Новогодние настроение

и рта раскрыть уже не в силах,

чтоб «ты неправ» тебе сказать,

сказать, что я его любила.

Ну как могла обидеть я

всё то, что связано узАми

любви и счастья бытия -

всего непознанного нами?!!

Да, я действительно скорблю,

о том, что мы тогда расстались,

его по-прежнему люблю,

но никогда уж не признаюсь!

Не хочу? не могу? Нет, боюсь!

И не взгляда того, без огня,

а лишь бури неистовых чувств,

что мог вызвать бы ты у меня…

Февраль-март 1980 года

Новогоднее настроение переходит в жанр повести.

Да какая она Жаннетта? – полушёпотом говорил охранник, – Зинка она, Зинка – корзинка, от трусов резинка, – не успел договорить и уже лежал в кустах от чёткого удара под-дых хозяйки.

– И так будет с каждым, кто вздумает меня осуждать! После смены расчёт и прощай, Георгий!

В это время второй, пребывая в шоке, смотрел на балкон, с которого спрыгнула девушка, подумав, что такой отчаянной и охрана-то ни к чему.

Да, Зина умела постоять за себя, и она прекрасно помнила своё детство, не надо ей о нём напоминать и имя это взяла только, как псевдоним. Остальное – то осталось.

Жаннетте Степановне Пряничниковой не от кого было прятаться, деньги на свой особняк она честно заработала, будучи автором многих бестселлеров.

«Ну, вот сбили с мысли, заразы болтливые», подумала Зина и, одевшись, вышла прогуляться в городском парке.

Детство своё Зина не забывала никогда, ведь поначалу оно было таким безоблачным и чистым, как окна, которые они с мамой до блеска натирали перед Пасхой. Мама очень любила печь прянички и печенья и всегда выносила во двор большое блюдо самодельных лакомств. Дети бежали со всех сторон, крича на разные голоса «мама Ира». А соседки, с лёгкой подачи одной злобной одинокой тётки, стали ласково называть её «Мамырлик». Все брали у Ольги рецепты, но так вкусно получалось только у неё.

Кормилицей этого района города была спичечная фабрика. Народ подсокращали, многие пробавлялись случайными заработками и вокруг детской площадки всегда толпились взрослые. Все были очень дружны и помогали друг дружке. Даже к одинокой Ирэне Ивановне относились с нежностью, хоть и скверным был у бабы характер, все оправдывали такое поведение тем, что на её глазах, в партизанах, жениха фашисты замучили.

Вот и отец Зины работал на фабрике мастером цеха готовой продукции. Его фото висело на Доске Почёта, он заседал в Президиуме на партсобраниях и был среди рабочих очень уважаемым человеком.

Мама же Зины была инвалидом второй группы и все говорили, что она «не от мира сего» и все её закидоны именно из-за жёлтой справки. А ещё у их семьи было волшебное время, когда все вместе ходили на переговорный пункт разговаривать с бабушкой Идой и потом шли в другое почтовое отделение забирать от неё посылочку с сушеными вкусностями и сладостями. Как они все радовались, когда в доме был вкусный чай из трав и ароматное необычное лакомство. Бабушка была старенькая и жила за границей.

Зина пошла в первый класс самая нарядная из всей округи, а ещё от неё всегда вкусно пахло маминой стряпнёй. Крестики и палочки, первые буковки и даже примеры: всё давалось девочке легко и просто, будто с ней занимались репетиторы. Она на ходу сочиняла сказки с добрым концом и рассказывала их детям на площадке по вечерам, которые внимательно слушала и Ирэна Ивановна, а потом говорила соседкам: «Зинка-то вся в мать, и бабка у них такая же…» и крутила пальцем у виска.

Степан души не чаял в своих «девчулях», как ласково он их называл. Каждое воскресенье все вместе ходили в цирк и в кино, и просто гуляли в городском парке, когда не было денег.

Семья, как и все в лихие девяностые, жила очень скромно. Несколько раз они ездили к папиным друзьям на обкомовские дачи, за город, но Степан замечал, что в восторге от этих поездок только маленькая Зина, а Ирочка стесняется важных обкомовских работников и их жён. Радовали женскую половину семьи простые вылазки на реку и в лес. Даже в городском бору, все вместе весело резвились, взяв с собой корзинку с нехитрой снедью и мячик.

В 1993 году, вернувшись из Москвы, с курсов повышения квалификации, Степан очень сильно заболел. В общежитии, где он ночевал во время учёбы, было жутко холодно, щитовое здание продувалось всеми ветрами. Даже не доехав до дома, он попал в больницу с пневмонией. И когда вернулся домой, Ирина не узнала в изможденном сгорбленном мужчине своего Степана. Выматывающий кашель мешал спать даже соседям и за два месяца буквально превратил его в другого человека. Часто, срываясь на близких, он позже просил прощения, даже плакал, но, буквально через пару дней, ситуация повторялась.

Сказки Зиночки стали печальные: её герои теперь или засыпали вечным сном, или уходили жить к лесным гномам. Ей даже не хотелось идти домой после школы и по вечерам, только жалко было своих родных людей, и она просто не знала, чем может им помочь. Девочка подолгу стояла на ступенях у красивого храма, проходя мимо него со школы, и про себя просила Боженьку вернуть им прежнего доброго и весёлого папу. Положение семьи усугубилось тем, что в квартиру стали наведываться бывшие сотрудники Степана, давно потерявшие работу и человеческий облик. Сначала Ирина даже поддерживала мужа, а вдруг ему «полегчает», это же настойки, и даже не успела оглянуться, как сама втянулась в алкогольный омут. Полгода на «больничном» пробыл Степан, а потом его сократили с работы. Конечно, он мог бы оформить инвалидность, но даже вставать с кровати уже было очень трудно, не говоря о походах по кабинетам и комиссиям. В пьяном шуме и вечном табачном смоге, Ирина, которая когда-то кормила всех деток вокруг, теперь забывала про собственную дочь.

И, как ни странно это показалось всем окружающим, девочку часто оставляла у себя Ирэна Ивановна. «Ничего, не плачь, Зинка, прорвёмся», – успокаивала она и рассказывала истории о детях в войну, какие они были смелые, не боялись трудностей, и помогали взрослым бить фашистов.

Иногда «Мамырлик» вдруг вспоминала про то, что у неё есть дочь. Выбегала на улицу и кричала: «Зинка, давай домой, отец зовёт, шарашишься по чужим углам!», но, слыша зов из своей квартиры, быстро забегала обратно. Тем временем, приближался Новый 1994 год. Ещё один праздник надежды на лучшее, на то, что, наконец, закончатся трудности, тем более, что Зиночке уже исполнялось 10 лет. 31го декабря она шла в квартиру Ирэны Ивановны, даже ни на что не надеясь, и вдруг, ещё подходя к двери старой соседки, ощутила знакомый и в то же время забытый запах сладостей своей бабы Иды. Войдя, Зина попала в сказку: цветные шары и яркие игрушки были в комнате повсюду, а на кухне – вкусно накрытый стол, как много лет назад у них дома. « С днём рожденья!», – в один голос прокричали двое ребят из соседней квартиры, протягивая ей свои подарочки: незамысловатые детские рисунки.

«Молодец твоя бабушка, позвонила мне накануне, узнала, в чём причина, посылки её возвращаются, и попросила через меня связь с тобой держать. Вот ведь, как хорошо там люди даже в домах престарелых живут, она и тебе помогать собирается. Дороги жизни бы нам с ней теперь подлиннее, ради тебя и я задержаться на этом свете решила. Вот полдня продумала-прогадала, что бы тебе такое подарить, ты ведь так хорошо на свирельке играла, а у меня губная гармошка есть: всё, что от Федора моего осталось, попробуй, может и на ней получится!», – сказала Ирэна Ивановна, вручая девочке самую ценную вещь в её доме.

« Спасиибо вам огромное, у меня давно такого славного дня рождения не было», – сквозь слёзы прошептала Зина.

А душа старой партизанки ликовала от детского смеха и радости от простых человеческих удовольствий: вареной картошечки, винегрета и квашеных яблочек, да от заморских сладостей с душистым чаем. Зина, правда, всё поглядывала на дверь, в надежде, что горе-родители вспомнят о ней, и очень хотела хотя бы сбегать за своей свирелькой, но бабушка строго запретила ей даже нос сунуть в этот «гадюшник», слыша какой там стоит шум и гам.

Хотя, и к губной гармошке приноровилась Зина: под её красивые мелодии даже поплясали и ребятишки и старая Ирэна. Отлично прошёл день рождения, а наутро, пока бабушка спустилась в подвал за картошкой, Зина всё-таки не выдержала, побежала в родную квартиру, надеясь на то, что родители хоть сегодня вспомнят про её праздник, да и свирельку забрать хотелось, это тоже был памятный подарочек от бабушки Иды. Она так и представляла, как научит кого-нибудь играть на одном инструменте, а сама будет на другом, и получится отличный дуэт! А ещё интересней, если играть будет кто-то, а она дирижировать!

Забежав в квартиру, Зина тихо прошмыгнула в свой закуток и, пройдя мимо кухни, где слышался пока ещё тихий звон стаканов, но уже нетрезвый разговор родителей и какого-то спящего на её кровати дядьки, она нагнулась над своим сундучком, где хранились её игрушки. И вдруг, у самого своего лица почувствовала жуткий запах перегара и услышала:

«Давай поиграем». Тут же вскрикнула мать, которая с ножом и матюками накинулась на дядьку, и рухнул на пол отец в коридоре…

Дальше девочка помнила только, как крепко вцепилась в неё мать, и как бабушка Ирэна уговаривала милиционеров оставить ребёнка ей. «Что же ты наделала, Ирка, и себе и девке жизнь погубила!», – судачили соседки, а бедная Ирэна Ивановна надолго загремела в больницу с инфарктом.

Вот так началась Зинина жизнь в детском доме. Из случайно услышанных пересудов «добрых» воспитателей о ней, узнала Зина о том, что отец тогда скончался, ударившись грудной клеткой о табурет, а мать посадили на восемь лет за убийство. Девочка нашла себе укромное местечко в саду и часто пряталась там от всех, потихоньку играя на губной гармошке.

«Ааа, вот где эта новенькая цыпочка, а ну-ка, отдай свою игрушку. Здесь всё моё, и эти только мне подчиняются, поняла? Не отдашь, отлупят, так что и через десять лет мама не узнает!» – громко кричала девочка года на три старше, управляющая целой ватагой пацанов примерно её возраста. Зина взмахнула рукой с гармошкой и та отлетела в сторону металлической ограды, за которой был старый заброшенный парк. «Ах, ты так, ну бей её, пацаны!», – воскликнула атаманша и, вдруг, издалека раздался свисток учителя физкультуры.

«Марченко и компания, быстро на урок!», – строго прикрикнул мужчина с военной выправкой и подошёл к Зине, которая сидела и утирала слёзы. «Ну что, давай знакомиться? Я вот Анатолий Степанович, а тебя, знаю, Зина зовут, давай поищем, что они у тебя отнять хотели», – протянул он руку за забор и достал гармошку. «Даа, такую вещь, точно, не Галя, так мальчишки постарше отнимут, давай, я её у себя пока сохраню, а, как освоишься здесь, отдам тебе». Зина согласно кивнула головой. «Ты держись, не сдавайся, я за тобой приглядываю, а в свободное время лучше в спортзал приходи, я всегда там», – слегка дёрнув девочку за косичку, физрук поспешил на урок.

«Зиина, иди сюда поближе», – услышала она из-за ограды и, оглянувшись, увидела тех самых брата с сестрой, с которыми справляла свой день рождения. «Привет, мы тебя еле как нашли, смотри, что принесли, ешь сейчас, а то там не достанется», – сказала Алина, протягивая оставшиеся ещё с праздника сладости. «А ещё вот, для обороны», – серьёзно проговорил Глеб и вложил в руку Зины маленький складной ножик. «Я знаю, в детских домах в первые ночи могут «тёмную» устроить, как дашь отпор, больше приставать не станут», – добавил он.

Надо было идти на ужин, а Зину даже ноги отказывались нести вовнутрь этого огромного и хмурого дома. После ужина она специально напросилась на дежурство, помочь убрать со столов, чем опять вызвала неодобрение многих: «Гааль, смотри, а новенькая подлизывается», – услышала она за спиной, и даже не обернулась. Ночью она никак не могла сомкнуть глаз и, как только услышала тихий шорох открывающейся двери, сразу вскочила, и выпустила лезвие ножа, которое сверкнуло в лунном свете. В углу закричала маленькая девочка, и в комнате внезапно зажегся свет. « Ну что, допрыгались до наказания?» – услышала Зина знакомый голос Анатолия Степановича, который молча подошёл и забрал нож у напуганной девчонки, а ей сразу стало так спокойно. Галя с ватагой пацанов поплелась вслед за физруком, и в спальне девочек воцарилась тишина.

Теперь Зина всё свободное время пропадала в спортзале, где занимались и нормальные ребята. Рано утром выходила вместе с ними на пробежку и потихоньку обучилась методам самообороны. За два года «цыпочка» уже ездила на соревнования и отстаивала звание чемпиона района по рукопашному бою – дзюдо. В её возрасте ей не было равных, и это не могло не радовать и тренера, и руководство детского дома. Ведь теперь детским домом руководил уже Анатолий Степанович, а на его место пришёл бывший воспитанник Артём Андреевич, только закончивший институт физической культуры и спорта. Удивительно было ещё и то, что занимаясь таким видом спорта, девушка была очень стройной, и даже хрупкой на вид. Многие из «новых русских» начали строить планы на светловолосую красавицу, сочетающую в себе невероятную ловкость и силу с нежной красотой. В детский дом потекли потоки «спонсорской помощи». Из первых же благотворительных материальных ценностей, в виде поощрения за успехи в спорте, Зина получила в подарок мобильный телефон. А доступ к компьютеру она имела уже давно, и Анатолий Степанович разрешал ей набирать тексты сказок и интересных историй. Его поражало, какие прекрасные небылицы и очень мудрые жизненные истории роились в юной головке.

Однажды, распечатав перлы Зинаиды, Анатолий Степанович отнёс рукописи своему давнему другу, который был редактором известного в городе журнала. Прочитав их, тот не поверил, что всё было создано пятнадцатилетней девушкой. И, совсем немного проредактировав произведения, он подписал их в печать под рубрикой «наши юные таланты». Таких откликов на напечатанное в журнале сотрудники не читали очень давно, а каково было счастье Зины, когда она увидела журнал со своими историями. «Ой, а тут подписано Жаннетта, а фамилия моя»,– удивилась девушка.

«Ну, извини, это мы с другом придумали тебе псевдоним, вроде бы необычно и красиво, или нет?», а Зиночка уже неслась по коридору, размахивая красивым журналом и целуя его. Она была несказанно счастлива.

Теперь каждую неделю Анатолий Степанович стал увозить по целой пачке рукописей, и уже хватило на первую книжку, но на это нужны были средства. И тогда директор обратился к наиболее интеллигентным спонсорам детского дома, объяснив им ситуацию. Деньги на благое дело были собраны буквально за три дня и, к своему шестнадцатилетнему дню рождения, Зина уже стала раскрученной и известной писательницей, так и оставив себе псевдоним «Жаннетта».

Распорядителем финансов, поступающих от продажи книг, после долгих уговоров Зины, согласился стать Анатолий Степанович. Сильно рискуя, он вложил их в доллары, и быстро приумножив, купил очень недорого шикарный особняк прямо у городского парка, в который так любила ходить Зина с самого детства. В то страшное время надо было уметь крутиться, как волчок, и иметь много надёжных и честных друзей, чего, слава Богу, у бывшего военного было в полном достатке.

Деньги поступали на счёт ровным и беспрерывным потоком, Анатолий Степанович позаботился и о памятнике Степану. Нанял рабочих и благоустроил кладбищенское место. Немного тревожили вести о скором освобождении из тюрьмы Ирины и он находился в раздумьях, рассказать ли об этом девочке… Увидев в очередной раз красивые живые цветы на могилке, узнал у сторожа, что часто сюда приходит красивая белокурая девушка.

«Давай, всё-таки, на физфак, у тебя же везде отличные результаты, и потом, всё равно к нам работать придёшь?», – уговаривали Зину, перед поступлением в ВУЗ, её наставники. Зина была непоколебима в своём стремлении писать книги и не отрываться на занятия: поступила в литературный институт на заочное отделение. А тем временем перед Анатолием Степановичем стояла задача о подборе персонала для нормальной жизни Зины в её большом особняке. Охрана нужна была обязательно, да и кухарка или помощница по дому. С детского дома увольнялась Дарья Семёновна, жалуясь на то, что тяжело большие кастрюли с едой тягать, а без работы и жизни себе представить не может, вот он и предложил ей у Зины поработать. Через два дня, придя за трудовой книжкой, женщина спросила, а нет ли там при особняке места для племянника Георгия – с работой в городе сейчас ой, как тяжело. Ещё троих надёжных парней в охрану нашёл старый знакомый из клуба ветеранов Афганистана.

Так и въехала Зинаида в свой уютный чистый дом, охраняемый, как крепость. Как она уговаривала Анатолия Степановича жить с ней вместе, но, кроме обещания, что обязательно, после выхода на пенсию будет жить только здесь, ничего не добилась. «Что было бы со мной, если не Вы, мой защитник и помощник во всём. Я, конечно, люблю быть один на один с героями своих книг, но без Вас мне будет очень одиноко. Взяла бы с собой Ирэну Ивановну, но и она недавно покинула этот мир», – сетовала Зинаида.

«Да ну что ты, расстраиваешься, будто в тридевятое царство отправилась. За три улицы всего от нас переехала. Приходи, мы всегда тебе рады!» – ответил растроганный Анатолий Степанович, тихонько дёрнув девушку за косу.

Шли дни, сюжеты книг Зине иногда подсказывали читатели на форумах и встречах в библиотеках и книжных салонах. Рукописи она теперь передавала через курьеров, и издательство с огромным удовольствием принимало их в печать. Казалось, все мечты

девушки сбылись, но иногда ей становилось так грустно оттого, что ни одной родной живой души нет рядом. Она чувствовала себя одинокой в мире грёз и мечтаний. Гуляя по парку, вспоминала своё детство и с белой завистью смотрела на молодые семейные пары.

В одну из таких прогулок, стоя у газетного киоска, она вдруг услышала женский окрик:

«Мамырлик», да ты ли это, прямо и не узнать тебя в светском виде!». Так вскрикнула женщина, присевшая на скамейку рядом с её матерью. Зина вдруг представила себя брошенной маленькой девочкой и даже ощутила цепкие материнские руки у себя на плечах. Она так и застыла у киоска, пока её мать рассказывала своей давней знакомой, что вышла на свободу и живёт по старому адресу, усыновила двух мальчиков и теперь разыскивает Зиночку.

«Мама», – позвала Ирину дочь, потихоньку сползая по стенке киоска в обморок…

Не измерить и литрами слёз, пролитых в этот день и следующую ночь двумя родными душами. Вместе сходили они и на кладбище, и по старому месту проживания, куда Зина не появлялась с момента отъезда в детский дом, ведь там всё напоминало ей о страшной трагедии. А теперь, в комнате Ирэны Ивановны жил семнадцатилетний брат Зины Константин, а с мамой ещё и пятнадцатилетний Ростислав. Оказалось, что сразу в тюрьме под опеку маму взял один из воров «в законе», а у него на свободе были больные дети, от которых сразу отказалась мать. Незадолго до освобождения Ирины её «благодетель» умер от туберкулёза, а она, разыскав мальчиков, полностью посвятила себя им.

«Конечно, я не могу тебе советовать, но зачем ты забрала их, они же больные, им место в пансионате. Ты не спишь ночами, заботясь о них. Тебе хватает денег?», – взволновалась Зина, глядя на уставшую мать.

« Не беспокойся, нам пока хватает тех денег, что дал мне муж. Главное, комнату у нас не отбирай, её Ирэна Ивановна тебе завещала, разве нотариус тебя не разыскивал?», – у Ирины были свои переживания.

«Мама, ну о чём ты, хоть все вместе ко мне переезжайте, мне очень одиноко в большом доме, ничего мне здесь не надо, кроме моей свирельки. Вот ведь, если б не она, может, всё сложилось бы по-другому!»

«Ну, ничего, моя ласточка, мы и сейчас, как заживём одной большой семьёй, теперь всё самое страшное осталось позади. А братиков ты не бойся, они спокойные, лекарства принимают, врачи сказали, что только весной и осенью им надо на обследование ложиться».

На том и порешали. В тот же вечер найденная родня переехала в особняк Зинаиды. Мальчикам был нанят медбрат, хотя, как оказалось, они вполне могли обходиться и без него. Ирина прекрасно вписалась в образ хозяйки шикарного дома, завела себе маленькую собачку,

и часто гуляла по парку с очередной книжкой дочери в руках. При случае, заговаривала с присевшими на скамеечку людьми и не забывала похвастать тем, что автор книги её родная доченька.

Как-то ранним утром, услышав странный скрежет, Зина высунулась в окно и увидела, что Ростик стоит на плечах Костика и скребёт стену над дверями. «А Вы куда смотрите? – строго спросила она у медбрата, идя к выходу. Но, когда увидела плоды стараний братьев, даже не стала комментировать произошедшее, настолько была поражена увиденным. Казалось, что над дверью была просто открытая книга с намёком на какие-то надписи, закрашенная краской в тон стенам, а по итогу работы Ростислава вырисовались строки из Библии (Книга Бытия): «Из праха мы созданы, в прах и обратимся». Странным образом, эта надпись придала дому какую-то мистическую подоплёку.

У Зины в голове роями закружились новые сюжеты, она переключалась то на ставшую популярной фантастику, то на мистику. Впрочем, ни одно из её произведений не было осуждено критиками или читателями. Тиражи росли, книги с успехом продавались.

Прошла первая сессия, приближался двадцать первый день рождения Зинаиды. Мальчики вели себя прилично и уговорили маму не отправлять их на лечение. Уколы и лекарства им назначил врач, медбрат всё время находился при них, выполняя назначения, и все решили, что размеренная жизнь на свежем воздухе идёт им на пользу.

Двор особняка был празднично украшен к Новому году, каждая ёлочка была обвита сверкающими гирляндами. В холле первого этажа красовалась нарядная искусственная ель. Оранжерею украсили новые заморские растения, у входа установили огромный аквариум с причудливыми рыбами. Но братьев неумолимо привлекала таинственная надпись над дверью, они постоянно застывали в странной позе, не отводя от неё глаз. Константин особенно уделял ей внимание, при каждом удобном случае подняв руку, будто читая надпись по системе Брайля.

Зинаида пригласила на свой день рождения команду дзюдоистов, Артёма Андреевича и Анатолия Степановича. Не забыла и про своих друзей Алину и Глеба. Пришлось наметить торжество на три часа пополудни, ведь Новый год каждый должен встречать у себя дома, пусть даже это и детский дом, наставники Зины не могли в этот важный вечер отсутствовать в своём заведении. Прекрасно повеселившись во дворе, от души наигравшись, как в детстве, в снежки, все переместились в оранжерею, а потом, окончательно обсохнув, уселись за шикарно накрытый стол. Всем присутствующим блюда были в диковинку, и, пробуя каждое, все загадывали желания. Было очень весело. Тосты перемежались играми и конкурсами. Артём подарил Зинаиде мелофон – заморский музыкальный инструмент, чуть меньше валторны со словами: «Думаю, этот подарок станет твоим любимым, и мы услышим много красивых мелодий». Анатолий Степанович торжественно вручил ей путёвку на новогодние каникулы в Сочи, а мама с братьями подарили Зине пушистый шарф, шапочку и митенки.

Девушка была счастлива, и, пребывая в чудесном настроении, поднялась в свою комнату, проводив Алину и Глеба, что ушли последними.

Теперь её красивую головку наполнили мысли об Артёме. Конечно, в него были влюблены все девчата детского дома, но сегодня ей показалось, что он по-особому относится именно к ней. Он пригласил Зину на танец, и сердце девушки забилось со страшной силой, а по всему телу растеклась такая нега, будто миллион бабочек закружился в ней, веселясь и щекоча её изнутри. Слово «любит» обрело теперь для молодой писательницы реальные формы, и новые сюжеты роем закружились в её голове.

В половине двенадцатого все опять сели за стол, в том числе охранники и Дарья Семёновна, дружно проводили старый год, и смотрели большой телевизор в ожидании поздравления президента. Ирина отправилась в сторону кухни, а следом за ней Константин.

Она заварила травяной чай, и лёгкий приятный напиток «Мохито», а Костя напросился помочь маме всё это донести до стола. После встречи Нового 2005 года, когда каждый из присутствующих занялся просмотром телевизоров в своих спальнях, охранники удалились в свою «мониторную», как они её называли.

Зина поднялась к себе на второй этаж, одела наушники и начала разучивать мелодии на мелофоне, постоянно отвлекаясь на воспоминания об Артёме. После сегодняшнего танца ей показалось, что учитель всегда уделял ей особое внимание, просто она тогда не была готова к ответным чувствам. И, когда зазвонил сотовый телефон, даже не глядя, поняла – это он, её любимый и единственный. Таких нежных слов и искренних признаний девушка не слышала никогда, ведь раньше страна под названием «любовь» была для неё чем-то выдуманным и далёким. Незаметно для себя, Зина стала погружаться в полусонное тяжелое состояние, но, одновременно услышала странные хлопки за окном, и, оглянувшись, увидела, что весь дом объят пламенем. В течение нескольких секунд едкий дым распространился по всему этажу.