в груди, как будто он взобрался на ледник, поскользнулся и лишь чудом не сорвался в пропасть. – Не она. У Соны шерсть серая, с голубым отливом.
– Слава богу. – Мстислав безрадостно улыбнулся. – Вот бы выяснилось, что я украл твою невесту!
Дэсс прикрыл глаза, успокаивая сердце и дыхание. Хвала Милосердному, не о Соне речь.
Глайдер снизился и лег на площадке возле огромного синевато-прозрачного купола. На его поверхности вспыхивали синие искры, внутри смутно белели несколько зданий, горели фонари, темнели кроны деревьев. Вокруг был парк – чернее черного, пронзенный лишь одной освещенной аллеей.
– Прибыли. – Мстислав по своему обыкновению просканировал пространство. – Все чисто.
Они вышли из глайдера и пересекли площадку, остановились возле купола. У Дэсса возникло ощущение, что из-за прозрачной синеватой дымки с искрами на него смотрят невидимые глаза, а по телу шарят такие же незримые пальцы.
– Это силовая защита? – спросил княжич.
– Она самая. У Элеоноры Брандт лечатся важные-преважные господа, которые боятся грабителей, журналистов и собственного чиха.
Силовой купол снизу доверху прорезала черная щель, приглашая войти.
– Проверка закончена, – сообщил Мстислав. – Идем.
Зашагали по неярко освещенной аллее. Под ногами белела квадратная плитка с полосками травы по периметру, по сторонам благоухали лежащие прямо на земле цветы. Каждый был ростом с тарелку, и над ними вились ночные мотыльки.
Телохранитель привел Дэсса к зданию, где, словно бдительные глаза, светились несколько окон, а на первом этаже сиял холл с прозрачными стенами. В холле стояло множество растений в кадках, между ними – мягкие диванчики.
Двери открылись, изнутри пахнуло мокрой листвой и цветами. Мстислав прошел среди растений и диванов, поднялся по широким ступеням к стойке администратора; Дэсс приотстал, озираясь. Стены холла были отделаны зеркалами, в которых отражалась богатая листва ухоженных растений. Цветов было немного – две чаши возле стойки, за которой восседала строгая Зоя в зеленой шапочке и зеленом же халате. Желтая пена кудряшек обрамляла усталое лицо с темными подглазьями. Зеркальная стена позади отражала спинку кресла, напряженно развернутые плечи Зои и сползшую заколку в ее кудряшках.
Мстислав оглянулся на княжича:
– Не отставай.
Дэсс поднялся по ступеням.
– Госпожа Крашич просила, чтоб вы зашли к ней оба, – сухо проговорила Зоя.
– Зачем? – сдвинул брови Мстислав.
Зоя надменно вздернула подбородок.
– Госпоже Крашич недолго осталось жить. Наверное, она хочет попросить, чтобы господин Домино не слишком донимал ее бесценного супруга.
Мстислав подавился воздухом, сглотнул. Махнул Дэссу:
– Пойдем.
Княжич медлил, уставясь Зое за спину. Там, в зеркальной стене, проступало настоящее Зеркало.
– Идите же! – раздраженно поторопила Зоя.