скачать книгу бесплатно
– Лимка, закрой за нами дверь! – крикнул Виктор в квартиру. – Мы уходим. Я приеду вечером, после смены, привезу очередные замки.
Девушка, зареванная, с опухшими глазами, кое-как вышла из комнаты. Ее «бывший» не удержался и порывисто обнял подругу. Она снова разревелась ему в грудь.
– Я с тобой. Все будет хорошо, – шепнул он.
Со стороны Лиминой спины подошел Панов и тоже присоединился к объятиям. Иван даже не отодвинулся, когда его коснулись руки другого мужчины, – он понимал, как нужна сейчас Лиме поддержка.
– Спасибо, – прошептала девушка.
Телефон вырвал его из бирюзовых глубин сна, где он то ли плавал, то ли летал, будучи легким, ничем не скованным, свободным, – вырвал бесцеремонно, настойчиво трезвоня и трезвоня, не собираясь умолкать. Артур открыл глаза легко, почти без усилий, увидел прямо над собой белый потолок своего рабочего кабинета и тут же понял, почему так болят спина, шея и ноги: кушетка была удобной только для сидения, долго лежать на ней, а тем более спать такому крупному, габаритному мужчине было совсем не с руки. Он потянулся, взял трезвонящий аппарат, не сразу понял, чей номер светится у него на экране. Перевел взгляд на наручные часы. Начало восьмого утра. Выходит, проспал он всего минут сорок, не больше. «Черт! – выругался мужчина про себя. – И кому только я понадобился? Сволочи, совсем не дадут отдохнуть!» Он опять всю ночь проработал в лаборатории, загнал две смены помощников, вернул еще четверых – на этот раз максимально приближенно к исходному ритуалу, без использования голов – и хотел передремать в кабинете пару-тройку часов, чтобы потом снова приняться за работу. Результаты требовались чем скорее, тем лучше, и ехать для отдыха домой попросту не имело смысла, только время на дорогу тратить.
Телефон начал проигрывать мелодию звонка в очередной раз, и мужчина наконец ответил на звонок.
– Артур Альбертович, это Свиридов беспокоит, – отчеканил смутно знакомый голос. Артур вспомнил: прикрытие, которое хорошо подкармливали его новые работодатели, один из их людей на высоких постах в милиции. Полковник, кажется, но это не точно…
– Слушаю Вас, Виталий Витальевич. – Артур сам себя удивил тем, что с первого раза вспомнил имя-отчество собеседника.
– У меня для Вас не очень хорошие новости.
Винс резко сел, сбросив ноги с кушетки, механически пригладил встопорщившиеся волосы. Сердце сжалось в предчувствии. Плохих новостей в последнее время было намного больше, чем хороших.
– Говорите.
– Этой ночью несколько Ваших – наших, – он выделил слово интонацией, чтобы не было никаких сомнений в том, о чем именно он говорит, – людей были задержаны по заявлению некой Олимпии Юрьевны Ворониной за незаконное проникновение в квартиру в ее отсутствие.
– Тааак… – протянул мужчина, уже понимая, к чему ведет его собеседник. – Наша девушка со странным именем…
– Слишком рьяные наши сотрудники из отделения, куда их доставили, успели раскопать ориентировки и выяснить, что их разыскивали по более ранним делам. Ну, и позвонить куда следовало. Хотя в нашем случае скорее не следовало. Словом, отреагировать вовремя мы не успели, так что парней забирают от нас, и ни я, ни еще кто-то из наших людей уже не в силах ни на что повлиять.
В голосе мужчины звучали одновременно и сожаление, и злость. Артур понимал Виталия: если бы его собственные подчиненные через его голову наделали такого, чего он не в силах был бы исправить, он бы злился не меньше, а, может быть, даже больше – кто знает. Но вот Свиридов в этом деле не рисковал головой, а Винс рисковал – в этом и была принципиальная разница. Так что и решение принимать предстояло тому, кто был больше заинтересован. Решение быстрое и максимально выгодное для него и для дела.
– Виталий Витальевич, – вкрадчиво начал блондин, – основную мысль я уловил. Спасибо Вам за оперативно доставленную информацию. Вы понимаете, что мы не должны допустить, чтобы птицы запели для тех ушей, которым их песни слышать совсем не нужно.
– Понимаю, – спокойно отозвался мужчина.
– Вы сможете организовать все так, чтобы для нас вопрос решился наилучшим образом?
– Разумеется.
– Тогда организуйте. Само собой, наша благодарность не заставит себя ждать.
– Мы все сделаем. Вам позвонят и доложат о результатах. Всего доброго!
– И Вам того же.
Винс поднялся и положил больше не нужный сейчас телефон на стол. В голове уже было на удивление ясно, и мысли побежали стройным рядом, как советские олимпийцы. Получается, в его гвардии минус пять человек. Это не очень хорошо. Но, с другой стороны, раз эти парни попались, не сумев выполнить простое до банальности задание, то, значит, и пожертвовать ими не страшно. Было бы хуже, если бы они завалили какое-то более ответственное дело. А Олимпию Воронину, которая уже торчала костью у него в горле, можно прижать и каким-то другим способом. Артур чувствовал, как злость и ненависть закипают в нем и поднимаются выше и выше, заполняя все его существо. Эта чертова девка точно что-то знала о голове Самада, в этом он с каждым днем уверялся все больше. А раз она знает, значит, надо додавить ее окончательно, по всем фронтам. И если Леднев не в состоянии этого сделать, он сам этим займется. А когда голова бывшего друга снова будет у него, эту мелкую дрянь можно будет отдать ребятам в качестве награды, они не откажутся. Впрочем, этим он займется потом. Сейчас нужно продолжать работу, ему совершенно необходимы новые бойцы.
Он поднял трубку внутреннего телефона.
– Подготовьте лабораторию к следующему опыту. И вызывайте первую смену, пока вторая отдыхает.
– Да, профессор Винс.
Улыбнувшись мыслям о том, как он заставит Самада в обеих ипостасях смотреть на развлечения бойцов с его девкой, Артур двинулся в буфетную, чтобы сварить себе кофе. Он был готов работать хоть еще сутки без перерыва, лишь бы поскорее сосредоточить всю власть управления проектом в одних руках – своих собственных.
Лима закрыла двери за друзьями на засов – он был на своем месте, куда Виктор в свое время его прикрепил, и ничуть не пострадал. Только ему могла она сейчас доверить свой сон и покой. Когда парни ушли, на нее нахлынуло вдруг такое огромное, глубокое, необъятное одиночество, что, казалось, поглотит ее целиком, и не останется никакого, даже малейшего шанса выплыть, вырваться на волю, в привычный мир людей, образов, чувств. Она, все еще всхлипывающая и поминутно утирающая уже сухие щеки руками, прошла в ванную, зло сорвала с себя всю одежду и долго-долго стояла под обжигающим душем, намыливаясь и смывая пену, потом снова повторяя это простое и привычное действие. Усталость уходила, одиночество потихоньку отступало, не казалось уже таким всеобъемлющим, но на их место пришла внутренняя пустота. Лима понимала, что это закономерный результат того, что она не спала более суток, работала, нервничала, давала показания и получала осознания, но почему-то от этого было не легче. Помочь могло только одно: просто пойти и лечь спать. Но в комнате был Самад, видеть которого одновременно и хотелось, и не хотелось. И девушка тянула время, ожидая непонятно чего, лишь бы только не идти навстречу этому странному человеку, в которого, несмотря ни на что, ее все-таки угораздило влюбиться.
Самад проявился сам, нагло вторгшись в ее уединение. Снова материализовался на банкетке с тихим шорохом конфетных фантиков и легким порывом ветра. И у Лимы опять закружилась голова, как в самые первые дни их знакомства. Но она не испугалась – на это уже не было сил, вялое отупение завладело ею.
– Прекрати от меня прятаться! – заявил он.
– Ты не переоцениваешь свое значение? – парировала она. – Еще чего не хватало – прятаться от кого-то!
– Ты прячешься. – Профессор говорил почти спокойно, даже без язвительных ноток, и присмиревший акцент был едва слышен, став всего лишь небольшой особенностью произношения. – Хватит, выходи. Ты устала. Не хватало еще тут в обморок упасть.
– Не дождешься. – Но тон вышел вялым и неинтересным, это девушка и сама слышала. Было наивным ожидать, что таким интонациям поверит он.
Мужчина подкатил глаза, выражая крайнюю степень неодобрения.
– Лима, пожалуйста, выходи из душа и иди спать. Если ты не хочешь находиться со мной в одной комнате, – а я больше чем уверен, что так и есть, – то я могу перенестись на кухню или к себе в квартиру. Тебе обязательно нужно нормально поспать, слышишь?
Почему-то Лима только сейчас почувствовала и осознала, что стоит перед ним обнаженной. Это заставило ее покраснеть. Она потянулась за полотенцем, закуталась в него.
– С чего бы такая забота? – проворчала она, безуспешно пытаясь скрыть смущение.
Хаджи глубоко и громко вздохнул.
– Олимпия, ты прекрасно знаешь, с чего. Не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Выходи. Я уйду. Только поспи, пожалуйста.
– Ладно. – Девушка уже стала на коврик и, глядя на себя в зеркало, приглаживала пальцами волосы. Пустота внутри оберегала ее от истерики.
– Выспись, а потом мы поговорим, – продолжил Самад. – Я все-таки настаиваю, чтобы ты на время куда-то переехала, для твоей же безопасности.
Лима обреченно вздохнула.
– Иди к черту, Хаджи. Не тебе рассказывать мне, что делать, – сказала она, и с каждым словом ее голос креп, становился громче и злее. – Еще несколько дней назад я бы стала тебя слушать и даже слушаться в некоторых ситуациях. Но ты сам дал мне понять, что этого делать не следует. – Она встретилась в зеркале с его взглядом. – Так что даже тот факт, что я в тебя влюблена, не дает тебе власти надо мной. Я не послушная мусульманская девочка, которую нашел тебе папа.
– Ну и дура! – проревел человек-голова, резко покраснев. – Сама себя погубишь, идиотка! Шайтан с тобой, делай, что хочешь.
И исчез.
Лима оперлась о раковину, посмотрела на свое отражение в зеркале и увидела, как по лицу побежали быстрые крупные капли.
– К черту! – повторила она и позволила себе снова разрыдаться. – Никогда больше ни в кого не буду влюбляться!
Глава 24. Еще один поклонник
…всякая женщина надоедает мужчине, если у него её не пытаются отобрать.
Ф. Искандер
– Алексей Леонидович, Вы просили позвонить, если у нас появится какая-то интересующая Вас информация.
– Я слушаю Вас.
Звонок от одного из «своих людей» в милиции застал Леднева в маленьком круглосуточном магазинчике, где он, повинуясь непонятному для себя порыву, выбирал цветы для Олимпии Ворониной. Хотелось сделать девушке приятное, да и чувство вины за все, что произошло в ее жизни по его вине, точило сердце Алексея изнутри. Он не привык воевать с прекрасным полом и привыкать не собирался, считая это недостойным настоящего мужчины, и злился на себя за то, что позволил Винсу собой манипулировать.
«Есть новости? Все-таки есть? Ура!» – подумал он, указывая молоденькой продавщице на выбранные цветы, а сам прислушался к тому, о чем говорил его собеседник. История о том, что к Лиме опять вломились в поисках головы, не то чтобы удивила его, скорее озадачила. Его парни в этом точно замешаны не были, получается, что операция была проведена за его спиной. Что, Артур уже посылает на дело своих новых любимчиков, в обход начальника службы безопасности, без которого такие вещи даже не планируются? Очень интересно.
– Так что получается, сама голова в деле не фигурирует? – уточнил Алексей, наблюдая, как девушка за прилавком упаковывает букет в красивую бумагу.
– Нет, – подтвердил мужчина в трубке. – Голову так и не нашли. Допрос ничего не дал, все как один пели о том, что ни про какую голову ничего не знают. И внятно объяснить, зачем они ворвались в квартиру девушки, не смогли.
– А сама-то она как? – запоздало спохватился Леднев. Ему вдруг стало страшно: если это отморозки Винса, – а больше вроде бы и некому, – то неизвестно, что они вообще могли сделать с Олимпией.
– Точно не знаю, но про какие-либо увечья или травмы нигде нет никаких упоминаний. А что? Вы ее знаете? Она Вам кем-то приходится?
Леднев едва сдержался, чтобы не зарычать. Он был зол на себя: так открыться перед посторонним человеком!
– Нет, – ответил он как можно небрежнее, – мне интересно, что теперь будет с этими людьми. Если они ее покалечили, то срок им могут впаять серьезный. А если просто взломали квартиру – тут и легким обойтись могут.
Собеседник хмыкнул:
– Не могут. Они проходят по более ранним уголовным делам, числятся в розыске как подозреваемые. А там на них много всего висит, так что попали они серьезно. Этой Ворониной за сознательность и помощь органам еще и благодарность надо выразить.
– Даже так?
Настолько «интимных» подробностей из жизни своих недавних учеников Леднев не знал, но не мог заставить себя почувствовать к ним жалость или сочувствие. Напротив, он даже немного злорадствовал по поводу фиаско очередной затеи Артура. Теперь, будучи уже уверенным, что тот строил планы не только за спиной Самада, но и за его собственной, мужчина не чувствовал никаких обязательств перед работодателем. Он всерьез и уверенно выбрал сторону Хаджи, и голову собирался найти только лишь затем, чтобы самому попытаться разобраться, что происходит и зачем она нужна, если есть целое тело. Откуда она вообще взялась и чем была, он старался даже не думать, слишком страшной для него, ярого материалиста, была эта тема.
– Хорошо, большое спасибо за информацию. Благодарность Вы получите по обычной схеме. В понедельник или вторник.
– Я Вас понял. Спасибо. Остаемся на связи.
Улыбчивая девушка с букетом в руках терпеливо ждала, пока он закончил беседу и убрал телефон в карман.
– Вот, возьмите, пожалуйста, – проворковала она, протягивая ему цветы. – Думаю, Вашей девушке понравится, долго простоит и будет радовать.
Алексей принял букет, отдал деньги:
– Спасибо. Сдачи не нужно.
Мужчина задумчиво кивнул в ответ на еще одну улыбку продавщицы, вышел из магазинчика. Мысли его были уже далеко. Эх, побеседовать бы с этими товарищами, выяснить, что именно приказал им Винс. Ну не просто же так он отправил к девушке пятерых здоровенных бугаев. Там бы и трое справились, судя по его собственному опыту, а если бы она была одна, без гостей, то и одного обычного мужика хватило бы. Что там той девушки – пальцем сломать можно. И потом, неужели же Артур думает, что после всего, что Олимпия уже успела пережить за эти три недели, она бы все еще хранила голову Самада у себя в квартире, если бы она у нее была? Что же он задумал, бывший его приятель? И что он собирается сделать с головой, когда получит ее?
Алексей подошел к уже знакомому подъезду, набрал номер на домофоне, застыл в ожидании. Олимпия не ждала его сегодня, но он надеялся, что она будет дома и найдет для него время. Для него общение с ней стало своего рода отдушиной. Почему-то рядом с девушкой было спокойно, хотелось проявлять только самые хорошие свои качества, ухаживать, оказывать маленькие приятные услуги и просто разговаривать о чем угодно. Ну и, конечно, очень хотелось загладить свою вину, хотя он плохо понимал, как можно нейтрализовать убийство ее парня. Домофон долго и противно пиликал, и когда мужчина уже решил, что ему сегодня не повезло, из динамика раздался неприятный щелчок, а потом знакомый голос в треске помех спросил:
– Кто там?
– Олимпия, это Леднев. Я могу войти?
Пауза в несколько секунд. Алексей просто стоял и ждал, и в голове было тихо и пусто, даже внутренний диалог встал на паузу.
– Заходи, – произнесла девушка с какой-то странной интонацией, домофон щелкнул на несколько тонов выше и запищал: дверь была открыта.
Мужчина дернул на себя тяжелую металлическую дверь, зашипел сквозь зубы, обжегшись о раскаленную на солнце ручку, шагнул в прохладу подъезда, казавшегося полутемным после яркости летнего дня, и подумал на ходу: «Что это с ней? Неужели Артуровы молодчики ее все-таки били? Я же им шеи сверну, и даже милицейские решетки их от меня не спасут!» Он предпочел не вспоминать о том, что несколько дней назад сам применял силу по отношению к Лиме. Ему хотелось забыть это, словно не с ним было, не в этой жизни.
К счастью, девушка оказалась цела и невредима. Тут же нашлась и причина ее непонятного произношения: он просто ее разбудил. Сонная, с беспорядком в волосах, поминутно зевающая, она пропустила его в двери и закрыла их за его спиной на засов. Леднев отметил, каким торопливым было ее движение и насколько спокойнее она стала после этого. Ее даже не смущало то, что она стояла перед чужим мужчиной практически раздетой, лишь в легкой летней шелковой пижамке, даже халат сверху не накинула.
– Проходи, – махнула она рукой Алексею, как старому знакомому, и неторопливо пошла в сторону кухни. – Сейчас попьем кофе, без кофе я не человек.
Он двинулся за ней, не придумав, когда можно вручить букет, чтобы это было уместно. Хорошо, что коридор был небольшим и быстро закончился, иначе он слишком засмотрелся бы на ее ладную фигурку и вообще забыл, зачем пришел. А зачем, кстати? Что за ерунда? Почему он так реагирует на эту девушку? Неужели это его насилие над ней сделало ее такой близкой и притягательной? Он что, под влиянием Винса тоже стал извращенцем? Или, может, дело лишь в том, что у него давно не было более-менее постоянных отношений с женщинами, тем более с такими молодыми?
– Ты будешь кофе, Лёш? – снова зевнув и прикрыв рот ладошкой, спросила Лима, и он замер в удивлении: она впервые назвала его уменьшительным именем. Специально? Или оговорилась?
– Н-нет, – выдавил он. – Мне слишком поздно и жарко для кофе, мне бы холодненького чего-нибудь.
– Как знаешь. А я выпью. – Она легким движением вытащила из холодильника большой запотевший кувшин из толстого стекла, наполненный каким-то красноватым напитком. – Угощайся. Это ягодный морс. Стакан возьми в шкафчике.
Она занялась своим кофе, и Леднева наконец отпустило. Он протянул девушке букет.
– Возьми. Это тебе.
Удивленная, она широко распахнула глаза, прижала цветы к груди, понюхала. Замерла на несколько секунд, потом резко повернулась, чтобы поймать момент, когда нужно было снимать кофе с огня. Подарок она держала в левой руке, правой наливая пенящийся радугой на темно-коричневом напиток в чашку. Только потом снова повернулась к гостю.
– Спасибо. Но с чего бы вдруг такие знаки внимания?
Он пожал плечами.
– Просто захотелось сделать тебе приятное.
Она поставила чашку с кофе на стол, достала из шкафа вазу, набрала воды, опустила в нее цветы. Леднев сел за стол и налил себе морсу, сделал пару глотков, одобрительно замычал. Уютная обстановка девичьей кухоньки затягивала, хотелось сидеть тут и сидеть, смотреть на полуодетую девушку, вдыхать запахи ее духов, домашней еды, слушать обычные звуки любого дома – звон столовых приборов, шум воды в трубах, бормотание радио. Он так отвык от всего этого, так давно не был его частью, что даже собственная давняя семейная жизнь казалась чем-то нереальным, чем-то, что было не с ним, а с кем-то другим, в какой-то другой жизни. Но присутствие рядом с Олимпией определенно что-то затрагивало в его душе. Она находила маленькие островки тепла, чувствительности, желания, о которых он давно забыл – или убедил себя, что забыл.
– Олимпия! – позвал он.
– Ммм? – Она пила кофе небольшими глотками, сидя за столом напротив него.
– Иван уже звал тебя замуж?
Девушка едва не подавилась, закашлялась и в недоумении посмотрела на него.
– Что с тобой сегодня? – спросила она. – Ты как-то странно себя ведешь. Сперва неожиданный визит, цветы, теперь такие вопросы…
Алексей отпил из стакана. Сладковато-горькая ледяная влага бодрила, была приятной, оставляла на корне языка терпкое, дразнящее послевкусие, вызывающее желание сделать еще глоток. Он предпочел проигнорировать вопрос Олимпии и повторил свой.
– Ну правда, звал?
Она лишь покачала головой.
– Молодой дурак, – констатировал мужчина. – Любить такую девушку и не звать замуж. Не понимаю я эту молодежь.
