скачать книгу бесплатно
Эмоции в розницу
Юлия Волшебная
RED. Фантастика
Отсутствие у людей эмоций – великий дар эволюции, залог личной эффективности. В Объединенном Евразийском Государстве об этом знает даже школьник. Поэтому алекситимик, как и большинство в этом мире, Миранда Грин была даже счастлива своему диагнозу, с которым она приобрела все необходимые для жизни права. Ровно до тех пор, пока не познакомилась с Продавцом эмоций. Как можно торговать эмоциями?? – спросите вы. Ответ – в розницу! Бесправные «не-граждане» эмпаты научились продавать запретный плод, такой сладкий, что от него можно потерять голову. Но Мира преследует свои корыстные цели – она хочет прорваться на вершину человеческого рейтинга, для чего ей нужно разобрать эмоции на обычный код. Но как же это странно – все люди одинаковые, но кто-то имеет эмоции, а кому-то приходится их покупать. Действительно ли алекситимия – общечеловеческий недуг, или все это чудовищный эксперимент? И чей же он?..
Комментарий Редакции: Новая и крайне интересная идея антиутопии. Что может быть более человеческим, чем эмоции? Что случится, если лишить человека этого стержня? Читайте в интереснейшей работе с остроумным названием «Эмоции в розницу»!
Юлия Волшебная
Эмоции в розницу
Пролог
Вплоть до этого момента план побега работал почти идеально.
Закинув сумку с немногочисленными вещами в пассажирскую капсулу, я глубоко вздохнула. Надеялась в этот раз покинуть Центрополис надолго, если не навсегда.
Насколько надёжен автопилот доставшегося мне глайдера, я не знала. И не рискнула проверять – без колебаний взяла управление в собственные руки. Сначала пришлось покружить вдоль городских магистралей, чтобы приноровиться к непривычной скорости реакции машины на мои действия. Сенсоры, явно нуждавшиеся в ремонте, периодически подтормаживали, система балансировки плохо слушалась: корпус то и дело вело в сторону. Однако уже через час я приловчилась и уверенно направила глайдер к северному выезду из полиса.
Я рассчитывала проскочить КПП как обычно, за несколько секунд, и встроилась в ритмичный поток транспорта, который замедлялся на мгновение у контрольного рубежа, а затем уверенно покидал границы Центрополиса. Наконец, последний ехавший передо мной глайдер скрылся из виду. Я снизила скорость до требуемого предела, готовясь оставить город позади. Но в это время раздался пронзительный звуковой сигнал. Перед носом глайдера с приглушённым свистом опустилась заградительная мембрана, и из кабины наблюдения в мою сторону двинулось два офицера в чёрных глянцевых комбинезонах.
«Не успела», – мелькнула холодящая мысль. Как «Зорким» удалось так быстро меня выследить?
Один из привратников приблизился вплотную, и я, повинуясь правилам, дала бортовому компьютеру команду поднять дверцу. Сердце выбивало глухую чечётку.
Неужели всё закончится вот так?
Глава 1
«Мы создали цивилизацию „звёздных войн“ – с эмоциями каменного века, общественными институтами средневековья и технологиями, достойными богов».
(Эдвард Осборн Уилсон)
Если вы полностью контролируете свои эмоции, скорее всего, у вас их немного.
Например, мне вообще не приходится контролировать чувства. У меня их нет совсем.
Эмоциональная немота, алекситимия – в моём мире норма. Из разряда психологических отклонений она превратилась в самое желательное качество личности.
Я изучала историю прежней цивилизации и знаю, что до Великого смещения континентов и исчезновения большинства из них, было время, когда алекситимия считалась лишь неспособностью вербализировать свои чувства. Предполагалось, что алекситимики – или попросту алексы – испытывают полный спектр человеческих эмоций, только не способны их проявлять. Но через пару десятилетий выяснилось, что половине людей с врождённой алекситимией вообще недоступны чувства, кроме физических ощущений. Эмоциональная сфера алекситимиков по-настоящему нема. Раньше это считали патологией, эмоциональным параличом, который непременно нужно лечить. Существовали даже отдельные профессии – психолог, психотерапевт, психоаналитик. Эти специалисты как раз занимались изучением душевных переживаний и пытались лечить так называемые психические расстройства. Но подобные профессии давно устарели. Нет чувств – нет проблем. Зато есть нанороботы, прекрасно справляющиеся с неполадками в мозге оперативным путём.
С каждым годом эмоционально немых людей во всём мире становилось всё больше. В чём причина? Генетическая мутация, аномальные изменения мозга… Версий предлагалось много. Но по мере развития этого процесса общество заинтересовало другое. Выяснилось, что человек, не подверженный эмоциям, обладает более ясным аналитическим мышлением. Потенциальный уровень его интеллекта выше, чем у эмпата. Он лучше сосредотачивается на работе, неконфликтен, да и вообще с ним меньше сложностей. А значит, алекситимики более эффективные и полезные члены социума. В середине двадцать первого века всемирно известный антрополог Ким Майру доказал: алекситимия – не что иное, как эволюционное преимущество, необходимое для выживания в мире будущего. Эмоции признали рудиментом.
Вскоре обнаружили и причину врождённой алекситимии – отсутствие нескольких волокон, связывающих определённые мозговые центры. И молодые родители стали добровольно соглашаться на нейрооперацию по лазерному удалению этих волокон у их детей. Ведь алекситимикам легче устроиться в жизни. Им больше платят, нанимают на самые престижные должности. И у них выше шансы на выгодный брачный контракт.
Выявить лишние связи в мозге помог случай. У одного высокопоставленного министра обнаружилась опухоль головного мозга. Её не могли излечить без оперативного вмешательства, но к тому времени это уже не представляло проблемы. Мультимодальная компьютерная навигация, эндоскоп и лазер удачно справлялись с подобными случаями. Ситуация, сложившаяся у министра, предполагала удаление опухоли вместе с крохотным участком близлежащих тканей мозга. Процедура прошла успешно, не были задеты ни речевые, ни двигательные функции. Но вслед за послеоперационным восстановлением с министром произошли некоторые изменения. А именно: полная и необратимая утрата чувств и эмоций. Событие вызвало резонанс, был проведён ряд многочисленных опытов с добровольцами. В результате учёным удалось максимально точно определить локализацию центров, ответственных за эмоции – и к нейрохирургам потекли реки клиентов.
Эмпатов – людей, по-прежнему умеющих чувствовать, и не желающих это исправлять, – становилось всё меньше. А после того как грянули глобальные катаклизмы, и мир изменил даже внешние очертания, они и вовсе стали изгоями. Им не оставалось места в новой модели общества, которое остро нуждалось в высокоэффективных и исключительно трудоспособных членах.
Полтора столетия назад территория этого участка суши принадлежала десяткам стран. Некоторые из них даже сохраняли этническую однородность, традиции и речь. Теперь же все мы – часть Единой нации и говорим на Едином языке.
Меня зовут Миранда Грин, и я – гражданка Объединённого Евразийского Государства. Единственного государства Земли.
Мне повезло, пожалуй. Моя алекситимия – врождённая, и операции в младенческом возрасте я избежала. Говорят, не всякий ребёнок способен после неё выжить.
На третий день после рождения родители отдали меня в интернат, где воспитываются дети-алексы до девяти лет. Лишь после этого ребёнок возвращается в биологическую семью и знакомится с родными. Так удобно для всех. Родителям не приходится подстраивать свой жизненный уклад под нужды младенца, а обществу выгодно централизованно воспитывать самых продуктивных его членов. Мы должны быть уверены, что ребёнок взращивался правильно и получил весь необходимый в современном мире набор знаний и навыков. Только так можно добиться успеха и благополучия для всей нынешней цивилизации.
Государственные интернаты обеспечивают детей всем необходимым с первых дней жизни. В девять лет алекситимики поступают в колледжи, и с этих пор обязанность по их содержанию переходит к родителям. К тринадцати годам, после успешного окончания колледжа, сын или дочь могут стать помощниками в семейном бизнесе или устроиться на государственное предприятие. В обоих случаях его зарплата перечисляется родителям в полном объёме. В шестнадцать лет гражданин ОЕГ обязан переехать в отдельное жильё и начать самостоятельную жизнь. Половина его доходов продолжает перечисляться на счёт родителей, пока гражданин не заключит брачный контракт со своим ровесником. С этого момента их имущество объединяется, а весь доход обоих участников контракта, остаётся во вновь созданной семье.
Многие алексы предпочли бы продолжать жить самостоятельно, ведь присутствие другого человека в доме доставляет значительные неудобства – постоянное нарушение личных границ. Но позволить себе достойную одинокую жизнь может не каждый. Заключение брачного контракта и рождение детей – это обязанность добропорядочного гражданина ОЕГ. Однако право на несемейный статус можно «выкупить». Одинокие граждане теряют половину своих доходов в пользу родителей до конца жизни последних. Кроме того, не вступившие в брак лишаются социального пакета, который иногда может превышать ежегодный заработок среднего гражданина. В него входят скидки на обязательные медицинские обследования, талоны на питание, льготы на аренду государственного жилья и прочие привилегии. На каждого рождённого в семье ребёнка выделяется отдельный соцпакет.
У меня есть младшая сестра, Инга, которую я никогда не видела. Сестра родилась, пока я находилась в интернате. Когда же я поступила в колледж и переехала в дом родителей, Инга уже год как жила в ясельном отделении интерната. С моего шестнадцатилетия и переселения в отдельные апартаменты прошло восемь лет, и за эти годы я ни разу не навещала семью. Скорее всего, Инга теперь тоже живёт отдельно – ей самой уже должно быть шестнадцать, хотя я не знаю точной даты её рождения. Мы с матерью говорили о ней всего один раз и не затрагивали такие подробности.
Радость, привязанность, сочувствие или стыд – для любого алекса просто слова. Но порой у нас появляется иррациональное желание узнать их истинное значение на личном опыте. И такая возможность, как ни странно, есть. Правда, кратковременная. Здесь на помощь алексам приходят отбракованные обществом эмпаты: они охотно промышляют торговлей чувствами и эмоциями. Само собой, нелегально.
Никаких костюмов виртуальной или дополненной реальности. Эмпаты продают алексам эмоции, подключая клиента к своему мозгу с помощью пары электродов и запрещённой компьютерной программы. Её первый исходник был изъят и уничтожен Службами вместе со всем оборудованием, на котором она использовалась.
Я как раз заканчивала обучение в колледже, когда это произошло. Информацию широко не афишировали, но мой отец в тот период был сотрудником государственной киберполиции и входил в группу, руководившую операцией по обнаружению и изъятию оборудования и программного обеспечения, «вредящего обществу». От него я и узнала о само?й программе и её ликвидации. Отец лично отдавал приказ, и лица, связанные с торговлей эмоциями, понесли наказание. Отца тогда повысили на службе, и семье предоставили новые апартаменты – на два класса выше прежних.
Но позже программу написали заново, сами эмпаты, и с тех пор она держалась в строгой тайне. Я узнала об этом недавно, но уже нашла, как извлечь из неё пользу.
Всё началось с объявленного в конце зимы конкурса на разработку принципиально новой нейросети для восстановления и обслуживания разрушенных космических станций. Важным отличием компьютера, работающего на основе такой нейросети, должна быть способность взаимодействовать с другими машинами и сетями без посредничества человека. Роботы, которые будут чинить не только рабочие узлы станций на орбите, но и друг друга, не подвергая опасности человеческие жизни. О подготовке к подобному глобальному проекту шла речь последние лет десять. И неожиданно мне прислали предложение поучаствовать в конкурсе разработчиков по этому направлению. Разумеется, я подтвердила свою кандидатуру и уже начала искать способы подступиться к задаче. А через несколько дней мне попалась информация о том, что загадочный скрипт по передаче чувств и эмоций по-прежнему существует.
Возможно, эмпаты не так глупы и неэффективны, как считалось ранее.
Я – IT-разработчик с десятилетним стажем, но ничего подобного этой программе мне до сих пор не удалось создать. Если понять принцип, на котором основывается работа программного кода, у меня появится возможность использовать его как исходник для создания искусственного интеллекта нового поколения. О, это был бы прорыв!
Вдобавок эти знания пригодились бы и в других моих разработках. Особенно сейчас, когда мне необходимо удержать, а то и повысить свои позиции в рейтинге лучших специалистов IT-сферы в ОЕГ.
Самый очевидный способ взломать загадочный исходный код – закрыть глаза на пару пунктов Закона и пройти путь покупателя эмоций. Так я решилась изучить механизм изнутри.
Глава 2
На подготовку и сбор необходимой информации ушло меньше недели. День – на изучение общедоступных архивных отчётов Департамента безопасности ОЕГ десятилетней давности. День – на чтение анонимных форумов клиентов продавцов чувств. Мне требовалось как можно больше подробностей, поэтому ещё день – на взлом личных переписок пользователей этих форумов. И двое суток – на то, чтобы обеспечить собственную безопасность.
Настала пора переходить к активной части: полевым исследованиям.
Контакты Грега я нашла в Даркнете. Выбрала самое незамысловатое объявление: «Нежность и отвращение. Только в розницу».
Я уже знала, что «в розницу» означает индивидуальную работу: продавец-клиент, один на один. В этом случае достигается наилучший эффект погружения в эмоциональную сферу. «Оптовики» же собирают десяток алексов, желающих подзарядиться эмоциями, и проводят групповые сеансы. Это гораздо дешевле, но и эффект снижен.
Услуги «розничника» доступны далеко не всякому, особенно на регулярной основе. Но мои гонорары позволяли. Во всей затее я видела только одну существенную сложность: убедительно изображать клиента, заинтересованного в получении эмоций, чтобы не насторожить продавца и не получить отказ. С другой стороны, насколько вообще алекс может быть заинтересованным в чём-либо? Главное – я плачу хорошие деньги.
Мы встретились поздним вечером в тускло освещённом подземном паркинге одной из многоэтажек «трущоб» за пределами внешнего городского кольца. Своеобразное гетто, резервация для эмпатов – груда обшарпанных и обветшалых бетонных домов, сохранившихся ещё от прошлой цивилизации.
– Мира? – коротко поинтересовался высокий мужчина, встретивший меня возле глайдера.
Я кивнула. В заявке на сеанс я указала сокращённый вариант своего имени.
Пару минут мы стояли молча друг напротив друга. Глаза продавца скрывались за тёмными очками – самыми обыкновенными, солнцезащитными, – но я понимала: он изучает меня. Я тоже сфокусировалась на его внешности. Плечистый. Рост примерно сто восемьдесят семь сантиметров, что на двадцать два сантиметра выше моего. Возраст около тридцати. Короткая лазерная стрижка. Европеоидные черты. Нос и уши крупноваты, но в сочетании с высоким лбом общие пропорции лица выглядят уравновешенными. Многодневная щетина на щеках и подбородке контрастирует с короткой лазерной стрижкой. Серо-голубые штаны и болотно-зелёная футболка. Вся одежда из непрактичной натуральной ткани. Н-да. Алексы давно перешли на грязеотталкивающие синтетические материалы, не нуждающиеся в стирке и тщательном уходе, а эмпаты, как первобытные люди, по-прежнему используют шерсть животных и растительное волокно. На ногах – грубые примитивные ботинки, не снабжённые даже простой электронной шнуровкой. Сколько же времени своей жизни эти люди тратят только на то, чтобы обуться?
Я не успела додумать эту мысль: Грег протянул руку к моему левому запястью, чтобы проверить, нет ли на мне браслета. Но я знала правила: иметь при себе любые гаджеты во время сеанса алексам запрещено, поэтому оставила и браслет, и персональную компьютерную консоль в глайдере. И всё же обстоятельного досмотра избежать не удалось.
– Напоминаю: ты можешь задавать любые вопросы. Но на какие из них отвечать я решаю сам. Расспрашивать о принципе работы оборудования даже не пытайся, – голос тихий, низкий и ровный. Он говорил так, словно мы давние знакомые, которые просто в очередной раз встретились.
– Я запомню.
На мои глаза легла плотная кроваво-красная повязка:
– Меры безопасности, – услышала я, и Грег потянул меня за руку. Я чуть было не выдернула её машинально – мне физически неприятны прикосновения, особенно внезапные. Но сдержалась, зная, что эмпаты не церемонятся со строптивыми алексами. И быстро разрывают договор, если поведение клиента кажется им подозрительным. Находясь на чужой территории, я вынуждена была принимать чужие правила игры.
Грег, всё так же удерживая мою руку, завёл меня в дом. В нос ударил запах въевшейся сырости и затхлости – крыши и стены в старых многоэтажных домах эмпатов регулярно протекают. Мы петляли минут семь, поднимаясь и спускаясь по лестницам, проходя по длинным гулким коридорам, пару раз воспользовались лифтом. Очевидно, Грег пытался путать след. Бесполезная затея: даже час покружив по этажам с закрытыми глазами, я бы не забыла маршрут.
Наконец, щёлкнул замок. Меня перевели через порог и сняли повязку. В глазах резануло от яркого света внутри помещения, и в тот же миг нам навстречу выскочил большой лохматый зверь. Размашисто виляя хвостом, он сначала прыгнул на Грега, а потом зачем-то облизал и мои руки. Я дёрнулась, пряча их за спину. Да это же псина!
– Сидеть, Рик! – всё так же тихо и твёрдо проговорил Грег. Собака забурчала, однако послушалась хозяина.
Я замерла истуканом, впервые в жизни рассматривая вживую настоящего пса. Он оказался просто огромным – сантиметров восемьдесят в холке, с широкой грудной клеткой и мощными передними лапами. Рыжевато-коричневый окрас с чёрной «маской» на морде и сложенные пополам висячие уши делали его похожим то ли на медведя, то ли на льва. Увидеть зверя в человеческом жилье для меня было ново: домашних животных держат только эмпаты.
Ещё одно отличие общества эмпатов от нашего в том, что они с самого рождения остаются с родными. Вдобавок в таких семьях часто живут по нескольку детей, которых воспитывают сами родители. Они отказываются отдавать детей в специализированные интернаты в младенчестве. Да и потом предпочитают домашнее образование или образовательные классы, куда дети приходят лишь на три-четыре часа в день.
Очередной признак нерациональности поведения этих людей. Эмпаты настолько привязаны друг к другу, своим родителям, детям и даже супругам, что считают благом проживать вместе на крохотной жилплощади, видеть друг друга каждый день и постоянно контактировать. Их модель мира устарела ещё сотню лет назад, а они всё не могут этого принять. Негибкое, неэффективное мышление.
Примерно так я думала в тот день, когда впервые встретилась с Грегом. Так думают все алексы. Так нас научили думать.
Я не понимала, зачем эмпаты, лишённые государственной поддержки, вообще заводят детей. И почему их женщины отказываются от операции по извлечению плода, предпочитая рожать естественным путём и кормят своих новорожденных детей грудью, словно дикие животные. Неужели все эти первобытные чувства способны настолько затмить разум человека – высшего создания на планете?
Сама я никогда не хотела уподобляться животным, и это было одной из причин, по которой я не стремилась заключить брачный контракт. Никакие государственные выплаты не заставят меня стать контейнером для вынашивания биоматериала. Больше чем на полгода отказаться от основной работы, переехав в спецучреждение для вынашивания плода? Позволить лазерному ножу разрезать мой живот для того, чтобы этот плод извлекли наружу? А потом пережить ещё одну операцию по удалению рубцов? Нет, всё это отнимает слишком много времени, которое я могу использовать гораздо продуктивнее.
Я всегда считала, что чем меньше людей на планете, тем спокойнее живётся каждому отдельному человеку. Незадолго до смещения континентов численность населения Земли достигала одиннадцать миллиардов человек. Но теперь, с учётом того, что из всех крупных континентов пригодной для жизни осталась лишь часть Евразии да несколько небольших островов, даже полтора оставшихся миллиарда человек – это слишком много.
Проведя меня в одну из комнатушек со старинным интерьером, Грег подсоединил к нашим головам электроды с длинными проводами. Они сходились в замысловатом приборе, похожем на портативный энцефалограф. Сам прибор он закрепил на запястье левой руки. К этому времени продавец уже снял тёмные очки, и я невольно задержала внимание на его стальных и при этом как будто прозрачных глазах. На миг показалось, что они светятся изнутри, сами собой.
– Что мы будем делать? – я первой решилась прервать обоюдное молчание.
– Лично я буду есть, – кратко ответил Грег, опять надевая на меня повязку.
Я вспомнила, что собиралась наблюдать процесс своими глазами, но меня лишили такой возможности.
– Зачем это?
– Когда светло, легче удерживать чувства на расстоянии. В темноте всё обрушивается на тебя, и ощущения становятся острее. А ведь именно это нам и нужно, так?
Я равнодушно пожала плечами, но тут же спохватилась:
– Да, конечно. Ощущения поострее. Это именно то, что нужно.
После этого Грег отвёл меня в другое помещение, вероятно, столовую. И действительно просто сел есть, подвинув тарелку и ко мне. Ему пришлось помогать мне донести первые три вилки с едой до рта, прежде чем я приловчилась есть вслепую самостоятельно. Обычная лапша с соусом и овощами. Но благодаря чёртовым проводам, я впервые ощутила предвкушение и блаженство. Так обозначил эти чувства Грег – мне же они отозвались внутренним покалыванием и полным мысленным растворением во вкусе еды. А ещё разочарование. Оттого, что добавки не будет…
Сеанс окончился внезапно.
– Так я и знал! – неожиданно резкий возглас продавца отозвался у меня в ушах звоном бьющегося стекла.
Да ладно. Я как-то выдала себя? Но когда? Мне казалось, за столом прошли считанные минуты, в течение которых я не произнесла ни слова.
– Вставай. Быстро! – Грег бесцеремонно тряхнул меня за плечи.
В следующие несколько секунд он спешно снял с меня электроды и вытолкал в прихожую. Там он помог мне обуться и, снова петляя кругами, вывел обратно к паркингу где, наконец, позволил избавиться от повязки. Всё это время я безуспешно пыталась сообразить, что сделала не так, чем разозлила продавца, и почему он решил меня прогнать.
– Что-то случилось? – я уже сидела в водительской капсуле глайдера, откинув на кресло невероятно потяжелевшую голову.
– Ты начала отключаться. Опасно. Продолжим, когда отдохнёшь, – полупрозрачные глаза Грега в последний раз встретились с моими и скрылись за двойной преградой: тёмных стёкол его очков и графенового окна опустившейся двери глайдера.
Глава 3
Уже покинув паркинг, я поняла, что Грег был прав в своём решении не продолжать сеанс. Усталость, охватившая всё моё тело, оказалась такой всепоглощающей, что я даже не решилась управлять машиной, а сразу включила автопилот. Практически весь путь до дома я спала. Да, я могла полностью доверить управление глайдером бортовому компьютеру, ведь исходный код к автопилоту написала я сама.
Одна из особенностей алекситимиков – невозможность определить степень усталости своего организма, пока он внезапно не начнёт отключаться. Для большинства алексов есть лишь два крайних состояния: абсолютная бодрость или полное истощение, когда уже с трудом добираешься до постели. С чувствами голода и насыщения такая же полярность. Никакие промежуточные состояния мы не отслеживаем, и это безусловный плюс к нашей работоспособности. Обычно проблем из-за этого не возникает. Главное – соблюдать распорядок дня: просыпаться, принимать пищу, ложиться спать в строго установленное время и следовать подсказкам персонального электронного менеджера.
Но в такие дни, как этот, налаженная система даёт сбой.
Судя по всему, активное проживание незнакомых чувств далось организму нелегко, и Грег раньше меня заметил, что мой процессор опасно перегружен. Я могла запросто потерять сознание прямо в его апартаментах. Вот и ещё одно доказательство вреда и бесполезности эмоций: они тянут на себя непозволительно много драгоценной энергии.
И всё-таки я решила продолжать. Меня предупреждали, что на эмоции можно подсесть, но я шла к продавцу чувств не за новой «дозой», а с профессиональными целями.
Да, алексам недоступны глубокие переживания, но большинство из нас склонны к определённым пристрастиям. Порой – чрезмерным. Это один из немногих багов жизни без эмоций, своего рода плата за превосходство во всём остальном. Если алекс однажды попробует наркотик или алкоголь и впоследствии будет иметь регулярный доступ к этому веществу, это почти безвозвратный путь к глубокой зависимости. И скорой смерти от сильнейшей интоксикации или передозировки. Наше общество прошло этот урок несколько десятилетий назад, когда из-за повальной смертности от токсических веществ начали вымирать целые города. Именно поэтому сейчас в ОЕГ действует закон, предусматривающий смертную казнь за изготовление и подпольную продажу любых наркотических веществ. Мне известно, что когда-то давно, задолго до рождения моих родителей наркотики применяли в мирных целях, в медицине – в качестве средств обезболивания. Но и в этой сфере потребность в них давно отпала благодаря изобретению нанороботов, запрограммированных на отключение центров боли внутри человеческого организма.
Часть алекситимиков так же, как от наркотиков, зависимы от секса. Поговаривают, проституция в среде эмпатов всё ещё процветает благодаря тому, что спрос на подобные услуги у некоторых мужчин-алексов по-прежнему высок. И с непонятной для меня избирательностью власть смотрит на эту ситуацию сквозь пальцы. Но если уж городского жителя официально уличат в сексуальной связи с эмпатом – не миновать такому горожанину трудового лагеря.
Так вот, лично моё пристрастие – моя, если хотите, страсть – наиболее безобидна. Сверх того – даже полезна обществу. Эта страсть – работа. И ради обретения новых знаний и опыта в своей профессиональной сфере, я готова на всё. Даже ненадолго преступить Закон. Цель оправдывает средства – мне всегда нравился этот девиз.
После той первой встречи с Грегом я всё-таки не удержалась и провела несколько экспериментов.
Здесь надо бы упомянуть ещё одну особенность нашего образа жизни. Поскольку у многих алексов притуплено чувство голода, то и обратная сторона у этой медали тоже имеется: мы практически не ощущаем, когда пора остановиться во время приёма пищи. Чтобы избежать всевозможных негативных последствий переедания или, наоборот, систематического голодания, мы должны употреблять рассчитанную индивидуально для каждого алекситимика суточную норму пищи. Из-за этого бо?льшая часть из нас предпочитает использовать в качестве источника питательных веществ порционный витаминизированный протеин в виде порошка. Мы называем его обобщённым термином – «клеверфуд[1 - От англ. clever food – умная еда.]». Минимум финансовых и временны?х затрат: развёл один пакетик порошка водой – и свободен от заботы о пищевых потребностях организма. Главное – чётко знать свою суточную норму.
В интернате большинство из нас кормили исключительно клеверфудом. Но у меня ещё в раннем детстве обнаружилась непереносимость какого-то компонента этих коктейлей: организм с завидным постоянством возвращал содержимое желудка наружу после каждого приёма пищи, и тогда меня перевели на индивидуальную диету, состоящую из обычных продуктов. Таких, как я, в интернате было ещё человек двадцать, и все мы питались в отдельном помещении.
Итак, эксперимент.
Сначала я самостоятельно сварила лапшу и попробовала намеренно вызвать предвкушение грядущего обеда и наслаждение от его поедания. Ни то ни другое мне не удалось. Но чистота опыта оставалась сомнительной: лапша ведь была без овощей. Готовить овощные соусы я не умела, поэтому на другой день решила повторить эксперимент в кафе самообслуживания, где я обычно питаюсь. По моему запросу кулинарный автомат за пятнадцать минут приготовил мне порцию лапши с тушёными овощами. Но и в этот раз никаких особых ощущений меня не посетило.
Наконец, ещё через день я заказала макароны с овощами навынос. Придя домой, прежде чем начать обедать, я завязала себе глаза. Есть в таком виде без посторонней помощи – тот ещё квест. Мне приходилось помогать себе второй рукой, и всё равно часть ужина оказалась рассыпанной по столу, а ещё часть уютно устроилась на моём комбинезоне. И снова волшебства не произошло. Что же. Кажется, я сделала всё возможное, чтобы убедиться: чёртов секретный скрипт эмпатов работает безупречно, а без его посредничества я по-прежнему не способна приблизиться к миру чувств.
Я ловила себя на том, что часами обдумываю возможные принципы, на которых основан код программы, но всякий раз оказывалась в тупике. Я нуждалась в большем количестве исходных данных. Именно поэтому и написала Грегу во второй раз.
* * *
При встрече всё повторилось: досмотр, завязанные глаза, ступеньки-коридоры-лифты, лохматый стражник Рик.
