Береги смолоду

Марина Воложакина

Береги смолоду

Петр Андреевич и Мария Ивановна Гринёвы жили в счастливом браке уже тридцать лет. Поженившись далеким «холодным» летом 53го года, ни на день не расставались они, без остатка отдавая себя любимому делу. А дело их объединяло одно – любовь к земле и животноводству. Совхоз «Красное знамя» – это место, куда привез молодой председатель свою невесту Машеньку, а назавтра уже поставил вопрос перед Правлением о назначении молодого специалиста на должность заведующей нового животноводческого комплекса.

Следующим летом успехи совхоза гремели на всю область, а П.А. Гринёва представили к медали «За трудовую доблесть». Каждый вечер в доме председателя не прерывались жаркие споры о том, какие растения скомбинировать в полях и каких новых животных развести на ферме. Очень любили экспериментировать молодые, а заслуженный работник сельского

хозяйства Воронежской области Андрей Георгиевич Гринёв, с большой радостью и усердием, помогал им советами и практическими опытами в условиях своего придомового участка.

Путем таких же экспериментов, совхоз добился к 1955 году самых высоких надоев и, невиданного доселе, урожая пшеницы, овса и кукурузы, что не могло остаться незамеченным для высшего руководства коммунистической партии. Потянулись в совхоз комиссии и корреспонденты, полюбоваться на ухоженные поля, где, вперемежку с кукурузой, была посеяна лаванда. И очень волновались тогда члены Правления, что не простит им таких

буржуазных замашек руководство. Но, вопреки ожиданиям, за одну только «царицу полей», выращенную в сложных условиях, совхоз удостоился высокой Государственной награды – Ордена Ленина! Гордости старшего Гринёва не было предела!

…Много воды унесла с тех пор река Чёрная Калитва, что протекала мимо их

села. Ещё одну свадьбу справили Гринёвы спустя сорок лет после своей. Сын их,

капитан Ленского речного порта, решил оставить службу и привез в село северную

красавицу с необычным именем Марсельеза. Смущало всех,что девушка ничего о

себе не рассказывала, и спозаранку убегала к реке, хотя из рассказов сына Михаила

знали родители, что недавно сгорели у нее мать с отцом, будучи в тайге на пастбище.

Вот и пытались все Мару приголубить и отвлечь от тоски и горестных воспоминаний.

Время лечит и не такие раны, вот и невестка стала оттаивать душой, помогая свекрови

по хозяйству и на ферме. К тому времени крупный совхоз не рассыпался под гнётом девяностых и общим решением приватизация была справедливо проведена между всеми

селянами.

Гринёвы приватизировали ферму и несколько полей, слишком уж много сил и здоровья было вложено семьёй в это хозяйство и столько задумок хотелось ещё осуществить!

У Михаила и Марсельезы родились чудные двойняшки-девочки, одна из которых Анна, очень получилась похожа на Гринёвых, а вторая просто копия мамы – смуглая красавица с чуть раскосыми глазами на луноподобном личике – Ангелина.

Когда девочки немного подросли, Мария Ивановна приняла решение передать бразды правления фермой Марсельезе, а сама полностью посвятила себя воспитанию малышек и домашним делам.

Дел, конечно, и дома было невпроворот, ведь здесь тоже была маленькая ферма и большой огород. Дед и прадед, вместе с внучками и бабушкой успешно управлялись по хозяйству, да еще и Марсельезе давали советы по содержанию животных на ферме.

Михаил, будучи очень привязанным к технике, открыл сеть авто мастерских в совхозе и в городе, домой возвращался поздно, также, как и супруга. Очень переживала Мария Ивановна за то, что не чувствовали девочки материнской любви и ласки от неё совсем не получали… Всем хороша невестка: и работящая и вежливая, да вот с доченьками своими даже в свободное время находиться не хочет, так и норовит на речку убежать… Надумала она проследить за Марой, правда, не так-то оно и легко оказалось – слух у невестки отменный, на генном уровне заложен, охотничий. Издалека Мария Ивановна услышала только звук хомуса и камлания горловые. Ну, подумала, поёт якутяночка свои песни и успокоилась. Часа через два Марсельеза сама завела нелёгкий для обеих женщин разговор:

Мария Ивановна, мне трудно Вам всё объяснить. Понимаю, что Вас беспокоит моё отношение к девочкам. Вам кажется, что я холодна с ними, но позже Вы поймёте: так надо…По законам моих предков, долг свой на этой земле я выполнила. Духи призывают меня в другой мир, отличный от этого…

Как ты можешь говорить такое? Я стара, девочкам нужна мать, кто им её заменит?

Не печальтесь, у Михаила уже есть для меня замена. Она прекрасная мать их сына и будет заботливой мачехой моим девочкам. Простите, что так и не смогла стать достойным членом Вашей семьи…

Сказав всё это так быстро, что Мария Ивановна и опомниться не успела , молодая женщина выскочила из дома и, оседлав своего рабочего коня, умчалась на ферму.

Марии Ивановне ничего не оставалось, как рассчитывать на разговор с сыном, надо же было прояснить ситуацию. Узнав у секретаря, где обедает Михаил Петрович, женщина поехала в город, оставив внучек на попечение Андрея Георгиевича, ведь Петр Андреевич помогал сыну руководить совхозными мастерскими и был занят, присматривая за работами на полях.

По пути в город, Мария Ивановна всё вспоминала речь своего свёкра на свадьбе внука. Он повторил фразу из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина : – «Береги честь смолоду, а платье снову», добавив от себя: «Этими словами меня отец наставлял во взрослую жизнь, а я их вам передаю, ведь мы Гринёвы, помните об этом всегда»…

Неужели её сын мог так низко поступить? Привезти девушку из дальних краёв и, создав семью, изменять супруге? Это не укладывалось в мозгу матери.

Подойдя же к кафе, в котором обедал её сын, Мария Ивановна чуть совсем не лишилась чувств, увидев своего Михаила, нежно поддерживающего за локоть маленькую белокурую женщину. Не найдя в себе сил окликнуть сына, она сидела напротив и беззвучно рыдала, пока, нечаянно, не привлекла внимание проходящего мимо официанта…

Изумлённый возглас своего сына она слышала уже сквозь туман, теряя сознание…

Так и не придя в себя, Мария Ивановна скончалась в карете «Скорой помощи». Врачи оказались бессильны её спасти. Обширный инфаркт. Такой вердикт вынесли они в результате вскрытия…

Тяжёлая и вязкая тишина надолго поселилась в доме Гринёвых, горе казалось неподъемным для всех его обитателей. Сестра покойной, Светлана была одинокой и, приехав на похороны, так и осталась у родственников, быстро найдя подход к девочкам, тем более, что она доводилась им крёстной матерью.

Удивляло женщину только, какие же разные были отроковицы по характеру. Анечка очень любила ходить с ней в храм и серьезно выстаивала все службы, а вот Ангелина больше любила с прадедом ухаживать за животными и птицей, обожала совместные рыбалки и посиделки у реки с кострами. Марсельеза научила девочек уверенно держаться в седле, но страсть к лошадям особо проявлялась только у Ангелины. Правда, все весёлые мероприятия в жизни семьи остались в прошлом. Семь месяцев для Гринёвых выдались очень горькими.

Михаил чувствовал себя виноватым больше всех: «Почему не поговорил с матерью, не открылся ей, может быть всё закончилось бы иначе… А, может, так и лучше, что она не узнала всей правды…» С Марсельезой они лет восемь как чужие люди, хорошо, что все настолько загружены делами, что не замечали этого. Конечно, материнское сердце не обманешь, наверное мама и догадывалась, не зря же в тот роковой день в кафе увидела их с Татьяной, поговорить с сыном начистоту хотела, а тут такое…

Даже сейчас, от воспоминаний о том событии на ферме, у Михаила стынет кровь в жилах. Только ради девочек не выгнал он тогда Марсельезу из дома. Ещё и карточку её нашёл медицинскую, в которой всё подтверждало, что недолго ей жить осталось…

Весной это было, в день, когда девчонкам три года исполнилось. Михаил заехал за супругой на ферму и, счастливые от большого количества подарков, родители поехали домой, где всё уже было готово к празднованию. Только удивился тогда Михаил тому, что на ферме мужики какие-то не местные ошивались, на что Марсельеза ответила, что это строители, ремонтировали конюшню, и сегодня ночью они уезжают.

Дома девочки ждали продолжения праздника, который длился для них целый день. Было очень много приглашённых ребятишек и их родителей. Фейерверки, аниматоры, езда на маленьком пони, танцы и игры так утомили детей, что многие из них даже остались ночевать в большом гостеприимном доме Гринёвых. Конечно, фуршет с алкоголем был организован и для взрослых. И опять удивился Михаил тому, с какой легкостью его супруга вдруг налегла на алкоголь. Зная этническую зависимость от спиртного своего рода, ещё на похоронах родителей, в пьяном виде сгоревших в тайге, Марсельеза клялась, что ни капли алкоголя не попадёт в её организм. Сам он всегда отрицательно относился к употреблению горячительных напитков и стал когда-то свидетелем, как его наставник – капитан и активный общественный деятель вместе с супругой буквально спился, уйдя на пенсию, за какие-то три года. Марсельеза в то время работала секретарём в Ленском пароходстве и ближе всех детей была к родителям…

Так вот, пока Михаил помог Марии Ивановне расположить в своём и их доме всех оставшихся у них ребятишек, на улице продолжалось веселье. Выйдя на лужайку перед домом, он не обнаружил ни своей супруги, ни пони. На всякий случай, спустился к реке. Только тишина и полная луна встретили его там. Спустя два часа, он сел за руль и поехал на ферму. Помещения оставляли на сигнализации и никто из работников раньше пяти утра там не появлялся. Время было около трёх ночи, но из конюшни доносились чьи-то вопли. Вбежав вовнутрь, Михаил услышал: «Давай-давай, Мара, теперь с конём!!! Ещё раз докажи, что у тебя там поперёк!!!» и увидел ползающую на четвереньках голую супругу и полуодетых чужих мужиков. Схватив висевший рядом хлыст, Михаил принялся махать им без разбору, пока не понял, что все разбежались. И вдруг дико заржал конь Марсельезы, а когда взгляд её мужа упал в сторону стойла, неподалёку хрустнула доска, не выдержав женского тела, сорвавшегося с петли. Михаил подхватил жену и начал трясти за плечи, а она, придя в себя, билась в истерике, твердя, что ей больше не жить, она опозорила род предков…

Капитанская выдержка и знание особенностей жителей Севера помогли тогда Михаилу взять себя в руки и не наделать глупостей в приступе ревности. Марсельеза была моложе на двадцать лет, может быть, в её поведении была и его вина. Да ещё эта история болезни, случайно попавшая на глаза, частично оправдывала ту выходку. Двор у семьи Гринёвых был большой, оба дома двухэтажные, девочки часто ночевали в доме бабушки, так и стало легко скрывать, что отношения между Михаилом и Марсельезой просто показные. Развелись они, по настоятельной просьбе супруги, через месяц после случившегося на ферме. Очень часто женщина ездила на химиотерапию, опять же тайком от своих родных. Восемь долгих лет боролась она со страшной болезнью и уже очень нелегко давалась ей игра в счастливую супружескую жизнь, ведь с тех пор ни взгляда, ни слова ласкового не слышала она от Михаила, да и понятно, что рассчитывать на доброе его отношение было нечего. Только река доносила её душевные страдания далеко на Родину, и слышала она зов предков и камлания шаманов, которые хотелось повторять вслух. Духи даже стали открывать ей видения … А сейчас, уже семь месяцев подряд, Марсельеза мучилась только прожигающим насквозь чувством стыда за все слова, что высказала своей свекрови. Эта святая женщина не должна была узнать того, что знает она…

Марсельеза уговорила Светлану сходить с ней в церковь, хотелось ей накануне Радоницы

принять Таинство Крещения, чтобы хоть как-то искупить свою вину перед покойной. Вообще, металась женщина в страстях своих из огня да в полымя. Очень долго беседовал с ней батюшка, и, когда увидала её Светлана по возвращению, сразу поняла, что до глубины души задела Марсельезу беседа. В Крещении приняла она имя Мария и стала ходить на службы, скромно стоя в самом углу, потупив свой взор. Теперь и Ангелина терпеливо выстаивала службы. Между собой девочки говорили, что там, вместе с Боженькой, живет их любимая бабуля.

Поправляя дела по хозяйству, провели Гринёвы зиму. Приближался день рождения двойняшек. В подарок, вместо устаревших планшетов, девочки получили полностью оснащённые техникой комнаты. Там было абсолютно всё, что могло бы сделать счастливым любого ребёнка. Анне и Ангелине исполнилось по двенадцать лет – время первых девчачьих влюблённостей и беспричинных слёз, взрывов хохота и несбыточных грёз. А ещё, у Анечки в комнате было пианино, а у Ангелины – гитара. В этот день рождения на лужайке резвились только дети.

В доме старших Гринёвых шли переговоры о продаже полей и совхозных мастерских, ведь Петру Андреевичу уже тяжело было помогать сыну, надо было принимать домашнее хозяйство у Андрея Георгиевича, который уже часто болел. А из комнаты Марсельезы теперь всё чаще доносились тихие слова молитвы и запах ладана, в свободное от работы время её единственным занятием было стояние на коленях и чтение покаянных молитв. Она уже точно знала, что жить ей осталось от силы пару месяцев. Тщательно скрывая от всех свою болезнь, она очень старалась не давать повода лишним вопросам и переживаниям.

Но, видно, не одна она слышала зов предков… Ангелина завела свой блог в интернете, и на её странице объявилась сестра мамы – Айталина, о существовании которой понаслышке знал только папа. Удивительно было ещё и то, что живёт тётя в Мадриде и у неё своё модельное агентство!

Она похожа на нашу маму, только вся такая, какая-то искусственная! – сказала Анечка.

Ой, да много ты понимаешь, значит у неё имидж такой! – ответила Ангелина, которой тётя сразу понравилась…

Девочки наперегонки побежали звать маму к монитору, и были немало удивлены, когда

поговорить с родственницей жены пришёл и папа, но, после общего приветствия и короткого разговора «из вежливости», сёстры стали общаться на резком гортанном языке. Было понятно только, что мама во многом не согласна с сестрой, а та старается её в чём-то убедить.

– Айка приедет к нам с сыном, ему уже четырнадцать, и он тоже уже модель, – сказала Марсельеза уже по-русски, повернувшись к своим. В это время на экране монитора появился симпатичный парень и беседа продолжилась уже между детьми…

Михаил впервые за долгое время внимательно посмотрел на бывшую супругу. Как же резко она постарела, осунулась и похудела… Ему стало стыдно за свою холодность по отношению к матери своих детей, он приобнял её и, попросив прощения, предложил забыть всё плохое и попробовать вернуть былые отношения.

– Это ты прости меня, я так устала, давай поговорим, когда приедет Айка, – ответила Мара, добавив, что работать она тоже больше не сможет, и надо продавать также и ферму, или назначать временного управляющего.

Гости не заставили себя долго ждать, приехали через три дня с горой подарков, чем порадовали каждого члена семьи. Даже Михаил с Марсельезой восстановили дружеские отношения, и опять лужайка во дворе зашумела музыкой и весельем.

Но, когда дети расположились спать, у сестёр и Михаила состоялся очень серьёзный разговор, который начала Айталина:

Ты же знал, что моя сестра смертельно больна? И столько лет молча смотрел на её мучения…

Она не рассказывала о болезни, я подумал, что диагноз ошибочен, и потом, я был оскорблён!!! – возмутился Михаил.

Ты прекрасно понимаешь, что всему виной тогда был алкоголь, вот ты же тоже, может, по-пьяни переспал со своей помощницей, а теперь скрываешь, что сын растёт.

Не надо ничему удивляться, знаем мы всё потому, что нам духи подсказывают, ты же знал, что у нас шаманы в предках, – грустно добавила Марсельеза.

Михаил, – вступила в разговор Айталина, – мне надо забрать с собой сестру.

Я должна сделать всё, чтобы она не превратилась в злой дух – юёр, и не мешала вам жить, её «ийе-кут» – мать-душу, надо запереть в берестяной сосуд. Итак, злые духи из Нижнего мира решили завладеть её душой преждевременно. Хорошо, хоть она сама приготовилась к смерти правильно. Михаил, Вы же частично знаете наши обряды. Ни одной волосинки или вещицы не должно остаться в доме. Конь её тоже поедет с нами. Здесь неподалёку есть наша община, мы всё сделаем, как надо, а тело я увезу на Родину и похороню, как надлежит по обычаям Саха. Несмотря на то, что она приняла христианство, шаманы-предки настаивают на погребении по-нашему. Ещё, мне надо забрать последнюю тёлку, которую она принимала, сами знаете, у нас до сих пор делают жертвоприношения.

О чём Вы сейчас говорите, Айталина? У меня прямо волосы дыбом встают, ещё и неизвестно, умрёт ли Ваша сестра, посмотрите, ей явно стало лучше…

Я купила путёвки в «Артек» вашим девочкам и Ньургуну, а Светлане в ближайший с лагерем санаторий, очень она устала с вами, пусть отдохнёт. Не откажите мне хотя бы в этом, Михаил, выезд послезавтра!, – наконец, единственный раз за беседу улыбнувшись, произнесла Айталина.

Хорошо, отдых никому не помешает, но об остальном пока не может быть и речи, мы поедем по лучшим врачам, Мара выздоровеет…

Первый раз за много лет Михаил посмотрел на Марсельезу с нежностью, и, крепко обнявшись, они заснули…

Все трое детей и с ними Светлана Ивановна были в восторге от возможности провести часть каникул на море. Сборы были весёлыми, а проводы помпезными. Всеми овладела какая-то добрая кутерьма, тем более Михаил с Марсельезой всё время были вместе, девочки даже пошутили, не каникулы ли у родителей?

Отпуск детей и бабушки Светы был в самом разгаре, Марсельеза чувствовала себя хорошо, визит к врачам решено было отложить до приезда отдыхающих. Сёстры с удовольствием готовили национальные блюда, радуя мужчин Гринёвых. Михаилу позвонили с работы: необходимо было подписать некоторые договора и отчёты, и он вынужден был отлучиться из дома. А когда вернулся, увидел страшную картину: мертвецки бледная Марсельеза лежала на диване в холле, с мокрыми волосами, наспех одетая, а рядом сидела рыдающая Айталина:

Врача я вызвала, одно меня тревожит, почему именно сегодня с ней это произошло? Много лет назад у нас утонул брат в этот день во время купания в реке Лене. И мы, как могли забыть… Марсельеза сама позвала меня на реку и предложила искупаться, как в детстве, но только мы зашли в воду, нам было одинаковое видение, мы вспомнили брата, и Мара потеряла сознание, я еле притащила её сюда, она никак не приходит в себя…

Скорее всего, это кома, – сказал, откуда ни возьмись, появившийся доктор, –

я помню эту пациентку, она проходила лечение в нашей больнице, соберите её документы и вещи, надеюсь, довезём и обследуем, хотя, сами понимаете шансов один на миллион…

Михаил и Айталина поехали следом за «Скорой», оставаться дома они не могли. Трое суток врачи боролись за угасающую жизнь Марсельезы, но, она скончалась, не выходя из комы. По очереди дежурили у реанимации муж и сестра Мары, и совсем не спали. Как раз перед кончиной привиделась Михаилу Марсельеза и он так явственно услышал её голос, напоминающий шелест листвы и всплеск волны одновременно: «Спасибо, что простил… Позаботься об Ангелине, не выпускай её из виду ни на минуту! Сделай всё, о чём говорила моя сестра.»

Ох, не думала я, что всё случится так быстро, – причитала Айталина, собирая вещи Марсельезы, – я забираю тело сразу из морга, а Вы подумайте, что сказать старикам и детям, может быть, что она уехала со мной на лечение, жалко их травмировать. Ньургуну куплю билет сразу до Якутска и буду его встречать. Вы же поняли, что Вам нельзя с нами, Вас просто не допустят к процедуре захоронения… Пока никого не извещайте, думаю, так будет лучше. Хотя решать этот вопрос, конечно, Вам, у меня другая задача. Жаль, что моей сестре отмерен такой короткий век…

Спустя два дня после смерти Марсельезы, Михаил приехал к моргу, проститься с женщиной, которую когда-то любил больше жизни, навсегда… Всё для него было, как в тумане, он видел много людей-саха, которые подходили к нему для сочувствия, называя его давно забытым словом «капитан».

Через два дня вернутся дети и Светлана Ивановна, он не знал, что сказать им: правду, или солгать? Как горько было осознавать, что он не смог стать Марсельезе опорой после смерти родителей. И отец, и дед всё время спрашивали его, как там девочка, пришла ли в себя, на их расспросы он отвечал, что Мара ещё в больнице, в коме…

Девочки приехали из лагеря такие повзрослевшие, загорелые и очень усталые с дороги.

Мы хотим к маме в больницу – попросила Анечка.

Тётя Айталина увезла её на Родину. И, как выздоровеет, мама обязательно вернётся…

Все пораньше разбрелись по своим комнатам, а Михаил засел за документы у себя в кабинете, и, вдруг, из комнаты Ангелины услышал якутскую речь, во сне Ангелина разговаривала с кем-то на чужом ей доселе наречии: «Тохто, тохто, эбе Мария!!!»… ( Постой, постой, бабушка Мария) – машинально перевёл Михаил.

Ангелина, ты кричала, всё в порядке? Или тебе приснился дурной сон?

Папа, всё очень плохо, маму забрали духи. Только тётя Айталина и какой-то шаман помогают ей найти дорогу в темноте. Это не наш мир, она больше не вернётся… А ещё скажи, кто это мальчик Даниил? У нас с Аней есть брат? Не молчи, отвечай мне…, – сквозь рыдания кричала Ангелина.

Мы обязательно сядем вместе после того, как вы отдохнёте, и я расскажу всю правду. Вы уже взрослые, и я никогда больше не обману и не подведу вас, мои родные, простите меня за всё. Прошу тебя, отдохни и завтра у нас будет взрослый серьёзный разговор.

Михаил обнял доченьку и так и просидел всю ночь у её кровати. Как же много он наделал

ошибок, простят ли его теперь девочки? Как признаться отцу и деду, что это он виноват в смерти матери? В голове роились одни вопросы, ответов на которые он не находил…

Рано утром спустился Михаил к реке, чтобы хоть как-то развеять свои тяжкие мысли. Глядя на встающее могучее солнце, вспомнил он рассветы, что встречал вместе с юной Марсельезой на берегу реки Лена. И, вдруг, за спиной услышал шелест, а, обернувшись, увидел красивую взрослую белку, активно разгребающую листву. Интересным показалось ему, что не испугалась его лесная красавица, а, будто призывала помочь. А когда что-то блеснуло под её лапками, так взвизгнула, что Михаил осмелился подойти ещё ближе. Его изумлению не было предела: там лежал хомус Марсельезы! И, когда мужчина взял его в руки и протёр от грязи и пыли, белочка вцепилась в него лапками. «Вот с этой находкой легче будет и с родными говорить» – подумал Михаил и смело отправился домой.

Светлана Ивановна накрывала стол на лужайке. И все собрались, ведь старшие мужчины соскучились по отсутствовавшей женской половине семьи.

Ийэ, маама, (мама по-якутски) – закричала Ангелина.

Точно, точно, это наша мамочка послала нам подарочек, – вторила сестре Анечка.

Ангелина, откуда ты знаешь язык саха? – удивились все вокруг.

Не пойму, оно как-то само ко мне пришло.... – задумалась девочка, вдруг подняв на папу глаза, полные слёз.

Да, я обещал тебе доченька, всё рассказать и вам, мои родные, хватит находиться в неведении… – Белочка в это время металась между девочками, не выпуская из лапок хомус, но, когда Светлана Ивановна поставила перед ней чашку с орешками, принялась их щелкать, поглядывая на Михаила. – Я должен признаться и тебе, дедушка, и тебе, папа, что опозорил род Гринёвых. Не знаю, простите ли вы мне то, что у мамы случился инфаркт тогда, когда она увидела меня с моей второй семьёй в городе. Моя помощница по городским фирмам Татьяна семь лет назад родила сына. Мы назвали его Даниилом. Простите мне, что не сохранил любовь с вашей мамой, не сберёг наши чувства, мои любимые девочки. Она намного моложе меня, я должен был простить ей только один проступок, а я тогда поступил подло, отдалился, обиделся, оставил её без поддержки в ужасное для неё время, не зная, что она уже смертельно больна – белочка, бросив орешки, подбежала к Михаилу и села ему на рукав, будто в защиту. – И ещё, не было сил у меня признаться вам, что Марсельезы больше нет с нами, – тут уже белочка метнулась к девочкам, которые прильнули к своей крёстной, разрыдавшись.

Над лужайкой разразилась гроза, и все пошли в дом, каждый со своими мыслями…

Пётр Андреевич накапал было капли отцу, но, тот потянулся за бутылкой коньяка 1955 года выпуска и сам налил сыну и себе по рюмочке. В семье не приветствовалось спиртное и юбилейная бутылка хранилась ещё со времён награждения совхоза Орденом Ленина… Так и не погас свет в обоих домах Гринёвых до следующего утра, девочки легли спать вместе с белочкой, в большой спальне родителей, а для Михаила давно стал привычным короткий отдых на диване в кабинете.

До школы оставалось всего неполных две недели. Сестрички должны были пойти в седьмой класс и их ждал новый просторный дом в городе, новая школа, оснащённая всем необходимым для получения знаний. Михаил строил дом для всей семьи и надеялся на то, что и дед и отец и Светлана Ивановна согласятся поехать в город, но они все дружно отказались покидать любимый дом и совхоз. Отношения между мужчинами в доме с большим трудом пыталась восстановить Светлана Ивановна, но до полного взаимопонимания было ещё далеко.