скачать книгу бесплатно
– Это мой гость, – громко произнесла мама. – Могу я пригласить гостя в свой дом? – Затем, выдержав паузу и обернувшись к дочери, строго сказала: – Соня, я тебя прошу, встреть, пожалуйста, Андрея.
Соня была уверена, что эту речь мама заготовила заранее, зная, что дочь не посмеет ей отказать. Стараясь, чтобы ее не выдала дрожь в голосе, дрожь, порожденная не волнением, а злостью, Соня выпалила:
– Нет! Как ты сказала, это твой гость, вот и встречай его сама. Я этого делать не буду.
Все молчали, а папа тоном, не допускающим возражения, обратился к Соне:
– Будешь. Ступай и делай то, что велит тебе мама.
Соня уже открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла. Папа никогда так не разговаривал с ней. Она, как в замедленной съемке, увидела бабушку, наклонившуюся к уху Володи. Вот брат встал из-за стола, подошел к Соне, взял ее за руку, и они вышли на крыльцо.
– Вов, не сообщай до вечера родителям. А я его после обеда отправлю назад, – быстро проговорила Соня и улыбнулась Андрею, подходящему к крыльцу с огромным букетом алых роз.
– Привет! – он протянул руку Володе.
После рукопожатия Андрей посмотрел на Соню и снова сказал:
– Привет.
Слово, обращенное к ней, прозвучало нежно и напомнило Соне о тех счастливых днях, когда они были вместе. Она смутилась, а затем почувствовала жар на своих щеках. «Какая глупость», – успела она подумать и услышала слова, обращенные к ней:
– Можно мне тебя поцеловать?
– Целуй, – выдохнула Соня и подставила щеку. Андрей поцеловал ее в щеку и попытался свободной рукой обнять за талию, но Соня ускользнула и быстро вернулась в комнату, а роскошный букет так и остался в его руке. Андрей преподнес его бабушке. Принимая цветы, та приподняла брови, хитро улыбнулась и произнесла: «Я тронута, молодой человек», словно видела его в первый раз.
Обед прошел в мирной семейной обстановке, но в воздухе ощущалась некоторая нервозность – нехороший знак. Мама нервничала. Она суетилась, придирчиво проверяя, удобно ли Андрею, что ему положить на тарелку. Она хотела его порадовать, как в былые времена, и этим подчеркнуть, что ничего не изменилось. Володя ел, не поднимая головы от тарелки и не произнеся ни единого слова, словно отрабатывал пословицу «Когда я ем, я глух и нем».
Соне было стыдно, что она не может оправдать маминых надежд. Андрей приветливо улыбался, говорил маме милые комплименты. Он сидел рядом с Соней и изо всех сил старался ей угодить. Ей даже стало жалко его и маму: столько усилий – и все впустую. За столом были слышны только их голоса, иногда вступал в разговор папа. Бабушка ела и поглядывала то на Соню, то в окно. Удивительно, но Андрей Соню не раздражал, он был ей абсолютно безразличен. А ведь совсем недавно на даче у Наташи она с трудом смогла перенести его прикосновение. Вот оно, это прекрасное состояние, о котором Соня так долго мечтала: ура, это свершилось. Чудо? Да-да, и я, кажется, знаю, как зовут это чудо. Спасибо тебе, Алекс! Даже если мы с тобой больше не увидимся. Ты уже сделал благое дело, мое чудо.
Володя сидел напротив Андрея и Сони, и та видела, как он еле сдерживался, чтобы не перегнуться через стол и хорошенько не врезать гостю по физиономии. Руки у брата явно чесались, даже зудели, но от взгляда Сони, брошенного с предупреждением, порыв быстро прошел. «Поскорей бы уж покончить со всем этим!» – читалось у него на лице.
В конце обеда мама, обращаясь к Соне, произнесла ласковым голосом:
– Соня, пригласи Андрея на ужин или вечерний чай, как кому захочется.
У Володи округлились глаза, и он с мольбой взглянул на сестру.
– Он не может, ему нужно срочно вернуться в Москву, – быстро протараторила Соня и замолчала.
Ей стало стыдно за свою ложь. Но и терпеть присутствие Андрея в этот день уже не было сил.
Наклонившись и посмотрев ей в глаза, Андрей четко, чтобы все слышали, сказал, обращаясь к Сониной матери:
– Спасибо, Галина Васильевна, за приглашение. Был рад вас всех повидать и надеюсь, что мы и впредь останемся друзьями. А сейчас мне действительно срочно нужно вернуться в Москву. Извините.
Андрей встал из-за стола, поклонился и направился к выходу, а Соня, вскочив, взяла его под руку и вышла с ним в сад.
– Мое присутствие тебе неприятно. Мне не нужно было приезжать.
– Не нужно было…
– Ты так меня и не простила, – тихо сказал Андрей.
Соня не стала отвечать. Она считала, что их время прошло, и об этом уже не следует говорить.
– Соня, любимая, не проходит ни дня, чтобы я себя не проклинал. Если хочешь, убей меня. Но я люблю тебя и только тебя. Что мне сделать, чтобы ты простила меня?
– Не нужно ничего делать. Я тебя уже простила. Но с болью ушла и любовь. Извини меня, Андрей, но я больше не люблю тебя.
– Соня, мне плохо без тебя. Ты хоть слышишь меня? Я люблю тебя и любил всегда, – Андрей взял ее за руку и с мольбой заглянул в глаза.
– И тогда тоже? – с улыбкой тихо спросила Соня.
Она вдруг почувствовала, как снова накатила волна обиды и горечи. Ведь только сейчас она ничего не чувствовала к Андрею, и вот опять… Соня убрала руку за спину и отступила на шаг назад. Андрей вздохнул, развел руками и, не оглядываясь, направился к машине. Только сев в машину и опустив стекло, он посмотрел на Соню и, махнув рукой на прощание, уехал. На крыльце ее ждал Володя:
– Чего этот придурок орал? Уехал?
– Уехал. И он не придурок.
– Ну, допустим, это так. Ты в порядке?
– Нор-маль-но. Зови Таню, будем мыть посуду и накрывать чай.
– Зачем? Мы только из-за стола.
– Ну, пока мы помоем эту кучу посуды, а мыть ее мы будем не спеша, поговорим о том, о сем, и вечер настанет. А там нужно будет заварить чай в большом чайнике и сварить кофе…
– …в большом кофейнике, – весело продолжил Володя.
– Ты же сам все понимаешь. У нас еще должен быть…
– …большой пирог, и не один, – подмигнув Соне, радостно проговорил Володя.
– Ты откуда знаешь? Кто тебе сказал? – весело спросила Соня.
– Валюша сказала сейчас. Они уже с мамой пошли на старую дачу их выпекать.
– А какие пироги? – вся в предвкушении, допытывалась сестра.
– Сладкий и твой любимый, лимонный.
– Ах, Володенька, как хорошо жить! Сейчас на нашей даче тишь, гладь и божья благодать и, заметь, с роскошными пирогами. А затем – сюрприз! – она похлопала его по плечу. – Мужайся, брат. В нашем женском полку будет пополнение, следовательно, будет больше пирогов. Предупреди, пожалуйста, Танюшу, чтобы ее будущая жизнь не показалась ей особенно сладкой.
– То-то я смотрю, ты от плиты не отходишь. Ладно, идите и заступайте на вахту мытья посуды, женский полк, – ухмыльнувшись, Володя направился к старой даче, затем обернулся и предложил: – А может, в посудомоечную машину ее запихнуть? Так быстрее будет.
– Пойди маме предложи, а я на тебя погляжу и послушаю.
– О нет, любимая сестра. У меня много недостатков, но я не совсем идиот. Считай, что это было моим советом. А тебе решать, следовать ему или проигнорировать.
Мамин любимый фарфор и хрусталь отмывали очень долго, что неудивительно. На помощь пришел Володя, и процесс вообще остановился. Прогнав его, они, наконец, закончили с посудой. Все блестело и сверкало.
Вечер был тихим и теплым. Закутавшись в пледы, Соня и Таня уселись на ступеньке крыльца, и Соня тихонько затянула песню, которую она любила петь в детстве с Леной, сидя на крылечке старой дачи:
«Вечер тихой песнею над рекой плывет, дальними зарницами светится завод, где-то поезд катится точками огня, где-то под рябинушкой парни ждут меня».
Татьяна наклонила голову к плечу Сони и запела вместе с ней чистым, звонким голосом:
– Ой, рябина кудрявая, белые цветы, ой, рябина, рябинушка, что взгрустнула ты.
У Тани оказался очень приятный голос, и пела она явно с удовольствием. «Неужели она знает эту песню, – подумала Соня, – и поет ее не фальшивя». У них получился отличный дуэт. Соне стало так хорошо, спокойно на душе. На крыльцо вышел Володя, протянул сестре бокал шампанского, а Тане – стакан с соком, а потом сел рядом с Таней и, обняв ее за плечи, вдруг стал подпевать девушкам. Когда песня закончилась, Соня с Володей чокнулись за здоровье Татьяны.
– Эх, жаль, что у меня нет гармошки, а то бы я вам подыграл.
И в этот момент из комнаты донеслись звуки мелодии песни, исполняемой бабушкой на рояле. Соня с Таней захлопали в ладоши.
– Кто-то только сетует, а кто-то делает, – изрекла Соня, состроив умилительную рожицу.
Володя, соглашаясь, поднял руки вверх.
– Удивительное дело. Когда я прихожу в бюро, я чувствую себя личностью. Я осознаю, что от моей квалификации и знаний зависит работа всего бюро. Ко мне обращаются с вопросами коллеги по цеху, их интересует моя работа и мое мнение по разным проектам, я даю указания своим сотрудникам и слежу за их выполнением. Но как только я появляюсь на даче, моя самооценка падает ниже плинтуса. Не говоря уже о том, что я у бабули прохожу под вывеской «оболтус». И должен отметить, что это еще не самое уничижительное, а скорее это даже похвала, потому что сам я чувствую себя тупицей. Соня, почему? Может здесь атмосфера особенная?
– Наверное, потому что там ты берешь карандаш и начинаешь уверенно творить, а здесь ты сетуешь, что у тебя нет гармошки…
– …а вам хочется петь, и вы поете, – перебил ее Володя.
– Именно.
– Сонь, – улыбаясь, спросил Володя, – и сколько таких песен о деревьях ты знаешь?
Это явно была шутка, но Соня проигнорировала этот момент и серьезно ответила:
– Много.
– Понятно, – Володя был озадачен настроением сестры. – А главное, очень убедительно. Интересно, а Интернет тоже дает такой ответ?
– Вот и спрашивай свой Интернет, – съязвила Соня.
Таня поняла, что Володя так просто не оставит сестру в покое. Соня сама подставилась и теперь получит сполна.
– Ну нет, – обиженно проговорил Володя. – Нашей дружной компании интернет сейчас не нужен. Он чопорный и скучный. Умники меня всегда раздражали. В нем нет души, и ему не понять, что моя душа требует живого общения, ласки и ехидства моей любимой сестры. Да он просто четвертый лишний на этом празднике жизни. Да, дорогая? – и он поцеловал Таню в голову, а та в ответ радостно кивнула, предвкушая интересный диалог.
– Танюш, ракита – куст или дерево?
Таня не успела открыть рот, как Соня бросилась в бой:
– Если бы ты пел в школьном хоре, то знал бы детскую песенку «Наш край».
– А почему ты решила, что я ее не знаю? Я ее прекрасно знаю, потому что одним летом ты постоянно ее горланила и доводила меня до бешенства, но я был образцовым братом и терпел такое издевательство. Даже когда я засыпал, она у меня в ушах звучала.
Соня закатила глаза и выразительно фыркнула.
– Вот видишь? Она принесла тебе пользу, став в то лето твоей колыбельной песенкой. Однако текст так и не запомнил, а если бы знал его, то не стал бы задавать дурацкие вопросы.
– Угу, – выразительно протянул Володя, – и колыбельной, и утренней, обеденной…
Соня почувствовала, как напряглась Таня, но та продолжала молчать. По-видимому, Таня хотела что-то сказать, но не решалась. Она боялась занять чью-либо сторону. По крайней мере, Соне так показалось, и она решила сама подтолкнуть ее к разговору.
– Возможно, я не права?
Таня улыбнулась Соне, разгадав ее маневр.
– Ты права. Ракитник – куст, но есть и деревья. Они многоствольные и могут достигать нескольких метров, а крона у них такая большая, зеленая. Со стороны они очень напоминают капусту брокколи. А по своей сути это просто разновидность ивы. Если познакомиться с русским фольклором, то окажется, что на Руси много песен о березах, вербах, ивах и, конечно, о рябине. То, что Соня пела, это «Уральская рябинушка».
Володя посмотрел на Таню, как смотрят на не в меру резвящуюся собачку, – с некоторым изумлением и легкой тревогой.
– Уральская, говоришь? Теперь понятно, почему там и про завод, и про поезда. Но объясни мне, пожалуйста, почему ты решила, что дерево ракита похоже на капусту брокколи?
Таня пожала плечами.
– Потому, что видела и то и другое, а потом сравнила.
– Ну, допустим, что брокколи ты видела в магазине, а ракиту?
– И то и другое я видела, когда бывала в деревне в Тульской области. Там бабушке и ее брату по наследству достался дом с садом. Бабушка бывает там наездами и иногда предлагает мне прогуляться с ней, а вот бабушкин брат там летом живет постоянно и на своем огороде выращивает всякий овощ, и в том числе капусту разных видов. Такое у него хобби.
– А он случайно не бывший римский император Диоклетиан?
– Внук раба, родившийся в том месте, где сейчас Черногория? Если только случайно, но нет. Он родился в Тульской области, и по профессии он врач, а не император.
Соня была в восторге от спича Татьяны. Она чмокнула ее в щеку. Володя наклонил голову и внимательно посмотрел на свою невесту.
– Значит, ты в курсе, что помидоры растут не в магазине, – засмеялся он, снова целуя Таню в голову.
– О помидорах я знаю не много, – нисколько не обидевшись, продолжала Таня. – Но уверяю тебя, что к иве следует относиться серьезно. Еще до открытия аспирина в XVIII веке был открыт так называемый салицин на основе отвара ивовой коры, который обладал мощным жаропонижающим действием. Он был дорогим лекарством, и бедные люди не могли им пользоваться, к тому же препарат имел сильный побочный эффект – разрушал желудочно-кишечный тракт больного.
Соня даже открыла рот, слушая Таню, а Володя смотрел на нее с обожанием, нисколько не удивляясь ее познаниям.
– А что сейчас? – с интересом спросила Соня.
– Сейчас и уже более ста лет правит бал аспирин. Это величайшее открытие в мире фармакологии. Впервые ацетилсалициловую кислоту синтезировал французский ученый Шарль Жерар в середине XIX века, и основой ему послужила все та же кора ивы.
– Хорошее растение – ивушка родная, – Соня улыбнулась с превосходством, словно это она открыла полезное свойство ивы.
– Немецкие ученые тоже работали над этой проблемой. Нужно было создать форму, чтобы стало возможным применять эту кислоту как лекарство, затем клинические испытания, и, наконец, в 1899 году аспирин стал официальной торговой маркой немецкой компании «Байер». Вот и по сей день мы принимаем аспирин для жаропонижающего эффекта, затем оказалось, что его следует принимать и как болеутоляющее и противовоспалительное средство, а после Второй Мировой войны – как средство, снижающее риск кардиологических заболеваний.
– Умница. Я бы тебе поставил «отлично» на экзамене. Мама как кардиолог порадовалась бы твоим познаниям.
Таня зарделась. Соня поняла, как для той важна похвала Володи. Она любовалась братом, а тот, обняв свою невесту, снова поцеловал ее в голову.
